Томление

– Тогда будешь моей сестренкой?

– Что? – опешила я, не успевая за сменой его настроения.

– Сестрой? Ведь сестру тоже можно любить. Даже нужно! – глубокомысленно произнес он, а потом добавил, – И еще я смогу звать тебя «девочка моя», потому что ты будешь младшей сестренкой!

– Ни в коем случае, – я вырвала свою руку из его, – не смей даже!

Искристая улыбка:

– Девочка моя, давай поспорим? – хитро прищурился он, возвращая мои руки в свои, – однажды ты назовешь меня братом добровольно.

– Да ни за что, – насупилась я, – и не называй меня так!

– Брату можно, – безапелляционно заявил он, – а теперь домой, уже поздно!

Развернулся и потянул меня за руку за собой.

Мы снова шли по той же мостовой, молча держась за руки. Только теперь мне было плохо. Очень плохо. Сердце плакало, пульс скакал, дыхание отказывалось выравниваться.

Но стоило мне допустить мысль, что я ошиблась, что нужно остановиться, обнять Лео, принять его, впустить в свою жизнь в статусе моего мужчины, как я провалилась в черную яму безысходности. Воздух совсем перестал поступать, в голове зазвенело, а мир вокруг стал размываться. Я споткнулась, едва не упала, но Лео крепко держал меня. Его взгляд встретился с моим – немой вопрос читался в глазах. Я взмахнула головой – не готова была отвечать. Он не настаивал.

Я знала, что причинила ему боль, надеясь лишь, что раны быстро заживут. Не могла понять, почему не способна ответить на чувства, но каждая частица меня кричала: «Нет!» И я сдалась. Покорилась судьбе.

Я была благодарна, что он все мог перевести в игру. И за то, что он все равно оставался рядом. Всегда.

И вдруг осознала – он мог бы быть мне братом.

И мне стало так легко, будто я выбрала правильный путь. Единственно верный.

Только глубоко в сердце осела боль, словно пыльца на цветке – от моего отказа, от невозможности согласиться…

Глава 8. Такие разные Даар

Я уже больше месяца находилась в Чаргороде. Иногда мне становилось не по себе от того, как быстро я влилась и в этот мир, и в эту семью. Но, кажется, я привыкла отгонять эти мысли от себя. Я наслаждалась этим миром. Несмотря на его странности, перемешанность и чуждость, я чувствовала себя здесь живой. Достаточной.

Накануне вечером Лео уговорил Канцлера взять меня на предстоящий прием. Они должны были заключить на нем несколько сделок, но Лео заявил, что это чудесное место для отдыха. Канцлер долго не упирался, лишь посетовал, что мне может быть скучно пока они будут заняты.

«Как может быть скучно в мире, где ты мало что знаешь?» – удивилась я. На это он не нашел ответа, поэтому сегодня я надела легкое белое шифоновое платье с рукавами-воланами, босоножки в тон к платью и сопровождала мужчин семьи Угольщиковых, щеголявших в белых льняных костюмах.

Прием проводился под открытым небом. Пока мы ехали до места я представляла себе некое организованное пространство в саду.

Это был явно не сад.

Я стояла на небольшом зеленом пригорке, откуда открывался роскошный вид на место встречи местных бизнесменов.

Сложно было назвать это деловой площадкой – масштабы поистине царские.

Недалеко от искрящейся ленты реки стояли длинные столы, покрытые белоснежными накрахмаленными скатертями, на которых располагалось невероятное количество разных блюд. Посуда была столь же кипельно-белой, что и скатерти. Над столами натянули шифоновые навесы нежного голубого цвета, сливающиеся с небом.

От обеденной зоны в разные стороны разбегались, извиваясь, белые дорожки из мелкого камня с вкраплениями чего-то блестящего, словно нити от путеводного клубка, указывающие короткий путь. Одна из нитей блеснула у меня под ногами и побежала вниз с холма прямиком к столу.

Чуть левее я увидела большую круглую поляну. Она выделялась идеальной формой и густым мягким ковром сочной зеленой травы, смешанной с буйным разнообразием полевых цветов. Эта поляна должна быть опушкой в глубоком дремучем лесу, где не ступает нога человека. Она роскошна и чужеродна будто ее вырвали и перенесли сюда из привычной среды обитания, используя теперь как танцевальную площадку.

Я смотрю на кружащиеся в медленном танце пары, одетые, согласно дресс-коду, в легкие белые костюмы, и это напоминает порхание бабочек над цветущим лугом. Завораживающее зрелище.

С трудом оторвав взгляд, я посмотрела направо и увидела зону переговоров: несколько десятков круглых столов из темного дерева, разбросанных вразнобой по поляне. Вокруг каждого от двух до четырех кресел в виде мешков разных цветов и оттенков. Эта пестрота цвета сбивала с толку, не позволяя сосредоточиться на отдельных деталях и людях, которые подписывают какие-то бумаги.

Рядом были зоны по интересам: стрелковый тир, аниматоры для детей в зоне батутов, где веселились и дети, и взрослые, и даже зона массажа.

Удивительно, как четко была организована каждая активность и как отделены друг от друга эти пространства. Нет открытых стен и перегородок – вместо них зеленый лабиринт, изысканные клумбы и живая изгородь.

В воздухе чувствовалась прохлада от реки смешанная со свежестью трав и полевых цветов. Людей много, но гула голосов не слышно. Меня окружала приятная ненавязчивая музыка – ее источников не видно, воздух будто соткан из этой музыки, и легкий ветерок разносит ее вокруг, мягко защищая от любого громкого возгласа или разговора.

Пока я искала, откуда же исходит музыка, ко мне подошел мужчина. На нем был плотный белый костюм-тройка, украшенный золотыми часами. Седые волосы ровно подстрижены, черные глаза цепкие, въедливые. Весь его вид кричал о власти, о том, что ему никто не смеет возражать – и никогда не решался. Мне стало неуютно, хотелось отодвинуться от него. Некомфортное ощущение росло: мужчина не говорил ни слова, только не отрываясь рассматривал меня.

Я не выдержала этой пытки тишиной и взглядом, и решила сама проявить вежливость:

– Добрый вечер, сэр. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Незнакомец посмотрел на меня с неприкрытым изумлением, но быстро взял себя в руки и вернул на лицо выражение превосходства. Он, будто боясь кары небесной, очень осторожно ответил мне:

– С кем вы прибыли на вечер?

Крайне странный и некультурный тип, но я решила не спорить:

– Я сопровождаю семью Угольщиковых.

Он отшатнулся, будто я прокаженная.

– Вы сказали – с Угольщиковыми? С Лео и с Канцлером?

– Да, сэр, – растерянно проговорила я.

Он пробормотал что-то невнятное, повторно взял себя в руки и уже более дружелюбно спросил:

– Позвольте узнать ваше имя? – его глаза сверкнули хищным интересом.

– Ани Мерцалова, – ответила я и прервала его неподобающий поток вопросов своим: – Простите, с кем я имею честь разговаривать?

Он жутковато улыбнулся:

– Я – Володимир Даар, – представился он.

Внутри все оборвалось, в ушах зазвенело. Я растерянно огляделась вокруг. Как же меня угораздило оказаться рядом с главным конкурентом Угольщиковых? У которых по всей вероятности был ещё и личный конфликт, о чем мне прямо не говорили, но догадаться было несложно. Володимир придвинулся ко мне ближе, всматривался будто просвечивал меня рентгеном. От его былого непонятного ужаса не осталось и следа.

– Я не знал, что у Угольщиковых новый Медиатор, – сказал он, сканируя меня с ног до головы.

– Простите, я не понимаю, о чем вы, – пролепетала я, почти не слыша его за звоном в ушах.

– Ани, будьте осторожнее в своих выражениях! – рявкнул он так, что я подпрыгнула. – Понятно, что вы – новичок, но Канцлер же не настолько глуп, чтобы притащить с собой совсем неподготовленную девчонку.

Я вспыхнула от негодования.

Да, что этот человек себе позволяет!

– Никто меня не тащил! И вспомните наконец манеры. Это не разговор, а… – я задохнулась, так и не найдя нужного слова.

Володимир посмотрел на меня с нескрываемым восторгом:

– Дерзкая! – радостно крякнул он. – Канцлер удивил. Он же с такими никогда не работал, не знает, как их держать в узде, – ухмыльнулся он.

– Да что вы себе позволяете, в конце концов! – взвизгнула я, уперев руки в бока.

В этот миг к нам подошел еще один мужчина. Возраста Канцлера, он очень походил на Володимира. Его холодные и умные голубые глаза моментально оценили накалившуюся ситуацию, и он примирительно поднял руки, обращаясь ко мне:

– Прошу прощения за своего отца, он бывает иногда крайне вспыльчив, – улыбка старого хитрого и прожженного жизнью лиса. – Позвольте представиться, Евген Даар. К вашим услугам, – он коротко поклонился.

Я молчала, переводя взгляд с одного на другого, всем своим видом демонстрируя оскорбленную гордость. Только вот вид мой никого не впечатлил. Володимир обратился к сыну будто меня здесь не было:

– Это Ани Мерцалова, новый Медиатор Угольщиковых – он соизволил посмотреть на меня и с нескрываемым удовольствием произнес. – Дерзкая девчонка. Наконец-то кому-то станет веселее с этой семейкой.

Почему они меня считают медиатором?

Не собираюсь я разбираться в их конфликтах!

В отличие от своего отца Евген не стал рассматривать меня как редкую диковинку. Он снова улыбнулся мне и мягко сказал:

– Рад знакомству, Ани! Вы – само очарование, будет приятно поработать вместе. Правда, не знал, что Угольщиковым теперь требуется два Медиатора. Или с Зоей что-то случилось?

Зоя?

Мы приехали вместе с девушкой, которую звали Зоя. Она ушла с Лео и Канцлером на переговоры, я думала она их помощник. Не знаю даже, юрист. Нас толком не представили друг другу, а поговорить возможности не было.

И все же, зачем им тут медиаторы?

И что они вкладывают в это понятие?

Я только открыла рот, чтобы задать эти вопросы, как к нам подбежали запыхавшиеся Лео и Канцлер. Лео схватил меня за руку, подтянул ближе к себе, подальше от Даар, а потом зашептал скороговоркой на ухо какую-то околесицу:

– Ани, с тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь? Что тут было? Скоро нас догонит Зои, и мы со всем разберемся. Не волнуйся, все будет хорошо! Это нормально, мы все исправим!

– Лео, да все в порядке со мной, – взвилась я, вырываясь.

– Почему вы не сказали о втором Медиаторе? – Володимир выплюнул эти слова будто обвинял Угольщиковых в жутком преступлении.

Лео продолжал шептать мне про «все хорошо», Канцлер молча буравил взглядом оппонентов.

Они что специально игнорируют вопрос? Этот дед сейчас взорвется, если ему ничего не ответить!

А Володимир уже начал закипать, только, набросился почему-то на меня:

– Ты совсем никчемная что ли? Долго я ждать буду?

Я потеряла дар речи и переводила взгляд то на одну семью, то на другую, но никто не пытался помочь или прекратить хамство.

Евген первым осадил главу семейства:

– Отец, пожалуйста, оставь свои горячие замашки, – повернувшись ко мне он медленно и задумчиво протянул, – тут будто что-то другое…

– Да, что другое-то! – все-таки взорвался старший Даар. – Что тут сложного просто сказать то, что тебе только что озвучили!

Евген отмахнулся:

– Ани, еще раз прошу прощения за родителя. У него не самый легкий характер, но он – прекрасный человек, поверьте его сыну, – он улыбнулся и подмигнул мне, пока Володимир зло пыхтел в нашу сторону.

– Ани, ты не должна их слушать! – голос Канцлера сочился желчью. Я растерянно отвернулась от Евгена и посмотрела на него:

– Как их не слушать? Вы друг друга бесцеремонно игнорируете, а отдуваюсь за это почему-то я?

Канцлер поперхнулся, Лео замер и с ужасом воззрился на меня. Евген с Володимиром подозрительно переглянулись.

Ну вот, опять!

Я тихо спросила, обращаясь к Канцлеру:

– Я что-то опять не то сказала?

Даар подавили общий смешок. А Лео подошел, снова поймал мою руку и осторожно, словно переносил хрупкую фарфоровую вазу над пропастью, спросил:

– Ани, они тебя понимают? Ты точно слышишь, что они говорят?

– Лео, ты меня пугаешь! – на этот раз я схватилась за его руку, пытаясь этим самым вернуть себя в реальность. – Как можно не понимать, что говорят люди рядом с тобой?

Евген шагнул вперед, вытянул было руку, чтобы коснуться меня, но в последний момент почему-то ее опустил, так и не дотронувшись, вместо этого он чуть громче спросил:

– Ани, то есть вы не их Медиатор?

– Да что вы заладили с этими медиаторами! – вспыхнула я. – Никакой я не медиатор! Разбирайтесь сами!

Они стояли и молча смотрели на меня.

Что им от меня надо?

Я почувствовала движение воздуха за спиной – и глубокий красивый голос коснулся моей шеи, лаская ее:

– Значит еще не Медиатор? Отлично, потанцуешь со мной, – в тот же момент чьи-то сильные руки подхватили меня и потащили вниз, в сторону поляны для танцев.

Я не могла закричать, от неожиданности пересохло во рту и язык отказывался слушаться. Я только смотрела, как от меня удаляются четыре фигуры мужчин в белом, застывшие как скульптуры неизвестного гения.

Мы оказались на танцевальной площадке в мгновение ока. Мой похититель аккуратно поставил меня на ноги и тут же закружил в вальсе, придвинувшись слишком близко. Запах его был терпкий, горьковатый – так пахнет полынь августовским вечером. Я подняла свои глаза и встретилась с холодным интересом лучистых голубых глаз, частично скрытых растрепанными черными волнистыми волосами.

– Так значит, ты не Медиатор, но можешь понимать всех нас?

Что-то было в этом голосе. Что-то знакомое, манящее. Я сглотнула, пытаясь отогнать наваждение.

– Говорите вы вроде все на одном языке, но понять вас трудно: несете какую-то околесицу и без спроса похищаете девушек, – выпалила я, пытаясь реже дышать. Горечь от запаха полыни пробиралась внутрь и царапала горло.

Он откинул голову и рассмеялся, а потом внезапно наклонился и поцеловал меня в щеку. Я обомлела, но уже в следующий миг моя рука сама взвилась вверх и наградила наглеца звонкой пощечиной.

Мы резко остановились. Несколько секунд прошли в напряженном молчании. Он поднял руку и погладил краснеющую от удара щеку:

– Знаешь, ты мне нравишься. Есть что-то в тебе. Что-то светлое и нездешнее… – неожиданно тихо проговорил он.

В этот миг площадка громыхнула сильным властным голосом:

– Радмир, мать твою! Какого хрена ты творишь?! – Володимир явно не стеснялся в выражениях, – А если б она на самом деле оказалась Медиатором?

Радмир наклонился и шепнул мне на ухо:

– Ну вот, все веселье испортили. Как-нибудь еще станцуем, а может и не только, – он снова легонько чмокнул меня в щеку и весело добавил, – только ты сначала Лео успокой, а то ненароком лишишься сразу обоих ухажеров.

После этого он спешно ретировался, махнув на прощанье рукой, пробегающим мужчинам.

Лео был похож на разъяренного зверя. Глаза цепко держали в фокусе удаляющуюся спину Радмира – старшего сына Евгена Даар, как я теперь поняла. За Лео едва поспевал Канцлер, с тревогой смотря на сына и увещевая его:

– Лео, остановись! Так нельзя, услышь меня!

Вот только Лео не слышал и, кажется, не видел тоже. Ничего, кроме своей цели. Канцлер крикнул мне, впервые в его голосе я услышала нотки паники и отчаяния:

– Ани, прошу тебя, останови его!

Лео приближался ко мне размашистым шагом. Каждое движение полыхало огненной злостью. Он чуть было не проскочил мимо меня, но я схватила его за руку, повиснув на ней, а он просто потащил и меня за собой, не сбавляя шага:

– Лео! Лео! Лео, черт бы тебя побрал! – с не меньшим отчаянием воскликнула я.

Он резко остановился и развернулся на мой голос. Я висела на его руке, по щекам катились тихие слезы – свидетели моей сдавшейся воли и накопившегося напряжения.

Взгляд Лео просветлел, он наконец-то увидел меня и тут же сгреб в свои объятья, а потом отклонился, чтобы вытереть слезы.

– Ты меня совсем не слышал, – жалобно пискнула я.

– Девочка моя, прости меня, – с сожалением ответил он, – Я как последний дурак впал в ступор и не смог тебя защитить. Он обидел тебя? – в его глазах снова вспыхнуло опасное пламя.

– Нет, Лео, нет! – поспешила уверить его я, – Всего лишь бесцеремонный тип, но совсем не страшный.

– Это потому что ты у нас слишком смелая, – нежно улыбнулся мне Лео, я улыбнулась в ответ.

Мы обернулись, дожидаясь Канцлера. Он и двое Даар стояли поодаль и беседовали вместе с Зоей. Зоя что-то говорила, но смотрела на меня с восхищением, смешанным почему-то с легкой грустью.

– Лео, кто такой Медиатор, и почему все так странно себя ведут? – утомленно спросила я.

Лео молчал, наблюдая за отцом и его собеседниками. Он явно не хотел отвечать на этот вопрос. Скулы напряжены, рубашка на мышцах натянулась, губы вытянулись в тонкую полоску.

– Лео? – в моем голосе смешался страх неизвестности и тревоги сегодняшнего дня, этот коктейль пробил его защиту. Он длинно и тяжело выдохнул:

– Ани, это очень большая и серьезная история. Лучше ее не рассказывать тут, – нежный взгляд, его рука убирает прядь моих волос за ухо, – потерпи до дома, пожалуйста.

– Как будто у меня есть выбор, – буркнула я.

Он усмехнулся:

– Девочка моя, у ТЕБЯ выбор есть всегда.

И что это?

Очередная загадка?

Я чувствую, как устала и от загадок, и от впечатлений сегодняшнего вечера. Все остальное проходит в тумане. На автомате.

К нам подходит Канцлер с Даар и Зоей. Зоя тепло улыбается мне и сжимает руку в жесте, который как бы говорит: «Я все понимаю, и я с тобой». Евген просит уделить ему минутку, Лео не выпускает меня из рук. Зоя точь-в-точь повторяет слова Евгена. Лео еще сильнее хватает меня и качает головой. Канцлер мягко берет Лео за руку и говорит:

– У нее есть возможность выбирать. Ты не должен забирать у нее это.

Лео смотрит на меня с мучительной тревогой, через мгновение нехотя отпускает.

И вот мы стоим с Евгеном Даар в паре сотен метров от остальной компании. Теперь Евген не скрывает своего заинтересованного взгляда. Говорит вкрадчиво словно пытается каждое слово запустить под мою кожу, сделать непреложной истиной:

– Ани, я не знаю вашей истории и не знаю, что вам обещали Угольщиковы. Но мы готовы дать вам в два-три раза больше.

Я непонимающе смотрю на него. Лед его голубых глаз сковывает все движения мысли:

– Ани, мы официально предлагаем стать вам нашим Медиатором. На любых ваших условиях. Уверен, мы всегда можем договориться.

Я изможденно улыбнулась и твердо ответила:

– Евген, спасибо вам за предложение, я польщена, но вынуждена сказать вам – нет.

– Ани, вы уверены? Вы можете просить все, ВСЕ, что захотите, – он не сдается.

– Я абсолютно уверена в своем решении. Вряд ли вы можете дать мне то, что уже дала семья Угольщиковых.

Я разворачиваюсь и ухожу к Лео и Канцлеру. Они одновременно выдохнули, в их глазах сквозило невероятное облегчение и искренняя радость.

Знаю ли я, кто такой Медиатор? – Нет.

Но это и не важно. Потому что я знаю, что не хочу покидать эту семью и тем более не хочу продаваться таким странным людям.

Что бы они ни предложили.

Глава 9. Карты на стол