Полная версия
– Да, – Максим насторожился. – А что?
– Ничего, – Елена пожала плечами. – Просто будьте осторожны. Лазарев… как бы это сказать… не всегда играет за ту команду, за которую кажется.
– Что вы имеете в виду? – Максим внимательно посмотрел на неё.
– Скажем так, – она понизила голос, – в "НеоСфере" не все в восторге от "Призмы". И Лазарев из их числа. Но, в отличие от других, он не скрывает этого достаточно тщательно.
Максим был ошеломлен. Неужели в компании были и другие, кто понимал опасность проекта?
– Почему вы мне это говорите? – осторожно спросил он.
Елена посмотрела ему прямо в глаза.
– Потому что я видела, как вы изучали документацию. С таким же ужасом в глазах, с каким я сама читала её впервые. – Она сделала паузу. – Не все здесь верят в "великую миссию" Савина, Максим. Некоторые из нас просто пытаются выжить… и, возможно, что-то изменить.
Двери лифта открылись, прервав их разговор.
– Удачного обеда, – сказала Елена, отступая. – И помните: в "НеоСфере" стены имеют уши. Всегда.
Максим кивнул и вошел в лифт, чувствуя, как внутри разливается странное тепло. Возможно, он был не так одинок в своем противостоянии, как думал.
Ресторан "Белый кролик" находился в пятнадцати минутах езды от офиса "НеоСферы". Стильное место с авторской кухней и космическими ценами – идеальная декорация для обеда двух топ-менеджеров крупной IT-корпорации.
Лазарев уже ждал его за столиком в дальнем углу зала, потягивая какой-то модный коктейль.
– А, Белов! – он помахал рукой. – Садись. Я заказал нам дегустационное меню. Надеюсь, ты не против?
– Нет, конечно, – Максим сел напротив. – Хотя я предпочел бы сразу перейти к делу. О чем ты хотел поговорить?
– Всему своё время, – Лазарев улыбнулся. – Сначала выпьем. Здесь делают отличные коктейли.
Он подозвал официанта и заказал Максиму что-то с модным названием и кучей ингредиентов. Когда тот отошел, Лазарев наклонился ближе.
– Так как тебе "Призма"? – спросил он, понизив голос. – Впечатляет, да?
– Это… амбициозный проект, – осторожно ответил Максим.
– О, да, – Лазарев усмехнулся. – "Амбициозный" – это одно слово. "Безумный", "опасный", "преступный" – вот другие, более подходящие.
Максим напрягся, но сохранил невозмутимое выражение лица.
– Не понимаю, о чем ты.
– Брось, Макс, – Лазарев покачал головой. – Мы оба знаем, что такое "Призма" на самом деле. Инструмент тотального контроля сознания, замаскированный под безобидную социальную сеть. Промывка мозгов в промышленных масштабах.
Официант принес коктейль, и они оба замолчали. Когда тот отошел, Лазарев продолжил:
– Знаешь, почему меня не взяли в проект, хотя я директор по маркетингу? Потому что Савин знает: я не куплюсь на его байки о "великой миссии" и "защите национальных интересов". Я слишком хорошо знаю, что такое манипуляция сознанием – это моя работа, в конце концов.
Максим отпил коктейль, обдумывая ситуацию. Лазарев открыто критиковал "Призму". Это могло быть искренним возмущением… или хитрой провокацией, чтобы выявить нелояльных сотрудников.
– Допустим, – осторожно сказал Максим. – И что ты предлагаешь?
– А что тут можно предложить? – Лазарев развел руками. – Проект курируется на самом высоком уровне. ФСБ, администрация президента, Минцифры. Это государственная машина, Макс. Её не остановить.
– Тогда зачем ты позвал меня на этот разговор? – Максим начинал терять терпение.
– Потому что у тебя есть выбор, – Лазарев наклонился ближе. – Ты новичок в проекте. Ты еще можешь выйти, пока не завяз по уши. Сославшись на… ну, не знаю, моральные принципы. Или проблемы со здоровьем. Что угодно. Но выйти.
– И что потом? – Максим скептически поднял бровь. – Забыть всё, что я видел? Сделать вид, что ничего не происходит?
– Именно, – Лазарев кивнул. – Спасти свою шкуру, пока не поздно. Поверь, я знаю, о чем говорю. Те, кто слишком глубоко погружаются в "Призму", редко выбираются оттуда.
Максим внимательно изучал Лазарева. Тот казался искренним, но что-то в его глазах – какая-то затаенная хитрость или расчет – заставляло сомневаться.
– А ты? – спросил Максим. – Почему сам не увольняешься, если так ненавидишь проект?
– Потому что я трус, – Лазарев горько усмехнулся. – У меня ипотека, две бывшие жены на алиментах, престарелые родители. Я не могу позволить себе принципы. Но ты… ты молод, талантлив, без обязательств. Ты можешь начать всё заново.
Официант принес первое блюдо дегустационного меню – что-то изысканное и крошечное, на большой белой тарелке.
– Я подумаю над твоими словами, – сказал Максим, когда они снова остались одни. – Но пока не вижу причин для паники.
– Значит, ты еще не видел результаты последних тестов, – Лазарев покачал головой. – Спроси у своей команды о фокус-группе "Альфа-7". О том, что случилось с участниками. И тогда решай, есть ли причины для паники.
"Альфа-7" – это была та самая группа, о которой говорила Алиса. Группа, где были зафиксированы серьезные побочные эффекты.
– Откуда ты знаешь о фокус-группе? – напрягся Максим. – Это закрытая информация.
– В "НеоСфере" нет секретов, – Лазарев подмигнул. – По крайней мере, для тех, кто знает, где искать. У меня свои источники в службе безопасности.
– Алиса? – предположил Максим, наблюдая за реакцией.
Лазарев удивленно поднял брови.
– Алиса Краснова? Твоя бывшая? – он рассмеялся. – Нет, что ты. Она верная собачка Савина. Хотя… – он задумался, – в последнее время ходят слухи, что она задает слишком много вопросов. Может, начинает прозревать.
Максим почувствовал облегчение. Если Лазарев не знал о смене позиции Алисы, значит, она действительно могла быть на его стороне.
– В любом случае, – продолжил Лазарев, – мой тебе совет: выбирайся из этого дерьма, пока можешь. И забудь всё, что видел. Для твоего же блага.
Они перешли к обсуждению других тем – корпоративных сплетен, новых проектов, рыночных трендов. Но слова Лазарева о фокус-группе "Альфа-7" не выходили у Максима из головы. Ему нужно было узнать больше.
После обеда они расстались у входа в ресторан.
– Подумай над моими словами, – сказал Лазарев на прощание. – И помни: в "НеоСфере" нет друзей. Только временные союзники и постоянные враги.
Максим кивнул и направился к своей машине. Встреча с Лазаревым оставила странное ощущение. Директор по маркетингу казался искренним в своей критике "Призмы", но что-то подсказывало Максиму, что он не рассказал всей правды. Возможно, у Лазарева была своя игра, свои цели, о которых он умалчивал.
В любом случае, теперь у Максима была новая зацепка – фокус-группа "Альфа-7". И он собирался узнать о ней всё, что можно.
Вернувшись в лабораторию, Максим сразу заметил, что атмосфера изменилась. Люди говорили тише, бросали на него косые взгляды, а некоторые вообще замолкали при его приближении. Кто-то уже донес о его встрече с Лазаревым?
В своем стеклянном кабинете он обнаружил Елену Мирову, ожидающую его возвращения.
– Как прошел обед? – спросила она с легкой улыбкой.
– Познавательно, – уклончиво ответил Максим. – Что вас привело ко мне, Елена?
– Я подумала, что вам может быть интересна моя работа по психологическим профилям пользователей, – она положила на стол папку с документами. – Это ключевой элемент для интеграции "Призмы" в пользовательский интерфейс.
Максим взял папку и начал листать. Под внешним слоем технических терминов и графиков скрывалась детальная методология психологической манипуляции – как определять уязвимости каждого типа личности, какие триггеры использовать, как обходить сознательное сопротивление.
– Впечатляюще, – сказал он, подняв глаза на Елену. – Вы проделали колоссальную работу.
– Не только я, – она слегка нахмурилась. – Это результат исследований целой группы психологов и нейрофизиологов. Мы тестировали методики на различных фокус-группах.
Максим увидел свой шанс.
– Да, я слышал об этом. Особенно о группе… "Альфа-7", кажется?
Елена вздрогнула и быстро огляделась по сторонам.
– Кто вам рассказал об "Альфа-7"? – тихо спросила она.
– Не важно, – Максим тоже понизил голос. – Важно то, что там произошло. Это правда, что были серьезные побочные эффекты?
Елена долго смотрела на него, словно оценивая, можно ли доверять. Наконец, она едва заметно кивнула.
– Не здесь, – прошептала она. – Слишком много глаз и ушей. Встретимся после работы. Парковка B, уровень -3, 19:00.
Она встала и громко сказала:
– Думаю, этих материалов вам хватит для начала работы. Если возникнут вопросы – обращайтесь.
– Обязательно, – кивнул Максим. – Спасибо за помощь.
Когда Елена ушла, Максим снова погрузился в изучение технической документации "Призмы". Но теперь его внимание было сосредоточено на поиске информации о фокус-группе "Альфа-7". Он перебирал файлы, проверял логи тестирований, искал отчеты о результатах.
Наконец, в закрытом разделе системы, доступ к которому у него был благодаря статусу руководителя направления, он нашел упоминание о группе. Но все детали были зашифрованы, а для доступа к полной информации требовался специальный ключ безопасности.
Максим откинулся на спинку кресла, массируя виски. Кольцо сжималось. Алиса говорила об опасных побочных эффектах, Лазарев предупреждал о фокус-группе "Альфа-7", Елена явно знала что-то важное и готова была поделиться информацией. Всё указывало на то, что "Призма" была еще опаснее, чем казалось изначально.
Оставалось лишь дождаться вечера и встречи с Еленой. Возможно, она сможет пролить свет на тайну "Альфа-7" и помочь найти способ остановить проект, пока не стало слишком поздно.
Максим взглянул на часы – 15:30. До встречи оставалось еще три с половиной часа. Три с половиной часа притворства, игры в преданного сотрудника, работающего над проектом, который он на самом деле стремился уничтожить.
Он глубоко вздохнул и вернулся к компьютеру. Игра продолжалась, и ставки росли с каждым часом.
Глава 5: "Лояльность"
Подземная парковка "НеоСферы" уровня B-3 была практически пуста к семи вечера. Лишь несколько автомобилей технического персонала да пара спорткаров трудоголиков из отдела разработки нарушали гулкую тишину бетонного лабиринта.
Максим сидел в своей машине, припаркованной в дальнем углу, и наблюдал за входом через зеркало заднего вида. Он приехал на пятнадцать минут раньше – не из пунктуальности, а из осторожности. В его положении паранойя была не болезнью, а механизмом выживания.
Ровно в 19:00 появилась Елена Мирова. Она неторопливо шла между рядами автомобилей, держа в руках объемную сумку, и, казалось, совершенно не нервничала. Только опытный наблюдатель мог заметить, как она незаметно сканировала пространство, оценивая обстановку – точно так же, как делал сам Максим.
Он моргнул фарами, давая понять, где находится. Елена кивнула и направилась к его машине.
– Добрый вечер, – сказала она, садясь на пассажирское сиденье. – Надеюсь, за вами не следили.
– Я проверил, – ответил Максим. – Чисто. А вы?
– Тоже, – Елена слабо улыбнулась. – Хотя в наше время нельзя быть уверенным на сто процентов. Системы слежения становятся всё совершеннее.
– Как и системы манипуляции сознанием, – мрачно добавил Максим. – Расскажите мне об "Альфа-7".
Елена глубоко вздохнула, словно собираясь с мыслями.
– "Альфа-7" была пятой по счету фокус-группой для тестирования подпороговых стимулов "Призмы". Двенадцать человек, разного возраста, пола, социального статуса. Официально им сказали, что тестируется новый интерфейс социальной сети. На самом деле они подвергались воздействию комплекса визуальных и аудиальных стимулов, работающих ниже порога сознательного восприятия.
Она сделала паузу.
– Первые три дня всё шло по плану. Участники проводили в лаборатории по шесть часов, работая с интерфейсом, заполняя опросники, участвуя в групповых дискуссиях. Уже к концу третьего дня мы зафиксировали значительное изменение их мнений по ключевым политическим вопросам – именно в том направлении, которое было запрограммировано.
– То есть, система работала, – кивнул Максим.
– Да, и слишком хорошо, – Елена нахмурилась. – На четвертый день мы увеличили интенсивность воздействия. И тогда начались проблемы.
Она достала из сумки планшет, активировала его и передала Максиму. На экране было видео – мужчина средних лет в белой комнате, сидящий перед компьютером. Он выглядел нормально, спокойно работал с интерфейсом. Внезапно он вздрогнул, огляделся по сторонам, словно услышав что-то. Затем начал говорить, обращаясь в пустоту. Его лицо исказилось страхом.
– Он начал слышать голоса, – пояснила Елена. – Утверждал, что кто-то говорит в его голове, приказывает ему что-то делать. Сначала мы думали, что это психотическая реакция на стресс. Но потом…
Она пролистнула видео вперед. Теперь на экране была женщина, молодая, привлекательная. Она сидела неподвижно, глядя в одну точку, не реагируя на обращения персонала.
– Кататония, – сказала Елена. – Полная потеря контакта с реальностью. Три часа она просидела так, не двигаясь, не моргая. Потом начались судороги.
Еще один свайп – и на экране появился третий участник, молодой мужчина, который неожиданно начал биться головой о стену с такой силой, что потребовалось вмешательство охраны.
– Всего из двенадцати участников у пяти развились тяжелые психические расстройства, – Елена выключила планшет. – Трое из них до сих пор находятся в психиатрической клинике. Один пытался покончить с собой. Одна в коме.
Максим почувствовал, как холодеет внутри.
– И что сделал Савин?
– Закрыл тесты, распустил группу, засекретил все материалы, – Елена горько усмехнулась. – А потом приказал "скорректировать параметры воздействия" и продолжить работу. По его мнению, проблема была не в самой идее прямого воздействия на подсознание, а в "технических деталях реализации".
– И вы продолжили работу? – Максим не скрывал осуждения в голосе.
– А что я должна была сделать? – тихо спросила Елена. – Уволиться? Выйти с пикетом к зданию "НеоСферы"? Обратиться в полицию, которая подчиняется тем же людям, что курируют проект?
Она покачала головой.
– Я осталась, потому что внутри системы у меня есть хоть какой-то шанс влиять на происходящее. Смягчать последствия, вносить изменения в методики, тормозить наиболее опасные направления исследований. Если я уйду, на моё место придет кто-то без моральных ограничений.
Максим понимал её логику. Он сам сейчас руководствовался схожими соображениями, оставаясь в проекте, чтобы найти способ его остановить.
– И что сейчас? – спросил он. – Они продолжают тесты?
– Да, но с меньшей интенсивностью воздействия, – кивнула Елена. – Новая фокус-группа, "Бета-1", уже неделю проходит тестирование. Пока без серьезных побочных эффектов, но… – она замолчала, подбирая слова, – есть тревожные признаки. Изменения личности, которые сохраняются после окончания воздействия. Участники не просто меняют мнение по заданным вопросам – они начинают иначе мыслить, иначе реагировать на мир вокруг.
– Зомбирование, – мрачно резюмировал Максим.
– Не совсем, – Елена поморщилась. – Скорее, глубокое программирование. Люди сохраняют свою индивидуальность, память, навыки. Но их базовые установки, ценности, модели восприятия реальности – всё это меняется. Они становятся… другими людьми, не понимая, что с ними произошло.
Максим представил, как такая технология применяется к миллионам пользователей "НеоСферы", и его передернуло от ужаса.
– Это нужно остановить, – твердо сказал он. – Любой ценой.
– Я согласна, – кивнула Елена. – Но как? "Призма" – проект национального масштаба, с поддержкой на высшем уровне. Против такой машины не выстоять в одиночку.
– Не в одиночку, – Максим внимательно посмотрел на неё. – Нас уже как минимум двое. Возможно, больше.
– Вы имеете в виду Алису Краснову? – спросила Елена, удивив Максима своей осведомленностью. – Да, она тоже начала задавать вопросы после инцидента с "Альфа-7". И Игорь Лазарев, хоть и держится в стороне, но явно не в восторге от проекта.
– Откуда вы знаете про Алису? – насторожился Максим.
– В "НеоСфере" у стен есть уши, – Елена слабо улыбнулась. – А у психолога есть глаза, чтобы видеть то, что другие пытаются скрыть. Алиса изменилась после того, как увидела результаты тестов "Альфа-7". Она больше не тот беззаветно преданный Савину солдат, каким была раньше.
– Вы ей доверяете? – прямо спросил Максим.
Елена задумалась.
– Не полностью, – наконец ответила она. – Алиса слишком долго была частью системы. Её лояльность может колебаться. Но я верю, что сейчас она искренне обеспокоена этической стороной проекта.
– А Лазарев?
– Лазарев, – Елена усмехнулась, – в первую очередь заботится о себе. Он не хочет быть частью чего-то, что может обернуться скандалом и ударить по его репутации. Но при этом у него есть связи и ресурсы, которые могут быть полезны.
Максим обдумывал услышанное. Если Елена права, то у него потенциально было уже три союзника – она сама, Алиса и, с оговорками, Лазарев. Плюс Павел, хотя судьба программиста оставалась неизвестной.
– Мне нужно больше информации, – сказал он. – О текущем состоянии проекта, о планах внедрения, о технических деталях последней версии "Призмы". И особенно – о том, где держат Павла Зорина.
– Зорина? – Елена нахмурилась. – Вашего программиста? Я слышала, он уволился.
– Это официальная версия, – Максим покачал головой. – На самом деле его задержали люди Пронина. Он нашел доказательства истинной природы "Призмы" и пытался их скопировать.
– Я не слышала об этом, – Елена выглядела встревоженной. – Но могу попробовать узнать. У меня есть доступ к психологическим профилям сотрудников службы безопасности, и некоторые из них… разговорчивы в определенных обстоятельствах.
– Только осторожно, – предупредил Максим. – Если они заподозрят что-то неладное…
– Я психолог, Максим, – Елена позволила себе легкую улыбку. – Моя работа – задавать вопросы так, чтобы люди не понимали, что их допрашивают.
Они помолчали, каждый погруженный в свои мысли.
– Что вы планируете делать дальше? – наконец спросила Елена.
– Собирать доказательства, – ответил Максим. – Через три дня будет плановое обновление системы безопасности в лаборатории, мониторинг отключится на пятнадцать минут. Это шанс скопировать ключевые документы.
– Рискованно, – нахмурилась Елена. – Но необходимо. Я могу помочь – отвлечь внимание охраны, создать какую-нибудь проблему в другой части лаборатории.
– Это было бы очень кстати, – кивнул Максим.
– И еще, – Елена открыла сумку и достала небольшой конверт. – Здесь копии моих личных записей о проекте "Призма". Наблюдения, анализ, выводы. Без технических деталей, но с психологической и этической оценкой. Я вела этот дневник с самого начала своего участия в проекте. Это может послужить дополнительным доказательством.
Максим взял конверт, чувствуя его тяжесть – не физическую, а моральную. Каждый такой документ был не просто бумагой, а потенциальным смертным приговором для того, кто его создал.
– Спасибо, – искренне сказал он. – Это очень храбрый поступок.
– Не храбрый, а необходимый, – покачала головой Елена. – Я слишком долго молчала, наблюдая, как создается монстр. Пора действовать, пока не стало слишком поздно.
Она посмотрела на часы.
– Мне пора. Мы не должны слишком долго оставаться вместе, это может вызвать подозрения. – Елена протянула руку. – Удачи, Максим. И будьте предельно осторожны. Особенно с Савиным. Он… не тот, кем кажется.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Максим.
– Большинство думает, что им движет жажда власти или деньги, – Елена понизила голос. – Но это не так. Савин искренне верит в свою миссию. Он убежден, что создает лучший мир, что спасает человечество от хаоса. И это делает его гораздо опаснее обычного корыстного тирана. Потому что для достижения "высшей цели" он готов на любые жертвы. Включая собственную душу.
С этими словами она вышла из машины и скрылась между рядами автомобилей, оставив Максима наедине с тревожными мыслями и конвертом, полным доказательств чудовищного заговора.
– Ты выглядишь усталым, мой мальчик, – Савин внимательно смотрел на Максима через стол своего роскошного кабинета на 70-м этаже штаб-квартиры "НеоСферы". – Проект отнимает много сил?
– Есть немного, – Максим позволил себе легкую улыбку. – Масштаб задачи впечатляет.
Было утро следующего дня. Савин неожиданно вызвал его "на ковер" сразу после начала рабочего дня. Такие внезапные вызовы всегда настораживали – они могли означать как повышение, так и увольнение. А в случае с "Призмой" – возможно, и нечто худшее.
– Ты справишься, – Савин улыбнулся. – Я в тебя верю. Кстати, как тебе команда? Работается вместе?
– Отличные специалисты, – кивнул Максим. – Особенно впечатляют психологи. Елена Мирова, например, проделала колоссальную работу по психологическим профилям.
Он специально упомянул Елену, наблюдая за реакцией Савина. Если CEO знал о их вчерашней встрече, это должно было отразиться на его лице.
Но Савин лишь рассеянно кивнул.
– Да, Мирова – ценный кадр. Хотя иногда слишком зацикливается на этических вопросах. В нашем деле это может тормозить прогресс.
Он встал из-за стола и подошел к панорамному окну, с которого открывался вид на утреннюю Москву.
– Знаешь, Максим, я пригласил тебя не просто обсудить проект. Я хотел поговорить о твоем будущем. О твоей роли в компании и… возможно, в истории.
Максим насторожился, но сохранил невозмутимое выражение лица.
– Звучит интригующе, – сказал он.
– "НеоСфера" – это не просто IT-компания, – Савин говорил, глядя на город. – Это инструмент изменения мира. Мы не просто создаем технологии – мы формируем будущее. И "Призма" – ключевой элемент этого будущего.
Он повернулся к Максиму.
– Ты когда-нибудь задумывался, почему в мире так много хаоса? Войны, терроризм, экономические кризисы, социальные конфликты… Всё это результат одного фундаментального дефекта человеческой природы – нерациональности. Люди принимают решения на основе эмоций, предрассудков, сиюминутных желаний. Они не видят полной картины, не понимают долгосрочных последствий своих действий.
Савин сделал паузу, давая Максиму возможность осмыслить сказанное.
– "Призма" исправляет этот дефект, – продолжил он. – Она направляет мышление людей в конструктивное русло, помогает им принимать правильные решения. Не заставляет – помогает. Как GPS-навигатор помогает водителю выбрать оптимальный маршрут.
– Но GPS не перепрограммирует сознание водителя, – осторожно заметил Максим. – Он всегда может выбрать другой путь.
– Верно, – Савин кивнул. – И человек, использующий "Призму", тоже сохраняет свободу выбора. Просто этот выбор становится… более информированным, более рациональным. Мы лишь убираем информационный шум, выделяем сигнал из хаоса данных.
Он вернулся за стол и посмотрел Максиму прямо в глаза.
– Я знаю, что у тебя есть сомнения, мой мальчик. Это естественно. Любой мыслящий человек задается вопросами о границах допустимого вмешательства в психику. Но подумай: разве традиционные СМИ, реклама, политическая пропаганда не делают то же самое, только грубее и менее эффективно? Разве не лучше использовать эти механизмы осознанно, для общего блага?
Максим понимал, что от его ответа может зависеть очень многое. Если он выразит слишком явное несогласие, это вызовет подозрения. Если слишком легко согласится – это будет выглядеть неискренне.
– Я понимаю логику, – осторожно сказал он. – Но есть вопрос масштаба и контроля. Кто определяет, что такое "общее благо"? Кто решает, какие решения "правильные"?
Савин улыбнулся, словно ждал именно такого вопроса.
– Правильный вопрос, Максим. Именно поэтому я вижу в тебе не просто исполнителя, а потенциального партнера. – Он подался вперед. – Сейчас эти решения принимает узкий круг людей – я, Пронин, несколько ключевых фигур в правительстве. Но в будущем я вижу более сложную систему управления, где будут представлены разные точки зрения, разные подходы. И ты мог бы стать частью этой системы.
– Вы предлагаете мне место в совете директоров? – Максим старался, чтобы его голос звучал заинтересованно, но не слишком жадно.
– Пока нет, – Савин покачал головой. – Но я предлагаю тебе путь к нему. Если проект интеграции "Призмы" будет успешным, если ты докажешь свою… приверженность нашим идеалам, то следующим шагом станет позиция директора по стратегическому развитию. А оттуда до совета директоров – один шаг.
Он откинулся на спинку кресла.
– Подумай об этом, Максим. Не просто о карьере, хотя и она будет блестящей. Подумай о возможности влиять на ход истории, формировать будущее целой страны, а возможно, и мира. Разве не об этом мечтает каждый амбициозный человек?
