Алое пламя

Предательство. Вот что это было.

Голая, циничная расчётливость, прикрытая лицемерными словами о заботе и «травме». Всё, что они с Хэ Ин сделали для Гильдии – рисковали, проливали кровь, спасали других – превратилось в ничто. В прах. Их верность, их служба – в глазах этих бюрократов стоила меньше, чем жизнь одного из лучших своих бойцов.

– Мы… с Хэ Ин… – голос Данте сорвался на низкий рык. Он с трудом выталкивал слова сквозь стиснутые зубы. – Мы столько сделали… Для Гильдии… Для этого проклятого города… Сколько раз мы ставили на кон свои жизни?! А когда… Когда нам самим… Понадобилась помощь… – Ярость захлёстывала его, волна за волной, угрожая снести последние заслоны разума.

Он хотел крикнуть, что они трусы, предатели, что их расчётливость – это гниль. Он хотел швырнуть в лицо Пэк Ин Хёку все их заслуги, все шрамы, все моменты, когда они с Хэ Ин вытаскивали Гильдию из сложных ситуаций своим безумным, но эффективным дуэтом. Но мысли путались, накатывая лавиной, сплетаясь на языке в нечленораздельный гневный клубок.

– Вы… Вы просто… отворачиваетесь?! – вырвалось наконец.

– Данте, пойми… – снова начал Пэк Ин Хёк, его голос прозвучал как попытка удержать скалу, готовую сорваться в пропасть.

– Я уже понял, старик! – Данте выпрямился во весь свой рост. Его широкие плечи напряглись. Взгляд, обычно насмешливый или озорной, теперь был холоден и остёр, как заточенный клинок. – Ясно как божий день. Гильдии плевать. Тебе плевать. – Он сделал шаг назад, к двери. – Хорошо. Отлично. Я сам найду Хэ Ин. А после… – Он не договорил. Что «после»? Что он сможет сделать «после»? Разрушить Гильдию? Сжечь город? Бессмысленные угрозы, рождённые болью.

– Остановись! – Голос Пэк Ин Хёка врезался в тишину, властно и резко. – Не говори того, о чём будешь жалеть потом. Не загоняй себя в угол словами, сказанными в гневе.

Данте замер. Не потому, что испугался. А потому что слова потеряли смысл. Все слова. Здесь, в этом кабинете, заваленном бумагами и ложной заботой, ему нечего было больше сказать.

Он резко развернулся, не глядя на главу Гильдии, и вышел. Дверь за ним захлопнулась с таким грохотом, что задрожали стеллажи с документами. Казалось, ещё чуть-чуть – и она слетит с петель, как и его последние надежды на помощь.

Он выскочил на улицу, на вечерний воздух, который не принёс облегчения. Городские огни зажигались, создавая иллюзию жизни, которой для него больше не существовало.

От ярости и боли, смешавшихся в ядовитый коктейль, он схватился за голову. Ему хотелось закричать. Закричать так, чтобы содрогнулись стены домов, чтобы небо услышало его агонию.

Но крик застрял в горле, превратившись в беззвучный стон. Силы, казалось, покинули его. Он стоял, опираясь о холодную каменную стену здания Гильдии, дрожа всем телом, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Он был один.

Совершенно один.

Мир сузился до острой, невыносимой боли в груди.

И тогда, словно луч солнца, пробившийся сквозь грозовые тучи после долгих проливных дождей, он услышал голос. Чистый, знакомый, полный тревоги и участия.

– Данте! Друг! Я только что узнал… Я слышал, что произошло… Ты как?

Данте медленно поднял голову. Перед ним стоял Хен Су. Высокий, стройный, с лицом исследователя, и умными, добрыми глазами, в которых сейчас читался неподдельный ужас и сострадание. Его дорожный плащ был покрыт пылью дальних дорог.

– Хен Су? – Данте протёр глаза, не веря. Голос его был хриплым от недавнего рыка и сдерживаемых слёз. – Ты… Здесь? Я думал, ты всё ещё копаешься в песках, изучая Абсолюта Теней где-нибудь на раскопках…

– Я вернулся только сегодня утром, – Хен Су сделал шаг вперёд, его лицо было бледным от усталости пути и потрясения от услышанных новостей. – Первым делом хотел зайти к тебе… Как только узнал о Хэ Ин. Друг… – Он запнулся. Что можно сказать? Какие слова способны утешить эту бездну полную горя?

Хен Су видел глаза Данте – те самые серые, всегда такие живые, полные озорства или ярости в бою. Они теперь были пустыми, как выжженная земля, и в то же время полными невообразимой боли.

Он не стал искать пустых утешений. Вместо этого он просто шагнул вперёд и обнял друга. Крепко. Молча. Это был простой и искренний жест. Объятие брата по оружию, по Академии, по жизни.

Данте сначала оцепенел. Его тело, напряжённое до предела яростью и отчаянием, не сразу отреагировало. Потом он ощутил тепло этого объятия, эту немую поддержку, и что-то в нём дрогнуло. Он не плакал. Но его плечи слегка задрожали. Он машинально похлопал Хен Су по спине, не в силах выдавить ни слова благодарности.

– Я… Я не могу пойти с тобой куда-то… Совет запретил. – Начал было Хен Су, отстраняясь, но держа руки на плечах Данте, словно боясь, что тот рухнет. – Но я знаю… Возможно, знаю, кто может помочь. Или хотя бы… Указать направление. Куда идти. Где искать.

Глаза Данте, до этого потухшие, вдруг сверкнули. Как угли, в которые резко дунул ветер. Это была не только радость от неожиданной встречи с другом после долгой разлуки, не только глубокая благодарность за то, что Хен Су – единственный пока – не отвернулся от него в этом кромешном аду.

Это была искра. Искра надежды, которую он сам уже почти растоптал в бессилии. И то, что друг тут же, не теряя времени, предложил конкретный путь, когда он сам чувствовал себя загнанным в тупик… Это было как глоток воздуха для утопающего.

– Говори! – вырвалось у Данте, его пальцы впились в рукава плаща Хен Су. – Кто? Где?

– В Гильдии Алхимиков, – быстро зашептал Хен Су, оглядываясь, хотя вокруг никого не было. – Есть там женщина. Ли Хан. Официально – искательница древних артефактов, и в этом она, говорят, весьма преуспела. Находит то, что другие считают мифами. Но… У неё есть… Хобби. Странное. Опасное. – Его голос стал ещё тише. – Она помешана на изучении Теневого Культа. Фанатично. Я слышал, что несколько лет назад, с ней что-то случилось… Какая-то личная история, трагедия, связанная с Культом или его артефактами. Не вникал в детали. С тех пор она как в воду опущенная в эту тему. Рыщет, ищет любые упоминания, любые реликвии. – Хен Су посмотрел Данте прямо в глаза. – Она может знать, где искать… Где могут быть артефакты. Странные. Древние. Может… Может быть, что-то связанное с пространствами, с разломами… Может, что-то, что поможет в поисках… Хотя бы подсказку даст. Шанс. Это всё, что я знаю. Но это хоть что-то.

На лице Данте, измученном и осунувшемся за эти дни, выступили слёзы. Не рыдания, а тихие, горячие струйки, смывающие часть пепла отчаяния. Он снова обнял друга, уже не машинально, а со всей силой благодарности, что он чувствовал.

– Спасибо, Хен Су! – его голос дрожал, но в нём снова был огонь. Цель. – Спасибо! Я сейчас же… Сейчас же пойду к ней!

Он отстранился, кивнул, и уже не пошёл, а побежал. Ноги, казалось, обрели новую силу от этой крохи надежды. Он пробежал несколько шагов, потом резко обернулся. Хен Су стоял на том же месте, смотря ему вслед, его лицо выражало тревогу и надежду.

– Спасибо, ледышка! – крикнул ему Данте. Старое прозвище, со времён Академии, когда Хен Су славился своим хладнокровием по отношению к другим, пока в его жизни не появились Данте и Хэ Ин.

Он и сейчас довольно нелюдим. Но Данте и Хэ Ин стали для него семьёй. Прозвище прозвучало как пароль в прошлое, когда мир был проще, и не было этой всепоглощающей боли.

Путь до Гильдии Алхимиков, расположенной в более тихом, почти учёном квартале города, действительно занял не больше получаса неспешной ходьбы. Данте преодолел его бегом за считанные минуты, не чувствуя усталости, гонимый адреналином надежды.

Здание Гильдии Алхимиков отличалось от брутальной крепости Охотников. Оно было выше, изящнее, с остроконечными башенками и витражами, но в вечерних сумерках казалось не менее неприступным.

У массивных дубовых ворот, украшенных символами стихий и ретортами, стояли двое стражей. Их облачение было не боевым, а скорее церемониальным, но взгляды – цепкими и настороженными.

Данте, запыхавшийся, подбежал к ним.

– Мне нужно к Ли Хан. Срочно. – выпалил он, ещё не отдышавшись.

Стражи обменялись беглыми взглядами. Старший, мужчина с бесстрастным лицом и седыми висками, шагнул вперёд, преграждая путь.

– Гильдия Алхимиков закрыта для посторонних после заката. Приходите завтра утром, подайте прошение о встрече.

– Но это не может ждать! – Данте попытался протиснуться, но стражи сомкнули ряды. – Я говорю о деле жизни и смерти! Она меня ждёт!

– Никто не предупреждал нас о вашем визите, – ответил второй страж, помоложе, но не менее непреклонный. – Без официального пропуска или предварительной договорённости – входа нет. Таковы правила. Приходите утром.

– Но… – попытался было настаивать Данте, но увидел в их глазах каменную решимость. Бюрократия. Правила. Он чуть не зарычал от бессилия. Драться? Проламываться силой? Это отнимет время, навлечёт проблемы, а Ли Хан может испугаться и отказаться говорить.

Ярость снова кольнула его, но он сдержал её. «Не спеши, дурачок…» Как она бы сказала. Он резко выдохнул, отступил на шаг.

«Ладно», – подумал, глядя на неприступные ворота. – «Не хотите пускать по-хорошему… Сам зайду. Лишь дождусь ночи».

Он растворился в сгущающихся сумерках, как тень, сливаясь с тёмными стенами соседних зданий. Ожидание было пыткой. Каждая минута казалась вечностью. Он видел, как стражи сменились, как в окнах Гильдии погасли последние огни, кроме одного – высоко, в одной из башен. Библиотека? Лаборатория? Он не знал, но интуиция подсказывала – там она. Ли Хан. Его последняя надежда.

Когда луна поднялась достаточно высоко, отбрасывая длинные, острые тени, Данте двинулся. Он обошёл здание, отыскал задний служебный вход, прикрытый, но не запертый намертво. Ошибка охраны – запереть выход лишь на один замок.

Щелчок отмычки – навык, приобретённый не для воровства, а для сотни заданий, где нужно было действовать тихо – и он внутри.

Тихо, как призрак, он скользил по тёмным, пахнущим травами, металлом и чем-то кислым коридорам, ориентируясь по слабому свечению в конце одного из проходов на верхнем этаже. Лестницы, ещё один коридор… И вот он – высокий арочный вход в библиотеку. Дверь была приоткрыта.

Библиотека Гильдии Алхимиков была царством полумрака и древнего знания. Высокие сводчатые потолки терялись в темноте. Бесконечные ряды стеллажей, доверху забитые фолиантами, свитками, ящиками с непонятными этикетками, уходили вглубь, как каньоны в мире бумаги и чернил.

Воздух был густым, насыщенным – смесью запаха старой, пыльной бумаги, переплетённой кожей, высохших трав, воска горящих свечей и металлически-горьким запахом порошков редких металлов.

Тишина стояла абсолютная, звенящая, нарушаемая лишь редким потрескиванием пламени в нескольких канделябрах и… Шелестом страниц в дальнем конце зала.

Там, за огромным дубовым столом, буквально утопая в горах раскрытых книг и разложенных свитков, сидела Ли Хан. Свечи в тяжёлых подсвечниках освещали её рабочее место неровным, колеблющимся светом, отбрасывая гигантские, пляшущие тени на стены, уставленные книгами.

Она была погружена в чтение огромного тома с выцветшим кожаным переплётом и потрескавшимся золотым тиснением на корешке: «Хроники Разломов: Свидетельства и Теории». Рядом лежал другой монументальный труд: «Тени и их Последователи: Ритуалы и Артефакты Культа».

Её тонкие, ловкие пальцы с чернильными пятнами быстро перелистывали страницы, иногда останавливаясь, чтобы сделать пометку в небольшом, потёртом блокноте, лежащим рядом.

Над её головой, в высоком стрельчатом окне, сквозь которое лился серебристый свет полной луны, дрожала сложная паутина. И в центре этой ловушки, отчаянно трепеща тончайшими крыльями, билась бабочка.

Свет луны, проходя сквозь крылья пленницы, отбрасывал на каменную стену рядом со столом Ли Хан огромную, пульсирующую тень – тень бессмысленной борьбы. Ли Хан, казалось, не замечала ни паутины, ни бабочки, ни её зловещей тени. Весь её мир сузился до строк древнего текста.

Она провела пальцем по пожелтевшему пергаменту, шепча про себя: «…Глаз Судьбы – артефакт, явленный из Первозданного Мрака. Способен даровать незримую ранее силу тому, кого изберёт. Тому, кто окажется Достоин… Способен приоткрыть Завесу, показать Мир за Миром, Слой за Слоем…»

Она остановилась, её брови сдвинулись в глубокой концентрации. «Но, если тот, кто возомнил себя Избранным или Достойным окажется лишь дерзким глупцом, он заплатит за свою Наглость. Ценой, которая превзойдёт все его страхи…»

Ли Хан задумалась на мгновение, её глаза метнулись к дрожащей тени бабочки на стене. Затем она схватила свой блокнот, быстро открыла его на свежей странице и написала размашистым, нервным почерком: «Неделя расшифровки фрагмента из «Хроник» дала результат. Упоминание подтверждает легенды. Артефакт реален. «Глаз Судьбы». Способен показывать другие миры/слои. Ключ к межпространственным путям. Риск велик, но… Это то, что нужно. ТО, ЧТО НУЖНО.»

Она подчеркнула последние слова дважды. Ли Хан всегда делала пометки. Не потому, что боялась забыть – память у неё была феноменальная. Это был ритуал. Закрепление мысли. Придание идее веса и реальности на бумаге.

Её размышления о «Глазе», о его силе, о рисках, о том, где его искать, были резко прерваны. Не громким звуком, а едва уловимым – скрипом дверной петли в самом дальнем, тёмном конце огромного библиотечного зала.

Скрип был таким тихим, что она могла бы принять его за плод воображения или за звук оседающего здания. Но Ли Хан не была обычным человеком. Годы поисков артефактов в опасных местах отточили её инстинкты до остроты клинка. Она резко, почти с испугом, захлопнула тяжёлый фолиант «Хроник Разломов». Громкий хлопок эхом прокатился по тихому залу.

Паутина над её головой задрожала от внезапного движения воздуха. Бабочка в ней на мгновение замерла, перестав биться. Казалось, даже это маленькое существо почувствовало присутствие чего-то нового, чего-то… Более опасного, чем паук, поджидающий в углу своей сети.

– Кто здесь? – Голос Ли Хан прозвучал громче, резче, чем она планировала. Он сорвался почти на крик, выдавая её внезапный страх. Эхо вернуло ей её же вопрос, многоголосым шёпотом из тёмных углов.

В ответ – только звенящая тишина, внезапно ставшая ещё более гнетущей. Тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц. Где-то в глубине библиотеки, далеко от её стола, кто-то или что-то перелистнуло страницу. Шелест был едва слышным, но в абсолютной тишине он прозвучал как выстрел.

Ли Хан медленно поднялась со стула. Её тень, искажённая и огромная в свете свечей, упёрлась в стеллаж, заставленный мрачными томами в чёрных переплетах – гримуарами запретных знаний, доступ к которым имели лишь избранные алхимики высшего ранга.

Её рука, безошибочно знающая каждую склянку, каждый пакетик на её столе, потянулась к небольшому флакону из тёмного стекла, наполненному мелким пепельно-серым порошком – Пылью Мертвеца. Веществом, способным отогнать низших духов и призраков, вызвать у живых приступ удушья и галлюцинаций. Её пальцы сжали холодное стекло.

– Не стоит тратить это на меня, – прозвучал голос. Низкий, хрипловатый, полный невероятной усталости. Он звучал странно – то ли со всех сторон сразу, обволакивая, то ли только в её голове. А может, её охватил такой приступ страха, что ей так показалось. – Я не из тех, на кого бы подействовала эта пыльца.

Сердце Ли Хан бешено заколотилось, ударяя в рёбра. Она резко обернулась, прижимая флакон к груди, как надёжный амулет.

Он стоял в луче лунного света, падавшем из высокого окна прямо напротив её стола. Стоял так, будто был частью этой ночи, этого серебристого сияния. Молодой мужчина. Лет двадцати трёх, не больше. Его плащ был цвета самой глубокой ночи, без единого блика, поглощавший свет. Такими же, неистово чёрными, были его растрёпанные, непослушные волосы, падавшие на высокий лоб.

Но глаза… Глаза были серыми. Не холодными, как сталь, а скорее, как пепел после большого пожара. Они идеально сочетались с лунным светом. Взгляд, который она поймала, источал такую концентрацию боли, отчаяния и усталости, что у Ли Хан перехватило дыхание.

Глядя в эти глаза, казалось, что их владелец слишком долго, слишком пристально вглядывался в бездну. И теперь бездна, наконец, решила посмотреть на него в ответ.

– Ты… Ли Хан? – Он сделал один шаг вперёд. Плавно, бесшумно. Как хищник. Или как призрак, не желающий пугать, но не умеющий иначе.

Она инстинктивно отступила на шаг, спиной к столу. Флакон в её руке был сжат так крепко, что пальцы побелели. Не страх за свою жизнь был главным сейчас – а страх, что этот призрачный посланец ночи пришел за её знаниями. За её находкой. За «Глазом Судьбы», о котором она только что читала. Он казался воплощением той самой «Цены», о которой предупреждал трактат.

– Кто вы? – её голос дрогнул, выдавая внутреннюю дрожь. – Что вам нужно здесь? Ночью?

Лицо мужчины, освещённое лунным лучом и мерцанием свечей, оставалось почти неподвижным. Но на нём не было ни злобы, ни угрозы. Только одна, всепоглощающая эмоция, выжженная в самой его сути: отчаяние. Глухое, вселенское отчаяние.

– Меня зовут Данте, – произнёс он. Имя прозвучало просто, без претензий. – Я охотник. S-ранга. – Он сделал паузу, его глаза неотрывно смотрели на неё, словно пытаясь прочесть её мысли, оценить, стоит ли доверять. – Я в курсе… О твоих поисках. Об артефактах. Древних. Особенно… О тех, что связаны с Теневым Культом. С их… Пространственными ритуалами.

Ли Хан не шелохнулась, но её взгляд стал ещё более настороженным. Откуда он знает? Кто ему сказал? Страх сменился любопытством, острым и опасным.

– Может быть… – продолжил он, и его голос, до этого ровный, дрогнул, выдавая колоссальное внутреннее напряжение, – …может быть, ты могла бы помочь мне? Помочь найти… Некий артефакт. Особый. Тот, что… – он сглотнул, будто слова давались ему с невероятным трудом, – …тот, что способен указать путь. К человеку. Которого… – голос сорвался. Он закрыл глаза на мгновение, собираясь с силами, сжимая кулаки. – …которого швырнули в невиданный ранее разлом.

«Глаз Судьбы» – мысль пронеслась в голове Ли Хан мгновенно, ярко, как вспышка молнии. Она не думала – она знала. Как будто все звёзды на небе сошлись в одной точке. Как будто сама Судьба протянула нить.

Только что она читала о нём, только что записала в блокнот «ТО, ЧТО НУЖНО»… И вот он, этот измождённый юноша, стоит перед ней и просит именно это. Не золота, не власти, не бессмертия. Путь. К потерянному человеку. Холодный пот выступил у неё на спине.

– Я должен найти этого человека, – продолжил Данте, открыв глаза. В них горел огонь фанатичной решимости, смешанный с той же бездонной болью. – Но скажу заранее одну вещь, чтобы потом не было вопросов. Недоразумений. – Он сделал шаг ближе, его тень накрыла стол. – Я сделаю это любой ценой. Понимаете? Любой.

Его интонация не оставляла сомнений. Это не была бравада. Это была констатация факта. Ли Хан почувствовала, как холод, более пронзительный, чем лунный свет, сковал её кости. Она невольно сжала пальцы.

– Почему… Почему я? – выдохнула она, встретив его испепеляющий взгляд. Ей нужно было понять. Почему он пришёл к ней? Как он нашёл её?

– Потому что… – голос Данте стал тише, но не мягче, – …потому что все остальные отвернулись. – В его словах звучала горечь, переходящая в презрение. – Они утверждают… То, что я видел… Это лишь… Психологическая травма. Галлюцинация. Что разлома не было. Что её… Не забрали. – Он замолчал, снова борясь с волной ярости, которая исказила его черты. – Ты… Ты ищешь истину. Странную истину. Артефакты. Разломы. Культ. Ты… Не отвернёшься. Тебе это будет интересно. – В его последних словах была жуткая логика отчаяния.