Злодей и фанатка

Ночь становилась всё интереснее.

Дальше мы ехали молча. Ну, почти. Я, разглядывая проносящиеся за окном пейзажи, насвистывая «Hide and Seek», заевшую у меня в голове ещё со вчерашнего просмотра фильма «Я иду искать».

Who want to play a game?

It’s time to play hide and seek1

Город за окном постепенно превращался в лабиринт унылых улиц, многоэтажки становились всё обшарпаннее, а редкие прохожие выглядели так, словно только что вышли из фильма ужасов.

Run, run, run

Time to run and hide2

Вскоре машина остановилась у невзрачной многоэтажки серого цвета.

– Приехали, – буркнул Кошмарик, выключая двигатель.

– Серьёзно? – удивилась я, окидывая взглядом это «архитектурное чудо». – Это гнездо крыс? Я надеялась хотя бы на номер в отеле с тараканами, а не на тараканов с отелем.

– Не ной, – отрезал он. – Иначе переночуешь прямо здесь. Поверь, позже к тебе обязательно нагрянут и пустят по кругу местные бомжи. Ведь ты так хочешь избавиться от своей девственности.

Я поморщилась. Я, конечно, хочу секса, но не до такой же степени.

Кошмарик выбрался из тачки, обошёл её и открыл мне дверь.

– Вылезай, – сухо приказал он.

– А волшебное слово?

– Вылезай, пока я не выволок тебя наружу за волосы.

А мне бы понравилось.

Я громко цокнула и вышла из машины, тут же принявшись осматриваться вокруг. Воздух был пропитан смесью запахов выхлопных газов, гниющего мусора и чего-то ещё, что я предпочла бы не идентифицировать.

– Атмосферно, – прокомментировала я, следуя за Кошмариком. – Чувствую себя героиней фильма про гангстеров.

Он промолчал, открывая дверь подъезда, над которым тускло мигала лампочка. Внутри пахло сыростью. Поднявшись на пятый этаж по скрипучей лестнице, Кошмарик открыл дверь квартиры.

– Заходи, – бросил он, пропуская меня вперёд.

Квартира была крошечной и обставленной дешёвой мебелью. В гостиной – диван, кресло и стол, на котором стояла пустая коробка из-под пиццы. Ещё здесь был телевизор.

– Мило, – улыбнулась я. – Ты тут живёшь?

– Тебе лучше знать обо мне как можно меньше, – безразлично сказал Кошмарик, – если не хочешь умереть.

– Вау, какие мы грозные. И опасные.

Он ничего не ответил, прошёл дальше на крохотную кухню и открыл холодильник.

Я самостоятельно нашла ванную комнату и поспешно промыла ноги от крови в ванне. На её уже пожелтевшей поверхности виднелись оранжевые полосы ржавчины. Потом вытерлась салфетками и вышла обратно. Подошла к окну и выглянула наружу. Оно открывало вид на классический нью-йоркский пейзаж с пожарными лестницами, граффити и мусорными баками, переполненными до краёв. Когда я повернулась обратно, Кошмарик вытащил из холодильника бутылку пива и открыл её одной рукой. Маску он так и не снял, и мне было любопытно, как он собирается пить.

– А ты не боишься, что твой угрюмый лысый дружок найдёт нас здесь? – спросила я, а потом заметила вынырнувшую из-под дивана крысу, которая начала шнырять по квартире в поисках чего-то съедобного, совершенно не смущаясь нашему присутствию.

Я проводила её невозмутимым взглядом, пока крыса не скрылась под шкафом на кухне. Меня, впрочем, она тоже не смутила. В этой квартире, судя по её обшарпанному виду, просто не могло быть по-другому.

– Меня сложно найти, – ответил Кошмарик, – если я этого не хочу.

– Скромность – твоё второе имя. А первое, я так понимаю, Тайна, покрытая мраком?

Он прошёл в скудное подобие гостиной обратно с бутылкой и обвёл меня взглядом – с тем же раздражённым и уже изрядно подуставшим. А потом протянул мне пиво. Я уставилась на бутылку с удивлением.

– Это за место ужина?

– Не нравится – не пей, – буркнул Кошмарик, устало опускаясь на диван. – Думаешь, у меня тут ресторан с тремя звёздами Мишлен спрятан?

– А разве не должен заботливый похититель кормить свою пленницу изысканными блюдами и ублажать её капризы? – язвительно поинтересовалась я, всё же принимая бутылку. – Или хотя бы пиццу заказать.

– Ты не пленница, – закатил он глаза. – И я тебе ничего не должен.

Я театрально вздохнула.

– О, как всё сложно. Так я жертва, свидетель или просто случайная попутчица? Определиться бы уже.

– Заткнись и пей.

– Какой ты грубиян, – проворчала я, делая большой глоток. – Даже не предложил леди бокал.

Кошмарик громко фыркнул, устремив на меня ледяной взгляд.

– Ты? Леди? Самое нелепое, что я слышал за жизнь.

– А вот это уже обидно, – наигранно надулась я. – У меня тонкая душевная организация. И вообще, я могу быть очень милой. Когда захочу.

– Не хочу, чтобы ты что-то вообще хотела в моём присутствии, – пробормотал он, откидывая голову на спинку дивана и закрывая глаза. – Отложи это для лучших времён.

Кажется, он собрался вздремнуть.

Внезапно пришла заманчивая идея дождаться, пока он заснёт, а потом попробовать приоткрыть маску и взглянуть, что под ней скрывается. От этих мыслей я начала неосознанно улыбаться, а потом поспешно убрала улыбку, делая вид, что просто занята тем, что пью пиво. Бутылка «Brooklyn Lager» приятно холодила руку. Яркий, чуть горьковатый вкус с карамельными нотками отлично подходил к этой странной, напряжённой атмосфере. Я сделала пару шагов и села на диван рядом с Кошмариком. Он не шевельнулся, хотя я точно знала, что ещё не спал. Этот загадочный парень просто сидел, запрокинув голову, на диване с закрытыми глазами.

Я повернулась в сторону окна, и, наблюдая за игрой света на тёмном стекле, всё больше погружалась в свои мысли.

– А где я буду спать?

Кошмарик раздражённо выдохнул:

– На коврике у двери.

– А ты? – не растерялась я. – Чтоб ты знал, вместе спать веселей.

Он открыл глаза и поднял голову. Я снова столкнулась с его пронизывающим взглядом. Потом парень выпрямился, подавшись вперёд.

– Я не собираюсь заменять тебе твои вибраторы, понятно? Хоть раздевайся и тряси у моего лица своими сиськами, я к тебе не притронусь. Я не трахаю малолеток.

– Ауч! – Я прижала руку к груди, изображая смертельную обиду. – Мне вообще-то девятнадцать. Разве это малолетка?.. Неужели ты настолько старше меня?

Он меня проигнорировал. Ясно. Значит, полная анонимность. Ни имени, ни лица, ни размера члена, ни даже возраста.

– Признавайся, – не отставала я. – Сколько тебе лет, старичок? Тридцать? Тридцать пять?

Хотя, по нему не скажешь. У него комплектация молодого парня. Молодого подкаченного горячего парня.

Я сделала ещё один большой глоток пива и пробормотала себе под нос:

– Бездушная машина. А я-то думала, у тебя есть сердце.

– Есть, – коротко ответил он. – И оно советует тебе заткнуться и дать мне отдохнуть.

– Но я хочу поговорить. Поделиться своими переживаниями.

Кошмарик устало потёр переносицу.

– Не обольщайся, Чокнутая. Как только я придумаю, как уладить последний инцидент, то навсегда распрощаюсь с тобой. И ты меня больше никогда не увидишь. Не думай, что я буду держать тебя у себя вечность.

Я в этой ситуации не понимала только одного. И мне не хотелось сдерживать это в себе, так что в следующую секунду вырвался вопрос:

– А чего тогда просто не пристрелил меня, когда была такая возможность?

Ответа долго ждать не пришлось. Он как будто был уже заранее у него готов.

– Потому что я не убиваю людей, – ответил Кошмарик ровным тоном.

Я недоверчиво прищурилась, кладя бутылку с пивом на пол.

– Чувак, ты проник ко мне домой, практически вытащил из кровати, увёз в какую-то сраку и заставил стоять на осколках.

– Я просто курьер. Я похищаю людей, которых мне поручают, и передаю их дальше. Что происходит с ними потом – не моя забота. Я не киллер, не насильник и не палач.

Наступила тишина.

Курьер, хе-хе. Доставляет людей, как пиццу? Стало по-настоящему интересно узнать об этом подробнее. Как-никак этот парень впервые открыл рот! Может, такими темпами он и лицо своё наконец покажет?

– И, насколько я поняла, ты должен был похитить какую-то Нову Палермо, но дегенерат-Громила перепутал какие-то там салфетки и отдал тебе неверный адрес, из-за чего ты похитил не ту – меня?

– Ты удивительно проницательна, – закатил глаза парень.

– А кто она?

– А вот это уже не твоё дело.

Кошмарик встал и подошёл к креслу, на котором лежали подушки и несколько одеял. Я огляделась, когда до меня кое-что дошло только сейчас. Здесь не было ни другой мебели, подходящей для сна, ни второй комнаты, кроме ванной, насколько я успела заметить. Видимо, придётся делить диван на двоих.

Кошмарик, не церемонясь, сперва снял перчатки, затем сгрёб все одеяла и подушки в охапку и швырнул их на пол рядом с диваном. А потом стянул с себя толстовку и небрежно отбросил её в сторону, оставшись в одной чёрной майке. Тонкая ткань плотно облегала его тело, подчёркивая мускулы. Я невольно задержала взгляд на его руках – подкаченных, с выделяющимися венами. Наверное, такие же есть и на члене. Кошмарик взял одно из одеял с пола и расстелил его поверх дивана, создавая некое подобие простыни. Вся эта нарочитая небрежность, как будто граничащая с презрением к комфорту, вызывала улыбку.

– Неужели ты не брезгуешь делить со мной ложе? – спросила я, приподняв бровь.

– Просто заткнись и ложись, – проворчал он, ложась на большую часть дивана. – У меня много дел завтра.

Недолго думая, я устроилась рядом. Диван был жестковатым и небольшим, поэтому поневоле наши плечи соприкоснулись. Я окинула парня взглядом. Он лёг прямо в маске и одежде: в чёрных штанах, майке и даже в ботинках, которые не удосужился снять. Но из-за его высокого роста и маленького размера дивана его ноги выходили за границы мебели, так что обувь с ней не соприкасалась.

– Как удобно, что я в пижаме, хе-хе, – болтала я сама с собой, приподнимая одеяло, чтобы забраться под него.

Кошмарик закатил глаза и молча отвернулся.

– Надеюсь, ты не храпишь? – продолжала я. – А то у меня чуткий сон, знаешь ли.

– Спи, – прорычал он, закрывая глаза. – И не выводи меня.

– О, обещаю, выводить буду только в свет, – игриво подмигнула я, хотя он этого и не видел. Придвинулась поближе, почти касаясь его плечом. – Знаешь, а для похитителя ты довольно милый… Я просто пытаюсь скрасить наше вынужденное сожительство. Кстати, я смогу узнать твоё имя хотя бы перед тем, как мы попрощаемся? Или это профессиональная тайна?

Он что-то пробурчал под нос, но я не расслышала слова и тихонько хихикнула. Похоже, мой «курьер» не привык к общению.

В квартире было прохладно, и я, зябко поёжившись, укуталась в одеяло поплотнее и устремила взгляд на потрескавшийся потолок. Интересно, это его квартира? В ней было неуютно и холодно, как в какой-то заброшенной берлоге. Обстановка говорила о том, что хозяин не слишком заботится о комфорте. Или, может быть, он просто не проводит здесь много времени? В голове роились вопросы. Кто он такой?

Несмотря на напускное легкомыслие, немного страха тоже присутствовало. Он, как холодный ком, лежал где-то в желудке. Мне легко удавалось прогнать его, цепляясь за любую мысль, способную отвлечь от реальности.

Я украдкой посмотрела на Кошмарика. Он лежал, отвернувшись к стене, напряжённый и неподвижный. Я видела только его макушку с тёмно-каштановыми волосами и прикидывала в голове, насколько велика вероятность того, что я смогу стянуть маску и хоть глазком увидеть его лицо. Наверное, он скрывает его от меня не от того, что уродлив, а скорее из-за той же анонимности. Насколько я поняла, он работает на каких-то суровых опасных дядичек, которым необходимо кого-то там похищать для своих тёмных делишек, и поэтому светить лицом при таком раскладе, наверное, опасно. Был бы у меня телефон, я бы погуглила это дебильное имя Новы Палермо. Может, она какая-то известная особа, раз её зачем-то нужно было похитить?

И по мере того, как глубоко меня заводили мысли, холод уходил, а жар под одеялом становился всё более нестерпимым.

Около получаса, наверное, я ворочалась, пытаясь найти прохладный и мягкий участок простыни, но всё тщетно. Рядом ровно дышал Кошмарик. И, кажется, он уже давно спал, судя по ровному дыханию и нулевым претензиям про то, чтобы я не шевелила задницей хоть минуту. Видимо, вырубился из-за усталости.

Вообще его присутствие и эта близкая, но недосягаемая теплота, вызывали смутное беспокойство, которое в свою очередь переплеталось с начавшим вдруг расти возбуждением. Мысли порхали в голове, как долбаные бабочки, то и дело задевая запретные образы. В темноте воображение рисовало контуры мужского тела с подкаченным торсом, которое было сейчас прикрыто майкой и брюками. Но я видела его руки и могла представлять их тепло и силу. А потом начала представлять и член, который прямо в эту самую минуту находился в одной комнате со мной, в каких-то жалких сантиметрах от меня. Наверняка большой и венистый, с гладкой головкой…

Подождав ещё несколько минут, прислушиваясь к дыханию парня, чтобы в полной мере убедиться в том, что он точно спит, я поняла, что не могу больше сдерживаться.

Я слегка раздвинула свои ноги и осторожно запустила руку под одеяло, между них, а затем – под нижнее бельё, касаясь себя внизу. Ткань успела промокнуть от выделенной естественной смазки из-за моих влажных фантазий. Пальцы тут же скользнули по чувствительной коже, исследуя уже слишком хорошо знакомые мне изгибы. Я дрочу почти каждую ночь, так что отлично изучила своё тело и то, что ему нравится.

В голове вспыхивали обрывки фантазий, подпитываемые близостью спящего рядом парня. Каждый вдох становился всё тише, превращаясь в едва слышный стон. Я двигала рукой по клитору сперва медленно, а потом набирая темп всё быстрее, сжимаясь и разжимаясь в пульсирующем ритме. Внизу живота нарастало приятное напряжение, грозящее вот-вот взорваться яркой вспышкой. Чуть позже я добавила вторую руку, проникая двумя пальцами во влагалище. Но не слишком глубоко, чтобы не порвать себя случайно. В этом деле нужно быть предельно осторожным. Когда пальцы, легко скользнув по влажной плоти, вошли, я, зажмурившись, впилась зубами в губу, стараясь заглушить стон, рвущийся наружу.

Это было слишком хорошо. Слишком ярко. Мастурбировать под порнушку не то же самое, что мастурбировать рядом с секси-похитителем.

Ох, если бы он только присоединился…

Едва эти мысли пришли в голову, как перед глазами встали чёткие образы того, как он перехватывает инициативу. Убирает мои руки и заменяет их своими, проникая в меня пальцами. И делает это не так осторожно, как я сейчас, а жёстко, резко и грубо.

– Ох, блядь… – прошептала я, когда поняла, что эти мысли ускорили процесс, и к финишу я приближалась теперь просто стремительно.

Тело напряглось до предела. Я не переставала работать руками, ускоряясь, когда это было необходимо, стараясь при этом не слишком сильно торопиться. Откинула слегка голову, ощущая, как запотела спина под жарким одеялом. Мои длинные чёрные волосы прилипли к щекам, частично прикрывая моё лицо.

И наконец, после усердной работы, мощная сладкая волна наслаждения прокатилась по всему моему телу. Я едва не вскрикнула, когда оргазм настиг меня в новом своём проявлении – в более сильном и как будто даже продлённом варианте. Я почувствовала, как стенки влагалища сжимались и разжимались. Мне всегда казалось, что оно так устроено для того, чтобы собрать побольше спермы, выжать её всю до последней капли. Только вот спермы внутри меня не было, и от этой мысли стало обидно.

Я тихонько всхлипнула. Внизу живота пульсировало приятное тепло, но вместе с ним нарастало и чувство досады. Хотелось чего-то большего, настоящей близости, а не этой украдкой самоудовлетворённости. Кошмарик спал, не подозревая о буре эмоций, бушевавшей рядом с ним, а я лежала неподвижно, прислушиваясь к биению собственного сердца и его ровному дыханию.

И мне вдруг стало безумно одиноко.

ВСЁ РАВНО Я ЕГО ТРАХНУ

– Это какой-то бред!

Я дёрнулась на диване, раскрыв глаза, из-за внезапного вскрика. Зрение какое-то время было размытым, и я с трудом сфокусировалась на двух фигурах. Когда же мне это удалось, я увидела своего любимого похитителя-грубияна и белобрысого мальчишку рядом с ним.

Когда с моей стороны показалось движение, их взгляды устремились ко мне. Они оба были до чёртиков нервные.

– Доброе утро, – поздоровалась я. – А меня ты со своим другом познакомишь?

Снежок округлил глаза и взглянул на Кошмарика с таким видом, будто пытался понять, в самом ли деле он это услышал или ему померещилось.

Однако меня проигнорировали и продолжили свою дискуссию.

Да блядь, что ни день, то игнорирование!

– Маме не понравится, что ты притащил сюда эту девушку! – вопил Снежок, жестикулируя руками.

– Я и не собираюсь её показывать ей, – раздражённо отзывался Кошмарик. – Всего одну ночь переждали!

Контраст между ними был поразительным. Тёмный, мрачный Кошмарик в маске и грубой чёрной одежде, и этот светлый, почти эфемерный паренёк рядом с ним, чьи крашеные белые волосы походили на облачко.

Я резко встала, устав от этого неуважительного отношения к пленнице.

– Эй, вы! Я что, пустое место? Напомню, я тут не по своей воле!

Они повернулись ко мне одновременно снова. И одновременно их взгляды опустились ниже моего лица. Ниже даже шеи. И когда из раскрытого окна в мою сторону подул осенний прохладный ветерок… Только тогда я поняла, на что это они так синхронно уставились.

У меня была раскрыта рубашка. Видно, пара пуговиц случайно расстегнулась за ночь. А под ней у меня как бы не было никакого лифчика. Так что Снежок с Кошмариком удостоились чести увидеть мои сиськи, выставленные напоказ. Вернее, частично: левая ещё была мало-мальски под пижамой.

– Ой, прошу прощения, – прикрывшись, захихикала я.

Снежок раскраснелся и вылупился на своего собеседника с многозначительным выражением лица. Тот даже не повёл и бровью. В комнате стало тихо на какое-то время. Как будто им понадобилась тишина, чтобы переварить увиденное, а я в это время застёгивала пуговицы.

Снежок, всё ещё слегка ошеломлённый, откашлялся. Мне стало жаль его. Он как будто слишком мал для того, чтобы видеть сиськи. А вот Кошмарик, казалось, совсем не смутился. И я из-за этого вспомнила, чем занималась рядом с ним ночью.

Он спокойно, даже с какой-то ледяной отстранённостью, вернулся к прерванному разговору:

– Мы уже уходим.

– Ну и куда? – Голос Снежка снова зазвенел. – Если всё было точно так, как ты мне рассказал, то её всё равно убьют. Михель ведь знает её адрес, раз сам писал его на салфетке.

О, так значит Громилу зовут Михель. Ну хоть одно имя.

– Эй, никаких имён! – рявкнул Кошмарик, придя в ужас. – Что я тебе говорил?

Снежок испуганно прикрыл рот рукой, осознав свою оплошность. В комнате снова повисла тяжёлая тишина, в которой слышно было лишь моё дыхание. Кошмарик бросил на меня быстрый, оценивающий взгляд, словно взвешивая все «за» и «против». Затем, сделав резкий жест рукой в сторону Снежка, выдал:

– Поговорим вдали от любопытных ушей.

Он направился к выходу, не оборачиваясь. Снежок, всё ещё немного бледный и растерянный, кинул на меня полный сожаления взгляд и поспешил за Кошмариком. Дверь захлопнулась, оставив меня наедине с вопросами.

Интересно-интересно.

Чем может обернуться всё это весёлое приключение? Если я правильно понимаю, в этом замешана какая-то криминальная банда. А может даже целая мафия, учитывая, что мы в Нью-Йорке. Может, Нова Палермо какая-то журналистка со слишком длинным языком? Или свидетель какого-то их серьёзного преступления, которая могла их сдать полиции? Или девчонка, обладающая какой-то серьёзной информацией, которую нужно убрать, пока она не сболтнула лишнего? В общем, вариантов много, я пересмотрела кучу криминальных фильмов. Но вот какой исход ждёт конкретно меня? Вот, что меня интересовало в первую очередь.

Я снова возвращаюсь к мыслям о том, что совсем скоро Хэллоуин. Дети начнут наряжаться в костюмы монстров и ведьмочек и расхаживать по улицам, весело спрашивая: «Конфеты или жизнь?». Воздух пропитается запахом тыквенного пирога и корицы, а по вечерам в парках будут собираться компании подростков, рассказывая друг другу страшные истории.

Мы с Тиган каждый год отмечали Хэллоуинскую ночь. Запасались попкорном и колой, включали фильм про Майкла Майерса и пытались прочувствовать всю атмосферу по максимуму. Это было нашей традицией, пока не появился этот выскочка Эван. Интересно, а если я попрошу Кошмарика похитить его, отвезти к Бруклинскому мосту и сбросить в воду, он это сделает? Мысль об Эване, барахтающемся в холодных водах Ист-Ривер, вызвала у меня невольную улыбку.

Тем временем, дверь открылась, и в комнате снова стало на два человека больше.

– Выходи, мы уезжаем, – выдал Кошмарик, обращаясь ко мне.

Я не стала спрашивать, куда. Всё равно он не ответит. Когда я сделала шаг, из-под шкафа на кухне вдруг резко вынырнула крыса, и я побрезговала пройти к Кошмарику, пока она была в поле моего зрения.

– Не волнуйся, она не кусается, – заметив это, произнёс Снежок и взял эту тварь на руки.

У меня открылся рот от удивления.

– Её зовут Эсмеральда, – продолжил паренёк, как будто знакомил не с крысой, а с милой кошечкой или собачкой.

– Это что, твой питомец? – спросила я, подходя ближе.

Крыса выглядела достаточно ухоженной, чего я не заметила, пока она шныряла по квартире вчера ночью.

– Ну… можно и так сказать. – Снежок неловко почесал затылок свободной рукой. – Она как бы наш талисман. Приносит удачу.

– Удачу? – Я скептически приподняла бровь. Учитывая, что «удачный» план Кошмарика провалился, и теперь меня хотят прихлопнуть, Эсмеральда явно халтурила на работе.

– Ну да. – Снежок погладил крысу по голове, та довольно зажмурилась. – Дэ… – Тут он осёкся, а потом исправился, кивая в сторону Кошмарика: – Он ненавидит крыс, а я люблю. Поэтому я оставил её у себя. Мама мне разрешила, чтобы мне не было скучно. На самом деле это подарок папы и…

Кошмарик, до этого молча наблюдавший за нами, фыркнул.

– Прекращай. Я сказал тебе: никаких лишних разговоров. Не болтай с ней.

– Я просто пытаюсь быть дружелюбным…

– Это никому не нужно. – Кошмарик открыл дверь. – Чокнутая, идём. Лука, убери эту сволочь с моих глаз, пока я её не прихлопнул.

Ух ты, Лука, значит?

Снежок торопливо сунул Эсмеральду за пазуху. Крыса высунула мордочку и любопытно посмотрела на меня чёрными бусинками глаз. Но, несмотря на слова Снежка, симпатии к этому «талисману» я по-прежнему не испытывала. Мне больше по душе милые котики, чем крысы.

– Было приятно познакомиться, – улыбнулась я, выходя в коридор. – Но теперь мне снова придётся терпеть недовольную физиономию Кошмарика.

Снежок неловко кивнул, не зная, как себя вести. Это выглядело очаровательно. Интересно, сколько ему? Он выглядел младше меня и уж тем более младше Кошмарика.

– Блядь, живее, – огрызнулся мой похититель, когда я помедлила около двери.

– Да иду я!

– Подождите! – воскликнул Снежок, заставив нас одновременно остановиться и посмотреть на него.

Он выпустил Эсмеральду с рук, и она помчалась куда-то на кухню, а сам паренёк открыл шкаф в мини-прихожей и достал обувь – серые кеды с чёрными шнурками.

– Ты просто босиком, – протягивая их мне, произнёс Снежок. – Поэтому я подумал, что ты не будешь против.

Этот жест заставил меня улыбнуться и с упрёком взглянуть на Кошмарика. И вот трудно было ему сделать тоже самое?

– Спасибо, – поблагодарила я, потрепав мальчишку по белобрысой голове. – Какой ты милашка.

Он с лёгкой улыбкой кивнул.

Я приняла кеды и надела их, а потом вышла в коридор, радуясь, что теперь не придётся собирать ногами всю грязь Нью-Йорка.

– Всё, хватит, – заговорил Кошмарик, не терпя, видимо, что кто-то проявляет в мою сторону заботу. – Лука, слушайся маму и заботься о ней, ясно?

– Да, сэр, – закатил небесно-голубые глаза мальчишка.

Утро только начиналось, а день уже обещал быть долгим и утомительным.

Сквозь грязноватые окна лестничной клетки пробивались бледные лучи солнца, рисуя на пыльных ступенях причудливые узоры. Мы начали спускаться по лестнице молча. Звук наших шагов отдавался гулким эхом в пустом подъезде. Я старалась не отставать от Кошмарика, хотя его длинные ноги явно давали ему преимущество.

Мы вышли из подъезда, щурясь от яркого утреннего солнца. Воздух был прохладным и свежим, с лёгким запахом опавшей листвы. Кошмарик, не говоря ни слова, направился к своей машине, я поспешила за ним. Он нажал кнопку на брелоке, и тачка послушно мигнула фарами. Парень открыл заднюю дверь, жестом приглашая меня сесть. Я, поколебавшись секунду, исполнила его волю. Обойдя машину и сев за руль, Кошмарик завёл мотор, и джип, тихо урча, тронулся с места.