Сожженные приношения

– Н-да?

– Давай переедем.

Бен улыбнулся, глядя в пространство, и притянул жену к себе. Его рубашка уже была расстегнута. Она потеребила краешек, а потом рука ее скользнула под ткань и принялась гладить его грудь, твердую и влажную.

– Знаешь, ведь там внизу никого нет, – сообщила она доверительным тоном, – просто пианино играет само по себе. А над нами просто ноги, бегают взад-вперед. Настоящих людей нет, одни только звуки.

Ее пальцы зашагали вверх по его груди. Он уселся на диване поглубже, так чтобы голова касалась стены.

– Полегчало? – спросила она.

– Немного. – Он испустил долгий вздох и взгромоздил ноги на кофейный столик.

Мэриан наклонилась и отодвинула резной стеклянный портсигар.

– Я рассказывал тебе про свой последний срыв? – спросил он.

– Нет.

– Напомни как-нибудь.

Она кивнула.

– Всегда найдутся новые истории, даже спустя девять лет. Не это ли имеется в виду, когда брак называют приключением?

Бен протянул руку к ее коленке и начал легонько ее поглаживать. Одновременно он с отсутствующим видом пялился на трещинку в потолке. В глазах Мэриан фоном для его профиля служили окна здания напротив. По одной из квартир бродила фигура в полосатых трусах.

– Ну, так как было сегодня? – спросила она наконец. – Или лучше не спрашивать?

– Лучше не спрашивать, но ты уже спросила, – лениво ответил он. – Все как всегда. Дети блистали, рвались к доске, короче, отжигали по полной, все до единого. А затем, вишенка на торте, общее собрание, сплошное воодушевление, аж сердце заходится…

Он рыгнул, она сказала:

– Свин.

Он повернулся к ней лицом, улыбка его была невинной и беззащитной; хотя он утверждал, будто лучшие его годы позади, Мэриан все еще таяла от нее.

– Знаешь что? – сказал он. – Я, кажется, не очень-то люблю то, чем занимаюсь. – Он произнес это так, словно его только что осенило.

– Ты всегда так говоришь в это время года.

– И всегда искренне.

– Остался всего месяц, правда? Ты справишься.

– Не в этот раз, милая. Я не вывожу. – Он выпрямился и, глядя на нее искоса, объявил: – Я потерял машину.

– Это как же ты умудрился?

Он рассказал. Она рассмеялась, а он не понял, что тут смешного.

– Это знак, ясно тебе? – Бен изобразил звук, с которым обрушивается нечто большое, – он вообще был мастер звуковых эффектов.

– В смысле… – Она приложила палец к виску и покрутила. Настроение у Бена внезапно переменилось, и вместо того, чтобы хоть как-то ответить – скажем, усердно покивать, – он просто потянулся за сигаретой. – Добро пожаловать в клуб, – сказала Мэриан, но Бен словно не слышал, его как будто что-то отвлекло – пианино, крики играющих под окном детей. Или пиво. Пиво действовало на него быстрее, чем вино; он редко пил что-то более крепкое.

– Эй! – Она легонько толкнула мужа, и та его часть, которая покинула комнату, вернулась.

Он сказал:

– Привет.

– У меня есть решение всех наших проблем, – бодро заявила Мэриан. – Побег. – На этом слове она вскочила и продолжила, пересекая комнату: – Ты только не заводись. Просто послушай.

Мэриан оглянулась – Бен закуривал сигарету. Она взяла со стола газету и зеленую пузатую пепельницу и отнесла все это обратно к дивану. Увидев газету, он демонстративно свесил голову и с утомленным видом выдохнул шарик дыма, в котором Мэриан отчетливо разглядела звездочки, спирали и восклицательные знаки пылинок.

– Заткнись, – сказала она.

Она поставила перед ним пепельницу, хотя на боковом столике рядом уже стояла одна, беллик[6], с изящными завитушками.

Бен подождал, пока она усядется на полу перед ним.

– Теперь у нее положение просителя, – зычно провозгласил он.

– Слушай. – Она ткнула его рукой, откашлялась и прочла: – «Уникальный дом на лето. Спокойный, уединенный. Идеален для большой семьи. Бассейн, частный пляж, причал…»

Он захохотал.

– Да слушай же. – Она продолжила читать: – «На длительный срок. Очень разумная цена для правильных людей». – Курсив был ее.

– Расистские свиньи, – сказал он.

– Они не это имеют в виду. – Она протянула ему газету, словно особенно спелый помидор. – Два с половиной часа от города. Лучше не придумать.

– От какого города? – спросил он. – От Варшавы?

– От Нью-Йорка, тупица.

– И очень разумная цена, ага?

– Тут так написано.

Бен положил сигарету, отбросил газету в сторону и, взяв жену за обе руки, свел их вместе, так что ее поза стала еще более просительной.

– Солнышко, – сказал он. – Этот стол тоже был по разумной цене, помнишь? – Он кивком показал на антикварный стол, где лежали газеты и несколько книг; настоящим рабочим местом ему служил стол в кухне.

– При чем здесь это?

– Урок семантики: упадок и закат смысла.

– Перестань, мы не в твоем убогом классе.

– Повезло нам. – Он продолжил – без единого намека на упреки и осмотрительно придерживаясь легкого тона: – И шкаф с выгнутой дверцей был по разумной цене… ну, так мне, во всяком случае, сказали… и те изящные стулья…

– Стулья-бержер[7].

– …приставные столики, лампы, все эти финтифлюшки и бог знает что еще понапихано у тебя в кладовке. «Разумно» или, вернее, некая пародия на это слово за девять лет оставило нас с примерно двумя тысячами в банке.

– Но это на две тысячи больше, чем у многих других, – ответила она. – Да чего ты раскипятился-то?

– Потому что домов с пляжем, бассейном и причалом по разумной цене не бывает в принципе. Это называется – пресечь на корню.

– Бен Дж. Негатив. Вечный негатив.

– Нам не потянуть дом на лето. – Он поднимал и опускал ее руки в такт своим словам; газета с каракулями и пометками возле телефонных номеров упала между ними. – Что не так с парой недель на севере штата, даже тройкой, если хочешь?

Она произнесла «фу!» и высвободила руки. Всю паузу между раундами они смотрели друг на друга, причем Мэриан – преувеличенно надув губы, чтобы он почувствовал себя безнадежно жестоким и неразумным.

– Бенджи, – захныкала она, придвигаясь поближе. – Ну что ты вредничаешь? – Она пролезла между его ног и положила голову ему на грудь. Ее волосы рассыпались по его рукам.

Он подождал, пока она устроится. Затем сказал:

– Я понял.

– Что понял? – Он чувствовал ее слова у себя на груди.

– Почему ты так одета – сиськи и задница напоказ. Ты пытаешься соблазнить меня.

– Разве я способна опуститься до чего-то настолько дешевого и грубого? – Она крепче прижалась к нему. – Ну можно же хотя бы посмотреть, правда? Чтобы доказать, что ты, такой умный и здравомыслящий, совершенно прав. – Она подняла взгляд на его подбородок. Если бы он мог разглядеть ее лицо, то счел бы его выражение беспомощно-виноватым. – Я, вообще-то… уже им позвонила.

– Ты им позвонила, – повторил он спокойно.

– Этим милейшим пряничным человечкам, таким разумным. Они ждут нас.

– Когда?

– В субботу? – предложила Мэриан. Его молчание подбодрило ее. – Только представь, Бенджи: прелестная дорога среди зеленых лугов, пикник со всей твоей любимой едой. Не делай из меня обманщицу. Скажи «да».

– Нет.

Впрочем, он, конечно, включится в игру, как это бывало на протяжении предыдущих нескольких лет. Он выскажется, выдвинет все обязательные возражения, она подхватит, отреагирует антифонально. Они начнут с разумного коттеджа на морском побережье за тысячу в месяц и проделают весь путь до сколоченных на скорую руку лачуг на озере или кучно наставленных бунгало, заселенных племенами орущих детей и недавних вдов. Трансплантированный Квинс. Детские кроватки, хлипкая мебель, на стенах пейзажи из «Все по десять центов» и голые деревянные полы, вечно влажные и с вечным песком. Он прямо-таки видел Мэриан среди подобной обстановки. Ну вот, фантазия уже разыгралась.

Мэриан хранила молчание, ждала, пока он смягчится, а он тем временем чувствовал вороватое, еле заметное шевеление в штанах.

– Ладно, – произнес он наконец, – существуют способы провести субботу и похуже.

Она улыбнулась, без намека на триумф. В ее голосе звучало легкое раскаяние.

– Ты же не злишься, да, – насчет звонков? Знаю, надо было подождать, но ты иногда впадаешь – и я обожаю это в тебе, по-настоящему, искренне обожаю – в такую невозможную негативность. – Она выпрямилась, и их лица оказались на одном уровне. – Как было бы славно, если бы дело выгорело. Не надо будет тревожиться насчет Дэви и проклятого велика. Да и насчет меня, если уж на то пошло: не надо гадать, застанешь ты меня дома или расплющенной на тротуаре – из-за очередного лета в этой помойке.

– Я не злюсь.

– Ты мой Бенджи!

Он несколько смущенно поерзал.

– Злости у меня нет, а вот похоть подступает, и если только ты не желаешь устроить горячее шоу для всего честного народа, то надо… – Он подтянулся вверх по дивану, высвобождаясь из-под Мэриан, которая быстро оглянулась на открытое окно: Надзирательница по-прежнему на посту, толстые груди водружены на подоконник; внизу все так же беснуется двор. – Кроме того, – добавил он с легким смешком, – у нас больше нет машины, помнишь?

Как только эти слова были сказаны, пианино внизу разразилось фальшивой кульминацией, и в голове у Бена всплыло название «Мейберри-хайтс». Через полквартала от него – здание на Вуд-авеню, возле больших витрин которого он и припарковал «камаро», – точно, сто процентов. Он совершенно отчетливо вспомнил пластиковый папоротник за стеклом, лампу и стулья – и все это прикреплено к стене цепочками.

Глава 2

На следующее утро Мэриан позвонила тете Элизабет и сообщила, что их не будет в городе всю субботу; может ли Бен отвезти ее в супермаркет вечером в пятницу вместо субботы? Тетя Элизабет, которой было семьдесят четыре года, сказала, что в пятницу вечером она играет в покер. Как насчет четверга? Мастер-класс по рисованию, и среда тоже отпадает – она идет в театр. Тетя Элизабет просила Мэриан не беспокоиться, до «A&P»[8] всего три квартала, и она запросто дойдет туда со своей сумкой на колесиках, но Мэриан, считавшая, как и Бен, что старушка семидесяти четырех лет, живущая одна, непременно беспомощна, настаивала, и они договорились на пятницу после обеда, поскольку по пятницам Бен обычно приезжал домой пораньше. Теперь тете Элизабет, хотя она и не упомянула этого, придется отменить визит в салон красоты, запланированный на три часа.

Мэриан знала, что нежелание Бена относительно надолго уезжать из города было в основном связано с предполагаемой зависимостью от него тети Элизабет. Из всей семьи у него осталась только она, сестра отца, яркая, остроумная и добродушная – и он был к ней привязан. Жила она, в общем-то, неподалеку, но виделась с племянником редко: ее дни были расписаны под завязку. Но он мог тут же подскочить, если ей вдруг требовалась помощь, и это по удивительному совпадению случилось как раз сегодня утром – у тетушки сломался кондиционер. Впрочем, это не горит, ждет до пятницы. Она пожелала им удачи с летним домиком и уверила, что ее бикини и нарукавники уже готовы.

– Вы серьезно, тетя Элизабет? – спросила Мэриан.

– Насчет бикини? Разумеется, я серьезно.

– Насчет всего остального. В смысле, если мы что-нибудь подыщем, вы согласитесь провести лето с нами?

– За городом?

– Погостить у нас. Я уверена, Бену будет намного легче, если вы поедете с нами.

– А что, – сказала тетя Элизабет, – вполне себе дельная мысль.

– Пожалуйста, подумайте об этом.

– Обязательно, Мэриан. Поцелуй от меня Дэви, хорошо?

Мэриан повесила трубку. Ловко придумано, похвалила она себя мысленно.

Всю неделю столбик термометра полз вверх, и в ежевечернем прогнозе погоды становилось все больше шуток насчет растущего индекса температуры-влажности и все больше сетований по поводу испытываемых из-за этого страданий. В среду дети играли под окнами уже в шортах и сарафанах, а их матери подставляли солнцу бледные руки и бедра. Бен приходил домой весь потный и как-то вечером, когда стена напротив жужжала включенными кондиционерами, предложил подумать о том, чтобы и им обзавестись таким агрегатом, хотя оба терпеть их не могли. Мэриан проводила дни, перебирая вещи в ящиках комодов и шкафах, вытаскивая летнюю одежду и убирая подальше демисезонную и зимнюю. Жара и шум внезапно стали бодрить ее и придавать сил.

Дэвид пришел в восторг от перспективы уехать на все лето и в четверг спросил Бена, когда надо готовить маску, трубку и прочее.

– Я бы не торопился, – ответил Бен. – И не слишком надеялся. Может, мы ничего и не найдем, в смысле – в этом году.

– А мама говорит другое, – возразил Дэвид.

– Ну, мама, бывает, делает поспешные выводы, – сказал Бен, сердито взирая на Мэриан, которая утверждала, что она ничего такого не говорила.

Впрочем, Бен, хоть и не был настроен оптимистично, не пытался умерить энтузиазм Мэриан. Было даже что-то поощрительное в его предложении договориться о просмотре еще нескольких домов в дополнение к тому, по очень разумной цене (им точно не по карману), который так будоражил Мэриан. Она исполнила поручение аккуратно и охотно, продемонстрировав невероятную универсальность вкусов.

Женщина по телефону рассказала, что им нужно выехать на скоростную магистраль Лонг-Айленд и, держась направления на Риверхед, попасть на трассу двадцать пять и ехать по ней, миновав Маттитук, Катчог и Литтл-Пеконик-Бей; потом свернуть с двадцать пятой на Ориент-роуд (тамошний поворот не очень заметный, так что надо быть повнимательнее), а затем по нескольким второстепенным дорогам, пересекающим остров (Мэриан аккуратно все записывала), добраться до Шор-роуд и высматривать дом номер семнадцать.

– Тут у нас забавно, – сказала женщина. – Нет ни пятнадцатого, ни восемнадцатого, вообще ничего рядом; один только семнадцатый.

Ее звали Роз Аллардайс, голос у нее был веселый, дружелюбный и очень заинтересованный.

Когда Мэриан показала инструкцию Бену, тот сказал:

– Бог мой! Ты уверена, что здесь все правильно?

– Я записала все в точности, как она говорила.

Бен изучил карту острова и смог проследить путь вплоть до Литтл-Пеконик-Бей.

– Дальше придется ориентироваться на месте, – сказал он и добавил: – Может, заедем сперва посмотреть другие варианты?

– О Бен, нет! – взмолилась Мэриан. – Мы найдем его, я уверена.

Мэриан уведомила мисс Аллардайс, что они будут примерно в одиннадцать. С учетом субботних пробок и вероятности заблудиться где-то на том конце острова Бен предложил выехать еще до восьми.

– Перестраховался, как всегда, – сказала Мэриан.

– Кто-то же, черт возьми, должен перестраховываться.

* * *

Мэриан сидела на пассажирском сиденье, держа на коленях развернутую карту и прислонив листок с нацарапанной инструкцией к сумке. Многоквартирные дома, в основном с лоджиями, вздымались над магистралью, словно забор. Ни единого просвета, радующего взгляд, – только расползающийся во все стороны угрюмый город, замурованная в кирпиче безликость.

Он вообще смотрит по сторонам?

– Не спишь? – спросила она.

– Угу.

– Предвкушаешь?

Бен сделал восторженный жест, она ткнула его в руку. Признается он в этом или нет, но идея его явно зацепила, и он не просто потакает жене. Может, дело в яркой рубашке, а может, в выходных и в том, что они трое едут куда-то вместе, но он уже менее напряжен и менее рассеян.

Через некоторое время здания за их спинами превратились в сплошную серую массу, напоминавшую ледник, вдоль дороги потянулись ряды небольших домов, с деревьями и аккуратными пышными кустами, а затем – домов с молодыми деревцами и только что подстриженными лужайками. Выглянуло солнце, и воздух, который был таким тяжелым и не по сезону влажным, когда они выходили из дома, очистился и сделался прозрачным. Мэриан опустила стекло, и воздушный поток хлынул прямо на Дэвида, сидевшего сзади и копавшегося в корзинке для пикника.

– Посмотри, как тут красиво и просторно, – сказала она, – и воздух – ты только понюхай, Дэви!

Дэвид вытащил пачку «Янки Дудлс» и спросил:

– А мы что, уже за городом?

– Нет, но скоро.

– Риверхед, – сказал Бен. – Куда там дальше?

* * *

Удивительно, но инструкция оказалась точной. Они нашли Ориент-роуд и свернули на узкую асфальтовую дорогу, которая шла через симпатичное и безмятежное скопление маленьких деревянных домиков. Кафе… магазин… почта (флага нет)… На окне отслаивающаяся позолота складывается в надпись: «Мохонксон. У. Дж. Росс, врач». Вдоль дороги – толстые деревья.

– Неплохо, – констатировал Бен.

Мэриан откликнулась:

– Рай!

Через десять минут Бен сбросил скорость:

– Видимо, это оно – Шор-роуд.

– Тут знак?

– Знака нет. И дороги дальше нет. Что там говорится в инструкции?

– Шор-роуд, семнадцать.

– Вот спасибо.

Они ехали по узкой грунтовке, явно мало используемой. С обеих сторон дорогу сжимали роскошные густые заросли, верхушки деревьев смыкались над головой. Все вокруг было мерцающе-зеленым и спокойным, а где-то за зарослями чувствовалось присутствие открытого пространства и воды.

– Прекрасно, – тихо сказала Мэриан.

А Бен остановил на минутку машину и произнес:

– Господи, да.

Дэвид, уставившийся в лобовое стекло и действительно впервые принюхавшийся к воздуху, спросил:

– Это загород?

Примерно с четверть мили машина медленно переваливалась по грунтовке; по-прежнему никакого знака, никаких просветов по обеим сторонам дороги. Мэриан подалась вперед, пытаясь разглядеть что-нибудь среди листвы, и наконец сказала:

– Смотрите.

Она указывала на старую каменную стену, наполовину скрытую толстым слоем лоз и кустарника. Стена исчезла из виду, чтобы через пятьдесят футов возникнуть снова. Она была огромная, древняя, мощная. Они двигались вдоль нее и скоро увидели две массивные колонны по бокам от засыпанной гравием подъездной аллеи, под прямым углом отходящей от основной дороги. Мэриан перегнулась через Бена. На одной из колонн, едва различимая, висела бронзовая табличка с номером 17.

– Магическое число, – сказала Мэриан. – Поворачивай.

Бен проехал еще немного и вдавил педаль тормоза в пол. Он всматривался вглубь тенистой аллеи, которая спускалась вниз и вскоре пропадала из виду.

– Почему ты остановился? – спросила Мэриан.

– Немного пугающе, тебе не кажется? Для разумной цены. – И тут же, не дав ей ничего сказать, добавил: – Знаю, знаю, негативность, как всегда.

– Поезжай, – сказала она и прибавила робко: – Пожалуйста.

Мэриан пришлось признаться себе, что объявление не подготовило ее к открывавшемуся великолепию: они явно въезжали в какую-то усадьбу. Она собралась сказать что-нибудь про охотничий домик, или гостевой коттедж, или, может, комнаты над гаражом, но тут Бен медленно свернул на аллею, и Мэриан придвинулась поближе к лобовому стеклу, молчаливо и зачарованно наблюдая за тем, как машина плавно катится вниз по склону, прямиком в густые лесные заросли. Солнечный свет вспышками пробивался сквозь листву высоких деревьев, и, закрыв на секунду глаза, Мэриан почувствовала эти вспышки и даже почти услышала, как они стучат по крыше, словно дождь. Аллея стала еще у́же, листья с шуршанием задевали бока машины.

Дэвид стоял на коленках на заднем сиденье, глядя в заднее стекло на убегающую дорогу. Там был кролик, заявил он, и что-то еще, побольше, оно прыгало по деревьям. Бен сказал, что тоже видел это.

– Что-то типа гориллы? – спросил взбудораженный Дэвид.

– Скорее, дикого гуся, – ответил Бен, бросив многозначительный взгляд на не слушавшую их Мэриан.

Снова поворот… растительность еще гуще, тени еще глубже. Заметив впереди на дороге упавший сук, Бен взял левее и заехал в невысокую поросль на обочине. Что-то зашуршало, а потом раздался негромкий шлепок.

– Господи! – вскрикнул Бен и отдернул руку от окна. Машина резко вильнула вправо, обратно на гравий.

Мэриан уперлась рукой в приборную панель, удерживая равновесие.

– Что такое?

– Чертов сук – ударил меня. – Бен тер локоть о бедро, руля другой рукой. – Подними стекло. – Он посмотрел в зеркало заднего вида на Дэвида. – Дейв, ты там как?

– Еще одного видел, – сообщил Дэвид, – в этот раз совсем близко. – Он наставил палец и выстрелил в него через заднее стекло.

Тут аллея расширилась, стало светлее. Кустарник отступил от дороги, деревья теперь росли не так тесно друг к дружке, некоторые были совсем сухие и голые. И вдруг лес кончился.

– Отбой, – сказала Мэриан. Она посмотрела на локоть мужа, который тот прижимал к боку. – Придется нам потом как-то разобраться с этими кустами, – добавила она и подождала, пока он посмотрит на нее тем самым взглядом. Он посмотрел.

Теперь лес вздымался у них за спиной, окаймляя большой кусок открытого пространства, по которому они ехали. Жесткая высокая трава, кое-где густой кустарник, мертвые деревья; жарко, тихо, и воздух тяжелый от запаха испекшихся сорняков. Дорога, снова скорее грунтовка, без гравия, повернула вправо, и на горизонте вдруг возник сам дом с мерцающей прибрежной полосой за ним. Мэриан невольно ахнула и воскликнула:

– Боже мой!

А когда Дэвид подался вперед и, не веря своим глазам, спросил:

– Это наш дом? – она произнесла «тсссс» так выразительно, что Бен поглядел на нее и ответил:

– Нет, Дейв. Это не наш дом. Никоим образом.

Дом, представлявший собой огромную хаотичную массу фронтонов, слуховых окошек и закругленных эркеров, стоял на самой высокой точке местности, между водой и раскинувшимся на склоне лугом, выкрашенным солнцем в желто-зеленый. Дом занимал весь холм – от широкой, выложенной плиткой подъездной площадки, осененной вязами и кленами, до самой вершины. Широкие ступени вели к центральной части здания, украшенной длинной открытой галереей; в обе стороны расходились два обширных крыла, острые фронтоны которых возносились высоко над деревьями.

Серый, массивный, несший на себе следы многих поколений, дом наводил Мэриан на мысли о готических контрфорсах и шпилях. У него, как у собора, должно быть нечто, упорядочивающее все эти сложные нагромождения, хребет, несущий все строение. Где он, интересно?

Машина остановилась, Бен что-то говорил ей. Она с некоторым удивлением почувствовала его руку у себя на плече и, отлепив наконец взгляд от дома, увидела, что муж кивает в сторону чего-то за пределами машины.

– Вот оно, – сказал он.

Она посмотрела направо. На некотором отдалении от дороги стоял маленький коттедж, покосившийся и поглощенный разросшимися ползучими растениями. Высокая трава, кишевшая жужжащими насекомыми, скрывала тропу к небольшому захудалому крылечку.

Дом так оглушил ее, что она не сразу смогла ответить:

– Что – оно?

– Наше уникальное летнее жилье, – донеслись до нее слова Бена, – то, что по очень разумной цене.

Мэриан снова обратила взгляд на дом. Одно из крыльев закруглялось, а на террасу вели французские окна – она насчитала пять. А еще заметила часть то ли оранжереи, то ли застекленной веранды.

– Невероятно, – произнесла она, – просто невероятно. Разве это не…

Но Бен уже открыл дверцу и вылезал из машины, приговаривая:

– Ну, раз уж мы забрались сюда…

Дэвид толкнул спинку переднего сиденья и последовал за отцом.

– Куда ты? – крикнула она через окно.

– На разведку. – Бен обошел машину спереди. Дэвид продирался через траву, размахивая рукой, как мачете, и сопровождая жесты соответствующими звуками. Бен открыл дверь жене и показал на коттедж. – Именно то, что мы всегда хотели, да? Маленький, задушенный сорняками домик. Желаете взглянуть?

Она ответила быстро и не выходя из машины:

– Это не может быть то самое, – и посмотрела на него, ища подтверждения.

– Кто сказал? Сто процентов не этот! – возразил он, кивнув в сторону большого дома.

– Ты когда-нибудь видел хоть что-то подобное? – спросила она. Голос ее звучал низко и благоговейно.

– В пределах обитаемого мира? Нет, не видел. – Он захлопнул дверь машины, наклонился и попытался поцеловать Мэриан в щеку. – Эй, детка… – Он отвернул ее лицо от дома к себе. – Давай-ка не будем раскатывать губу, а? Уж не в этом году точно.

Она улыбнулась, слегка виновато. Он отошел от нее и ступил в травяные джунгли.

– Дейв? Ты куда подевался? – позвал он.

– Бен? – крикнула она из машины. – Может, не надо туда?

– Почему? – Он прихлопнул мошкару на запястье. – Избавлю их от необходимости обсуждать сделку.

Бен взобрался на крыльцо, несколько раз демонстративно подпрыгнул, специально для Мэриан, потом судорожно схватился за что-то, якобы чтоб не упасть. Покончив с клоунадой, он обнаружил, что дверь крепко заперта и ставни тоже. Мэриан смотрела, как он сворачивает за угол.