Сожженные приношения

– Коттеджа? – переспросила она. – Какого коттеджа?

– Того, который чуть дальше по дороге.

– Вы про ту старую хибару?

– Про нее.

Она взглянула на Мэриан:

– О чем он говорит?

Вот оно, подтверждение, – и Мэриан, ощутив облегчение, очень искренне объяснила:

– Мы полагали, что вы сдаете тот коттедж.

– Да кто бы согласился снять такую развалину? – с отвращением произнесла мисс Аллардайс. – Мы сдаем этот дом. – И затем, обращаясь к Мэриан, добавила с нажимом: – Вы же и так знали это, правда?

Мэриан обратила невинный взгляд на Бена.

– О, – сказал тот, и она ясно расслышала разочарование. – Тогда вопрос решен.

Мисс Аллардайс откинула голову назад и воззрилась на него поверх воображаемых очков.

– Что-то не так? – спросила она с некоторой обидой.

– Все так, – сказал Бен. – Просто дом немного больше того, что мы ищем.

– Значит, получился приятный сюрприз.

– Да уж, тут не поспоришь. – Он постарался показать свое восхищение, обводя зал долгим одобрительным взглядом. – Но боюсь, это не для нас. Так ведь, милая?

Мэриан колебалась.

– В объявлении говорилось «по разумной цене». – Она посмотрела на хозяйку, ожидая подтверждения.

– «По очень разумной», если мне не изменяет память, – ответила та. – Так и есть, если люди правильные.

– Например? – спросил Бен.

Мисс Аллардайс застыла, и ее водянисто-голубые глазки превратились в измерительный прибор.

– Например, славная молодая пара, – небрежно ответила она, – с воображением и энергией. Способная полюбить это место, как любим его мы с братом… – Она помолчала, наблюдая за Мэриан.

Бен обдумывал ее слова; по всей вероятности, что бы он ни ответил, это прозвучит вдумчиво, осторожно, а еще – наверняка – негативно. Мэриан уже проходила через все это, в отличие от мисс Аллардайс. Так что она робко спросила:

– Допустим, это мы. И какова будет для нас «разумная цена»?

– Мэриан, дорогая… – тут же отреагировал Бен.

– За спрос ведь денег не берут, правда, милый?

– Такое место нам совсем не по карману, – сказал он. – Это же поместье, это…

– Четыре стены и крыша, – закончила за него мисс Аллардайс. – Вы же знаете поговорку про тех, кто не рискует, мистер Рольф?

– Мой муж безумно практичный человек, мисс Аллардайс.

– Ну ладно, – сдался Бен. – В интересах мира. Давайте обсудим четыре стены и крышу.

– Прекрасно, – сказала мисс Аллардайс. – Но разумеется, у меня есть несколько предварительных вопросов. – (Мэриан кивнула, с тревогой глядя на хозяйку.) – Речь идет о целом лете. Согласны ли вы снять это место на весь сезон – с любого дня и до Дня труда[14].

– Это возможно, – ответил Бен уклончиво. – Семестр заканчивается двадцатого июня.

– Бен учитель, – пояснила Мэриан с энтузиазмом, удивившим их обоих.

– Тогда пусть для ровного счета дом сдается с первого июля. Как вам? У нас с братом будет время тут со всем разобраться.

– Годится, – сказала Мэриан и повернулась к Бену. – Годится же, да?

И тот пожал плечами, как бы ответив неуверенным «да».

– И вас всего трое, так? Вы и мальчик? – Мисс Аллардайс заговорила официальным тоном, словно зачитывала какую-то анкету.

Мэриан предоставила отвечать Бену. Но когда тот кивнул, она добавила:

– На самом деле четверо. Еще тетя Элизабет. Только представь, Бен, как ей здесь понравится. Мы с ней обсуждали на днях – саму идею уехать из города.

– Кто это? – уточнила мисс Аллардайс.

– Тетя Бена.

– Сколько ей лет?

Вопрос удивил Мэриан. Пусть Бен ответит.

– Семьдесят четыре.

– Бабуля, стало быть. – Хозяйка задумалась и затем спросила Мэриан: – А вам не помешает, если тут будет старушка?

Вероятно, вопрос с подвохом. Мисс Аллардайс, вопреки всей ее бодрости и внешнему лоску, была словно окутана неким мрачноватым флером.

– Нет, совершенно не помешает, – ответила Мэриан искренне.

– Некоторым, знаете ли, помешало бы.

– Тетя Элизабет очень хорошая.

Мисс Аллардайс помолчала; вопрос явно был важным.

– Это мило, – произнесла она, – очень, очень мило. – Голос ее ненадолго стал удивительно мягким, но затем она снова заговорила громко и требовательно. – Значит, всего четверо? Больше никакой родни?

Бен, очевидно, решил предоставить жене отвечать на эти предварительные вопросы.

– Родители Бена умерли, – сказала она.

– А ваши?

– Во Флориде. – (Мисс Аллардайс скорчила гримасу при этих словах.) – Сестра живет в Калифорнии.

– Ясно, то есть вас четверо. – Хозяйка казалась разочарованной.

– Это важно? – спросила Мэриан.

– Ну как сказать… Просто здесь больше тридцати комнат. Чтобы дом такого размера ожил, может потребоваться чертова уйма людей.

– Нас всего четверо, – подчеркнуто повторил Бен.

«Дом такого размера» – это как раз его аргумент против. Абсурд. Мэриан тем временем гадала, увидят ли они какие-то еще комнаты из этих тридцати.

– Ладно, – сказала мисс Аллардайс. – Можем запереть бо́льшую их часть. – (Мэриан словно услышала свой собственный голос, произносящий: «Западное крыло закрыто; нам придется поселить вас в восточном. Будете жить на широкую ногу».) – Качество – вот что в любом случае играет роль, – продолжила мисс Аллардайс и улыбнулась. – Не то чтобы критично, но все же – питомцы?

– Нет, – ответила Мэриан.

– Хорошо. Брат их не выносит. Рекомендации, конечно, предоставить сможете?

– Да.

– Впрочем, в этом нет надобности. Мы с братом сами принимаем решения. – Она придвинулась чуть ближе к Мэриан. – Что гораздо важнее, миссис Рольф, так это ваше желание жить здесь и ухаживать за домом, насколько это в ваших силах. Возможно, вам даже удастся несколько оживить его. Но готовы ли вы? – Из ее голоса внезапно исчезла формальная сухость, а последние слова прозвучали даже как некая мольба. Она посмотрела на Бена. – Все вы?

Ему показалось, что она ждет не просто ответа, а обещания.

– Поручение серьезное, – сказал он. – Мы привыкли к квартире. Маленькой, жаркой и шумной, – добавил он ради Мэриан. – И знать не знаем, с какого конца подступаться к управлению такой недвижимостью.

– Она сама собой управляет, мистер Рольф. Поверьте мне. Я скорее имею в виду… как бы это выразиться? – Мисс Аллардайс помахала в воздухе рукой и наконец подобрала нужные слова: – Согласны ли вы любить это место, как любим его мы с братом? – Она задумчиво помолчала. – И еще, конечно, наше сокровище. – (Снова благоговейная пауза.) – Вот и все. Остальное придет само.

– Да, однако такого рода ответственность… – начал было Бен, но Мэриан прервала его.

– Разумеется, мы готовы, – тихо сказала она и, взяв руку мужа, сжала ее. Он ответил таким крепким ответным пожатием, что она вздрогнула.

– Итак, сдается мне, – медленно начала мисс Аллардайс, подсчитывая в уме цифры, – что мы говорим о сумме примерно в… семь сотен. – Она подняла глаза и кивком утвердила стоимость, ожидая их реакции.

– За месяц, – произнес Бен.

– За месяц? Да нет же, черт возьми! – воскликнула она, явно забавляясь. – Семьсот за лето.

– Вот за все это?!

Сумма и изумление Бена (а в его случае изумление вполне можно было приравнять к воодушевлению) заставили Мэриан с облегчением прикрыть глаза.

– Дом и двести с лишним акров. Бассейн, пляж, все остальное. Как вам сделка? – У хозяйки был вид благотворительницы.

– Мы согласны! – сказала Мэриан. Слова слетели с ее губ, будто глубокий вздох. Она сжала руку Бена и умоляюще спросила: – Да? Прошу тебя, мы же согласны?

Он собирался ответить – мол, тут точно есть о чем поразмыслить, но в холле вдруг раздался шум: металлический лязг и негромкое жужжание мотора.

– Брат, – объявила мисс Аллардайс; мотор заглох, снова завелся. – Я же говорила, – продолжила она, прислушиваясь, – цена очень разумная. Для правильных людей.

Шум двигателя вновь стих; лязг, ставший громче, доносился уже с лестницы, вдоль которой, припомнила Мэриан, шел металлический рельс.

– Уокер! – прогремел старческий голос. – Уокер, да боже ж ты мой!

– Черт. – Мисс Аллардайс покачала головой. – Брат опять застрял на этом дурацком подъемнике.

Уокер, пыхтя, прошел мимо двери, отзываясь на ходу:

– Не гоните лошадей, иду я!

– Сними меня с этой чертовой хреновины!

Его дребезжащий голос осекся и перешел в приступ кашля. Мотор включался и выключался. Мисс Аллардайс закатила глаза, коротко и учтиво извинилась и направилась к выходу из зала.

– Да пошло оно, пошло, – приговаривал Уокер.

– Оно идет вверх. А я хочу вниз, тупая ты задница!

Мисс Аллардайс оглянулась от дверей, поднесла ладонь ко рту и прошептала, защищая брата:

– Он калека.

– Грязно же вы ругаетесь, – донесся голос Уокера из холла.

Хозяйка захлопнула за собой двери, заглушив все звуки.

– Невероятно! – тут же воскликнула Мэриан. – Просто подарок. Никаких сомнений, правда, милый? Мы берем?

В холле что-то остановилось с глухим стуком. Бен ссутулился и произнес:

– Боже!

Мэриан настойчиво тормошила его:

– Безумие – не согласиться на такое.

– Угу. И влиться в эту безумную компашку.

– Послушай меня, – сказала она, оттягивая его внимание от шума за дверью. – Ты не можешь не признать, что это впечатляет. Семьсот за два месяца!

– Впечатляет, – признал он.

– Тогда решено. Скажи им да и выпиши чек.

– Давай-ка еще немного их послушаем, а?

– Да зачем, скажи на милость? Они просто даря нам это место!

– И ты не находишь это слегка подозрительным?

– Совершенно не нахожу. Если они и психи, то симпатичные.

– А эти условия? Позаботиться о доме? Чтобы содержать такое, понадобится немножко больше чем любовь.

– Это уж моя забота. Бенджи, – сказала она хнычущим тоном, – я слишком люблю тебя и вовсе не хочу разводиться…

Двери открылись.

– …Что в один прекрасный день вы убьетесь, – говорил Уокер.

– Чья бы корова, – отвечал ему мужской голос. – Сама-то вон как носится на этом своем кургузом драндулете.

В зал на кресле-каталке въехал человек с укрытыми пледом ногами. Он был тучный и бледный, с покрасневшими глазами навыкате; пятнистую макушку прикрывали жидкие рыжевато-седые волосы. Мисс Аллардайс следовала за ним, отвечая на ходу:

– Я езжу только по пустым дорогам. – Она оглянулась через плечо и рявкнула на Уокера: – Проваливай!

Тот с ворчанием удалился.

Брат направил кресло к Бену и Мэриан.

– Утречко, – поздоровался он, слегка задыхаясь.

Мисс Аллардайс познакомила их. Ее брата, вообще-то, зовут Арнольд, и сегодня он полон сил.

– Я всегда полон сил, – отозвался тот. В горле у него забулькал смех. – Это вы собираетесь арендовать дом, так? – Руки у него были совершенно белые, с крупными печеночными пятнами. И чрезвычайно холодные.

– Мы пока только проясняли детали, – ответил Бен.

Подобно Уокеру и мисс Аллардайс, брат пристальнее всего изучал Мэриан.

– Они мне нравятся, Роз, – объявил он вскоре. – Нравятся.

– Их всего четверо, – сказала мисс Аллардайс, понизив голос. – Еще тетушка и мальчик. Мальчик на пляже. Тетушка старая.

– Сойдет, – сказал брат.

Он развернулся, обогнул письменный стол в стиле буль[15], на котором валялось несколько старинных книг в кожаных переплетах (корешки порваны и закручены на концах), и остановился перед открытым выходом на террасу. Прищурился, рассматривая берег. На некотором расстоянии от деревянного причала был насыпан каменный мол, зазубренной полоской возвышавшийся над водой футов на пять. Дэвид карабкался по камням. Глаза брата совсем сузились, и фигурка мальчика приобрела бо́льшую резкость. Ребенок ухватился за край валуна, начал подтягиваться и вдруг разжал пальцы. Он упал, и брат, сощурившись еще сильнее, увидел, как мальчик скользит вниз по поверхности валуна, раскинув руки в поисках опоры. Лицо брата оставалось бесстрастным. Дэвид сидел теперь на темном песке, прижав одно колено к груди, и раскачивался вперед и назад от боли, не издавая ни звука. Брат понаблюдал за сценой еще несколько секунд, пока Бен и Мэриан молча стояли в центре зала.

– Славный малый этот пацан, – произнес он наконец. – Сколько ему – шесть, семь?

– Восемь, – ответил Бен.

– Проказник небось. – Брат одобрительно хихикнул, однако, заметив, что Бен направляется к выходу, резко повернулся лицом к нему.

– Не стоит ему гулять тут без присмотра… – начал было Бен, но хозяин дома вяло поднял руку и возразил:

– Все хорошо, с ним все будет нормально.

Он вдвинулся в узкий проход между столом и креслом, вынудив Бена вернуться в середину комнаты и закрыв ему вид на пляж.

– Он и правда очень послушный, – сказала Мэриан. – Я просто говорю ему, чего нельзя делать, вот и все. – Она поймала взгляд Бена. – Если чего-то нельзя… – закончила она, с надеждой глядя на мужа.

– Тут и раньше бывали ребятишки, – сообщил брат. – Никаких проблем с ними.

– Отчасти это как раз относится к моим словам о выборе правильных людей, – вставила мисс Аллардайс. – Мы еще ни разу не ошиблись, верно, брат?

– Не-а.

Он сунул руку в карман халата (тяжелый фланелевый халат поверх пижамы, застегнутой на все пуговицы) и вытащил драный платок.

– Вы сдаете дом каждое лето? – поинтересовалась Мэриан.

Брат долго отсмаркивался и становился все бледнее.

– Зависит от обстоятельств, – ответила мисс Аллардайс. – Когда был последний раз, брат?

Тот слегка оттопырил два пальца, вкручивая нос в платок.

– Обычно выходит каждый второй год, – сказала мисс Аллардайс, с некоторым раздражением глядя на брата. – Как я уже сказала, зависит от обстоятельств. Одни годы лучше, другие хуже.

Брат опустил руку. Глаза его еще больше покраснели и сделались влажными.

– Роз сейчас толкует о наших санаторно-курортных выездах, – торопливо добавил он. От улыбки щелкнули его вставные челюсти. – Я разваливаюсь на части, как видите…

– Ох, брат! – воскликнула мисс Аллардайс.

– «Ох, брат» говорит правду. – Он трагически покачал головой, а затем нашел в себе силы обратиться к Бену: – Полагаю, Роз изложила вам подробности?

– Да, – ответил Бен.

– Включая цену?

– Семь сотен за все лето. – Бен говорил ровно, без того энтузиазма, который вложила бы в эти слова Мэриан, так что она быстро вставила свое горячее «да!».

Брат положил ладонь на ручку кресла и бросил сердитый взгляд на мисс Аллардайс.

– Звините-ка нас на минутку, – произнес он и толкнул свою каталку на сестру, вынуждая ее отойти от гостей.

– Я велел тебе просить девять, – прохрипел он шепотом.

Мисс Аллардайс с беспокойством взглянула на Бена и Мэриан, наблюдавших за хозяевами, а потом наклонилась к брату и возразила:

– Раньше было семь.

– Так уж два года прошло.

– Брат, мы их потеряем.

Тот улыбнулся в сторону Мэриан.

– Ее? Исключено. Девять.

– Да зачем, бога ради? Нам не нужны эти деньги.

Теперь брат смотрел на Бена.

– Семь слишком мало. Он из недоверчивых, не видишь, что ли, дура старая?

– Ладно. – Она отодвинулась от него и, не до конца убежденная, все же согласилась: – Раз ты решил, что девять, пусть будет девять.

К посетителям мисс Аллардайс возвращалась с виноватой улыбкой и пристыженным видом.

– Неужели я все испортила, неужели испортила!

Она обернулась к брату, который не сдвинулся с места, а лишь послал ее вперед слабым кивком.

– Что-то не так? – встревоженно спросила Мэриан.

– Понимаете… – начала хозяйка. – Брат у нас в семье главный деловой человек, и с нынешним ростом цен… Вы понимаете, о чем я… Короче, он говорит, что мы сдаем за девятьсот. Девятьсот за почти два с половиной месяца.

– Просто назови цену, Роз! – весело выкрикнул брат.

– Девятьсот, – повторила она тверже и выжидательно замолчала.

– Ничего себе скачок, – откликнулся Бен. – Мы не планировали потратить такие деньги.

Насколько Мэриан помнила, они вообще ничего не планировали. И если семьсот было настоящим подарком (а это должен был признать даже Бен), то что такое еще пара сотен? Три недели временных подработок, коли уж на то пошло; за прилавком где-нибудь… да где угодно. Неужели он рассердится, если она так прямо и скажет? Да переживет он – причем быстрее, чем она пережила бы его отказ. Так что Мэриан проговорила:

– Это все еще выгодное предложение. Давай соглашаться.

– Слушай, – ответил Бен, и за его улыбкой уже явно ощущалось раздражение, – почему бы тебе не подождать в машине?

– Разумеется, это выгодное предложение, – подтвердил брат, подкатывая к ним. – Где еще вы найдете подобное место – все эти угодья, весь этот простор? – И он на удивление энергично махнул рукой в сторону окон.

– Да что там угодья; на дом посмотрите! – подхватила Роз. – Вы когда-нибудь видели хоть что-то подобное?

– Ему же конца-краю нет, – сказал брат; почти незаметно для глаза воодушевленные хозяева бок о бок двигались к Бену и Мэриан. – Комнаты и комнаты, наверняка тут есть такие, о которых даже мы не подозреваем. Подвалы и еще нижние подвалы…

– Чудо, а не дом! – воскликнула мисс Аллардайс. – Совершенное чудо! Спасибо нашей матери. – Брат кивнул; Роз провела рукой по поверхности одного из столиков. – Только взгляните на этот зал, на все здешние сокровища!

– Просто пожить среди них, а, миссис Рольф? Разве оно того не стоит?

Мэриан молча и неотрывно смотрела на брата и сестру.

– И боже мой, брат! – продолжила мисс Аллардайс. – Когда дом оживает… расскажи им об этом, расскажи, как здесь летом.

– Они не поверят. – Его руки словно разглаживали пространство перед ним. – Это превосходит все, что вы когда-нибудь видели. Просто гляньте на него, оцените характер этого места.

Мисс Аллардайс печально покачала головой:

– А где нынче сыщешь такой характер? Нигде, верно?

Их голоса стали громче. Мисс Аллардайс держала кресло брата за спинку. И они по-прежнему надвигались на них.

– Берите его, мистер Рольф, берите.

– Как они вообще могут сомневаться, брат? Оглянитесь, посмотрите, что́ долгие годы привнесли в здешние камень и дерево. В этих комнатах целые века, миссис Рольф. Этот дом – о, он стоит здесь дольше, чем кто-либо помнит. Не так ли, брат?

– Насколько нам известно, он был тут всегда. И поверьте, будет стоять, когда мы все уже сыграем в ящик.

Они придвинулись еще ближе. Голос мисс Аллардайс стал тише и превратился почти в шепот:

– Он практически бессмертный. Я искренне верю в это.

– И я, – подхватил брат, – я тоже.

Аллардайсы остановились, не отводя взглядов от Бена и Мэриан, которые точно окаменели. В наступившей тишине Мэриан словно бы все еще слышала их голоса, но для Бена эта тишина стала гнетущей и тревожной. Он прервал ее несмелым нервным смешком.

– При прочих равных, – сказал он, – я бы, пожалуй, купился.

– Нас занесло, да? – извиняющимся тоном проговорила мисс Аллардайс. – Полагаю, это запросто может случиться, когда любишь что-то так сильно, как мы любим этот дом. Брат, нам не следует давить.

– Мы никогда не давим, – сказал брат. – Дом всегда сам себя продает.

Ага, правильным людям, отметил про себя Бен. И если несколько минут назад он склонялся скорее к да, то сейчас, вероятно, стал ближе к нет. Все, включая Мэриан, смотрели на него выжидательно. Он пытался выиграть время, задумчиво глядя поверх их голов в дальний угол помещения. Он спрашивал себя, в чем проблема, что скрывается за смутным беспокойством, которое он испытывает? Дело не обязательно в девяти сотнях; а если восторженность хозяев слегка и обескураживает, так ведь они сразу выказали себя довольно эксцентричными людьми. Может, дело в самом великолепии обстановки, как будто давящем, в том, что нечто недосягаемое вдруг оказывается в их распоряжении, стоит только попросить? Все происходило слишком быстро, и он не мог отделаться от ощущения, будто что-то здесь не так.

– Похоже, мистер Рольф не хочет соглашаться, – сказал брат Мэриан.

– Но он еще может согласиться, – произнесла Мэриан; Бен надеялся, что угроза, угадывавшаяся в ее словах, была то ли наигранная, то ли мнимая. – Ведь он может, мистер Рольф?

– Я жду подвоха, – с улыбкой сказал Бен.

Мисс Аллардайс выглядела озадаченной.

– Подвоха?

– Так вы утверждаете, что нет никаких других условий? – спросил Бен. – Девятьсот – и дом наш?

Она кивнула:

– Половина сейчас, половина в конце лета. Или как уж вы с братом договоритесь.

– Годится, – сказал брат. – Согласны?

Хозяева переглянулись, очень быстро, но Бен заметил.

– Все-таки есть подвох, не так ли? – сказал он, сглаживая слова улыбкой и шутливо грозя пальцем. Брат ерзал, лицо мисс Аллардайс слегка порозовело. Бен настаивал: – Угу, я так и думал, имеется что-то еще.

– Ну, – проговорил брат, покраснев, – есть… еще кое-что.

«Вот оно, – подумал Бен, – изящный выход; только, пожалуйста, пусть это кое-что будет настолько невозможным, что Мэриан уймется».

Мисс Аллардайс расправила плечи и сразу перестала выглядеть смущенной.

– Едва ли это подвох, – заявила она.

– Едва ли, – повторил брат. Он сидел абсолютно неподвижно, и его белые руки покоились на подлокотниках того, что, возможно, прежде было креслом какого-нибудь министра или троном епископа. Когда он вновь заговорил, никакого дребезжания в его голосе уже не было. – Это наша мать.

– Ваша мать? – не понял Бен, а Мэриан выставила руку, прося его помолчать.

– Наша мать, – повторила мисс Аллардайс, еще больше распрямляясь.

– Что с ней? – тихо спросила Мэриан. Из того, что говорила до этого мисс Аллардайс, Мэриан заключила, что их мать умерла.

Брат улыбнулся и, охваченный восхищением, покачал головой.

– Старушка восьмидесяти пяти лет, – сказал он, – а может сойти за шестидесятилетнюю.

– Пятидесятилетнюю, – поправила его мисс Аллардайс.

– Да, храни ее Господь! Она всех нас переживет.

– Женщина, твердая, как… – Мисс Аллардайс подыскивала выразительное сравнение.

– …скала этого дома! – предложил брат, задев боковой столик, который слегка закачался.

– Наше сокровище! – Голос сестры заполнил весь зал.

Мисс Аллардайс встала за креслом брата и положила руки ему на плечи, так что ее лицо оказалось прямо над его.

– Мы с Роз вот что хотим сказать, – пустился в объяснения брат, пристально следя за реакцией гостей, – наша мать… в общем, она никогда не покидает дом. И даже никогда не покидает свою комнату, верно ведь, Роз?

Роз кивнула.

– Дом для нее – все равно что целый мир. Это ее жизнь.

– И наоборот. Все это без нее тут же придет в упадок.

– Да и мы тоже, брат, – поддержала Роз, – и мы тоже.

Она утешительным жестом похлопала его по плечам.

Ну вот все и разрешилось, разумеется для Бена… да и для Мэриан, само собой. Впрочем, он не замечал в ней ни удивления, ни вообще какой-то реакции, одно только предельное внимание.

– Поверьте, – продолжила мисс Аллардайс, обращаясь в основном к Бену, – вы даже не заметите, что она тут.

– Может, даже не увидите, – добавил брат. – Такая уж она тихая, держится сама по себе. – Он уставился в потолок и снова покачал головой, с восхищением и теплотой. – Наша матушка…

– Наше сокровище, – сказала мисс Аллардайс.

Мэриан проследила за их взглядами и тоже воззрилась на сводчатый потолок, пытаясь вообразить помещение где-то за всеми этими лепными розетками и ребрами сводов с пятнами позолоты. Пока она глядела наверх, голоса брата и сестры, ставшие тихими и успокаивающими, почти гипнотическими, словно бы сделали изысканный узор лепнины более отчетливым. Она смогла представить, как выглядели эти своды раньше, в дни былого великолепия, – и весь зал, и дом, и все в нем.

– Нас это просто убивает, – говорила мисс Аллардайс, – уезжать вот так, без нее. Но разве же она согласится на другое, брат?

– Конечно нет, – отвечал брат. – И поверьте, спорить с ней бесполезно. Она вроде бы такая хрупкая, но под всем этим – сталь.

Мисс Аллардайс тихо засмеялась:

– О, уж мы-то это знаем. Ее слово – закон. Всегда так было, и всегда так будет, пока она с нами. Дай бог, чтобы навсегда.

– Навсегда, – повторил в задумчивости брат.

На миг потолок стал для Мэриан почти прозрачным, а его узоры подействовали на нее, словно оптическая иллюзия. Брат продолжал говорить, его голос становился все более тихим и обращенным внутрь, как будто этот человек был здесь один.

– Постоянно у себя в комнате, – говорил он, – в дальнем конце дома, где вы никогда не увидите ее, даже не узнаете, что она там.

– Все, что от вас требуется, – это оставлять ей поднос с едой, – подхватила мисс Аллардайс, – трижды в день. Просто ставьте его на стол в ее гостиной…

– Только не в спальне, – предупредил брат Мэриан. – Спальня всегда заперта.