Томление

– Ани, давай договоримся, что перейдем на “ты”, хорошо?

Я судорожно кивнула, а он улыбнулся.

– Мне не терпится узнать твою историю и после я обязательно расскажу тебе, что такое Разделение. Но не думаю, что сейчас подходящее место, да и времени для таких разговоров нам явно нужно больше, чем осталось дороги до дома. Я вижу твое смятение, прошу тебя, перестань. Уверен, что когда мы поговорим и узнаем друг друга лучше, то все станет на свои места. А пока давай я тебе просто расскажу, что еще интересного мы проезжаем. Я ведь обещал тебе быть гидом.

Я смущенно улыбнулась и благодарно кивнула еще раз. Говорить было сложно. Он улыбнулся в ответ и начал рассказывать обо всем, что мы проезжали. Такой удивительной и интересной экскурсии у меня в жизни не было. Канцлер, кажется, знал историю не только каждого здания, но и каждого столба, стоявшего рядом с ним. Он лучился любовью к этому месту и под его неспешным рассказом я все больше и больше очаровывалась этим городом, его атмосферой и человеком, который сидел напротив меня.

За эту короткую поездку я обогатилась знаниями о некоторых архитектурных особенностях и истории зданий Чаргорода. Помимо увлекательной экскурсии я наблюдала совершенно невозможное смешение стилей.

Здания Чаргорода не просто были разными они будто были надерганы из всех эпох сразу. Город утопал в домах стиля классицизма и барокко, между ними стояли готические башенки и шпили рядом с которыми теснились зеркальные поверхности панорамных домов.

Греческого вида скульптуры соседствовали с искусными резными истуканами славянских корней.

Фонари, дарующие электрический свет, смешивались кое-где с улицами, освещенными полностью только факелами, а где-то и вовсе были странные длинные светильники, пропускающие в себе разряды разных цветов. Походили они больше на катушку Теслы, при этом не создавали шум и ярко освещали все вокруг.

Если уж говорить о странностях и смешении, то машина, в которой я сидела и которую по виду справедливо отнесла скорее к XIX веку, внутри вдруг оказалась совершенно бесшумной – мы ехали по брусчатке, но я не ощутила на себе ни одного толчка.

В голове все это укладывалось плохо. Я не была специалистом в архитектуре, ничего не понимала в электричестве и машинах, но сейчас не могла прийти к другому выводу кроме одного: место, куда я попала, попрало все законы истории и времени. Оно содержало и смешало в себе все знакомые мне элементы когда-то бывших эпох и добавила к этому элементы до сегодняшнего дня невиданные.

Как будто кто-то взял всю историю и время, сложил в шейкер, а потом хорошенько его потрусил, перемешал и вылил обратно.

Прогуливающиеся вдоль дорог люди бесспорно выглядели под стать своим домам: такие же пестрые, как будто вышли из разных эпох, а некоторые вообще с обложек журналов про киберпанк или стимпанк или какой там еще бывает панк.

Если бы меня попросили выделить основные тенденции здешней моды, я бы не смогла этого сделать, потому что это было невозможно: оденьте, что угодно и на улицах Чаргорода вы легко затеряетесь.

Размышляя над этими непостижимыми для меня вещами, я заметила, что мы приближаемся к большому особняку, построенному в лучших традициях английской архитектуры XIX века. Только цвет у него был необычный. Он напомнил мне о кольце на указательном пальце Канцлера. Стены особняка отливали мягким серым оттенком с примесью перламутра, напоминая глаза его хозяина.

Жемчужно-серый.

Именно такое название мое сознание присвоило этому цвету, любезно появившись яркой вспышкой в голове.

Глава 3. Жемчужно-серый

Она была прекрасна, очаровательна, чудесна сама по себе, а уж в окружении своих мужчин совсем ошеломляла своей идеальностью. Если бы я была художником и мне нужно было изобразить богиню, то я бы написала ее. Аккуратная, хрупкая, женственная, нежная.

Я никак не могла ухватить отдельные части ее внешности, потому что она была цельным произведением искусства. Разве, что… глаза. Большие, окаймленные невероятно густыми, пушистыми ресницами. Их ореховый цвет привлекал своей золотистой мягкостью, при этом выделялась обводка зрачка – та была фирменного жемчужно-серого цвета.

Эта деталь так меня поразила, что я застыла прямо там с протянутой рукой. И принялась рассуждать, было ли это случайным совпадением, игрой природы или это приобретенное свойство, которое обязательно для тех, кто относится к роду Угольщиковых?

Пока эти занимательные мысли наводили шорох в моей голове, в реальности Клара слегка неуверенно протянула мне свою руку и пожала ее. Я запоздало осознала, что эта прекрасная богиня несколько минут назад сделала небольшой приветственный реверанс в мою сторону. Наверняка она приняла мой ступор с нелепыми мыслями за выражение настырности и решила не связываться со мной, ответив на мой, очевидно, здесь неуместный жест приветствия.

Я почувствовала себя полной дурой и жутко покраснела, пролепетав слова извинения. Клара же в ответ наградила меня поистине царской улыбкой, а потом задорно махнула рукой, мол, ничего страшного не случилось и извиняться не нужно.

Рядом с Кларой стоял мужчина примерно моих лет, он очень напоминал сэра Генри, а от матери перенял мягкость черт и глаза. И вот сейчас эти орехово-золотистые глаза с жемчужно-серой обводкой весело смотрели на то, как я сначала впадала в ступор перед его матерью, а потом упала в стыд перед ней же.

В его взгляде опасно полыхнули задорные огоньки, и прежде чем кто-то что-то успел сказать и представить нас, он упал передо мной на одно колено, протянул ко мне руку в театральном жесте и выдал:

– Вероятно вас принес волшебный ветер, вырвавшийся в форточку богов и добравшийся до наших грешных земель. Иначе не могу объяснить себе такого истинного очарования в человеческом обличье! О, прекрасная Ани, позволь быть твоим покорным слугой и сопровождать тебя везде и всюду в наших землях.

Он наслаждался своим выступлением, искренне веселясь, при этом не скрывая откровенного взгляда, который впитывал каждый изгиб моей фигуры. Краем глаза я увидела, как нахмурился Канцлер, но прежде чем он смог отчитать сына явно за неподобающее поведение, Клара легко, но ощутимо отвесила тому подзатыльник и обратилась ко мне:

– Ани, это наш любимый и единственный сын Лео. Именно потому что он любимый и единственный, он иногда позволяет себе неподобающее поведение. Если вы решите его сейчас проигнорировать, будете правы. Познакомитесь с ним, как положено, тогда, когда он вспомнит приличные манеры, – последние слова она произнесла чуть протяжно, строго смотря уже на сына.

Лео только хмыкнул, продолжая протягивать мне руку. Чем явно давал понять, что мое замешательство все еще можно повернуть против меня.

Я же неожиданно почувствовала невероятную уверенность: чертята, плясавшие в глазах молодого мужчины передо мной, мягкий тон его матери, а главное, ее такой семейный и уютный подзатыльник – в этот момент сняли с меня внутренние барьеры, на мгновение сделали меня частью их мира и семьи. Поэтому я искренне и широко улыбнулась Кларе, шагнула навстречу Лео, подходя к нему вплотную, и также, как он несколькими минутами ранее, резко и неожиданно упала на колени перед ним и, заключив его в объятия, притянула к себе. Когда я заговорила, мой голос был райским медом:

– Лео, я так долго ждала, столько прошла, чтобы наконец-то найти мужчину, готового боготворить меня. Конечно, я разрешаю тебе! Преклоняйся предо мной. Всегда!

Старшая чета Угольщиковых издала одновременный сдавленный хрюк, пока Лео пытался выбраться из моих объятий. Сэр Генри весело проговорил:

– Туше, Лео, туше.

И разразился звонким смехом, к которому присоединилась Клара. Я ослабила хватку и выпустила Лео из своих рук.

На меня тут же уставился полный восторга взгляд и со словами "Это мы еще посмотрим", Лео проворно подскочил, резко шагнул, подхватывая меня на руки. Меня окутал уже знакомый запах хвои, цветов апельсина, к которому примешивались нотки солнечного моря. Я взвизгнула от неожиданности и вцепилась в его плечи, а Лео, как ни в чем не бывало, развернулся и направился прочь из гостиной со мной на руках. Я только и могла, что смотреть на еще больше развеселившуюся чету Угольщиковых через плечо их сына и ловить себя на странном ощущении комфорта, безопасности и дома.

Лео внес меня в столовую и только там опустил на пол. Я немного успела прийти в себя и даже продумала ответ на его выходку. Поэтому, оказавшись на твердом полу, отошла от него на безопасное расстояние, сделала легкий реверанс, надеясь, что тот получился приличным, и проговорила:

– Благодарю за столь изысканную доставку меня на место. Надо как-нибудь повторить.

Лео хохотнул, обернулся к отцу и весело спросил:

– Пап, а ты где нашел этот бриллиант и почему нашел ее только сейчас? Сколько времени потрачено на поиски идеальной девушки впустую.

Я напряглась, уже ругая себя на чем свет стоит за то, что перегнула палку и судорожно пытаясь понять, как выбраться из паутины этого внезапного флирта без последствий. Подошедший Канцлер до сих пор широко улыбался:

– Если хочешь поискать в этом месте еще бриллианты, то их там больше нет. И я сомневаюсь, что бывают подобные. Кажется, мы заполучили уникальную драгоценность. Не так ли, Ани?

Я напряглась еще больше. Он явно намекал на мою иноземность, хотя тут скорее нужно было говорить об иномирности. На меня смотрели три пары глаз, сгорающих от любопытства. "Ну все, это конец,"– подумалая и глубоко вдохнула, набирая воздуха и призывая все свои силы к рассказу. Но тут вступила Клара:

– Нет и нет, мальчики! Никаких сложных разговоров, пока мы не покормим нашу гостью.

– Мама, с чего ты взяла, что разговор будет сложным? – удивленно проговорил Лео.

– Мальчик мой, ты же сам сказал, что Ани – бриллиант, а Канцлер подтвердил, что еще и уникальный. Как думаешь, у таких девушек будет простая незамысловатая история для обычного ужина? – она произнесла это таким тоном, будто объясняла ему, что совать руку в кипяток, это плохая идея.

На миг взгляд Лео стал очень серьезным и испытывающим, но этот миг закончился так быстро, что я подумала, мне это почудилось, потому что вот он передо мной тот же озорной взгляд, только с еще большим горящим интересом.

Лео протянул:

– Мама, ты бесконечно мудра и права. Так давайте же быстрее есть, пока мое любопытство не успело съесть на ужин меня.

Глава 4. Слои

Между нами начали бегать слуги, накрывая на стол. Казалось их целая армада, но стоило немного присмотреться, то я поняла – их всего двое.

Это было удивительно.

Это было непонятно.

Вот же они: спокойно ходят с блюдами в руках к столу и обратно уже чуть быстрее, чтобы принести следующее, но стоило отвести взгляд, то это движение превращалось в полет роя пчел.

Как не сойти с ума в этом мире?

Почему здесь все так похоже и понятно и в то же время так неправильно и неизвестно?

Что я тут делаю?

Что мне делать?

Или это обман зрения? Волнение?

Прислушалась к себе.

Ничего.

Никакого волнения.

На всякий случай я не отводила взгляд от этих двух, чтобы не потеряться от диссонанса ощущений и зрительного восприятия.

Ко мне подскочил Лео, схватил за руку и бесцеремонно потянул за собой. Меня будто вырвали из смолы. Его рука была горячей и нежной. Он был как маяк, как якорь в буре ощущений, которые обрушились на меня. И я безропотно подчинилась ему.

Лео подвел меня к белому деревянному стулу с серой бархатной обивкой, отодвинул его, галантным жестом предложил сесть. Что я и сделала, пытаясь не думать о том, что чувствуют мои пальцы, прикасаясь к скатерти или стулу.

Я благодарно улыбнулась Лео, получив в ответ обжигающий взгляд ореховых глаз с жемчужно-серой обводкой.

Что же мне с тобой делать, Лео?

И нужно ли что-то делать?

Сбегая от непрошенных мыслей, я осмотрела стол.

Помещение наполнялось соблазнительными запахами. Перед моими глазами – чудесные блюда, которые так и жаждут, чтобы их попробовали. Рядом приятные люди, их негромкий разговор льется словно течение неспешного ручейка. Все это сейчас лишь фон, размытый калейдоскоп реальности в уголке моего глаза.

Я смотрю на огонь свечи, что стоит передо мной.

Меня пленяет этот непостоянный танец огня, развернувшийся под аккомпанемент легкого движения воздуха. Я различаю все оттенки горящей искры, все ее слои. Я похожа на этот огонь.

Оказалось, что я тоже состою из слоев. Только в отличие от огня свечи, я не знаю, сколько их во мне скрывается. Это так странно, что я чего-то о себе не знаю.

Все началось еще там, в моем мире…

Когда во мне злой потребностью проявилась необходимость слушать только одного исполнителя.

Наваждение.

Потом появились эти несвойственные мне размышления, которые приходилось выплескивать в рваные записи в дневнике.

Иначе боль.

Теперь я здесь и должна быть потеряна, испугана. Однако этого нет.

Может быть придет позже?

Может быть это шок?

Или же это – новый слой моей личности, которая чувствует себя своей в этом мире Безвременья.

Огонь сквозь взгляд проникает все глубже, растекаясь по всему телу и сжигая очередной слой меня словно пекарскую бумагу с праздничного торта.

Что он проявит? Какую новую грань меня?

Философа?

Кокетку?

Бойца?

Я не знаю.

Странно и неправильно что-то о себе не знать.

И в то же время это так восхитительно-волнительно.

В вязь моих мыслей прорывается легкое прикосновение к локтю и осторожное-встревоженное обращение:

– Ани, ты здесь? Ты так глубоко задумалась, будто сбежала с нашего ужина куда-то далеко-далеко.

Я тряхнула головой, разрывая заразительный огненный плен в который попала, с твердой уверенностью, что обязательно узнаю, сколько же во мне слоев и как ярко горит моя душа.

Перевела взгляд на взволнованное лицо Клары и виновато улыбнулась:

– Простите, действительно задумалась. У вашего дома потрясающая атмосфера для размышлений.

– А еще для рассказов, – тут же ввернул Лео, поворачиваясь ко мне и пристраивая свое лицо на сложенные кулаки, – не терпится узнать, что с тобой приключилось.

– Лео, сначала проведем небольшую экскурсию по дому. Нужно чтить законы гостеприимства. Ани в нашем доме впервые, – пробасил Канцлер, – потом остановимся в библиотеке и уже там услышим ее историю. Если она захочет ее поведать сегодня, – добавил он мягко.

Клара хлопнула в ладоши:

– Библиотека – отличное место! Я уверена, она тебе понравится, Ани.

– Ой, я очень люблю библиотеки! Всегда мечтала о своей уютной, с мягким светом, – мечтательно протянула я. – Но в моей квартире не очень-то поместится библиотека. Только и смогла поставить книжный шкаф.

Я запоздало заметила с какой плохо скрываемой тревогой смотрит на меня Клара и нескрываемым энтузиазмом Лео, Канцлер же был невозмутим.

Черт, я опять сказала что-то не то!

Лео не дал мне уйти в самобичевание тут же выдав вопрос и причину их замешательства:

– А что такое квартира?

Я удивленно приподняла брови, а руки слегка нервно начали переворачивать вилку туда-сюда, пока я отвечала на вопрос своим вопросом:

– А у вас только дома? Квартир нет?

– Если под домами имеешь в виду особняки, то да, только они, – Лео подался вперед над столом и чуть не угодил локтем в тарелку. Едва заметив это, он с любопытством протянул, – Ани, и чем же отличаются дома от квартир?

Клара нахмурилась: Лео нарушал ее запрет и расспрашивал гостью за столом. Но ведь в интересе нет ничего предосудительного.

Я успокаивающе улыбнулась Кларе и Канцлеру. Последний, впрочем не выдавал никаких недовольств вопросами сына. Наоборот, его глаза искрились тем же любопытством, хотя вся его поза говорила о непоколебимой сдержанности. Он снова наклонил голову, принимаясь меня внимательно осматривать.

– Квартира – это как часть дома с кухней, ванной, жилой комнатой, – несколько путано начала я.

Никогда не умела играть в крокодила!

– Эм, – Лео задумался и смешно сморщил нос, – ты хочешь сказать, что ты живешь только в этой части?

– Да, – кивнула я.

– А что же тогда делать с остальной частью?

Я хихикнула, представляя, как выбираю, в какой части особняка буду жить.

– У каждой квартиры свой хозяин, – ответила я, пожимая плечами.

Лео задумчиво морщил нос, явно пытаясь понять. А я внезапно вспомнила:

– Подождите, мы же проезжали небоскребы! У вас же они есть, значит там должны быть квартиры? – мой энтузиазм к концу вопроса упал, потому как Угольщиковы смотрели на меня с еще большим удивлением и даже каким-то благоговейным страхом.

– В небоскребах не живут, милая, – мягко сказала мне Клара, – они не для людей.

Я одеревенела.

Не для людей? А для кого же?

Что еще тут может жить кроме людей?

Тело все больше и больше затягивало ледяным страхом.

Не испугалась, да? Комфортно тебе, да?

Казалось, воздух вокруг похолодел так, что изо рта сейчас пойдет пар.

Руки замерли так и не завершив очередной переворот вилки, которую я истязала своей неуверенностью.

Ко мне всем корпусом повернулся Канцлер и властно произнес:

– Ани, посмотри на меня! – я несмело перевела на него взгляд, не смея перечить.

– Все хорошо. Отпусти это, – четкая чеканка слов.

Я внезапно выдохнула. Тело расслабилось. Воздух опять стал теплым.

– Вот и славно, умница, – хвалит меня Канцлер. Правда я не пойму за что.

И что сейчас было?

Растерянно оглядываюсь на других членов семьи. Клара смотрит с сочувственной улыбкой и подливает мне чай, Лео зеркалит отца: с интересом рассматривает меня то под одним наклоном головы, то под другим. На миг мне кажется, что его глаза становятся темнее, а черты лица жестче. Но в следующий миг он снова до смерти любопытный молодой мужчина с горящим взглядом. Показалось?

Хозяин дома прерывает затянувшееся тягостное молчание, громко хлопая руками по столу и поднимаясь на ноги так, что стул скрипит по паркету, разнося этот жуткий звук в каждый уголок дома. Лео поднимается вслед за отцом, повторяя его ужасный концерт на стуле. Клара морщится и недовольно хмурит брови в сторону мужа и сына, но в уголках ее губ притаилась улыбка.

Атмосфера возвращается к теплой и семейной, во мне снова поселяется ощущение дома.

Канцлер торжественно объявляет:

– Пришло время экскурсии!

Глава 5. Когда боги были среди нас

Экскурсия была необычной и очень подробной. Семья Угольщиковых гордилась своим домом. Каждым его уголком Поэтому и показала даже больше, чем я ожидала увидеть. Тепло и трепет. Свет и уют. Любовь и педантичность.

Именно эти ощущения остались во мне после знакомства с жемчужно-серым особняком.

Сейчас мы сидели в библиотеке и ждали чай. Клара строго заявила, что никаких разговоров без чая, хотя Лео настаивал на вине.

Я смотрела на стены библиотеки, на уходящий будто в незримую высь потолок и думала, что особняк – продолжение семьи Угольщиковых. Он благородный и при этом мягкий. Его помещения – отражение доброты его обитателей. Тут запах свежести лесного солнечного дня. Окна в потолок как портал света из страны, где никогда не бывает хмурых дней. Тишина в доме живая, мягкая и бархатистая как голос Канцлера.

В неторопливые мысли ворвался непрошенный образ, и я вздрогнула. Особняк Угольщиковых – пряничный домик: манящий и идеальный, обещающий покой и радость, наслаждение и исполнение мечты.

С тревогой обвела взглядом собравшееся рядом семейство. Каждый из них излучал спокойствие и тихую улыбку.

Я не чувствовала в них фальши.

Может особняк и впрямь пряничный домик, но он явно принадлежит не страшной ведьме. Он скроен для светлого праздника и крепкой семьи.

Такой контраст бывает только в фильмах ужасов, но не в жизни!

Пыталась ли я успокоить сама себя или предупредить, я не успела понять. Слуги наконец-то разлили терпкий апельсиновый чай по кружкам, поставили на небольшой круглый стол с вязаной салфеткой вазу с песочным печеньем и удалились. А на меня воззрились три пары глаз: две из них были ореховые, а одна серая, но у каждой была жемчужно-серая обводка.

Я глубоко вздохнула, нервно вцепившись в кружку. Ее тепло и яркий аромат чая помог собраться с мыслями и найти в себе смелость, чтобы сказать первую фразу:

– Я задолжала вам историю, – я смущенно улыбнулась, – только позвольте вначале поблагодарить вас за гостеприимство и теплый прием… – голос дрогнул, и я умолкла.

Лео поставил локоть на подлокотник кресла, положил свою щеку на кулак и мягко протянул:

– Ани, даже не смей начинать думать, что мы можем тебя осудить за что-то. Выкинь эту ерунду из головы!

Я удивилась его словам. Неужели мои мысли написаны на лице? А я надеялась, что это не так.

Перевела взгляд на Клару, ее взгляд лучился поддержкой. Внутри разлилось теплое чувство принятия, и я заново начала свою историю.

Надо сказать, вышла она довольно короткой. Чай даже не успел остыть, хотя о нем все забыли, как только услышали мою фразу: “Кажется, я из другого мира”.

Все внутри меня сжалось, но я была готова к любой реакции.

Так я думала.

Только эта семья снова меня удивила.

Несколько минут прошло в томительном вязком молчании, пока каждый из них пытался осмыслить мой несвязный рассказ. А потом…

Лео вскочил с кресла и подлетел ко мне. Не успела я испугаться, как он уже поставил меня на ноги, покрутил как балерину в танце, рассматривая с разных сторон и утопил в своих объятиях.

Снова. Бесцеремонно.

Я хотела возмутиться, но почувствовала, как меня обнимает еще одна пара рук. Это была Клара. Нежно обхватив меня за плечи, она тихо приговаривала:

– Ани, милая моя! Не бойся, мы поможем, ты не останешься одна!

Я испуганно посмотрела на Канцлера, ожидая, что к этой странной сцене подключится и он, но Канцлер оставался на своем месте. Только его глаза и улыбка выдавали то, что мысленно он вместе со своей семьей, стоит рядом и тоже обнимает меня.

Правда, он опять смотрел на меня со своего странного ракурса склоненной головы.

Обескураживающие! Вот какие они были.

Из моей памяти напрочь выветрились все остатки мыслей про пряничный домик.

Лео снова разрядил обстановку, наконец-то выпустив меня из объятий:

– Я могу дотрагиваться и говорить с девушкой из другого мира! Невероятная! Ани, ты должна все-все рассказать о своем мире, – он чуть не задохнулся в своем мальчишеском восторге.

– Лео, не напирай так, – строго произнес Канцлер. – Будет честнее, сначала рассказать Ани о нашем мире. Все же ей теперь жить тут, – задумчиво протянул он, выделив последнее слово. Затем перевел взгляд на меня и уже мягче уточнил:

– Ани, ты же не знаешь, как вернуться?

Мне внезапно стало так горько словно только что передо мной захлопнули дверь и повернули замок с другой стороны. Я печально покачала головой, присаживаясь обратно в кресло:

– Нет. Я не знаю и не понимаю, как оказалась здесь и каким образом мне можно вернуться, – на последних словах я не удержалась и всхлипнула. Предательские слезы все же потекли по щекам, оплакивая ту самую закрывшуюся дверь.

Ко мне подошла Клара, прижала мою голову к себе и начала гладить по волосам. От нее пахло заботой и солнечным морем.

Лео же тихо, уверенно проговорил:

– Ани, ты здесь не одна. У тебя теперь есть мы.

Я всхлипнула еще громче, но отняла голову от Клары и посмотрела на всех Угольщиковых:

– Но почему? Я ведь совсем никто. Я для вас буду только ненужной проблемой, – горько проговорила я.

– Потому что наш долг – сохранять порядок в этом мире и городе. И, если так случилось, что в него попал кто-то из другого мира, правильно будет ввести его в этот порядок, – очень серьезно ответил Канцлер.

Его объяснение было странным. Только вот внутри все равно расцвело чувство, что он не даст меня в обиду никому. Если я не буду нарушать их порядок.

А я не буду.

Я ведь чужая здесь. Я в гостях.

После нескольких чашек крепкого чая и разговоров ни о чем, мы все почувствовали, что можем вернуться к более серьезным темам. И Канцлер начал мое настоящее знакомство с историей Чаргорода.