Сквозь пространство

Вета Лиор

Сквозь пространство

Глава 1

Холодный февральский воздух щипал щеки, а снег, упорно падавший весь день, теперь превращался в настоящий снегопад. Крупные, пушистые хлопья кружились в свете фонарей и фар, медленно укрывая город плотным белым одеялом. На тротуаре, у самого края проезжей части, стояли две фигуры, тесно прижавшись друг к другу под одним зонтом – Анна и Елена.

Они ждали зеленого сигнала светофора, как делали это почти каждый вечер вот уже семь лет, с тех пор как выпустились из детского дома и поселились в соседних пятиэтажках. Двадцать пять лет жизни, из которых двадцать две – бок о бок. Детдомовское детство, где они, две "отказницы", нашли в друг друге не просто подругу, а сестру. Оно навсегда сплело их судьбы невидимыми, но невероятно прочными нитями. Даже институт они выбрали один, хотя специальности – полные противоположности. Анна, с ее мечтательным взглядом и любовью к красивым словам, погрузилась в изучение иностранных языков, будто строя мосты в другие миры. Елена, всегда готовая вступиться за слабого, с острым чувством справедливости, закончила юрфак – ее мир был миром законов, пусть и не всегда идеальных.

– Ну Ань, ну пожалуйста! – Елена тряхнула рукав подруги, отчего с зонта осыпался ком снега. – Сидеть дома в такую сказку? Это же кощунство! Представь: свежий воздух, солнце, искрящийся снег, скорость! Мы же на прошлых выходных так классно покатались!

Анна, укутанная в длинный шарф почти до глаз, только глубже в него нырнула. Ее голубые глаза смотрели на метель с легкой тревогой.

– Елка, родная, это же не просто снег, это снегопад! – ее голос, обычно мягкий, сейчас звучал убежденно. – Дороги заметет, мы можем застрять где-нибудь на подъезде к базе. Да и холодно… А у меня как раз вышел тот самый роман, про который я тебе рассказывала! Исторический, с интригами, с балами… Мы можем закутаться в пледы, сварить какао и…

– Какао и книжки! – Елена фыркнула, но в ее карих глазах светилась привычная нежность. – Ань, ты вечная мечтательница. Живешь то в прошлых веках, то в будущих временах. А жизнь-то – она здесь и сейчас! Морозец бодрит, снег скрипит под ногами… Нам нужно движение! А твои виртуальные балы подождут до вечера воскресенья, обещаю!

– Ленка-елка, ну ты же знаешь, я не очень на лыжах… – начала было Анна, но Елена уже энергично жестикулировала:

– Знаю! Поэтому я тебя научу! Или мы возьмем санки! Главное – вырваться из этой серой коробки! Посмотри, какая красота вокруг!

Анна невольно улыбнулась. Энергия Елены была заразительной, как всегда. Они так часто спорили – Анна тянула в тишину и книги, Елена – в движение и приключения. И почти всегда в итоге находили компромисс, а чаще Анна сдавалась под напором подруги. Возможно, сдалась бы и сейчас, глядя на ее горящие азартом глаза. Она уже открыла рот, чтобы сказать: «Ладно, уговорила…», как вдруг…

Елена первой услышала. Резкий, душераздирающий визг тормозов, пробивающийся сквозь шум метели. Громкий, неестественный, слишком близкий. Ее голова резко повернулась на звук. Из белой пелены, прямо по скользкой, заснеженной полосе встречки, на них, как призрачное чудовище, неслась машина. Фары, ослепительные и размытые в снегу, росли с невероятной скоростью. Водитель потерял управление. Совсем.

«Аня!» – вырвалось у Елены хриплым криком. Инстинкт юриста, всегда ищущего выход, и защитницы, привыкшей заслонять собой, сработал мгновенно. Она рванулась вперед, пытаясь оттолкнуть оцепеневшую подругу назад, на тротуар. Ее рука уже коснулась Анниного плеча…

Время сжалось до доли секунды. Анна только успела увидеть расширенные от ужаса глаза Елены, почувствовать толчок и ослепительный свет фар, заполнивший все поле зрения.

Потом – оглушительный, всепоглощающий ХЛОПОК. Не столько звук, сколько удар по всему телу. Мир взорвался белым светом, болью и… странной, звенящей тишиной. Анна почувствовала, как ее отрывает от земли, как будто огромная невидимая волна подхватывает и несет куда-то вверх, в вихрь снега и искр. Последнее, что мелькнуло в сознании – теплая, цепкая рука Елены, только что державшая ее за рукав, и ощущение ледяного ветра.

Хлопок.

Для Елены мир не взорвался светом, а провалился в темноту. Удар был чудовищной силы, отбросившей ее тело, как тряпичную куклу. Она не успела даже понять, оттолкнула ли она Анну. Острая, жгучая боль пронзила все, смешавшись с оглушающим грохотом металла и звоном бьющегося стекла. Пахнуло гарью, снежной пылью и чем-то резко химическим. Искры? Или это сверкает снег перед глазами? Мысль о Анне – «Аня! Где Аня?!» – пронеслась паническим импульсом, но тут же погасла под накатившей волной черноты. Она не чувствовала холода, только тяжесть и всепоглощающую тишину, наступающую после какофонии.

Хлопок.

И мир переломился.

***

Когда Анна пришла в себя, первое, что она ощутила – тепло. Непривычное, мягкое тепло, как от камина. И тишину. Глубокую, без городского гула, без воя ветра. Боль куда-то отступила, осталось лишь легкое, странное покалывание во всем теле. Она медленно открыла глаза.

Вместо заснеженного асфальта, разбитых фонарей и ревущей улицы перед ней… расстилался огромный зал. Высоченные потолки, расписанные фресками с золотыми узорами. Стены из темного полированного дерева, отражавшие мерцающий свет огромных хрустальных люстр. Под ногами – не снег, а толстый, невероятно мягкий ковер с причудливыми восточными орнаментами. Воздух был напоен тонким ароматом цветов и древесины. Анна лежала на чем-то очень мягком – на низком диване, обитом бархатом цвета сливы. Рядом, на изящном столике из светлого дерева, стояла ваза с незнакомыми, но прекрасными цветами.

Она замерла, не в силах пошевелиться. Где она? Что случилось? И… где Лена? Паника, холодная и липкая, начала подниматься из груди. Она попыталась приподняться, и ее взгляд упал на огромное арочное окно. За ним, в мягком свете какого-то невидимого источника, виднелись заснеженные, но аккуратные сады и… золотые купола на фоне розовеющего неба. Спокойного, мирного неба. Ни метели, ни машин, ни боли. Только роскошь и тишина.

– Лена… – прошептала Анна, и в этом шепоте был весь ее ужас. – Где ты?

***

Елена очнулась от холода. Ледяного, пронизывающего до костей. Она лежала не на мягком ковре, а на чем-то твердом и неровном, засыпанная снегом. Боль вернулась сразу – тупая, ломящая в ребрах, в голове, в ноге. Она застонала, попыталась открыть глаза. Ресницы слиплись от снега и, возможно, крови. Когда ей это удалось, она увидела не золотые купола, а низкое, свинцовое небо, из которого валил все тот же снег. И темные, угрюмые силуэты зданий, совсем не похожих на знакомые ей пятиэтажки. Каменные, мрачные, с узкими, как бойницы, окнами. Воздух пах снегом, дымом и чем-то затхлым.

Она попыталась пошевелиться – острая боль в ноге заставила ее снова сжаться. Где она? Что это за место? Паника, знакомая и жестокая, сжала горло. Но сильнее был другой вопрос, выжигавший мозг:

– Аня! – хрипло выкрикнула она в метель, отчаянно озираясь. Вокруг не было ни души. Только снег, ветер и холодные каменные стены, глядевшие на нее безмолвными, равнодушными глазами. Ни роскоши, ни тепла. Только суровая реальность чужого, враждебного мира. Елена стиснула зубы, заставляя себя подняться на локти. Боль пронзила тело, но в ее карих глазах, полных боли и страха, уже мелькнула знакомая искра – искра бойца. Она должна выжить. Она должна найти Аню.

Глава 2

Холод. Он был первым и самым навязчивым ощущением. Он пробирался сквозь тонкую ткань куртки, впивался иглами в кожу, заставлял зубы выбивать дробь. Елена лежала на спине, утопая в рыхлом, мокром снегу, и смотрела в низкое, серое небо, из которого без устали сыпались тяжелые хлопья. Боль, оглушительная и всеобъемлющая в первые мгновения после пробуждения, начала отступать, превращаясь в глухой, нудный гул в висках и острые уколы в левом боку и правой ноге. Тело протестовало, но слушалось. Сознание, затуманенное шоком, прояснялось с каждой ледяной снежинкой, падавшей на лицо.

Где я?

Вопрос бился в голове, как пойманная птица. Ни знакомых домов, ни ревущей улицы, ни даже обломков машины. Только эти мрачные, приземистые каменные здания с узкими, темными проемами окон, похожими на глазницы черепов. Архитектура была чужой, угрюмой, подавляющей. Воздух пах не выхлопами и городской пылью, а дымом, снегом, влажным камнем и чем-то затхлым, как в давно не проветриваемом подвале.

Авария… Машина… Свет фар… Обрывки воспоминаний проносились, как кадры сломанной киноленты. Она помнила визг тормозов, крик "Аня!", толчок, ослепительный свет и… хлопок. А потом – темнота. И вот это.

Аня! Где Аня?! Паника, острая и холодная, сильнее мороза, сжала горло. Елена судорожно поднялась на локти, озираясь. Ни души. Только снег, ветер и безмолвные каменные стены.

– Аня! – хрипло крикнула она, но ветер унес ее голос, растворив в белой круговерти.

Ответа не было. Только эхо отчаяния в собственной груди. Должна была оттолкнуть… Успела? Страшная мысль пронзила мозг: а если Аня… там? На асфальте? Под колесами? Елена резко встряхнула головой, отгоняя ужасные картины. Нет. Не может быть. Она должна быть жива. Должна! Логика юриста цеплялась за надежду: их было двое, авария была странной, вспышка света… Может, Аню тоже куда-то занесло? Но куда? И в каком она состоянии? Надежда, что Аня оказалась где-то теплом и безопасном, как в ее любимых романах, была слабым утешением, но единственной соломинкой.

С трудом, преодолевая боль и одеревенение мышц, Елена поднялась на ноги. Пошатнулась, оперлась о холодную, шершавую стену ближайшего здания. Осмотрелась внимательнее. Узкая, кривая улочка, мощеная крупным, неровным булыжником, скрытым под снегом. Дома стояли вплотную друг к другу, без просветов, создавая ощущение каменного мешка. Ни вывесок, ни фонарей, ни признаков жизни. Только дымок, вьющийся из нескольких труб. Сумерки сгущались быстро, окрашивая снег в синеватые тона. Холод усиливался.

Именно в этот момент она их услышала. Тяжелые, мерные шаги по снегу. Не один, не два – несколько пар сапог. Отчетливо, несмотря на вой ветра. Елена прижалась к стене, затаив дыхание. Из туманной пелены снегопада на другом конце улицы вырисовались четыре силуэта. Высокие, мощные, широкоплечие. По мере их приближения детали проступали сквозь метель. Кольчуги, поверх – грубые кожаные куртки-безрукавки. На головах – шлемы с наносниками, некоторые – с рогатыми украшениями или бляхами в виде звериных голов. На поясах – длинные ножи, топоры, у одного висела короткая, толстая дубина. Лица, видимые в просветах шлемов, были обветренными, жесткими, с пронзительными, бдительными глазами. Они выглядели… как воины. Как викинги из учебника истории, но какими-то особенно суровыми, будто выкованными из самого этого холода и камня.

Инстинкт самосохранения сработал молниеносно. Юрист, привыкший анализировать риски, мгновенно оценила ситуацию: Чужие. Вооруженные. Очень недружелюбно выглядят. Шансов ноль. Сумерки и снегопад были ее единственными союзниками. Рядом с тем местом, где она стояла, снег намело высокий сугроб у стены. Не раздумывая, Елена нырнула в него, зарылась поглубже, прижавшись к холодному камню, и замерла, стараясь слиться с белизной. Снег осыпался за воротник, холодил кожу, но страх был сильнее. Она видела лишь узкую щель между краем капюшона и снегом.

Шаги приблизились, остановились буквально в паре метров от ее укрытия. Она услышала голоса – низкие, хрипловатые, говорили на незнакомом языке, резком и гортанном. Но интонации были понятны: раздражение, настороженность, приказной тон. Один из них, видимо старший (его шлем украшала волчья голова), что-то отрывисто бросил, тыча рукой в сторону, противоположную той, где лежала Елена. Другой, помоложе, ответил что-то, и в его голосе слышалась тревога.

И тут Елена уловила знакомое слово. Вернее, не слово, а интонацию и контекст. Один из стражей явно произнес что-то вроде: "…видели? То свечение… на краю Опустошения…" И ответ: "…должны проверить… иначе нам влетит по полной от Ярла… или от Теней…"

Свечение! Сердце Елены бешено заколотилось. Как тогда, во время аварии! Значит, это не галлюцинация? Мысль о том, что это как-то связано с их попаданием сюда, мелькнула, но была тут же отброшена – выжить сейчас важнее.

Стражи стояли, обсуждая что-то, их взгляды скользили по заснеженной улице. Один из них повернул голову почти прямо в сторону сугроба. Елена замерла, кровь стучала в висках так громко, что ей казалось, они слышат. Он видит! – пронеслось в панике. Его взгляд, колючий и подозрительный, задержался на бесформенном намете снега. Казалось, прошла вечность. Он сделал шаг в ее сторону. Елена мысленно попрощалась с жизнью, сжав кулаки под снегом, готовая отбиваться, хоть это и было безумием.

Но тут старший рявкнул что-то повелительно и указал рукой вперед, по улице. Молодой страж заколебался, бросил последний взгляд на сугроб, но повиновался. Четверка двинулась дальше, их шаги постепенно стихли в завывании метели.

Елена не шевелилась еще долго, пока звуки окончательно не растворились в шуме ветра. Только тогда она осторожно, дрожа всем телом, выбралась из ледяного укрытия. Одежда промокла, тело ломило от холода и неудобной позы, но страх сменился лихорадочной решимостью. Они ищут что-то… свечение… "иначе влетит"… Этот мир опасен. Очень.

Она больше не могла оставаться на открытом месте. Нужно укрытие. Информация. Помощь. Ее взгляд упал на домики, из труб которых шел дым. Там люди. Может быть… не все здесь воины? Может, там кто-то поможет? Или хотя бы скажет, где я и как отсюда выбраться? Как найти Аню?

Преодолевая боль в ноге и пронизывающий холод, Елена пошла, прижимаясь к стенам, стараясь быть незаметной тенью в сгущающихся сумерках. Она шла к ближайшему дому, от которого струился в морозный воздух слабый, но такой манящий запах дыма и… чего-то похожего на тушеное мясо? Окно было узким, но за мутным, толстым стеклом горел огонек – тусклый, желтый, но живой. Огонек надежды в этом ледяном, каменном аду под названием… Свартальфхейм? – мелькнуло в голове название, услышанное в разговоре стражей. Звучало зловеще.

Елена замерла у тяжелой, окованной железом двери. Поднять руку, чтобы постучать, казалось подвигом. Кто там? Друг? Или еще одна опасность? Но выбирать не приходилось. Холод и страх за Аню гнали ее вперед. Она собралась с духом и постучала костяшками пальцев в грубую древесину. Звук был глухим, едва слышным в шуме метели. Она ждала, затаив дыхание, каждую секунду ожидая, что дверь распахнется и на пороге появится очередной суровый воин.

Но внутри послышались осторожные шаги. Заскрипел засов. Дверь приоткрылась на цепочку, и в щель глянул не воин. Глаза, встретившие взгляд Елены, были большими, испуганными и… очень старыми. Женские глаза, полные усталости и немого вопроса.

Глава 3

Дверь приоткрылась на цепочку, и в щель глянули глаза – не суровые, как у стражей, а старые, мудрые, полные тревоги и… внезапного понимания. Женщина за дверью окинула Елену беглым, но цепким взглядом: промокшая, дрожащая от холода, с лицом, исцарапанным ветками льда и страхом в широко распахнутых карих глазах. Взгляд задержался на неестественно бледной коже, на странном покрое куртки, на отчаянии, которое не нужно было переводить.

Без лишних слов, с удивительной для ее возраста проворностью, женщина захлопнула дверь. Елена услышала глухой стук снимаемой цепи. Сердце екнуло: неужели передумала? Но дверь распахнулась настежь, и морщинистая, но сильная рука схватила Елену за рукав, резко втягивая внутрь. Елена едва не упала, спотыкаясь о высокий порог.

– Тише, дитя, тише! – прошептала женщина, тут же захлопывая дверь на массивный засов и опуская тяжелую деревянную задвижку. В хижине было темно, лишь тусклый огонек камелька в углу отбрасывал дрожащие тени на грубые бревенчатые стены. Воздух был густой от запаха дыма, сушеных трав и тушеной похлебки. – Садись к огню, замерзла ведь!

Женщина засуетилась, помогая Елене снять промокшую, смерзшуюся куртку. Елена пыталась что-то сказать, поблагодарить, спросить, но слова застревали в горле. Более того, речь женщины звучала как поток незнакомых, гортанных звуков. Смысл ускользал, как рыба из рук. Елена лишь кивала, дрожа всем телом, протягивая закоченевшие руки к драгоценному теплу очага.

Женщина, видя ее растерянность, замедлила речь. Говорила простыми фразами, сопровождая их жестами. Пока она приносила грубую, но сухую и теплую рубаху и штаны из плотного домотканого полотна, ее слова начали обретать очертания в сознании Елены. Словно туман постепенно рассеивался. Сначала улавливались отдельные слова: «холод», «огонь», «еда», «опасно». Потом – короткие фразы: «Сядь», «Согрейся», «Они ищут».

Прошло минут пять – и Елена с изумлением поняла, что понимает почти все! Язык был чужим, но… знакомым, будто всплывал из глубин памяти. Она осторожно заговорила сама, подбирая слова, боясь ошибиться:

– Спасибо… Вы… кто?

Старушка улыбнулась, обнажив редкие зубы.

– Зови меня Бабушка Берта, дитя. Все здесь меня так зовут. А ты?

– Е… Елена, – выдохнула девушка, натягивая теплую рубаху. Ткань была грубой, но божественно теплой.

Берта кивнула, ее старые глаза изучали Елену.

– Елена. Хорошее имя. Сильное. Тебе повезло, что я тебя первой увидела, а не дворцовые ищейки или горные разбойники.

Она пододвинула Елене деревянную миску с дымящейся похлебкой.

– Ешь. Силы нужны. Я сразу поняла, когда увидела тебя на пороге. Свечение… Оно не было обычным. Не северным сиянием, не молнией. Оно… другое. Как тогда, давно…– Голос Берты дрогнул, и она отвела взгляд в тень.

Елена жадно проглотила несколько ложек горячей, простой, но сытной похлебки. Тело оттаивало, мысли прояснялись.

– Свечение? Да! Я видела его! Перед тем как… очнуться здесь. И стражи говорили о нем! Что это было, Бабушка Берта? И где я? Это… не Земля, да? – Голос Елены дрожал.

Берта вздохнула, села на низкую табуретку напротив.

– Нет, дитя моё. Земля далеко. Очень далеко. Ты в Свартальфхейме. Одной из Четырех Стран Круга Мидгарда. И, увы, самой… суровой. – В ее голосе прозвучала горечь. – Здесь правят Железом и Законом Ярла. Законы жестоки, как зимний ветер. Дворцовая стража – глаза и когти Ярла. На улице после заката – смерть. Незнакомцев, особенно таких… чужих, как ты, – либо в рабы, либо на плаху. Лучше им на глаза не попадаться, Елена.

Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок, несмотря на тепло очага. Рабы. Плаха. Суровые законы. Мир, где ее юридическое образование было бесполезно.

– Как… как я сюда попала? И…– Она не могла больше сдерживаться. – Бабушка Берта, я была не одна! Моя подруга, Анна! Мы попали в аварию, я толкнула ее… Вы не видели еще одну? Такую же… потерянную? Светлые волосы, голубые глаза?– В голосе Елены звучала мольба.

Лицо Берты стало печальным. Она покачала головой.

– Одно свечение было, дитя. Яркое, над Опустошением, где тебя и чуть не нашли стражи. Только одно. Твоя Анна… если она попала в Круг, то не сюда. Скорее всего, в одну из других Стран. Может, в зеленый Альвхейм, а может…– Она не договорила, но Елена поняла: «может» могло означать и другие, не менее страшные варианты.

Отчаяние накатило волной. Анна одна. Где-то. Возможно, в опасности. А она здесь, беспомощная. Елена сжала кулаки, глотая слезы. Нет. Нельзя падать духом. Для Ани нужно быть сильной.

Берта словно прочитала ее мысли. Она положила свою шершавую, узловатую руку поверх руки Елены.

– Пока ты здесь, под моей крышей, ты в безопасности. Оставайся. Перезимуем. Весной… что-нибудь придумаем. Дороги откроются, может, слухи дойдут…

Елена посмотрела на старуху. На ее морщинистое лицо, на глаза, видевшие столько горя, но все еще полные сострадания.

– Почему? – спросила она тихо, голос сорвался. – Почему вы мне помогаете? Рискуете собой?

Тишину нарушало только потрескивание дров в очаге. Берта отвела взгляд, ее глаза стали влажными.

– У меня… был муж. Ярмар. Сильный, добрый. Его забрали в дружину Ярла… двадцать зим назад. Не вернулся.– Голос её прервался. – Была дочь. Лив. Красивая, как весенний цветок. Забрали в дворцовые служанки… пять зим назад. Случайно уронила кубок Ярла. Плаха. – Слово прозвучало как удар топора. Старуха смахнула непрошеную слезу тыльной стороной ладони. – Никого не осталось. Только стены да память. А тут… ты. На пороге. Потерянная, как я когда-то. И я поняла. Сердцем поняла. Должна помочь. Хоть кому-то… протянуть руку. Чтобы смерть Ярмара и Лив не была совсем напрасной.– В ее словах не было пафоса, только простая, горькая правда и тихая решимость.

Елена не нашла слов. Она обняла старую, хрупкую женщину. Берта сначала напряглась от неожиданности, потом расслабилась, и ее костлявые руки мягко обняли Елену в ответ. В этом объятии было больше понимания, чем в любых словах. Две сироты, две потерянные души в жестоком мире, нашедшие друг друга у тепла очага.

– Спасибо, Бабушка Берта, – прошептала Елена. – Спасибо.

Берта отстранилась, смахнула слезы уже деловито.

– Ладно, ладно, не раскисай. Теперь слушай внимательно. Всем здесь ты – моя племянница. Из глубинки, с дальнего хутора у Черных Скал. Приехала погостить, помогать старой тетке перезимовать. Зовут… Лора. Запомни: Лора. Имя простое, не привлекает внимания. Твой язык, твои манеры…– Берта окинула ее критическим взглядом. – Будешь помалкивать, пока не научишься говорить без твоего… странного акцента. А научишься быстро, раз понимать стала. Весной…– Она махнула рукой, словно отгоняя далекие заботы. – Весной видно будет. А пока – живи, работай, учись. И не высовывайся.

Елена – теперь Лора – кивнула. В ее карих глазах, отражавших огонь очага, горел новый огонь: огонь выживания. Она будет жить. Она будет учиться. Она будет ждать весны. И она найдет Анну. Обязательно найдет. А пока… она посмотрела на Бабушку Берту, возившуюся у котла. У нее появился дом. И семья. Пусть крошечная, пусть в самом суровом уголке чужого мира. Но это был якорь. Якорь, который не даст ей утонуть в отчаянии Свартальфхейма.

Глава 4

Анна открыла глаза, и первое, что она увидела, – это высокий потолок с изящной росписью, изображающей звёзды и цветущие ветви. В носу щекотал сладкий аромат лаванды и свежеиспечённого хлеба.

– О, вы проснулись! – раздался мягкий голос рядом.

Анна повернула голову и увидела молодую девушку в простом, но аккуратном платье с белым передником. У служанки были тёплые карие глаза и добродушное выражение лица.

– Где я? – прошептала Анна, пытаясь приподняться. Тело слегка ныло, но сильной боли не было.

– В королевских покоях Альвхейма, – ответила девушка, поправляя подушки за её спиной. – Вас нашли вчера вечером в дворцовом парке после… необычного свечения.

Свечения.

Воспоминания нахлынули разом: авария, крик Елены, ослепительная вспышка…

– Лена! – Анна резко села, схватив служанку за руку. – Со мной была ещё одна девушка, темноволосая, в чёрной куртке! Её нашли?

Служанка покачала головой, но её взгляд не был пустым – в нём читалось понимание.

– Свечение было одно, госпожа. Если ваша подруга и попала в наш мир, то, скорее всего, в другое место.

Анна сжала кулаки, но паниковать не стала. Если она здесь, значит, и Лена где-то рядом. Надо просто её найти.

– Лекари вас осмотрели, – продолжала служанка, ставя на прикроватный столик поднос с едой – тёплым хлебом, фруктами и душистым чаем. – У вас пара ушибов, но в целом всё в порядке.

– Спасибо… – Анна машинально взяла чашку. – Как тебя зовут?

– Лира, госпожа.

– Лира… а почему меня привезли именно во дворец?

Девушка улыбнулась, как будто ответ был очевиден.

– Потому что вы – Призванная.

– Призванная?

– Те, кто появляется в нашем мире со свечением, всегда имеют свою роль. Иногда они становятся героями, иногда – мудрецами, иногда… – она слегка замялась, – ну, не всегда их ждёт что-то хорошее. Но вас свечение привело прямо к дворцу, а это редкий знак.

Анна задумалась. Значит, в этом мире есть какая-то система. И у меня теперь "роль"?

– Королевская семья ждёт вас на завтрак, – Лира достала из шкафа платье – лёгкое, голубого оттенка, с серебристой вышивкой. – Они будут рады познакомиться.

Королевская семья Альвхейма оказалась… неожиданной.

За длинным столом, уставленным яствами, сидели четверо:

Король Альдор – статный мужчина с проседью в тёмных волосах и властным, но спокойным взглядом. Он излучал уверенность, но в его манерах не было высокомерия.