Тяготы домохозяйства

Александр Райн

Тяготы домохозяйства

Тяготы домохозяйства

Глава 1

Катя и Паша искали домработницу очень долго. У Паши были четкие требования: ответственная, пунктуальная, воспитанная, опрятная, внимательная, умеющая вкусно готовить, без вредных привычек. Он придирался ко всему, с кандидатками был суров, без конца демонстрировал власть и гонор. Тридцать процентов претенденток даже не переступали порога их дома: если Паша сомневался хоть в одном пункте, он закрывал дверь прямо перед их носом.

У Кати требований было меньше, но они были жестче: старая, страшная и уважающая ее женский авторитет. Она отсеивала всех, на ком взгляд Паши задерживался дольше трех секунд. Денег у молодых людей было более чем достаточно, а вот времени совсем ни на что не хватало. Поэтому они решили найти себе помощницу с постоянным проживанием у них дома и были готовы очень хорошо ей платить.

Только вот никто им не подходил. Руки у молодых бизнесменов опускались. Супругам казалось, что проще сменить город, чем найти здесь настоящего профессионала. Они уже собирались покупать виллу в соседней области, когда в дом постучалась госпожа Набекрень.

Паша открыл дверь и тут же был отодвинут в сторону, не успев сказать и слова. Сначала в дом вошло два чемодана размером с рояль каждый. Затем вошла сама Набекрень ― размером с орга́н, звучавшая так же громко и тяжело, как его самые басовые регистры. С женщины потоками стекала вода, так как на улице шел ливень. На полу быстро собралось целое озеро.

– Где у вас ведро? ― первым делом спросила Набекрень.

Паша хотел было что-то возразить, но женщина уже достала откуда-то огромную швабру и мощными крутящими движениями, от которых, казалось, земля способна начать вращаться в другую сторону, собрала всю воду, а заодно вымыла пол во всей прихожей, не сходя с коврика.

― Ведро! ― скомандовала Набекрень, и Паша, то ли испуганный, то ли загипнотизированный этим великолепным мытьем полов, тут же принес ведро.

Женщина начала выжимать тряпку. Треск раздался такой, словно падал вековой дуб ― даже соседские собаки перестали лаять, а ведро быстро наполнилось до краев. Затем она точно так же выжала свой плащ.

– Где я могу расположиться? ― спросила Набекрень, глядя на Пашу.

– М-м-мы вас еще не приняли, ― немного дергано ответил тот и, сам того не замечая, вжал голову в плечи.

– Хм. Что от меня требуется? ― совершенно невозмутимо спросила Набекрень.

– Н-н-ну, ― голос у Паши дрожал, он забыл, как нужно проводить собеседования. ― Для начала ваше резюме, ― наконец вспомнил он.

– Что вас интересует? ― прогудела Набекрень. Она внимательно осматривала свои новые трудовые владения, подмечая пыль под двухметровыми шкафами во всю стену и размышляя над усилением слабого межэтажного перекрытия.

Хозяин в конце концов справился с дрожью в голосе:

– Опыт работы, рекомендательные письма, образование.

– Я воспитала восемь собственных детей. Двое из них стали подполковниками в двадцать пять лет. Трое защитили докторские по математике, физике и химии на первом курсе института. Две дочери ― мастера спорта международного класса по единоборствам, а младшенькая играет на тубе в оркестре. Есть рекомендательное письмо из Суворовского училища ― я работала там завхозом, а в качестве подработки выпустила три курса кадетов. Десять лет вела уборку на космодромах, чистила ракеты и оттирала от нагара взлетные площадки. Про судостроение рассказывать? ― Набекрень сурово посмотрела на Пашу, и тот, невольно сглотнув, помотал головой.

– Нужно спросить у жены, ― выдал он и побежал за супругой на работу прямо в тапочках под проливным дождем.

Не дожидаясь одобрения, Набекрень приступила к своим обязанностям, еще даже не узнав каким. Первым делом она зашла в ванную комнату и забрала корзину с бельем на кухню. Там она достала из своего чемодана таз и специальную стиральную смесь, изготовленную по собственному рецепту, и начала кипятить.

– Ты просто пойми: она нам не подходит! Совершенно! ― наседал в такси Паша на жену, когда они ехали домой.

– А что ж ты ее не выгнал? Она сейчас что ― одна в нашем доме?

– Да… Она не похожа на воровку, совсем. Но я думаю, что лучше будет тебе ее выгнать. Ну, вам, женщинам, между собой проще договориться, а мне как-то неудобно, я же джентльмен, ― лебезил Паша перед супругой.

По дороге они заехали в школу и забрали сына Платона, необщительного скромника, который плохо учился, ни к чему не стремился, был ленив и ничем не замотивирован по жизни ― в общем, полная противоположность родителям.

Когда все трое вошли в дом, их встретил запах совершенно непривычной еды, а еще ― зеркально-чистые полы. Паша хотел было уже шагнуть на паркет, но в кухонном проеме появилось лицо Набекрень, которая одним взглядом заставила всю семью разуться и сложить ботинки на обувную полочку.

– Это она? – спросила шепотом Катя, когда Набекрень исчезла за дверью.

Паша молча кивнул.

– А вроде бы ничего, ― поджала губы жена и зашагала на кухню.

– Добрый вечер, как я могу к вам обращаться? ― сдержанно поприветствовала новую прислугу Катя. В этот момент Набекрень как раз снимала горячий таз с плиты голыми руками.

– Ольга Прокофьевна. Добрый вечер, ― поклонилась Набекрень, не выпуская таз из рук.

– Ольга… ― обратилась хозяйка к женщине уже в ванной, когда та начала выжимать руками белье, источающее горячий пар.

– …Прокофьевна, а фамилия моя Набекрень.

– Ольга Прокофьевна, ― немного раздраженно, но смиренно продолжила Катя, ― скажите, вы ознакомились с нашими условиями?

– А есть условия? ― подняла одну бровь Набекрень, и вся ванная немного исказилась.

– Ну да. Например, вы должны соблюдать наши требования, а их немало.

– Слушаю вас, ― не прекращая выжимать белье, сказала домработница.

– Например, все ваши действия должны быть согласованы с нами. Я вижу, вы самостоятельно решили постирать белье, используя какие-то консервативные методы. У нас для этого имеется стираль… ― Катя не закончила, потому что в этот момент Набекрень развернула белую рубашку и начала вывешивать ее на сушилку. ― Как вы это сделали?!

– Что сделала?

– Как вы отстирали рубашку мужа от зеленки? ― ошарашенно смотрела на нее Катя. ― Я собиралась ее выбросить ― он вылил на себя целый пузырек. В химчистке сказали, что пятно уже не отстирать. А рубашка очень дорогая.

– У них просто нет ракетного топлива, которое я добавляю в свое средство. К тому же при кипячении мои ингредиенты убивают абсолютно все лишние запахи, ― спокойно ответила Ольга Прокофьевна и продолжила развешивать идеально чистое белье. ― Еще какие-то требования будут?

– Что?.. Требования?.. ― находясь в легком ступоре, переспросила Катя. ― Ах да, требования. Вы должны готовить то, что мы вас попросим. Я, например, сижу на особой авокадной диете, а мой муж очень разборчив в еде. Он ест стейки из мраморной говядины, дальневосточных крабов, только фермерскую зелень и яйца. Он не станет питаться чем попало, как и мой сын.

Ольга Прокофьевна закончила с бельем и предложила пройти на кухню. Там женщины застали Пашу, который хлебал половником щи прямо из кастрюли.

– А ну! ― рявкнула Набекрень. ― Чтобы я больше такого не видела! Разве можно есть из общей кастрюли?! Сядьте, я вам налью! ― скомандовала она, и Паша тут же отпрыгнул от плиты и уселся за стол.

– Паша, ты чего это? ― стыдливо спросила Катя, глядя на мужа, чье лицо лоснилось от жира.

– Это какое-то зелье… Я не мог оторваться! Решил попробовать ложечку ― и пропал. У меня память отшибло, я не мог остановиться! ― оправдывался он.

– Это не зелье ― это капуста, которую я сама квасила, ― Набекрень вытащила из чемодана пять трехлитровых банок капусты. ― Садитесь, Катенька, вы же после работы, голодная. И сына пригласите за стол, ― пробасила домработница.

– Валерьевна, ― пропищала негромко Катя.

– Что? ― повернулась к ней Ольга Прокофьевна, наливая порцию щей.

– Ничего-ничего. Просто вечером я ем только авокадо.

– Авокадо так авокадо, ― пожала плечами Набекрень.

Достав из холодильника зеленый плод, она прямо с косточкой нарезала его на дольки. Затем открыла крышку небольшой кастрюльки, и кухню мгновенно заполнил аромат котлет. Он был таким сильным, что Паша снова впал в транс и потянулся к еде руками, но Ольга Прокофьевна треснула по ним и велела сначала съесть щи, в которые уже накрошила целую гору укропа.

Взяв кастрюлю, она пошла на второй этаж, к Платону. Обычно мальчик ел только у себя в комнате. Но сегодня пришел ужинать на кухню, тащась, словно загипнотизированный, за домработницей с котлетами в руках. Едва переступив порог, он увидел, как его родители молотят ложками щи, а их лица блестят от жира в свете ламп. Нетронутое авокадо лежало в стороне.

Ольга Прокофьевна торжественно водрузила тарелку с котлетами на стол, и все семейство стыдливо, но с жаром набросилось на них.

После ужина Ольга Прокофьевна включила чайник и оставила хозяев наедине, а сама пошла в комнату к их сыну, где попросила его показать школьный дневник.

– Слушай, ты был прав: она нам не подходит, ― шептала Катя мужу, пока тот пытался раскурить сигару, вальяжно развалившись в кресле.

– Да, совершенно не подходит, ― согласился он, безуспешно сжигая спичку за спичкой. ― Давай прогоним. После завтрака.

– Почему после завтрака?

– Ну… Поздно уже, некультурно как-то.

― Да, ты прав, прав…

Набекрень тем временем читала Платону вслух роман Жюля Верна, предварительно лишив мальчика всех гаджетов. Он слушал, сначала боясь сопротивляться, а затем уже с интересом.

Когда Набекрень спустилась вниз, чтобы налить всем чаю, родители Платона сидели в гостиной и разговаривали о бизнесе. Паша открыл бутылку виски и налил себе бокал, другой рукой он держал сигару, которую так и не смог раскурить.

– Вот, ― поднесла ему кружку чая Ольга Прокофьевна.

– Спасибо, я перед сном пью виски ― мне так проще заснуть, а то, знаете ли, бизнес, дела, бессонница, ― пафосно сказал он.

– Виски? Пф-ф, я вам в чай плеснула своего бальзама. Ваш виски ― молозиво по сравнению с ним.

– Правда? Хм. Сомневаюсь что-то. Это ― чистая Шотландия, десять тысяч за бутылку! ― потряс он бокалом.

– А это ― алтайские травы, сама собирала, попробуйте. А я пока вашу сигару раскурю.

Паша умоляюще взглянул на жену, но та лишь беспомощно пожала плечами. Он сделал глоток, затем второй, третий…

Ольга Прокофьевна при помощи одной спички и могучих легких раскурила сигару в один затяг, а потом пробубнила что-то про то, что это какая-то фигня ― не то что были уставные в Баренцевом море. Паша тем временем допил чай. Глаза его заблестели, лицо сделалось красным и довольным, как после бани.

– Слушайте, а можно добавки? ― спросил он заплетающимся языком.

– Не сто́ит. Думаю, вам лучше прилечь. Да и вы, Катя, тоже отдохните после работы. Я уже расстелила. Завтра обсудим ваши требования, ― органный бас Набекрень звучал убаюкивающе, и оба супруга невольно зевнули.

Перед сном домработница зашла к Платону и проследила за тем, чтобы тот самостоятельно прочел вторую главу. Сама она легла в гостевой спальне на полу. Кровать с ортопедическим матрасом женщина перенесла в другую комнату, туда же был отправлен и телевизор. На его место она бесшумно перетащила в комнату книжный шкаф и перед сном проглотила небольшой томик русского классика.

Глава 2

Паша проснулся, как обычно, раньше всех ― в половине шестого. Каждое утро он совершал пробежку, затем принимал душ, пил кофе и ел одно яйцо всмятку. Мужчина улыбнулся, увидев торчащие из гостевой комнаты ноги и услышав сопение Набекрень, от которого слегка колыхалась межкомнатная перегородка. Когда он вернется, завтрак не будет готов ― а это прекрасный повод для увольнения.

Но, зайдя на кухню, Паша испытал легкий шок. Яйца уже варились, кофе был перемолот вручную (Набекрень не нашла кофемолку), а в тостер были заряжены два куска белого хлеба.

– Вам хлеб маслом намазать? ― раздалось над ухом так внезапно, что Паша отскочил в сторону. Ольга Прокофьевна стояла позади, держа в руках брусок сливочного масла.

Оправившись от испуга, он спросил первое, что пришло в голову:

– Натуральное?

– Только взбила.

Паша кивнул и ушел на пробежку, не желая узнавать, как именно она это сделала.

Следующей проснулась Катя. Ее план по увольнению был более изящным. Она собиралась придраться к Набекрень по поводу уборки. В этом доме Катя знала каждый уголок, куда не пролезет ни одна швабра ― там-то эта фрекен Бок и погорит. Когда Катя зашла на кухню, домработница как раз занималась уборкой: оттирала заднюю стенку встроенного духового шкафа и мыла днище холодильника. Катя огорченно вздохнула ― теперь люстры на потолке и плинтусы за телевизионной тумбой казались ей самыми доступными местами.

– Сок? ― лаконично спросила Ольга Прокофьевна.

– Свежевыжатый.

– У вас фруктов нет. Есть только кокосы и авокадо.

Катя пожала плечами (мол, не моя проблема) и пошла умываться.

Через полчаса вернулся Паша. Он бросил футболку в корзину с бельем и шмыгнул в душ.

Платон, как всегда, игнорировал будильник и не вставал. Проигнорировать Ольгу Прокофьевну было сложнее. Когда она скомандовала из кухни: «Пора собираться в школу!», проснулись жители четырех улиц, а директор школы внезапно вернулся из отпуска, который проводил в Турции.

– Ты какой сок будешь ― кокосовый или авокадный? ― спросила Набекрень у мальчика, когда тот подошел к столу, и пододвинула ему два наполненных до краев стакана.

Не успело семейство рассесться за столом, как каждый уткнулся в свой мобильник.

– А почему у меня Wi-Fi не работает? ― спросил Паша.

– Я отключила роутер на время завтрака. Пища должна нормально усваиваться, а телефоны ― прямой путь к завороту кишок и плохому аппетиту, ― ответила Ольга Прокофьевна и протянула мужчине стакан авокадного сока.

– Я сам решаю, что мне делать в своем доме, ― огрызнулся Паша, вышел из-за стола и включил роутер.

Волны Wi-Fi поплыли по воздуху, но разбились о суровый взгляд Набекрень (который, кажется, их видел), точно о скалы.

― Вот об этом я и говорю! ― восстала Катя. ― Вы не подчиняетесь нашим правилам! Да и законам физики, походу, тоже.

– Разве моя задача не в том, чтобы делать вашу жизнь комфортнее, здоровье ― лучше, а дом ― уютнее?

– Да! Но вы перегибаете палку! Нам нужен интернет! Сейчас! Это важно! ― кричала женщина, у которой не загружалась страница в соцсети.

– Может, я лезу не в свое дело, но, по-моему, вам нужно пообщаться с сыном. Вчера мы с ним начали читать Жюля Верна. Не хотите узнать его мнение о книге? Или это не так важно?

Лица родителей покраснели.

– Сынок, как тебе книжка? ― спросил внезапно успокоившийся отец.

– Она… очень… интересная… ― промямлил мальчуган. ― Про остров. Ты читал?

Отец виновато улыбнулся и помотал головой.

– Ольга Прокофьевна сказала, что знает все книги, которые любят ребята в моем возрасте. Я бы хотел их прочесть.

– Хорошо, сынок, ― процедил сквозь зубы отец.

Победа в этом раунде осталась за Набекрень.

***

– Нет, ну ты видела, хитрая какая, выставила нас плохими родителями перед сыном, ― шептал Паша жене после завтрака, когда они прятались от вездесущей Набекрень в гардеробе.

– Я кое-что придумала. Сегодня дам ей столько задач, что она сама сбежит.

– Серьезно? Пока мы с ней спорили, она успела погладить мой костюм, шторы и два комплекта постельного белья. Чем ты собираешься ее озадачить?

― Увидишь, ― загадочно улыбнулась жена.

В этот момент гардероб начал заполняться каким-то едким белым дымом.

– Господи, что это?! ― заверещала Катя.

Паша попытался толкнуть дверцы, но те не сдвинулись с места, а внутрь стали входить гвозди.

– О господи! Помогите, убивают! Платон! Ольга Прокофьевна! ― рыдала Катя. ― Задыхаемся!

После этих слов дверцы были сняты вместе с петлями, и перед молодыми людьми возникло лицо домработницы.

– Так это вы тут прячетесь? А я думала, что у вас моль какая-то дикая, на иностранных шубах вскормленная. Решила ее своим фирменным газовым коктейлем оглушить.

Паша и Катя вывалились наружу, громко кашляя.

– Не переживайте. Для людей это не опасно. Наоборот, прочищает бронхи, ― успокаивала их Набекрень и, втянув ноздрями дым, кинула в гардероб еще пару «коктейлей» ― на всякий случай.

– Я на тебя надеюсь, ― сказал Паша жене, глядя, как Набекрень вытаскивает зубами гвозди из дверей и при этом еще напевает: «Та-ти-да-та, та-ти-да-та…».

– Ольга Прокофьевна, ― обратилась к ней откашлявшаяся наконец Катя, ― если хотите у нас работать, у вас должны быть права.

– А, B, C, D, E, ― перечисляла женщина, ― вертолет, катер, фронтальный погрузчик…

– У нас «ауди», коробка автомат. Есть список неотложных дел. Советую записать, повторять не буду. И все нужно делать в том порядке, в котором я скажу. Понятно?

Набекрень кивнула, и Катю прорвало:

– Нужно съездить на шиномонтаж и переобуть резину. Через час нужно забрать мою Пусечку из ветеринарной клиники. Затем получить посылку на почте. Приготовить ужин. Постирать вещи.

Записывать было некуда, и после каждого нового задания Набекрень загибала зубья на граблях, которые достала из-за спины. А Катя тем временем продолжала:

― Сходить на родительское собрание Платона, собрать листву перед домом, вызвать сантехника, чтобы прочистил слив на втором этаже, и переставить всю мебель в доме по фэн-шую. Когда мы придем с работы, я бы хотела принять горячую ванну. Есть вопросы?

– Да. Где у вас домкрат?

– Вы что, собираетесь самостоятельно менять резину?

– Да. Я никогда не ездила на автомате.

Глава 3

В десять часов, в самый разгар совещания, у Кати зазвонил телефон.

– Алло, кто это? ― раздраженно спросила девушка.

– Это Ольга Прокофьевна, ― голос домработницы и без включенной громкой связи слышал весь Совет директоров.

– Это наша новая домработница, ― нервно улыбаясь, сказала Катя, прикрыв динамик ладонью. Но даже это не смогло заглушить тяжелый командирский бас Набекрень.

– Катенька, у вас тут одно колесо почти лысое, дошиповку сделать?

Мужчины, из которых состоял почти весь Совет директоров, удивленно переглянулись.

– Делайте, ― буркнула Катя.

Она хотела было сбросить вызов, но Набекрень снова подала голос, от которого затрещал динамик:

– А задний левый диск нужно править. Мне самой заняться или отнести колесо в шиномонтаж?

Катя готова была провалиться на месте, а по кабинету разлетелись легкие смешки и перешептывания.

– Кто это там над Екатериной Валерьевной смеется?! ― загремел телефон так, что в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь звуком подергивающихся кадыков.

Катя облегченно выдохнула.

– Делайте как считаете нужным, ― ответила она и, услышав в динамике звук выпрямляющегося железа, сбросила вызов.

Покончив с колесами, Набекрень отправилась за некой Пусечкой, которую лечил от собачьей депрессии частный ветеринар. По городу женщина передвигалась исключительно пешком: во-первых, это полезно для вестибулярного аппарата, а во-вторых, с широким шагом Ольги Прокофьевны не смог бы конкурировать ни один общественный транспорт со всеми этими пробками.

***

В приемной ветеринара стоял жуткий шум: лай, чириканье и даже лошадиное ржание. Собравшиеся здесь звери истерили. Если бы не поводки и клетки, они бы с радостью разорвали друг друга. Когда на пороге появилась Ольга Прокофьевна и громко выдала: «Цыц!», наступило внезапное взаимопонимание между всеми животными, которому позавидовал бы сам Ной, приглашая тварей на ковчег. А у двоих бульдогов прошел запор.

Девушка-администратор уже потянулась к тревожной кнопке, увидев неминуемо надвигающийся на ее маленький островок-ресепшен живой эсминец в виде Набекрень.

– Где мне найти Пусечку? ― поинтересовалась совершенно спокойно Ольга Прокофьевна.

– Она у психотерапевта, ― облегченно выдала девушка, указав на дверь.

В кабинете психотерапевта Набекрень застала той-пуделя, лежащего на шелковой подушке рядом с нетронутой миской дорогого собачьего корма. Рядом крутился маленький усатый врач и уговаривал собачку поесть.

– Пусечка? ― обратилась Набекрень к собачьему мозгоправу.

Тот нервно замотал головой.

– Леопольд Валентинович, ― прошептал он.

– Да я про собаку.

– Ах да, это Пуся, ― показал врач на меланхоличное создание.

– Я ее забираю.

― Нет-нет, что вы! ― запротестовал врач. ― Нельзя! Она весь день ничего не ела! ― он поджал губы, словно извиняясь за то, что до сих пор не достиг результата. ― Вот если вы оплатите еще сутки… Уверен, я смогу добиться прогресса!

Ольга Прокофьевна отодвинула стоявшего на пути врача одним мизинцем и подошла к собаке:

– Ешь и пошли, ― сказала она таким гипнотическим голосом, что не только собака приступила к обеду, но и сам врач машинально потянулся к столу, где у него лежали собачьи консервы.

Поводка у Ольги Прокофьевны не было, да он был и не нужен ― Пусечка замечательно умещалась в кармане ее плаща. Там собаке было тепло, сухо и пахло фаршем.

***

На почте Набекрень отказывались выдавать посылку без оригинальной подписи получателя. Женщина уважала представителей рабочего класса. И как ее ни провоцировали на конфликт оператор и директор почтового отделения, она была холодна и максимально вежлива ― как удав перед жертвой. Когда ситуация, казалось, уже зашла в тупик, а план Кати активно претворялся в жизнь, Ольга Прокофьевна достала свой главный козырь.

Небольшой сверток из фольги лег между оператором и Набекрень. Когда женщины по ту сторону перегородки начали оповещать, что уже вызывают полицию, Ольга Прокофьевна быстро развернула фольгу, скрывавшую пластиковый контейнер. Едва она открыла крышку, как раздался ароматный взрыв. Горячие котлеты, из которых буквально сочился сок, вызвали эффект массового поражения. Из строя вышли все три оператора и одна представительница банка. Подписи были поставлены самой директрисой, а посылка выдана в течение десяти секунд.

Набекрень разогнула еще один зуб на граблях.

***

Ольга Прокофьевна никак не могла взять в толк, почему ужин должен быть приготовлен перед родительским собранием ― все же остынет. Да и школа Платона находилась в тридцати шагах от почты, а хозяйский дом ― в другом конце города. Она не знала о коварстве Кати, которая хотела таким образом ее вымотать.

Шаг пришлось ускорить. Ольга Прокофьевна набрала определенную скорость и держала ее до самого дома, словно шла на круиз-контроле. По пути она завернула в гипермаркет и, не останавливаясь, закупила все необходимые продукты. С ужином проблем не возникло. А вот стирка вывела Набекрень из равновесия. Форма, в которой Паша с утра выходил на пробежку, была чиста и совершенно не пахла по́том ― прямо как в старой рекламе.

В голову домработницы закрались печальные мысли, которые она решила не ворошить до поры до времени.

***

На собрание Набекрень пришла минута в минуту. Родители уже сидели за партами по двое, как школьники. Ольге Прокофьевне с ее комплекцией был выделен подоконник. Учительница рассказывала о предстоящих контрольных работах, творческом развитии учеников и больших планах на будущий учебный год. Все эти темы мало отличались друг от друга ― везде речь шла о новых финансовых сборах.

Каждый раз, когда учительница называла очередную кругленькую сумму, в классе раздавалось грустное поскуливание. После она начала перечислять имена отстающих учеников, и, едва речь зашла о Платоне, из кармана Набекрень послышалось грозное рычание.

– Ольга Прокофьевна, вы не могли бы утихомирить свой плащ?! ― не выдержала педагог.

― Прошу прощения, просто ему не нравится, что вы называете Платона лодырем. Уверяю, к мальчику просто нужно найти подход!

Карман довольно гавкнул.

– Мы не можем искать подход к каждому ученику отдельно!

– Ерунда какая-то!.. И что теперь? Ребенку расти изгоем? Без милости учителей? Что ж, мне все понятно. Я сама найду к нему подход! А надо будет ― и ко всему вашему классу найду!

Карман уже вовсю лаял. Но как только Ольга Прокофьевна кинула туда котлету, сразу замолчал. После этого женщина забрала ожидающего в соседнем классе Платона, посадила его на плечи и поспешила домой ― выполнять оставшиеся поручения хозяйки.

***

Вечером Катя и Паша торопились домой. Они встретились после работы и вместе заскочили в магазин за бутылкой шампанского, чтобы отпраздновать провал Набекрень.

– Знаешь, а она мне даже начала нравиться, ― сказала вдруг Катя в такси. ― Ты бы видел, как заткнулись все эти мужланы, когда она на них рявкнула по телефону. Вот бы Набекрень пообщалась вживую с нашим поставщиком! Он уже три месяца затягивает поставку материалов и смеется мне в лицо, не стесняясь.