История Арвита Эвергина. Конец света – начало нового мира

Рорк: (Тихо, с ледяной окончательностью) Я не могу рисковать.

Ни твоей жизнью, ни жизнями других. До выяснения всех обстоятельств… ты отстранен от операций. От любого оружия. Психолог будет завтра. Если он скажет, что ты… (ищет слово)…нестабилен, будешь помогать на складе. Или чинить технику. Подальше от завалов и выстрелов. Ты больше не можешь… (Голос Рорка дрогнул, в нем мелькнула тень старой боли и солидарности)…не можешь нести этот груз в СС, Арвит. Не сейчас.

*(Дверь с скрипом распахивается. В проеме – Корис. Лицо изможденное, но глаза горят решимостью. Он слышал все.)*

Корис: (Твердо, переступая порог) Командир. Это несправедливо.

Рорк: (Резко оборачивается, гневно) Ашборн! Ты здесь почему? Это не твое дело!

Корис: (Не отводит взгляда, подходит к койке, встает немного впереди Арвита, как щит) Мое. Я был там. Да, Арвит рванул в темноту. Без предупреждения. Это ошибка. Грубая. Но… (он смотрит на бледное, страдальческое лицо Арвита)…он не сошел с ума. Он *увидел* шанс. Ошибочный, отчаянный, но шанс добраться до главаря «Щипцов». Я знаю этот взгляд. Я сам так лезу в воду, зная, что боюсь. Он не побежал за призраком, Рорк. Он побежал за *врагом*. И этот враг его *достал*. (Корис указывает на рану Арвита). Вот доказательство. Он не галлюцинировал бандита с ножом, правда?

Рорк: (Смотрит на Кориса, потом на Арвита. В глазах Арвита – немой шок и благодарность за ложь Кориса. Но для Рорка важнее другое: *Корис, вечный нервный срыв, только что прошедший через ад под водой и гибель товарищей, стоит здесь и защищает напарника с железной решимостью.* Это заставляет Рорка задуматься. Он не верит в версию Кориса, но верит в его преданность Арвиту и в то, что Корис, возможно, единственный, кто сможет удержать Арвита от пропасти.)

Рорк: (Сдавленно) Ты ручаешься за него, Ашборн? Своей головой? Своим местом в СС?

Корис: (Не моргнув) Да, командир. Ручаюсь. Он нужен команде. Нужен… мне. Дайте ему время. Дайте нам время. Он справится.

*(Молчание. Рорк смотрит на двух сломленных, но связанных странной братской связью мужчин. Он видит рану Арвита, решимость Кориса. Видит тень безумия в глазах одного и тень страха, преодоленного ради другого, в глазах второго. Его собственный долг – защитить службу. Но сейчас… сейчас он видит что-то более хрупкое и важное.)*

Рорк: (Отворачивается, идет к двери. Останавливается у порога, не оборачиваясь) Отстранение остается. До полного выздоровления раны. И до разговора с психологом. Ашборн, ты теперь его тень. На земле, в здании, на разборах. Куда он – туда и ты. Если он чинит болванку – ты подаешь гаечный ключ. Если он снова побежит в темноту – ты держишь его за ремень. Понял?

Корис: (Четко) Понял, командир.

Рорк: (На пороге) И, Эвергин? (Он оборачивается, его взгляд тяжел) Выздоравливай. И… приведи мысли в порядок. Следующая ошибка будет последней. Для всех. (Он выходит, хлопнув дверью).

Тишина после хлопнувшей двери кажется оглушительной. Арвит лежит, уставившись в потолок, лицо все еще белое, но теперь на нем смесь стыда, недоверия и глубокой усталости. Корис стоит у окна (вернее, у заклеенного пленкой проема), спиной к Арвиту, глядя в серую мглу за пределами госпиталя. Его руки сжаты в кулаки, плечи напряжены. Воздух наэлектризован невысказанным.

(Молчание тянется несколько томительных секунд. Потом Корис резко оборачивается.)

Корис: (Голос низкий, сдавленный, но без упрека) Ну что, герой? Доволен? Чуть не угробил себя, а меня чуть не вышвырнули вслед за тобой из СС за вранье командиру!

Арвит: (Не глядя на него, глухо) Зачем… зачем ты это сделал, Корис? Зачем врал? Ты же *знаешь*, что я не бежал за главарем… Ты не видел там никого, кроме меня, сходящего с ума.

Корис: (Подходит к койке, садится на табурет с таким стуком, что Арвит вздрагивает) Знаю. Отлично знаю. Видел, как ты стоял после… после Альберта и Шона. Как будто тебя пригвоздили. А потом – бац! – и рванул, как ошпаренный, в кромешную тьму. Словно за тобой гнался сам дьявол. Или… звал ангел? (Последние слова он произносит не как вопрос, а как констатацию, пристально глядя Арвиту в глаза).

Арвит: (Сжимает веки, отворачивается к стене, голос почти шепот) Не ангел… Не дьявол… Просто… голос.

Корис: (Наклоняется ближе, его шепот становится резким) Голос? Чей, Арвит? *Ее?* Эмри? Тот самый призрак из метро, из госпиталя, за которым ты три дня бегал как угорелый?

Арвит: (Резко поворачивает голову, в глазах вспышка паники и… надежды? что ли? Он ищет в глазах Кориса понимания, а не осуждения) Ты… ты тоже… слышал? Видел? Когда она… помогла?

Корис: (Замирает. Его глаза расширяются. Он *чувствовал* что-то неладное с самого начала, с той ночи в метро, с ее неестественной чистотой. Но *слышать* такое от Арвита… Он медленно качает головой, не в силах скрыть потрясение) Нет, Арвит. Я не слышал голосов. И не видел твоей… Эмри. Ни в метро, ни в госпитале, ни сегодня. (Он видит, как надежда гаснет в глазах Арвита, сменяясь ужасом и изоляцией, и быстро продолжает, хватая его за запястье – не грубо, а крепко, чтобы удержать в реальности) Но я видел *тебя*. Видел, как ты смотришь туда, где пустота. Видел этот… свет в твоих глазах, когда ты говоришь о ней. И сегодня… сегодня я видел, как ты *разговаривал* с пустым местом, пока я перевязывал Джека! А потом… этот бандит. Он напал на тебя, а потом… с воплем убежал, будто увидел саму смерть. От *чего*, Арвит? От тебя? Или от того, что стояло рядом с тобой? От того, чего *я* не видел?

Арвит: (Дрожит под его хваткой. Слова Кориса – холодный душ. Они подтверждают самое страшное: его видения – только его. Он галлюцинирует. Но… бандит? Бандит *увидел*? Это не вписывается в картину безумия. Голос срывается до шепота) Она… она была там, Корис. Помогла. Отвела… к вам. А потом… растворилась. Как дым. Рорк прав. Я схожу с ума. Вижу то, чего нет. Слышу…

Корис: (Сжимает запястье сильнее, перебивая, почти яростно) Заткнись! Не смей так говорить! Слушай меня! Я не знаю, *что* ты видишь и слышишь. Призрак, галлюцинация, ангел хранитель из параллельного мира – черт его знает! (Он понижает голос, становясь почти истовым) Но я знаю одно: ты не сошел с рельсов. Не до конца. Ты пошел на этот вызов. Ты стрелял. Ты пытался сделать свою работу. Да, ты облажался, рванув в темноту. Но я… я тоже облажался когда-то, помнишь? Полез в воду, зная, что утону. И ты меня вытащил. Не только из воды. (Он отпускает запястье, кладет руку на плечо Арвита) Я заступился не *против* Рорка. Я заступился *за тебя*. Потому что ты нужен. Здесь. Сейчас. Мне. И команде, даже если Рорк этого сейчас не видит. Потому что кто, как не ты, вытащит нас, когда мы полезем в следующую яму? Даже если… даже если в этой яме тебе будут мерещиться голоса и тени. Мы вытащим друг друга. Договорились?

(Корис не отрицает галлюцинаций. Он их *признает*, но отказывается считать их концом. Он предлагает не лечение (хотя психолог неизбежен), а *поддержку* и *принятие*. Его заступничество основано не на отрицании реальности Арвита, а на лояльности и вере в его ценность *вопреки* всему.)

Арвит: (Смотрит на руку Кориса на своем плече. Потом поднимает глаза. В них нет прежнего ужаса. Есть изнеможение, стыд, но и… слабая искра чего-то теплого. Благодарности? Он кивает, с трудом выдавливая слова) Договорились… Напарник. Спасибо… за… за ремень. (Он намекает на приказ Рорка "держать за ремень", пытаясь шутить сквозь боль и позор).

Корис: (Коротко усмехается, без веселья) Не благодари. Я теперь твоя тень, по приказу. Так что готовься – буду ходить за тобой по пятам, как привязанный. Даже в сортир. (Он встает, серьезнея). А теперь спи. И… Арвит? (Он делает шаг к двери, оборачивается). Если… *она*… снова заговорит… или появится… скажи мне. Ладно? Не гони в шею, как Рорка. Просто… скажи. Может, вдвоем разберемся, что за призрак так к тебе липнет. А?

Арвит: (Смотрит на него широко открытыми глазами. Это предложение выше его понимания. Он кивает, почти незаметно, не в силах говорить). Корис кивает в ответ и выходит, оставляя Арвита наедине с болью, стыдом, страхом перед галлюцинациями… и новым, невероятным чувством: он не один. Даже в своем безумии.

Глава 5. Раны, Что Светятся в Темноте

Спустя неделю.

Подвал полуразрушенного дома на окраине сектора, превращенный в «келью» гадалки Лиры. Воздух густой от дыма дешевых благовоний (полынь, можжевельник) и воска. Стены завешаны выцветшими тканями, на полу – потертый ковер, в углу тлеет уголь в жаровне. Лира – женщина неопределенного возраста, с лицом, изрезанным морщинами жизни в аду, но с глазами, как два уголька, видящими сквозь пелену реальности. Корис нервно топчется у входа. Арвит сидит на низкой табуретке напротив Лиры, чувствуя себя неловко. Его бок еще ноет, но рана затягивается. Гораздо хуже – постоянный гул тревоги и образ Эмри, всплывающий в самые неожиданные моменты.

Лира: (Голос как шелест сухих листьев) Боль… она как ржавчина, Арвит Эвергин. Съедает изнутри. Ты носишь целый склад – сталь вины, свинец потерь. (Ее пальцы, длинные и костлявые, не касаются его, а водят над его головой и грудью, словно ощупывая невидимые нити). Ты хочешь разобрать этот склад? Или хотя бы… переложить грузы так, чтобы не падали?

Арвит: (Кивнул, с трудом глотнув. Слова Кориса звучали в ушах: *"Она странная, но помогает. Людям после катастрофы… тем, кто видел слишком много".* Он не верил в гадания, но верил в отчаяние). Да. Помоги… разобраться. С мыслями. С… видениями.

Лира: (Кивнула, доставая из складок платья помятую жестяную коробочку) Закрой глаза, спасатель. Дыши дымом. Пусть он унесет стены этого подвала… (Она бросает щепотку чего-то на угли. Резкий, терпкий запах заполняет пространство. Арвит закрывает глаза, повинуясь. Сначала – только темнота и запах. Потом… темнота начала *двигаться*).

Родители: Первыми возникли не лица, а ощущения. Запах отцовской рабочей куртки (масло, металл). Звук материнского смеха, доносящийся с кухни – теплый, как печеный хлеб. Они были далеки, как старые фотографии, выцветшие от времени. Боль от их потери (еще до Катаклизма) была тупой, привычной тяжестью где-то в основании черепа.

Кайрин и Алиса: Они появились не как призраки, а как взрыв света и боли. Яркая вспышка: Кайрин в солнечном платье, кружащаяся с Алисой на руках на лужайке их старого дома. Звук смеха дочери – звонкий, беззаботный. И тут же – удар. Темнота. Грохот. Крики, обрывающиеся. Холодная, липкая тишина после обвала. Арвит *чувствовал* эту тишину физически – как вакуум, вырывающий душу. Он увидел куклу Алисы – единственный уцелевший предмет, валяющийся в щели среди обломков, грязную и одинокую. Боль была острой, режущей, сосредоточенной в груди, как нож. Он услышал собственный стон в реальности, но Лира тихо прошептала: "Дыши. Сквозь боль. Это лишь память".

Эмри: И тут, на фоне этой раздирающей боли потери, мелькнула она. Не ярко, не как спасительница из парковки. Словно силуэт, отраженный в мутном стекле. Эмри стояла вдалеке, среди теней разрушенного города его памяти, все в той же полупрозрачной сорочке. Ее лицо было размыто, но он *знал*, что это она. Она не приближалась. Не звала. Просто смотрела. Ее взгляд был странным – не сочувствующим, не любопытным. Знающим. Как будто она видела не только его боль, но и… источник? Или выход? Или саму структуру этой боли? Она была на заднем плане, едва заметная, но ее присутствие создавало напряжение, словно нерешенная загадка, отвлекающая от основного горя. Она была *инородным телом* в его ландшафте потерь.

Кайрин: И вдруг… пространство памяти сдвинулось. Он уже не на руинах. Он… в их спальне. «Докатастрофной». Вечер. Мягкий свет настольной лампы. За окном – обычный городской шум, не грохот. Кайрин стоит перед ним. Не призрак. Не воспоминание. Она реальная, теплая, живая. Он чувствует запах ее кожи – смесь мыла и чего-то неуловимо своего, родного. Видит мельчайшие детали: родинку на ключице, влажный блеск глаз, мягкую линию губ в полуулыбке. Она не говорит. Она протягивает руку, касается его щеки.

Прикосновение – шок тепла и реальности. Он слышит ее дыхание, ровное и спокойное. Его собственное дыхание перехватило. Он обнимает ее, чувствуя под пальцами ткань ее хлопковой ночной рубашки, тепло ее тела сквозь нее. Она прижимается к нему, ее голова под его подбородком. Интимная близость здесь – не страсть, а глубочайшее доверие, покой и принадлежность. Он чувствует вес ее тела, доверчиво отданный ему. Тепло в месте соприкосновения кожей к коже. Ритм ее сердца под его ладонью на спине. Шелест ткани, когда они медленно движутся в этом безмолвном танце близости. Это не эротическое видение, а воплощение абсолютной безопасности, любви и дома. Арвит погружается в это ощущение, как в теплую ванну. Боль потери, вина, страх – все растворяется в этом потоке чистого, безоговорочного принятия. Он плачет, тихо, беззвучно, лицом в ее волосы, и слезы не жгут, а очищают. Он шепчет ее имя, и оно звучит не как надгробие, а как молитва благодарности за этот миг покоя. Они просто есть. Целые. Вместе. Любящие.