Цена невинности

– Это моя квартира, Лера. Она большая, шикарная, ты сама говорила… – начал он оправдываться, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

– Я говорила, что она хороша для холостяка! Для приема гостей! Для жизни молодой семьи нужен особняк! Пространство! Статус! Ты же обещал! Твоя мать говорила… – ее голос повышался, теряя томные сладкие нотки и приобретая металлические, визгливые обертоны.

– Мать не решает! Решает Егор! – выпалил Артем, сразу пожалев о своей слабости. – Особняк – его дом. Его личная крепость. Он… он не хочет, чтобы мы там жили.

– ЕГО ДОМ? НЕ ХОЧЕТ? – Валерия взорвалась. – А кто он такой, чтобы решать?! Это же семья! Ты его брат! Мы теперь одна семья! Или я ошиблась? Или я вышла замуж не за Волкова, а за какого-то мальчика на побегушках у своего старшего брата?!

Ее слова жгли больнее пощечины. Они били точно в цель, в его самое больное место – его зависимость, его несамостоятельность, которую он так тщательно скрывал под маской бравады.

– Лера, успокойся, все будет хорошо… – он попытался взять ее руку, но она резко отдернула ее.

– Все будет хорошо»? – она фыркнула с ледяным презрением. – Ты только и можешь, что говорить пустые слова? Ты даже свой собственный дом отстоять не можешь? Мы только что сыграли свадьбу за полмиллиона долларов, а ночевать мы поедем в твою холостяцкую берлогу? Что скажут мои подруги? Мои родители?

Машина остановилась у подъезда. Водитель, сохраняя каменное лицо, вышел, чтобы открыть дверь. Скандалить при постороннем было уже совсем неприлично.

Валерия вышла из машины, оттолкнув протянутую руку Артема. Она шла по мраморному холлу с видом королевы, ведущей себя на эшафот. Ее белое платье, стоившее как хороший автомобиль, казалось сейчас насмешкой.

В лифте царила ледяная тишина. Артем молчал, понимая, что любые слова только подольют масла в огонь. Валерия смотрела прямо перед собой, ее ум лихорадочно работал. Это был не просто обман. Это был крах ее стратегии. Она планировала встроиться в клан Волковых, жить в их логове, перенять бразды правления у Галины Александровны, а оказалось, что ее загнали в золотую клетку на окраине империи, доступ в сердце которой ей был заказан.

Они вошли в квартиру. Пространство, которое еще вчера казалось ей верхом шика и роскоши, сегодня выглядело жалким и тесным. Здесь не было ни личной истории, ни семейного духа, ни того самого непререкаемого статуса, ради которого она все это затеяла.

– Я не могу в этом поверить, – прошептала она, останавливаясь посреди гостиной. – Это все?

– Лера, послушай… – Артем снова попытался к ней подойти.

– Не подходи! – она резко обернулась, и в ее глазах стояли слезы бешенства и унижения. – Ты обманул меня! Ты знал это с самого начала! И молчал! Позволил мне быть посмешищем! Все эти гости, эта помпезность… а на деле ты – никто! У тебя даже права голоса в собственной семье нет!

Ее слова резали, как нож. Артем чувствовал, как рушится тот идеальный образ успешного и влиятельного жениха, который он так старательно создавал. Он был прижат к стенку.

– Я… я поговорю с ним еще. Улажу. Это временно, – бормотал он, сам не веря в свои слова.

– Говори или не говори – мне уже все равно! – она сорвала с головы фату и швырнула ее на пол. – Сегодняшняя ночь отменяется. Я не буду спать с человеком, который меня так унизил.

Она развернулась и зашла в спальню, громко щелкнув замком.

Артем остался стоять один посреди огромной, холодной гостиной, в своем смокинге, с обручальным кольцом на пальце и с ощущением полного, тотального провала. Фейерверк отгремел, гости разъехались, а его брачная ночь превратилась в начало холодной войны. Он слышал за дверью сдавленные рыдания – не от обиды, а от ярости. И понял, что его брак, едва успев начаться, уже дал первую глубокую трещину.

Валерия, лежа в одиночестве на огромной кровати, стиснула зубы. Да, правда ее покоробила. Сильно. Но она была не из тех, кто сдается. Она мужественно, с холодной яростью в сердце, перенесла этот удар. Она провела ночь со своим новоиспеченным мужем… через стенку. И эта ночь стала для нее не ночью любви, а ночью планирования новой стратегии. Если Егор Волков думал, что может поставить ее на место, он сильно ошибался. Она играет на победу.

Глава 8.

Первые лучи утреннего солнца, пробивавшиеся сквозь панорамные окна гостиной, разбудили Артема. Он провел беспокойную ночь, ворочаясь на диване, его смокинг был помят, а лицо осунулось и постарело за несколько часов. В ушах все еще стоял эхо ее ледяных слов: «Ты – никто!». Он чувствовал себя разбитым, униженным и абсолютно несчастным.

Тихий скрип двери спальни заставил его вздрогнуть. Он ожидал увидеть ту же самую разъяренную фурию, готовую к новому натиску. Но вместо этого из спальни вышла… совсем другая Валерия.

Ее волосы были небрежно убраны в мягкий пучок, на лице не было и следа вчерашнего макияжа, что делало ее черты моложе и уязвимее. На ней был всего лишь его собственная чистая футболка, свисавшая с плеч, и шелковые шорты. В руках она несла две чашки свежесваренного кофе, аромат которого тут же наполнил комнату.

– Артем… – ее голос прозвучал тихо, с легкой, искусно сыгранной хрипотцой. – Прости меня. Пожалуйста.

Она подошла к дивану и опустилась на колени перед ним, поставив чашки на журнальный столик. Ее глаза были чуть припухшими, но в них светилось не злорадство, а искреннее, как ему показалось, раскаяние.

– Вчера… я не знала, что на меня нашло. Это был шок. Усталость. Эмоции. Я вела себя как последняя стерва, а ты не заслужил этого. – Она осторожно взяла его руку в свои. Ее прикосновение было теплым и мягким. – Ты мой муж. Я люблю тебя. И мы должны быть вместе, а не ссориться из-за… из-за жилплощади.

Артем, ошеломленный такой переменой, мог только смотреть на нее широко раскрытыми глазами. Его защита, которую он готовил всю ночь, рассыпалась в прах перед этим внезапным натиском нежности.

– Лерочка, я… я сам виноват. Мне нужно было сказать тебе раньше, – пробормотал он, чувствуя, как лед в его душе начинает таять.

– Нет, – она мягко положила палец ему на губы. – Ты хотел сделать мне красивый праздник. И ты сделал его самым прекрасным. Я была счастлива. А потом… потом я испугалась. Мне показалось, что все не так, как я мечтала. Но я была неправа. Главное – это мы с тобой. Все остальное мы решим. Вместе.

Она улыбнулась ему дрожащей, трогательной улыбкой и прижала его руку к своей щеке. В этот момент она была воплощением идеальной, понимающей жены. И Артем, с его жаждой одобрения и легковерием, купился на этот спектакль с потрохами. Он обнял ее, чувствуя прилив облегчения и глупой, наивной радости. Кризис миновал. Она его простила.

– Я поговорю с Егором, – пообещал он ей в порыве благодарности. – Я обязательно все улажу. Он не камень, он поймет.

– Не надо, – тут же остановила его Валерия, делая большие, серьезные глаза. – Не сейчас. Не стоит лезть к нему, когда он в таком состоянии. Мы не будем его тревожить. У нас есть здесь все, что нужно. Правда. – Она окинула взглядом просторную гостиную, и на ее лице играла уже не презрительная гримаса, а милое любопытство. – Мы можем обустроить это место вместе. Сделать его нашим настоящим семейным гнездышком. Хочешь?

Ее слова были медом для его израненного самолюбия. Она не требовала, не обвиняла. Она предлагала совместное творчество. Артем с энтузиазмом кивнул:

– Конечно! Мы переделаем все, как ты захочешь!

Они помирились за завтраком, который Валерия, к его полному восторгу, приготовила сама – простой омлет и кофе. Она смеялась его шуткам, восхищалась видом из окна и всячески играла роль счастливой новобрачной.

Но за этой идеальной картинкой в ее душе зрело холодное, расчетливое понимание. Егор Волков был ключом. Абсолютной властью в этом семействе. Он был Альфой и Омегой, тем, кто решал, кому жить в его гнезде, а кому нет. Переубедить его? Бесполезно. Давить через Артема? Слабо и неэффективно. Оставался один путь.

«Его нужно было обработать».

Пока Артем принимал душ, Валерия стояла у окна, с чашкой кофе в руках, и ее ум работал с холодной точностью швейцарских часов.

«Как?» – этот вопрос стучал в ее висках.

Он был неприступен. Холоден. Циничен. Он видел ее насквозь, это она поняла еще за тем злополучным ужином. Подкупить его? Смешно. Соблазнить? Слишком прямо и опасно – он не тот человек, кто клюнет на банальную интрижку с невесткой. Это могло привести только к мгновенному и тотальному уничтожению. Нет, подход должен быть тоньше. Изощреннее.

Он явно ценил в людях силу, ум, деловую хватку. Возможно, ей стоит сменить тактику. Предстать перед ним не как легкомысленная охотница за состоянием, а как перспективный партнер? Но в какой сфере? Она была юристом по образованию – для серьезного разговора о бизнесе этого было явно недостаточно.

Или… найти его болевую точку. У каждого человека она есть. Даже у такого, как Егор Волков. Нужно было изучать его. Внимательно, как сложный, многоуровневый шифр. Слушать, что говорят о нем в семье. Уловить, что его раздражает, а что – заставляет проявить хоть тень интереса.

Ее взгляд упал на фотографию в интерьере – старый снимок Волковых, где Егор-подросток стоял с каким-то научным трофеем в руках. Химия? Или что-то связанное с наукой?

Мысль начала обретать первые, призрачные очертания. Она не знала, «что» именно она будет делать. Но она точно знала «цель».

Ей нужно было стать для Егора не врагом, не просителем, а… ценный актив. Человеком, чье присутствие и мнение будет для него иметь вес. Человеком, которого он будет уважать. Или, на худой конец, считать полезным.

Только так можно было получить доступ в святая святых – в тот особняк, в тот мир, который по праву, как она считала, должен был принадлежать и ей. И только так можно было отодвинуть самого Егора с пьедестала, на котором он восседал, верша судьбы.

Она сделала последний глоток кофе. На ее лице застыла легкая, едва уловимая улыбка. Вызов был принят. Тем более Артем был ей приятен. Секс с ним ее устраивал. Лера огляделась. В принципе и квартира была достойной. Да и цель была абсолютно понятна. И Валерия была намерена достичь ее. Любой ценой. Тем более она могла пройтись по головам с легкостью.

Пока Артем принимал душ, Валерия стояла у окна и ее ум работал с холодной точностью швейцарских часов. План начал обретать форму. Прямая атака на Егора была самоубийственна. Но был обходной маневр – его семья. Его родители, которые по-прежнему жили в особняке.

Уже на следующей неделе, заручившись молчаливым согласием Артема, Лера инициировала первый визит «навестить родителей». Она тщательно подготовилась: скромное, но дорогое платье, легкий, почти невесомый макияж, корзинка с изысканным печеньем от лучшего кондитера города.

Особняк встретил их все той же гробовой тишиной, но на этот раз Лера была готова. Она не пялилась на роскошную обстановку с жадным блеском в глазах, а вела себя сдержанно и почтительно. Виктор Васильевич был на работе, и их приняла одна Галина Александровна.

– Мама, мы не надолго, просто соскучились, – зазвучал лилейный, заботливый голосок Леры. – Привезли вам к чаю.

Она не сидела сложа руки, ожидая обслуживания. Вскоре после приветствия она легким движением сняла с вешалки шелковый фартук Галины Александровны (никогда не надеваемый, чисто декоративный) и с милой улыбкой направилась на кухню.

– Позвольте, я вам помогу. Хочу научиться готовить так, как нравится Темочке. Он так скучает по вашим пирожкам, – ее голос был полон искренней заинтересованности.

Галина Александровна, изначально настроенная скептически, не устояла перед такой атакой. Кто же устоит перед красивой молодой женщиной, которая хочет учиться готовить для твоего сына? Они провели на кухне почти час. Лера не лебезила, а внимательно слушала, задавала правильные вопросы, хвалила рецепты. Она искусно вплетала в разговор восхищение Артемом, его «тонким вкусом» и «требовательностью», делая комплимент и сыну, и мастерству матери.

Визиты стали регулярными. Они никогда не задерживались надолго. Ровно на столько, чтобы выпить чаю, показать свою почтительность и уехать, оставив о себе приятное впечатление.

– Мы не хотим вам мешать, вы должны отдыхать после трудовой недели, – неизменно говорила Лера, поднимаясь первой и давая знак Артему собираться.

Их уход всегда был своевременным, оставляя легкое ощущение недосказанности и желание увидеться снова. Галина Александровна, изголодавшаяся по простому женскому общению в своем золотом одиночестве, начала таять. Она все чаще звонила сыну, расспрашивала о Лере, передавала приветы.

А в разговорах с мужем и, что важнее, со старшим сыном, она начала все чаще ронять фразы:

– Какая Лерочка оказалась душевной девочкой. Не такая, как мы думали.

– Столько заботы о Артеме. Сама пироги для него печет, учится.

– Как же внуков захотелось… У них такая светлая пара получилась. И квартира у них хорошая, уютная. Но в особняке, конечно, просторнее… детям раздолье было бы.

Лера не просила и не требовала. Она тихо, планомерно и незаметно встраивалась в семейную структуру, становясь ее частью. Она обрабатывала почву, готовя ее для будущей победы. Она изучала привычки семьи, улавливала настроения, искала слабые места.

Игра была опасной и сложной. Но Валерия смотрела на нее как на самую важную партию в своей жизни. И она намеревалась выиграть. Любой ценой. Ведь ставкой был не просто особняк. Ставкой была власть над империей Волковых.

Глава 9.

Егор Волков наблюдал за маневрами невестки с холодной, почти клинической отстраненностью. Его кабинет в особняке, та самая «личная крепость», был идеальным командным пунктом для наблюдения. Галина Александровна, окрыленная внезапно открывшейся душевной близостью с невесткой, то и дело заходила к нему под благовидными предлогами – то чай принести, то спросить совета по поводу меню, – но на самом деле чтобы поделиться своими новыми впечатлениями.

– Егорушка, а мы с Лерочкой вчера такие яблочные корзиночки испекли, по старому рецепту, – говорила она, сияя. – Она такая способная, все схватывает на лету. И Артемочка так рад, просто сам не свой.

Егор откладывал отчет или закрывал ноутбук, давая матери высказаться. Он кивал, вставлял нейтральные реплики: «Это хорошо, мама», «Рад за них», – но его глаза оставались ледяными. Он видел не «душевную девочку», а идеально просчитанную тактику. Каждое «случайное» упоминание просторного особняка в контексте будущих внуков, каждая демонстративная забота об Артеме – все это было ходами в большой игре. И он, мастер такой игры, не мог не оценить точность и выдержку противника. Валерия работала тонко, без суеты, делая ставку на самое уязвимое место семьи – на его мать.

Он не препятствовал этим визитам. Во-первых, потому что видел, что они делают его мать по-настоящему счастливой, пусть и по наивным, ложным причинам. Лишать ее этого маленького солнца в золотой клетке ему казалось нецелесообразным. Во-вторых, он считал ниже своего достоинства открыто конфликтовать с женщиной, которая не стоила его времени. Пока ее влияние ограничивалось кухней и чаепитиями, он мог это терпеть.

Его собственное общение с Валерией было сведено к необходимому минимуму и происходило исключительно в присутствии семьи. Он был безупречно вежлив, но его вежливость была холоднее открытой вражды. Он отвечал на ее вопросы односложно, не поддерживал предложенные ею темы для разговора, а его взгляд, скользя по ней, казалось, не видел человека, а считывал код, анализировал показатели. Он не удостаивал ее ни одним лишним словом, ни одним проявлением интереса. Она была для него переменной в уравнении под названием «Артем», переменной, которую пока можно было игнорировать.

Именно эта ледяная стена больше всего бесила Валерию. Ей было бы проще, если бы он грубил или проявлял агрессию – это дало бы ей козыри, возможность играть на контрасте, жаловаться на несправедливость. Но его тотальное, безразличное игнорирование было как щит, от которого отскакивали все ее стрелы. Он даже не удостаивал ее своим вниманием как угрозой.

Однажды, после особенно удачного визита, где Лера блистала знанием этикета и умением поддержать разговор о искусстве, Артем, окрыленный успехом жены, зашел в кабинет к брату. Он выглядел почти счастливым, его самолюбие было польщено тем, что его выбор наконец-то начали одобрять.