Плач феникса. Том второй

Буйство под центральным куполом продолжалось недолго и оборвалось также внезапно, как и началось. Тишина была неполной, так как поселившийся в ушах Джебуса звон так быстро проходить не собирался. Но даже сквозь него он услышал мерную поступь того, кто никуда не спешит.

Шаги, на этот раз вполне обычные, становились всё ближе и ближе, пока в комнату не вошёл человек, который таковым скорее всего не являлся. Половина его лица скрывалась под сплошной маской, а единственный видимый глаз светился оранжевым светом, источая вокруг себя бледно-жёлтую дымку. Одежда гостя состояла из множества отдельных лоскутов, которые парили в воздухе, не касаясь тела. По мириадам нитей, из которых они были сшиты, пробегали чёрно-фиолетовые всполохи, появляясь из неоткуда и пропадая в никуда. В левой руке он держал обронённую Джебусом сферу, такую чёрную, что на неё было больно смотреть.

Теперь уже не осталось сомнений, кто именно стоит перед ним.

– И вновь мой слуга не подвёл меня, – голос его звучал негромко, но что-то в нём заставляло склониться и принять свою судьбу.

Колдун попытался занять подобающую позу, но его израненное тело отказалось повиноваться. Тогда Отрёкшийся протянул к нему руку с древним артефактом, прозванным сердцем Пожирателя миров.

– Коснись его моим кулоном, – велел он, и Джебус не посмел воспротивиться приказу. Паучье тельце, прикованное лапками к тончайшим цепочкам, до онемения обожгло руку холодом. Сила заструилась по телу, постепенно залечивая раны и прогоняя боль.

– Мой Господин, – выдохнул маг, подбирая колени под себя и склоняясь в глубоком поклоне. – Не стоило тратить на меня силы.

– Это капля вряд ли что-то решит, но благодаря ей ты спасёшься.

– Благодарю. И готов служить.

– Ты был честен со мной, Джебус. В своих помыслах и действиях. Оставь его себе, в качестве моего подарка.

Колдун машинально сжал в своей руке кулон, напоминающий о том, что некогда у Отрёкшегося было множество имён. Он всё ещё не решался вновь посмотреть на своего Повелителя, так и буравя прояснившимся взглядом каменный пол. Но, кажется, пришедший в Павелен владыка и не требовал от него чего-то другого. Джебус снова услышал шаги, на этот раз отдаляющиеся от него. А вскоре он всем телом содрогнулся от неистового рёва исполинской твари, на смену которому пришли крики ужаса стерегущих храм солдат.

Когда ноги Джебуса вновь стали послушными, и он наконец-то смог встать, паника на улице уже закончилась. Но вместо того, чтобы идти к выходу, он отправился к куполу храма. Он должен был убедиться во всём сам.

Мост закрылся, огромный призрачный голем исчез, но старая ведьма Шаади ещё была жива. Её разорванное тело лежало в луже собственной крови, однако глаза были широко открыты. И теперь они смотрели на вошедшего в зал мага.

– Тх… Тхы… – слова давались волшебнице с трудом, но она выплёвывала их из себя, тратя на это последние силы. – Что… ты… наделал.

– Исполнил долг слуги.

– Нхет… У смерти… нет… слуг.

– Смерть – естественный итог для всего сущего. Ни ты, ни я не станем для неё исключениями. Твой путь был долгим.

– Нет… Помоги… мне… Я… не готова…

Кажется, она хотела сказать что-то ещё, но Джебус уже не слушал. У него не было жалости к этой ведьме. Как не испытывал он и гнева к той, кто совсем недавно пыталась испепелить его самого. Но вот патриарх её не простил. Коротким взмахом руки он оборвал её жизнь, избавив от всех страхов и надежд одновременно.

Перед выходом из храма колдун набросил на себя полог, отводящий ненужные взоры. Но как оказалось, никто не собирался встречать его. Чёрная пыль, оставшаяся от самых смелых охранников, была достаточным аргументом для всех остальных, не подходить слишком близко ко входу. Но и те, кто сгрудился сейчас широким полукругом, по большей части смотрели в совершенно противоположном направлении. Туда, где в багровеющей дымке вечернего неба ещё был виден силуэт удаляющегося на запад чёрного дракона.

«Что ты наделал». Последние слова Шаади вдруг вновь зазвучали в голове Джебуса, пытаясь посеять смятение в его душе. В поисках собственного успокоения колдун непроизвольно нащупал кулон, висящий теперь на его шее, после чего зашагал прочь, так и оставшись для всех незамеченным.

******************************

Ещё один день, проведённый Императором в непрекращающейся череде проблем и забот, подходил к концу. Война в Торговом заливе стремительно близилась к своему логичному завершению, и он всячески пытался не выпустить из своих рук её нити.

Хеты продолжали прибывать на побережье, но их поток постепенно начал иссякать. Лазутчики и шпионы, добывающие информацию на территории Диких королевств, уже давно сообщали о зреющем среди тамошних королей недовольстве. Обещанная ковеном быстрая победа не случилась, и даже добытые в Корпугаре и Нагосе богатства уже не покрывали разочарования от огромных потерь среди их воинов. Построенный на обмане союз вот-вот должен был развалиться.

Новости о том, что Город Новой Надежды встал на сторону Отрёкшегося и его прислужников, также не таили в себе серьёзной угрозы. Хоть корабли этого южного королевства и причалили к Корпугару, доставив туда почти 6 тысяч человек, на их борту не оказалось настоящих воинов. В основном то были фанатики, недавно принявшие свою веру и теперь истово ждущие возвращения своего всеми забытого бога. Вряд ли их появление хоть как-то изменит ход всей военной кампании. Тем более, что успехи самого Императора и его союзников выглядели куда внушительнее.

Гезирские войска были разбиты под Нагосом, а корпуса Закатного королевства добивали последние отряды высадившихся на западном побережье хетов. Закончив с ними, рыцари командора Креста двинутся на помощь к основным силам союзников, которые продолжали теснить армию ковена у Корпугара.

Король Греша Бродрик, освободив север от нашествия унов и снежцев, отправил в поход почти 7-митысячное войско, которое уже добралось до Фельса и продолжало свой марш по имперскому тракту. Вместе с ним был магистр Шад, а также мастер Ульдаг с 4-мя десятками его меченных лентой магов.

Даже высокий владетель Дола после разгрома дикарей сподобился выделить ещё несколько тысяч опытных солдат, которые уже заняли некогда разграбленный Причал. Вскоре они тоже прибудут на фронт.

Победа всё явственнее виделась Императору на расстеленной на огромном столе карте, и всё отчётливее она ощущалась в сплетении вероятностных нитей. Как вдруг, глядя на опускающееся за горизонт солнце, правитель Империи увидел кровавый закат привычного ему мира.

– Что произошло, Фебран? – спросил Император, почувствовав появление в комнате вестника Троих.

– Моя связь с Шаади оборвалась. Это может значить лишь одно. Отрёкшийся прошёл по Мосту в предгорьях Барьера.

– И ты, как я вижу, этому не удивлён. Разве не для того ты приставил к храмам своих людей, чтобы не допустить подобного?

– Надеяться на иной исход было бы глупо. Но мы заставили его потратить свои силы. Даже не представляю, во что ему обошлось снятие наложенных на храм печатей и сам переход.

– Вопрос не в том, сколько он потратил, Фебран. А в том, сколько у него осталось.

Вестник промолчал. Он застыл на месте, а взгляд его помутнел. Будто внимал голосам, которые мог слышать только он.

– Будь он уверен в своей победе, и был бы уже здесь, – наконец сказал он. – Но он держит путь на запад. Трое чувствуют его уязвимость и знают, что с каждым своим вздохом он становится слабее. Этот мир отторгает его, заставляет все ранее полученные им раны болеть с новой силой. Однажды он уже проиграл здесь. На этот раз он и вовсе закончит тут свой путь.

– Опять эти твои пространственные речи. Я устал от них. Если ты действительно хочешь нашей победы, не пора ли начать говорить, как есть.

На этот раз прежде чем ответить слуга Троих своим холодным и безразличным взглядом заглянул в глаза Императору.

– Правда опасна, она лишает тебя свободы, отсекая иные пути. Готов ли ты к этому?

– Не пугай меня, Фебран. Я спрашиваю тебя не о сакральных истинах твоих покровителей, а о полезных деталях, способных помочь нам победить общего врага.

– О деталях, говоришь. Что ж, тогда слушай! Ступив в Павелен, Отрёкшийся поставил на кон свою суть. Чтобы пройти по Мосту он сковал её смертной оболочкой, стал уязвимым и слабым. Растратил колоссальное количество энергии в качестве платы за проход. И у него теперь нет пути назад, ибо ему некуда больше возвращаться. Мир, который он покинул, прямо сейчас рассыпается на части. Так что, он пойдёт до конца, не взирая на жертвы и последствия. Вот что тебе нужно знать, и вот с чем нам предстоит столкнуться.

Так мало было сказано, и так много это значило. Особенно, если умеешь думать и сопоставлять. Император вот умел. Трое не явятся в Павелен лично, по крайней мере без крайней на то необходимости, ибо что было верным для Отрёкшегося, скорее всего будет верным и для них. Значит, их разящим мечом по-прежнему останутся их слуги. А скорее всего лишь один из них.

– Ты справишься с ним? – напрямую спросил Император.

– Да, но мне будет нужна ваша помощь. Скольких магов ты собрал?

– Не считая тебя, в Триеме сейчас 8 мастеров. С Шадом и Ульдагом будет ровно десять. Ещё около 30 магов ступенью ниже.

– Не достигшие слияния одарённые не помогут нам в битве с Отрёкшимся, но станут нашим щитом против колдунов ковена.

– А что насчёт других слуг Троих? Если враг уже в Павелене, то нужно отозвать их из храмов.

– Они не успеют прибыть в Трием. Не переживай, в нужный момент вся сила Троих станет доступна мне. Поэтому нет смысла растрачивать её по частям.

– Когда, по-твоему, Отрёкшийся заявится во дворец?

– Не сегодня и не завтра. Он не всесилен и знает, что проиграет, приди сюда один. Поэтому ему нужна армия.

– Но где он её возьмёт? – Император вновь бросил взгляд на карту.

– Всё там же, под Корпугаром. Он вот-вот вмешается в ход сражения и обернёт его в свою пользу. Ты же сам почувствовал это. Узор изменился.

– Ну так пусть Трое тоже вмешаются! Когда, если не сейчас?! Там 50 тысяч наших солдат, помоги им!

– Он только этого и ждёт, – отрезал Фебран. – Его не интересует война. Он жаждет пробраться в запечатанный храм. Отправься я туда один, и тоже потерплю поражение. А затем он пожалует сюда и уничтожит вас.

– Если война доберётся до Триема…

– Город – это не только здания, которые несложно отстроить заново. Прикажи простым людям покинуть столицу. Готовь улицы к обороне. Призови под свои знамёна всех, кто может сражаться.

– В центральной провинции мы вряд ли соберём хотя бы 12 тысяч воинов. Ещё 2 тысячи бойцов Дола должны быть в районе Причала. Так что, даже если войско Бродрика успеет прийти на помощь…

– Оно не успеет, – оборвал на полуслове Фебран. – Бой у Корпугара случится уже этой ночью. А путь от проклятого города ближе, чем по заснеженному тракту от Фельса. Пешие войска грешцев прибудут слишком поздно. Всё, на что ты можешь рассчитывать – это сотня конных витязей и их маги, которые двигаются вместе с этим войском. Я помогу тебе послать им весть. Как и рыцарям командора Креста, ведущим бои на Нагоских холмах. Их лошади быстры и выносливы. Если этот закатник не станет мешкать, то тоже поспеет вовремя.

– И всё равно, этого слишком мало, – покачал головой Император.

– Даже с появлением Отрёкшегося бой у Залива не будет простым. Его войско будет истощено, на пятки ему будут наступать отряды твоих союзников, а к столице Империи двинутся легионеры и гвардейцы, охраняющие сейчас её границы. Поэтому враг не станет медлить и разом бросит все свои силы на штурм дворца. Армия, собранная ковеном, уже разваливается на куски. И всё, что будет удерживать её вместе – это страх перед явлением Повелителя. Поверь, со смертью Отрёкшегося война закончится в тот же миг.

Император верил. А ещё он знал, что вместе с ней отпадёт надобность во всех тех, кто обеспечивал эту победу. Там, где закончится одно противостояние, начнётся другое. И ему остро был нужен союзник, ну или хотя бы плохо прогнозируемый фактор, способный спутать карты не только Императору или Фебрану, но даже Троим.

Правитель Империи ещё раз посмотрел на разложенную на столе карту, мысленно начертив путь от Корпугара до Триема. После чего ненадолго прикрыл глаза, прислушиваясь к звону натянутых до предела вероятностных нитей. Он старался не трогать своим вниманием ничего лишнего, концентрируясь лишь на одном конкретном человеке. А когда открыл глаза вновь, взгляд его устремился совсем к другому концу карты. Туда, где размытыми и нечёткими штрихами был обозначен изрезанный фьордами и плохо изученный берег Стылого моря.

Глава 3

– Как думаешь, кто их построил? – почему-то полушёпотом спросила Полема. Как только мы вошли внутрь, её боевой настрой куда-то улетучился, и теперь она опасливо выглядывала из-за моей спины.

– Точно не Трое, – ответил я, тоже невольно понижая голос. – И не подобные им. Не похожи они на тех, кто знает, как это всё на самом деле работает. Слишком многими условностями и ограничениями они связаны.

– Чего не скажешь об Отрёкшемся. Как думаешь, он…

– Не знаю, – перебил её я. – Но мы в том числе здесь за этим. Чтобы получить ответы.

– А разве не для того, чтобы закрыть твой таинственный контракт?

– Одно другому не мешает. Знаешь ли, он был очень непростым. Думаю, я заслужил право задать несколько вопросов.

– Только задавай их осторожно. И убедись перед этим, что меня нет поблизости.

– Обязательно. А пока давай сосредоточимся на текущих проблемах. Мы пришли.

Коридор действительно закончился, и осталось лишь пересечь границу арочного свода, чтобы войти в главный зал опоры Моста. Выставив перед собой на всякий случай ещё и щит-полусферу, я, готовый к бою, шагнул внутрь помещения.

Первое, на что я обратил внимание, это печати, покрывающие весь купол и пол. В самом же центре находился, по всей видимости тот, кто их нанёс. Мужчина, лет 35, приятной наружности, но я с явными следами утомления и даже истощения. Но несмотря на это взгляд он имел решительный, а настрой явно враждебный.

«Прилив» разогнал кровь, к моим пальцам потянулась сила, готовая сплестись в убийственные заклинания, а сам я ловил любое движение точно также приготовившегося к бою противника.

– Стой! – то ли мне, то ли человеку напротив крикнула Полема. – Мы не враги!

– Полема? – удивлённо спросил незнакомец. – Но как…

– Опусти руки, и я объясню.

– Ну нет, – коротко мотнул головой маг. – Этому может быть только одно объяснение, и имя ему – предательство. Осталось понять на чью сторону ты переметнулась.

– Не неси ерунды, Пилат. Я служила Троим верой и правдой. И когда пришло время пожертвовать собой, я это сделала.

– Тогда почему ты стоишь сейчас здесь?!

– Потому что меня спасли. Разве есть что-то постыдное в том, чтобы хотеть жить?

– И кто же тебя спас, Полема? И кому ты теперь служишь?

Не похоже было, чтобы наш собеседник хоть немного снизил градус своей враждебности. Наоборот, чем больше он говорил с Полемой, тем ярче я чувствовал его негативные эмоции, которые он особо и не прятал. Ещё немного, и он атакует. Так стоит ли ждать? Но если я нападу первым, то как на такое отреагирует моя спутница, пробующая сейчас закончить нашу встречу мирным исходом? Не встанет ли на сторону «потерпевшей» стороны?

– Я никому не служу, Пилат. Я лишь хочу вернуть долг этому человеку. У нас нет причин сражаться с тобой.

– Мне сказали, что ты умерла, – словно не слушая, что ему говорят, принялся рассуждать маг. – Сгинула где-то на юге, выполняя свой долг. Сначала я даже не поверил, надеялся, что это ошибка. Затем скорбел. И вот вдруг, я вижу тебя живой и невредимой.

– Так может стоит за меня порадоваться? – осторожно предложила девушка.

– Я не чувствую на тебе печати! – вдруг рявкнул маг. – Зато от твоего спутника веет аурой другого покровителя. Это ли не подтверждение предательства?

– Чьего предательства? – спросила Полема, и миролюбие в её голосе, кажется, начало улетучиваться. – Слуги, готовой пожертвовать всем ради чужой цели, или Госпожи, бросившей её сразу после того, как она стала бесполезной?

– Не пытайся оправдываться. Ты прекрасно знала, что служение предполагает самопожертвование. Такова наша участь.

– Меня не спрашивали, о том хочу ли я такой судьбы! Ну а ты, Пилат, готов к такому исходу?

– Готов, – голос парня не дрогнул. – Именно для этого я здесь. Проход останется закрытым несмотря ни на что. Уходите! В память о прошлом, я отпущу тебя сейчас. Но больше не попадайся мне на глаза.

Кажется, пора и мне вмешаться в разговор. В конце концов, я прибыл сюда не для того, чтобы слушать препирательство бывших соратников. А может и не только соратников.

– Мост откроется сегодня, хочешь ты того или нет, – спокойно сказал я, готовый в любой момент уйти от вражеской атаки. – Но лишь тебе решать, останешься ты при этом жив или нет.

– Послушай его, Пилат. Тебе с ним не справится…

– Ты не только лишилась печати, Полема. Ты утратила веру! Трое не позволят мне проиграть.

– И тогда ты всё равно умрёшь! – попыталась всё-таки достучаться до него магичка. – Да даже если мы развернёмся и отправимся к Северным горам, тебя всё одно, ждёт смерть от холода. Мы видели твоих окоченевших лошадей. Без них и без нормальных припасов тебе не добраться до поселений. Как давно ты здесь? И где твои спутники, с которыми ты путешествовал?

– Они оказались недостаточно преданы делу. Будучи неодарёнными, они были вынуждены разбить лагерь снаружи. Холод и ветер сломили их, и они решили сбежать, забрав с собой остатки провизии.

– Ты убил их?

– Не самолично. Я не могу покидать храм, но чувствую их метки. Без меня они не смогли вернуться тем же путём. Заблудились, и пару дней назад погас огонёк последнего из них. Так что их погубила собственная глупость.

– Ну так хотя бы ты сам внемли голосу собственного разума, – не сдавалась Полема. – У нас есть запасная лошадь, есть припасы, которыми мы можем поделиться с ещё одним человеком. Не чини препятствий тому, кто имеет право на проход, и тогда твоя миссия здесь не окончится холодом смерти.

– Никто не должен открывать Мост, – покачал головой Пилат. – Это приказ Фебрана. И я не отступлю…

В этом момент в мире что-то изменилось. Нечто неуловимое, трудно поддающееся описанию. Сродни тому, как читатель, перелистывая очередную страницу, вдруг понимает, что счастливого конца у этой книги не будет. Почувствовал это и слуга Троих, ибо он осёкся на полуслове и теперь, также как и я пытался разобраться в том, что случилось. А вот Полема, судя по всему, осталась к этому безучастной, так как, воспользовавшись замешательством своего оппонента, продолжала сыпать ставшими уже бесполезными аргументами. Я аккуратно положил ей руку на плечо, останавливая её монолог и привлекая внимание.

– Что произошло? – напрямую спросил я Пилата, и тот после некоторой паузы всё же ответил.

– Отрёкшийся… он здесь, в Павелене.

– Где это случилось?

– Около южного отрога Барьера. В землях дикарей-горцев.

– Это ближайшая к Триему опора Моста, – пробормотала Полема.

– Но как? – парень, казалось, не мог принять свершившееся. – Шаади, она не могла проиграть.

– Время на исходе, – перешёл я к делу. – И я должен спешить. Твой дозор здесь окончен, пропусти меня…

– Нет, – огорошил меня Пилат. – Пока Отрёкшийся не будет повержен, никто не войдёт в Павелен, и никто его не покинет.

– И какой в этом смысл? Отсюда до Триема не поспеть даже к приходу весны.

– Человеку – нет, – огорошил меня он. – Фебран не хочет вражды с Малеком. Но он не доверяет тебе. Его приказ остаётся прежним. Уходи, и тогда я тебя не трону. Так будет лучше для всех.

Это вряд ли. Жгучая боль, с недавних пор укоренившаяся в моём теле, теперь оставалась со мной постоянно. Очередной приступ мог случиться в любой момент, и каждый из них может стать для меня последним. Я был не в том положении, чтобы ждать.

– Возможно, будь у меня выбор, то я так бы и поступил. Но его у меня нет.

– Спасибо за честность, – серьёзно кивнул Пилат и ударил заранее подвешенными заклинаниями.

Я успел смахнуть его атаку в сторону, отведя часть урона и от Полемы тоже. Но магичка не растерялась и сама уже выставила свой «щит-волнорез», заставляя долетевшие до неё сгустки энергии обтекать его по бокам.

– Нет! – закричала она. – Остановитесь!

Но обратного пути уже не было.

– Не вмешивайся, – приказал я ей. На помощь лучше не рассчитывать. Главное, чтобы не ударила в спину.

Бой насмерть сильно отличается от тренировочных поединков. И хоть я верил в свою победу, всё же старался быть осторожным. Мы оба были на 4-й ступени. И у нас обоих были запрятаны козыри в рукаве, которые мы не торопились предъявлять друг другу. Поэтому какое-то время противостояние шло на равных. Я был быстрее и мобильнее, но Пилат имел больше запаса, а значит мог позволить себе чаще атаковать. Да и опыта ему, судя по всему, было не занимать. Чем-то его манера боя напоминала стиль Полемы, такой же хлёсткий и уверенный, не оставляющий времени на раздумья. Даже заклинания он использовал схожие и мне уже во многом знакомые.

Правда, один раз он всё-таки вынудил меня понервничать, когда после череды размена стандартными техниками я чуть не угодил в доселе невиданный мною аркан. Пространство между мной и магом подёрнулось едва заметной дымкой, и хоть я тут же отскочил назад, она успела коснуться поверхности моего «щита». Он заискрился, словно выгорая, изрядно потеряв при этом в своей прочности. А вот мой собственный «град», пролетев сквозь этот барьер, до противника добрался в виде полуиздохших горошин. Дымка замерцала чуть ярче и, кажется, даже увеличила радиус охвата. Эффект заклинания мне не понравился, и я решил от него как можно быстрее избавиться. Вот только сделать это с наскока не вышло. «Таран» никак на туман не повлиял, как и попытки разогнать его порывом обычного ветра. А это значит, что он не состоит из частичек, зависших в воздухе. Это скорее поле, и воздействовать на него нужно иначе. Но как?

Не успел я подумать об этом, как получил сдвоенный удар похожими на яркие копья росчерками. Они примерно наполовину просадили мой пассивный щит, заставляя думать чуть быстрее. На удачу я попробовал «пресс», и сам не поверил, когда он сработал. Полупрозрачную дымку начало прижимать к земле, истончая её слой. Секунда, и вот голова Пилата уже оказалась выше этого уровня и стала уязвима для атаки сверху. Подвешенный мною «молот» тут же обрушился на оголившуюся цель, почти проломив защиту неподвижного мага. Осознав, что уловка с барьером не сработала, тот развеял заклинание и попробовал продолжить бой в открытую. Но уже через четверть минуты стало ясно, что без поддержки своего покровителя слуге Троих со мной не справиться.

Я продолжал избегать прямых попаданий, выжидал и экономил силы, сам при этом стараясь доковырять уже повреждённый вражеский щит. Для этого я методично и последовательно бил в одну и ту же точку, тем самым подготавливая себе почву для решающего удара. Но несмотря на удачно складывающийся рисунок боя я не на секунду не забывал о том, что Пилат ещё не показал и четверти того, на что он станет способен после активации своей печати. Именно поэтому я пока не использовал сильнейшие заклинания из собственного арсенала и не заимствовал силу «слезы».

Однако ничего подобного не произошло.

После очередной атаки его щит не просто дал трещину, а разлетелся вдребезги. Разбитый и опустошённый Пилат повалился на камни, не в силах больше сражаться. И хоть он гордо молчал, в его глазах я видел удивление и отчаянье. Он мысленно взывал к своему покровителю, пытаясь активировать связь, но безуспешно.

Я был всего в нескольких шагах от него, готовый завершить начатое. И было бы куда проще это сделать, продолжи он бой.

– Кажется, Трое покинули своего слугу, – обратился я к нему.

– Но почему? – выдавил из себя Пилат.

– С приходом Отрёкшегося их сила теперь нужнее в другом месте. Просто смирись, бери лошадь и скачи отсюда.

– Соглашайся, – произнесла Полема, следившая за боем, но не принимавшая в нём участия. – Ты проиграл. И даже благословение Троих ничего бы не изменило. Именно поэтому ты не получил его.

– Я…

Не знаю, что именно хотел сказать маг, и как бы всё повернулось, но в этот момент невидимый счётчик решил, что ему пора обнулиться. Моё тело скрутило в адском приступе боли, нервы словно намотались на узлы, а я рухнул на колени, пытаясь втянуть сквозь одеревеневшее горло хотя бы глоток воздуха. С потерей контроля над собственным организмом я утратил связь и с его энергоструктурой. Вся моя защита, ставшая для меня уже второй кожей, осыпалась в одно мгновение. Тот кусочек сознания, который ещё сохранил способность воспринимать окружающую действительность, завопил об опасности. Побеждённый мною маг решил воспользоваться подарком судьбы и явно собирался меня грохнуть. Но я уже ничего не мог с этим сделать!