Злодей и фанатка

Он замер, уставившись на меня. Тряпка в его руке слегка дрогнула. Я с подозрением посмотрела на неё. Обычно подобный атрибут в таких сценах либо для кляпа, либо… о, нет…

– Это что, хлороформ? Ну вот, а я так ждала верёвки!

Он закатил глаза, но выражение его лица стало более решительным.

– Заткнись. – С этими словами парень принялся заталкивать тряпку мне в рот.

Лучше бы с таким же энтузиазмом заталкивал мне в глотку свой член.

На вкус она оказалась едкой и приторной, и я поморщилась. Интересно, во скольких ещё ртах она побывала? Ну не может же быть такое, что это его первый раз. И вряд ли он стирает её каждый раз.

Открыв заднюю дверь джипа, парень затолкал меня в салон, и я легла на сиденье жопой вверх. А потом всё-таки появились долгожданные верёвки. Он связал мне руки за спиной, отчего двигаться стало довольно проблематично. Жаль, он не собирался залезать на меня сверху, а предпочёл усесться за руль. Заводя машину, мистер-Похититель тронулся с места и с громким скрипом колёс понёсся по улице Квинси.

Я начала осматриваться.

Джип, несмотря на внушительный вид снаружи, внутри оказался неожиданно уютным. Кожаные сиденья, мягкий плед в клетку на полу и… плюшевый мишка на приборной панели. Плюшевый мишка у похитителя. Я попыталась хмыкнуть, но тряпка во рту превратила это в булькающий звук.

– Не звука, – раздался низкий голос из темноты.

Парень смахнул с головы капюшон, и наконец показались его волосы. Густые, тёмно-каштановые.

Я сделала попытку что-то сказать – спросить, куда он меня везёт, хотя бы выразить своё недоумение по поводу мишки, – но из горла вырвалось только невнятное мычание. А он, кажется, даже не отреагировал. Я мысленно закатила глаза. Пытки? Подвал? Заброшенная фабрика? Или что-то более… оригинальное? Я поелозила на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, насколько это позволяли связанные руки.

Внезапно тишину разрезала нелепая, до оскорбительного бодрая мелодия из детского мультика. Послышалась вибрация. И контраст с образом молчаливой, скрытой под капюшоном фигуры был настолько комичным, что я едва не подавилась собственной слюной.

Рука в тёмной перчатке лихорадочно зашарила по карманам. Наконец, телефон был выловлен, и мелодия резко оборвалась.

– Да, я уже её везу… – заговорил парень в телефон. – Она у меня в машине… Да, я успею.

Потом он бросил телефон на сиденье и развернулся, чтобы посмотреть, видимо, чем я занята. Как будто у меня богатый выбор на заднем сидении со связанными руками и кляпом во рту. Его взгляд не спеша прошёлся по всему моему телу. А я снова задумалась о том, какое у него, интересно, лицо. Он вообще не собирается снимать маску?

Я промычала об этом ему самому, и он, закатив глаза, отвернулся. Просто отвернулся! Вот же гандон. Воспитанные похитители так не поступают.

С трудом мне удалось принять сидячее положение. Смысла держать задницу в доступной для него позе уже не было. Руки затекли, а края губ побаливали. На мне моя любимая пижама с авокадо, и она не сказать, что сексуальная. Может, дело в этом?

Парень заметил моё активное движение и тут же злобно рявкнул:

– Эй, ты там! Лежи смирно, иначе…

Он не договорил, и угроза повисла в воздухе. Я решила не испытывать судьбу и откинулась на сиденье, всем своим видом изображая покорность. Хотя внутри всё кипело от возмущения. Вот же гад. Это всё не похоже на сексуальные приключения.

Парень снова повернулся ко мне, и я почувствовала на себе пристальный взгляд. Молчание затягивалось, становясь невыносимым.

– Ложись обратно, – пробурчал он.

Я вытаращилась на него и промычала, что мне, вообще-то, так неудобно. Пусть сам попробует лежать на заднем сиденье мчащейся машины на животе со связанными за спиной руками. Так же и инвалидом остаться можно.

Мистер-Недовольный-Всем-Подряд дал по тормозам, и тачка резко остановилась. Я едва не ударилась башкой о спинку его сиденья. Потом он вышел, открыл дверь с моей стороны и потянулся ко мне.

– Я сказал тебе ложиться, – процедил парень сквозь зубы, насильно укладывая меня на сиденье. На этот раз лицом вверх. Ну хотя бы так. – Ещё раз шевельнёшься без моего разрешения, я сломаю тебе руки.

Как не романтично…

Я дала ему об этом знать, но моё мычание не собирались воспринимать всерьёз. Поэтому парень просто закатил глаза, предупреждающе взглянул на меня напоследок, закрыл дверь и вернулся на своё место.

Машина тронулась. На этот раз он вёл гораздо аккуратнее, видимо, боясь снова услышать мои протестующие мычания. Я лежала, уставившись в потолок, и размышляла. С одной стороны, угроза сломать руки не добавляла оптимизма. С другой – этот странный похититель, несмотря на всю свою скрытность и грозный вид, вызывал скорее недоумение, чем страх. В голове вновь всплыл образ плюшевого мишки на приборной панели и детская музыка, установленная на звонке телефона. Какой-то он несерьёзный похититель. Или, может, мишка принадлежала какому-нибудь ребёнку, которого он тоже похитил?

Внезапно джип резко свернул направо, и я почувствовала, как меня отбрасывает в сторону. Мы ехали по какой-то грунтовой дороге, судя по тряске и подпрыгиваниям. А ещё из окна не видно было зданий, как будто мы выехали в какое-то безлюдное место. Из Бруклина мы выехали точно.

Через несколько минут тачка остановилась. Я затаила дыхание, ожидая, что будет дальше. Дверь распахнулась, и Мистер-Загадка снова наклонился надо мной. Я долго мычала ему, какой он не джентльмен и невоспитанный, пока его терпение не лопнуло, и он наконец убрал кляп, отбросив тряпку куда-то в сторону, и я наконец смогла разговаривать.

– Спасибо большое, – саркастично выдала я.

Я задницей ощущала, как мои штаны сползли вниз из-за неудобного положения на сиденье и позы, которую Мистер-Невозмутимость вынудил меня принять, а ещё из-за вечной тряски.

– Будь другом, подтяни мне штаны, – произнесла я. – Прежде чем ты отнесёшь меня туда, куда собираешься. Невежливо будет разгуливать с голой задницей.

У него округлились глаза, и он медленно опустил взор вниз. У меня определённо выглядывали трусы. О, ещё я забыла побриться вчера, поэтому, надеюсь, через трусы не особо выделялись волосы на лобке. Было бы неловко. И надо же было устроить похищение именно сегодня!

Парень резко одним движением дёрнул за пояс моих пижамных брюк, пытаясь подтянуть их. Получилось у него это довольно криво, но я решила не усугублять ситуацию и промолчала. В конце концов, главное, что теперь моё бельё не было выставлено на всеобщее обозрение.

– Слушай, – начала я, вставая, когда он потянул меня за руку, вынуждая вылезти из тачки. – А почему ты решил похитить именно меня? По каким критериям отбирал?

Парень вытащил телефон и принялся набирать кому-то сообщение, абсолютно игнорируя и мои вопросы, и как будто бы даже моё присутствие в целом. И я решила не терять времени зря и осмотрелась.

Скорее всего, мы находимся на окраине Бруклина или, может, даже Квинса. На какой-то заброшенной промышленной зоне. Холодный ветер пронизывал тонкую ткань моей пижамы, заставляя кожу покрываться мурашками. Я поёжилась, обхватив себя руками. Под босыми ногами неприятно хрустел гравий, перемешанный с битым стеклом и обрывками какой-то ржавой проволоки. Воздух был пропитан запахом сырости, гниющей древесины и чем-то металлическим, отдалённо напоминающим кровь. Вокруг высились тёмные силуэты заброшенных складов. Стены зданий были покрыты облупившейся краской и граффити. Где-то вдали мерцали огни Нью-Йорка.

Парень, полностью поглощённый своим телефоном, продолжал набирать сообщение, его верхняя часть лица и волосы освещались холодным светом экрана. Я в своей тонкой пижаме и босиком чувствовала себя особенно уязвимой. Потом вспомнила, что мне это должно нравиться.

– Ну ответь, пожалуйста, мой личный кошмар, – усмехнулась я.

И он наконец поднял взгляд.

– Меня не предупреждали, что ты такая болтливая, – выдал он недовольно.

– Кто? Тебя что, кто-то подослал, чтобы меня похитить? И кто же? Неужели Синди? Из-за того, что я забыла использованную прокладку в туалете на вечеринке у неё дома?

Он закатил глаза и, не отвечая, вернулся к своему телефону. Видимо, Синди была слишком мелкой сошкой для такого дерзкого похищения.

– Ну же, скажи! – не унималась я, пиная камешек носком босой ноги. – Или это из-за Мэтта? Он узнал, что я рассказала его девушке о нашем с ним поцелуе? Хотя это он меня поцеловал! Нечего было столько пить! И мне даже не понравилось.

Парень шумно выдохнул, убрал телефон в карман и, наконец, полностью повернулся ко мне. В его глазах читалось раздражение.

– Если ты сейчас же не замолчишь, я заклею тебе рот скотчем.

Мне это даже понравилось.

– О-о-о, – протянула я, изображая испуг, но в голосе слышалось неприкрытое веселье. – А у тебя есть скотч? С собой? Ты такой предусмотрительный!

Я уверена, что он сжал челюсти под маской так сильно, что они сейчас треснут. Парень сделал шаг ко мне и произнёс:

– Ты испытываешь моё терпение.

Я инстинктивно отшатнулась, хотя на самом деле мне хотелось, чтобы он подошёл ещё ближе. В свете фонаря я наконец смогла разглядеть его глаза получше – всё такие же светло-карие, цвета карамели, с каким-то опасным блеском.

– А что ты сделаешь, если я продолжу? – спросила я, едва сдерживая улыбку. – Накажешь меня?.. Но для начала покажи лицо. А вдруг ты некрасивый?

Парень замер, словно раздумывая, стоит ли игра свеч. Его взгляд скользнул по моему лицу. Затем он покачал головой.

– Нет, – коротко ответил он, надвигая капюшон обратно.

– Нет? – переспросила я, чувствуя, как разочарование смешивается с ещё большим любопытством. – Почему нет? Неужели стесняешься?

Снова сжал челюсти, и я практически услышала, как скрипнули его зубы под тканью, скрывающей нижнюю часть лица.

– Не твоё дело, – прорычал он. – И прекрати задавать вопросы.

– Ну уж нет, – возразила я. – Раз уж ты меня похитил, имею право знать, кто мой похититель. Так что снимай маску. Давай, не будь занудой.

– Я сказал нет, – повторил он, голос стал ещё жёстче.

– А я сказала да, – парировала я, делая шаг к нему. – Ну же, покажись. Мне очень интересно. Умоляю. Или… может, мне нужно как-то тебя уговорить?

Я намеренно сделала голос более мягким, добавив в него игривые нотки.

– Не играй со мной, – предупредил он, но в его голосе уже не было прежней уверенности. Мне показалось, что он колеблется.

– А я и не играю, – прошептала я, ещё немного приблизившись. – Я просто хочу увидеть твоё лицо. Разве это так тяжело выполнить?

Он молчал. Я видела, как под тканью маски двигаются его челюсти, словно он что-то яростно жует. Между нами оставалось всего ничего, и я чувствовала исходящее от него тепло, несмотря на холодную ночь.

– Пожалуйста, – протянула я. Тонкая ткань моей пижамы никак не защищала от холода, но я почти не ощущала его. – Мне правда интересно.

Мистер-Упрямый резко вздохнул, и на мгновение мне показалось, что он сейчас сорвёт маску. Но вместо этого он схватил меня за запястье за моей спиной —грубо, крепко, так, что я не смогла бы вырваться.

– Ещё раз повторю, – процедил он, его голос был низким и хриплым, – прекрати. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя.

Его слова должны были меня напугать, но вместо этого во мне разгорелось ещё большее любопытство, смешанное с возбуждением. Эта запретность, эта тайна… Меня это заводило до чёртиков.

– Ты не с тем связался, Кошмарик, – прошептала я, глядя ему прямо в прорези маски. – У меня как раз овуляция, и лучше бы тебе показать мне лицо, чтобы я знала, можно ли будет с тобой потрахаться. Иначе я изнасилую тебя.

Его хватка на моём запястье усилилась, но я не дрогнула, продолжая смотреть ему прямо в глаза, которые казались мне невероятно выразительными.

На мгновение воцарилась тишина, настолько густая, что можно было резать её ножом. Я чувствовала, как участилось его дыхание, как напряглись мышцы под одеждой. Мои слова явно застали его врасплох.

Он резко отпустил мою руку, сделав шаг назад. Казалось, он пытается взять себя в руки, справиться с внезапным волнением, которое я, без сомнения, вызвала. Этот эффект мне нравился.

– Ты… – начал парень, но запнулся, словно не находя нужных слов. – Ты невыносима.

– Знаю, – улыбнулась я, наслаждаясь его реакцией. – Так что, Кошмарик, каков твой вердикт? Мы будем заниматься сексом или нет?

Я сделала ещё один шаг к нему, сокращая расстояние между нами, не обращая внимание на осколки стекла. Он не двигался, словно парализованный. Я бы сейчас подняла руку и сорвала эту маску сама, если бы не верёвки.

– Ну же, – прошептала я. – Не будь таким занудой. Покажи мне себя.

– Блядь! – выкрикнул он, отворачиваясь. – Ты можешь заткнуться хоть на пять секунд?!

Я разочарованно цокнула, когда поняла, что его мне уломать, походу, не удастся. Но тогда решила поинтересоваться о другом:

– Ладно-ладно, раз ты такой стеснительный, как арабская красавица в парандже, то могу ли я хоть имя твоё узнать?

Он резко обернулся.

– Нет! – отрезал парень жёстко и холодно.

– Ну почему? – протянула я, делая вид, что обижена. – Мы же вроде как вместе проводим время. Разве не положено представляться? Или ты какой-то… суперсекретный агент?

Он промолчал.

– Ладно, – вздохнула я. – Как скажешь. Но тогда я буду называть тебя Кошмариком. Ты не против?

Кошмарик снова промолчал, и я решила пойти ва-банк.

– Или… – я сделала паузу, растягивая слова, – тебе больше по душе Похититель-извращенец?

– Выбирай выражения, – сухо бросил он. – Иначе я действительно начну вести себя как извращенец.

– О-о-о, – Я почувствовала, как по телу пробежала волна возбуждения. – И что же ты сделаешь?

Он медленно приблизился, и я снова ощутила его тепло, несмотря на разделяющее нас расстояние.

– Ты играешь с огнём, чертовка. Если не заткнёшься, тебе покажут, на что способны настоящие извращенцы.

– Ого… Настоящие извращенцы? Звучит так, будто у тебя тут целый клуб по интересам.

Кошмарик резко отстранился, словно я плеснула ему в лицо ледяной водой. И раздражённо простонал. Маска приглушила этот стон, и прозвучал его голос из-за этого очень сексуально.

– Ты слишком много болтаешь, блядь.

– Ой. – Я притворно ахнула. – Какие мы грубые. Мамочка будет ругаться.

Он сделал шаг ко мне, и я почувствовала, как воздух между нами наэлектризовался. Я очень чётко ощущала его взгляд на себе – тяжёлый, пронизывающий. От этого ещё больше хотелось увидеть его лицо.

– Я не шучу, – рявкнул Кошмарик. – Заткнись. Сейчас же.

– А что будет, если я не заткнусь? – прошептала я, делая шаг ему навстречу. Во мне проснулся азарт. Мне понравилось играть с огнём, испытывать границы дозволенного.

Он ничего не ответил, лишь протянул руку и резко схватил меня за подбородок, сильно сжав его, заставляя поднять голову. Его прикосновение, несмотря на перчатку, обожгло мою кожу.

Вот же срань. Я сейчас кончу.

– Последнее предупреждение, – прошептал Кошмарик. – Ещё одно слово…

– И что? – выдохнула я, едва сдерживая дрожь в ногах. Близость этого опасного, загадочного парня опьяняла.

Но не успел он ничего мне ответить, как вдали послышался визг тормозов, и к нам, выписывая лихие виражи, подкатил чёрный внедорожник. Фары осветили склад, и я на мгновение зажмурилась от яркого света.

Из машины выскочил мужчина, одетый во всё чёрное, и быстрым шагом направился к нам.

– Давай девчонку, – прокричал он сходу. – Босс уже заждался.

Кошмарик отпустил мой подбородок и повернулся к приехавшему типу.

– Наконец-то, – почти радостно отозвался он.

Я уставилась на нагрянувшего мужика скептически. Он выглядел как карикатура на гангстера. Дорогой, идеально скроенный костюм, который, казалось, вот-вот треснет на его внушительных бицепсах, золотая цепь толщиной с мой палец на шее, бритая голова и выражение лица, словно он только что проглотил лимон.

– Чего так долго? – рявкнул громила, приближаясь. – У меня тут каждая минута на счету!

– Извини, – пожал плечами Кошмарик, – пришлось немного повозиться. Выжидал, пока тупоголовый дружок её подруги исчезнет с поля зрения.

Громила наконец обратил на меня внимание. Его взгляд, словно сканер, медленно прошёлся по мне с головы до ног, задерживаясь на растрёпанных волосах, тонкой пижаме и босых ногах. На его смуглом лице, до этого искажённом нетерпением, медленно расплывалось выражение недоумения, которое с каждой секундой становилось всё более комичным. Густые брови поползли вверх, маленькие глазки, затерянные где-то в складках лица, расширились, а челюсть отвисла, обнажив ряд золотых зубов.

– Что это за херня?! – взревел он, тыча в меня пальцем, толстым, как сосиска. – Кто это?!

На нас троих обрушилась тишина. Слышался только треск сверчков. Даже здания как будто охуели с происходящего.

Хотя, что происходило, непонятно.

– Что значит «кто это»? – медленно произнёс Кошмарик. Лёд в его тоне, который мог бы заморозить ад, наконец исчез. – Нова Палермо.

– Эй, я вообще-то Нова Тафт, – возразила я, вторгаясь в их диалог.

Они оба резко стрельнули в меня взглядами.

– Какая ещё Тафт? – переспросил Кошмарик, и его лицо приобрело озадаченное выражение.

Громила громко выругался, а потом замер. Его мозг как будто изо всех сил пытался переварить эту информацию, но терпел неудачу с каждым разом. Он потёр свой бритый затылок с таким усердием, словно пытался высечь искру, и перевёл взгляд с меня на Кошмарика, и в его маленьких глазках промелькнуло подозрение.

– Ты что, схватил не ту девчонку?! – прорычал он, и его голос наполнился агрессией. – Ты спятил?! Босс же шкуру с тебя спустит! И с меня заодно!

Кошмарик резко повернулся к громиле, и хотя его лицо было скрыто маской, я физически ощутила волну исходящего от него изумления.

– Ты сам показывал мне адрес! – оправдывался он. – Я взял ту, дом которой ты мне указал. Бруклин, Бед-Стай, таунхаус номер 323!

– Вообще-то я живу в таунхаусе номер 332, – подняв палец, неловко поправила я.

У недогангстера побагровело лицо. Возникло такое ясное ощущение, будто он сейчас взорвётся.

У меня уже успели заныть все конечности. Руки за спиной находились в очень неудобном положении. Но зато возбуждение отхлынуло от вагины. Вся интимность момента растворилась, да и вид этой лысой истерички отбил желание трахаться. Я едва ли не застонала от отчаяния, хотя почти сразу заострила всё внимание на происходящем. Творилось что-то интересное.

– Это… – Громила запнулся, а потом заорал: – СУКА! Ты круто облажался, парень!

– Как я мог облажаться, блядь, если следовал по указанному тобой же адресу?!

– В этом-то и дело, остолоп! – Лысик брызгал слюной, как взбесившийся скунс. – Какой к чёрту Бед-Стай вообще! Я указывал на Парк-авеню! Пентхаус! Дочь Палермо живёт там! Золотыми буквами выбито! А ты приволок какую-то… – он неопределённо махнул рукой в мою сторону, – …из трущоб на Бед-Стай!

Кошмарик картинно закатил глаза.

– Ты написал мне адрес на салфетке! – заявил он, скрестив руки на груди. – В «Седьмом небе»! Помнишь? Мы отмечали повышение Шимми до помощника младшего заместителя.

Громила замер, пытаясь восстановить в памяти события того дня, видимо.

– Салфетка? – пробормотал он, хмурясь. – Кажется, что-то такое…

– Мы пили виски. А потом ты отрывался на караоке. Затем стриптиз…

Громила побледнел.

– О, чёрт… – простонал он, хватаясь за голову. – Кажется, я перепутал салфетки. На одной был адрес дочери Палермо, а на другой – телефончик той рыженькой стриптизёрши…

Он посмотрел на меня с таким ужасом, словно я была привидением, и пролепетал:

– Так ты… не дочь Палермо?

Я покачала головой, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Нет. У меня вообще родителей нет. И, честно говоря, я понятия не имею, кто это такая. Но, знаете, мне хочется домой. Вы не против отвезти меня туда, откуда Кошмарик меня приволок?

Громила удивлённо переглянулся с Кошмариком, а тот закатил глаза, бросив: «Долго объяснять».

И вот что получается. Меня похитили из-за телефона стриптизёрши, написанного на салфетке.

Даже не знаю, плакать мне или смеяться.

УГРЮМЫЙ КОШМАРИК

Тишина длилась, как мне показалось, чересчур долго. Я уже устала стоять на этих осколках с онемевшими к херам собачьим руками, запястья которых ещё жутко натирала верёвка.

Громила смотрел на Кошмарика, Кошмарик смотрел на Громилу. Они говорили на языке взглядов, который я не понимала.

– Ты серьёзно? – спросил Кошмарик таким тоном, как будто ему предложили зачерпнуть ложкой воду из канализации, с дерьмом, мочой и другими отходами, и взять это в рот. – Хочешь, чтобы я…

– У тебя нет другого варианта, – ответил уже успокоившийся Громила. – Уладь ситуацию. Босс будет не в восторге. Ты знаешь, как мы работаем. Любой свидетель – мёртвый свидетель. Придётся. Обещаю, это в последний раз.

– Но она не знает ничего обо мне. И о нас в целом.

Громила взглянул на меня, задумавшись о чём-то.

– Всё равно, – бросил он сухо своему собеседнику. – Она видела тебя. Этого достаточно.

– Но моего лица не видела, – возразил Кошмарик.

– Да, его лица не видела, – начала я кивать головой, как китайский болванчик. – Он ни в какую не хотел снимать свою маску и…

– Закрой рот, шлюха, я не с тобой разговариваю, – вякнул Громила.

Я цокнула. Какой грубиян… Разве можно называть шлюхой девственницу? Это же несопоставимые вещи. Логика послала его нахуй и съебалась в закат.

Кошмарик устало вздохнул. Громила положил руку ему на плечо и произнёс:

– Делай, что должен. А после тащи свою задницу на Парк-авеню, за настоящей Новой Палермо.

Лысик прошёл к своей тачке, сел в неё и сорвался с места так, будто за ним объявили охоту.

Я пошевелила затёкшими руками, чтобы хоть немного расшевелилась кровь, а потом постаралась встать на менее опасное место, где осколков было поменьше. Я рискую заработать этой ночью опасную инфекцию, если продолжу в том же духе.

– Кошмарик, пожалуйста, можно мне обувь какую-нибудь подогнать? – спросила я игривым тоном. – Согласна на любую. При таких-то обстоятельствах.

Кошмарик долго стоял на месте неподвижно. Глядя на огни Нью-Йорка вдали. И игнорируя меня. Опять.

Я устало вздохнула.

– Э-эй, ну пожалуйста. Я уже ног не чувствую!

И тогда он наконец повернулся ко мне. Чёрная маска по-прежнему придавала ему притягательной загадочности. Наверное, это не возымело бы подобного эффекта, если бы Кошмарик был сгорбившимся и худощавым или наоборот полным. Он был хорошей комплектации, от того и казался симпатичным даже в маске, со скрытым лицом.

Он сделал пару медленных шагов в мою сторону, не поднимая при этом взгляда. И тут в свете в его руке что-то блеснуло.

Ой, блядь…

Это был пистолет. Он щелкнул им, снимая с предохранителя.

У меня зашумело в ушах.

– Так! – воскликнула я. – Скажи, что ты просто фанат Зейда Мэдоуза!

Кошмарик сделал ещё шаг. Я застыла на месте, не отрывая взгляда от оружия у него в руке. Недавняя просьба про обувь застряла в горле комом. Напряжённая тишина разбивалась лишь далёким шумом города.

В прорези маски блестели красивые глаза.

– Я очень надеюсь, что ты собрался просто трахнуть меня им, – продолжала я, – а не воспользоваться по назначению. Так ведь?

На лице Кошмарика, насколько это было возможно судить по маске, отразился абсолютный шок. Он опустил пистолет и, качая головой, произнёс:

– Блядь, откуда ты всего этого поднабралась?!

– Из книг, – пожала я плечами, стараясь говорить как можно более небрежно, хотя сердце всё ещё колотилось где-то в районе пяток. – А что такого? Романтика, страсть, опасность… все дела. Некоторые авторы любят пожёстче.

Кошмарик издал звук, похожий на сдавленный смешок.

– Романтика? – переспросил он, поднимая пистолет и рассматривая его так, словно видел впервые. – Современные девушки считают романтичным, когда парни заталкивают в них пистолет?

– Нет, не считают, – оттягивая момент собственной смерти, забалтывала его я. – Я имела в виду несколько другой вид романтики. Более… метафорический. Знаешь, опасный парень, беззащитная девушка, пистолет как символ власти… Ну, ты понял.

Кошмарик снова опустил пистолет и уставился на меня, словно пытаясь понять, шучу я или говорю серьёзно.

– Метафорический? – переспросил он медленно. – Ты стоишь босая на битом стекле, связана, а я тебе угрожаю пистолетом. Где тут метафора? Это реальная жизнь. И она довольно хреновая, особенно для тебя в данный момент.

– Ну, знаешь, – протянула я, лихорадочно соображая, как ещё оттянуть неминуемую, как мне казалось, расправу, – в книгах всё немного… утрированно. Для усиления драматического эффекта. А так-то да, ситуация так себе. Может, перейдём к метафорической части? Развяжешь меня, например? Это было бы очень романтично. В смысле, метафорически романтично. Как жест доброй воли, например.