Орден «Скидыщь»

Вторым стало испытание гордыни. В камне отразился его собственный лик – сияющий, аплодируемый, великий. «Ты уже добился всего, – шептал отражённый Гудини. – Зачем искать дальше? Прими величие, стань легендой при жизни».

Но он отвернулся. Для него поиски истины были важнее славы.

И наконец, третье испытание было самым тяжёлым – испытание предательства. Перед ним возникли образы Минотавра, Эйнштейна, Поддубного, всех, кого он встретил в этом пути. Голос шептал: «Каждый из них готов предать. Каждый продаст тебя ради своей цели».

Гудини закрыл глаза и произнёс:

– Может быть. Но я верю в выбор. Даже если они предадут – мой путь не рухнет. Я сам себе враг и друг.

Он вышел в огромное пространство внутри самой стены. Здесь не было камня, только пульсирующее сияние, похожее на сгусток живого света. Оно било, как сердце, и с каждым ударом Гудини чувствовал вибрацию под ногами.

– Ты доказал, что достоин, – сказал голос. – Тогда возьми мою память.

Перед ним в воздухе возникли руны – древние символы, вырезанные в самой сути камня. Они складывались в карту, в линии, которые тянулись далеко за пределы горизонта.

Гудини понял: Великая стена хранит знания о мире. Не только о том, что за её пределами, но и о том, что скрыто в сердцах людей.

– Храм Артемиды ждёт тебя, – сказал голос. – Но помни: за каждым шагом следит тень. Они уже идут за тобой.

И в тот миг он снова ощутил холод. Где-то в глубине стены притаился другой шёпот, не её собственный. Шёпот Орденa Теней.

Когда Гудини вышел наружу, солнце уже поднималось. Ветер гнал пыль, и стена снова выглядела мёртвой. Никто не поверил бы, что в её недрах живёт сознание.

Но он чувствовал – теперь стена жила в нём. Её голос звучал в его памяти, а руны, которые он увидел, были началом нового пути.

Гудини стоял перед гигантской гранитной стеной, чьи каменные плиты уходили в облака. Ветер шептал между зубцами бастионов, и в его ушах звучало эхо тысяч шагов тех, кто строил и защищал эту громадину. Он понимал, что Великая стена – не просто памятник человеческой силы, а живой страж, помнящий всё, что когда-либо происходило на её камнях.

Внезапно идея вспыхнула в его сознании, как молния: если стена жива, она должна реагировать на волю того, кто осмеливается мыслить иначе.

И в тот же миг поверхность стены дрогнула.

– Так… должно быть просто, – пробормотал он, почти себе под нос.

Он представил в уме дверь – невидимую, с занавесом из тончайшего воздуха, что отделяет мир за стеной от мира, где он стоит. Его мысль стала ключом, а воля – инструментом.

Сначала едва заметно, как будто стена сомневалась. Потом дрожь усилилась, и прямо перед ним появился тонкий вертикальный разрез, окантованный мягким сиянием. Из разреза повис занавес – прозрачный, но ощутимый, как лёгкая ткань, колышущаяся в невидимом ветре.

Гудини замер. Всё происходило мгновенно, но каждое мгновение было наполнено напряжением. Он сделал шаг вперёд. Занавес слегка дрогнул, словно стена приветствовала его.

– Вот так… – прошептал он, улыбаясь уголком губ. – Идём дальше.

Он прошёл сквозь занавес, и мир вокруг изменился. Камни под ногами стали мягкими, но плотными, будто стена сама сгущалась вокруг него, создавая коридор из света и тени. Великая стена – теперь не только граница, но и портал.

Внутри, на гладких гранитных поверхностях, начали проявляться символы, скрытые от глаз тех, кто смотрел снаружи. Это были не просто древние надписи, а карта памяти стены: линии, соединяющие прошлые эпохи, места битв, секретные проходы, сокрытые архивы знаний.

Гудини провёл рукой по символам. Они дрожали под его пальцами, реагировали на касание, словно проверяя его решимость.

– Так вот ты какая, Великая стена… – сказал он, чувствуя, как сердце бьётся быстрее. – Ты хранишь тайны, которых никто не заслужил видеть.

С каждым шагом внутренняя часть стены раскрывала новые горизонты: узоры превращались в линии горизонтов городов, в которых кипела жизнь столетия назад. Каменные блоки образовывали фигуры людей, замерших в действиях, как живые скульптуры, но застывшие в вечности.

Он видел строителей, воинов, мудрецов, ученых и простых людей – все их поступки запечатлены в этой живой памяти. Стена, казалось, шептала их истории в его сознание, соединяя их с его собственным поиском.

– Каждое действие оставляет след, – сказал Гудини вслух, хотя вокруг не было никого. – А вы думали, что можете скрыть свои намерения?

Он заметил линии, которые складывались в узор, напоминающий Древний Храм Артемиды. Великая стена открывает путь его для тех, кто достоин. Гудини понял: это знание, которое он ищет, не просто географическое – оно связано с пониманием времени, памяти и силы человеческой воли.

И тут стена ожила сильнее. Камни зашевелились, и путь вперёд оказался не прямым. Внутри возникла иллюзия коридоров, которые разветвлялись, исчезали и появлялись вновь. В каждой развилке стояли тени прошлого – не враги, а испытания. Они показывали, кем он мог бы стать, если поддался бы страху, гордости или сомнениям.

Гудини шагнул вперёд, не колеблясь. Его сердце было твердо, разум – острым. Каждая тень исчезала под его взглядом, словно признавая, что он достоин пройти.

– Я сам создаю путь, – сказал он тихо. – И ничто не заставит меня свернуть.

Стена отозвалась мягким, но глубоким гулом, который проникал в каждую клетку его тела. Это было похоже на одобрение, на приветствие тому, кто сумел увидеть скрытую дверь и пройти сквозь неё.

В конце коридора появился свет. Он исходил не снаружи, а из самой стены. Камни сияли мягким золотистым светом, показывая линии древней карты. В этих линиях были тайны, которые не видел ни один человек за последние столетия.

Гудини присел на колено и записал символы на небольшой свиток. Он понимал: это не просто артефакт, это живая карта, которую можно читать лишь тем, кто способен понять язык стен.

– Так много веков скрывали тебя… – прошептал он. – Но теперь я вижу.

Гудини знал правду: внутри него теперь была Великая стена, её память и её тайны.