383: Pulsar. Ты – моя последняя история

Она кивнула, и я потянулась к коробке с материалами для рисования. Подготовив всё, я села рядом, аккуратно и, возможно, немного робко предложив ей что-то для её работы. Взгляд бабушки сосредоточился на моих руках, когда я взяла бинт и начала накручивать его на пальцы.

– Вот, – сказала я, улыбаясь. – Сделаем тебе бусы.

Бабушка долго смотрела на меня, и потом её губы расплылись в слабой улыбке. Она не говорила, но её взгляд говорил всё.

Я осторожно накрутила бинт вокруг её шеи, не затягивая сильно, но так, чтобы он держался. Бабушка с каким-то тихим восторгом наблюдала за процессом, и я почувствовала, как напряжение в комнате слегка ослабло.

– Прекрасно, – прошептала она, как будто сама собой. – Бусы.

Её глаза наполнились нежностью, и в этом взгляде я увидела что-то искреннее. Детское.

Именно в этот момент раздался резкий хлопок двери внизу.

Я замерла, прислушиваясь.

Это был он.

Он вернулся.

В голове снова пронеслась мысль: «Что если я скажу ему, что убью её?» Мне нужно было быть готовой. И как только я услышала, как дверь захлопнулась, всё внутри меня словно замерло. Я не могла больше ждать.

Я повернулась обратно к бабушке, проверяя, не затянула ли я бинты слишком сильно, но она сидела неподвижно, погружённая в свои мысли.

Теперь всё зависело от того, как быстро я смогу действовать.

Я едва успела развернуться, и вдруг ощутила его присутствие в комнате. Его шаги, его дыхание – всё было так знакомо и чуждо одновременно.

Как только он вошёл в комнату, я почувствовала, как воздух стал гораздо плотнее.

Каждое его движение, каждый взгляд, словно бы вытягивали из меня остатки сил.

Я пыталась сохранить спокойствие, но в глазах бабушки я заметила тревогу.

Она не двигалась, её руки по инерции начали тянуться к сыну, и я поняла, что это было что-то большее, чем просто жест. В её глазах была какая-то детская уязвимость, словно она вдруг вспомнила о своей беспомощности, как маленькая девочка, нуждающаяся в защите. Она тянула к нему руки, как будто вся её душа пыталась привязать его к себе.

Михаэль замер на месте, но взгляд его был теперь не холодным и отстранённым, как раньше. В нём была тень чего-то гораздо более глубокого, более человеческого – привязанности. Эта женщина была для него не просто матерью, она была его связью с тем, что он, возможно, давно хотел забыть. Он не мог её отпустить, не мог оставить её.

Я это поняла.

Он действительно любил её.

Не как инструмент, не как свою собственность, а как человека, как мать.

Это было его слабое место.

Это была его ахиллесова пята.

Я стояла в середине этой сцены, зная, что мне нужно использовать этот момент, чтобы вырваться. Но как? Как можно угрожать такому мужчине, если он будет защищать свою мать даже ценой собственной жизни?

– Что ты делаешь? – его голос прозвучал холодно, но в нём всё равно звучала некая угроза.

– Я… хочу уйти, Михаэль, – сказала, стараясь сохранить твёрдость в голосе.

Он чуть наклонил голову, как будто не совсем понимая, что происходит. Его глаза не сводились с меня.

– Ты думаешь, ты сможешь? Ты думаешь, что твоя угроза мне что-то значит? – его голос стал ещё холоднее, но в его глазах было что-то, что заставляло меня замереть.

Я почувствовала, как это внутреннее противостояние, эта борьба за контроль над ситуацией, начинает накалять обстановку.

– Я сделаю всё, чтобы уйти, – тихо, почти не слышно, произнесла я.

И хотя я сказала это с уверенностью, я знала, что ещё не готова к последствиям.

– Михаэль… Ты должен отпустить меня! Мне нужно домой!

Его взгляд на мгновение стал задумчивым, но он не сделал ни шагу вперёд. Я же продолжала говорить, пытаясь добраться до его самого сердца.

– Ты понимаешь, что если ты не отпустишь, то всё, что я могу сделать, это лишить тебя самого дорогого? Я не хочу этого, но у меня нет выбора.

Его лицо исказилось, и я увидела, как его пальцы слегка поджались, словно он начал осознавать, что я не просто угрожаю.

Я говорила о том, что могла бы сделать.

И что, если он не отпустит меня, я буду готова ударить в самую больную точку.

– Ты может быть и чокнутая, но ты не убийца. – его голос был низким, но с каким-то странным напряжением. Он не был уверен в своих словах.

– Ты не знаешь, на что я способна.

Он замолчал, и между нами повисла тишина, которая была наполнена чем-то гораздо более опасным, чем простое молчание.

Глава 19. Наказание

Он начал говорить тихо, его голос был спокойным, но в нём была какая-то скрытая угроза, как если бы он пытался быть сдержанным, но внутри него бушевала буря.

– Ты думаешь, я не понимаю что ты делаешь? Думаешь, что ты можешь манипулировать мной?

Его слова проникали в меня, как острые иглы. Он всё сокращал дистанцию между нами, каждый шаг его был тихим, но уверенным.

– А твоя совесть будет чиста после этого? – Его лицо оставалось таким же неподвижным, но глаза начали тлеть внутренним огнём. – Ты же не хочешь стать такой же – как и я.

Он подошёл настолько близко, что я почувствовала его дыхание.

Я сделала шаг назад, но не могла отступить дальше, в комнате не было места для манёвра. Он стоял передо мной, взгляд его был настолько пронзительным, что мне казалось, что этот гипнотический взгляд парализовал меня.

Он протянул руку, и прежде чем я успела что-либо сделать, он схватил мои запястья, прижимая их к стене. Мои бинты на шее его матери были убраны с таким нежным движением, что я не успела понять, что произошло.

Он аккуратно положил её обратно на кровать, укрыл её одеялом, как будто всё это было частью его обычной рутины.

Я не успела ничего сказать, как он уже вывел меня из комнаты, мягко, но уверенно, как если бы я была не более чем его личным владением, закрыв за собой дверь. Мы прошли по коридору и мы вошли в спальню.

Он закрыл дверь с громким щелчком, и только в тот момент я поняла, что он хотел сказать.

В следующее мгновение его рука прилетела мне по лицу. Он не постарался сделать это аккуратно.

Это был жест, полный ярости, но и какой-то странной деликатности – как если бы он знал, что нужно нанести удар, чтобы я поняла своё место. Он прижал меня к двери.

Его тело было тяжёлым, как сама тень, которая окутывала меня.

Я пыталась сопротивляться, но его сила была непреодолимой. Его взгляд, пронизавший меня, сказал всё, что мне нужно было знать. Он смотрел на меня, как будто я была ничем. Он был выше меня, сильнее меня. В его глазах не было ни малейшего сожаления.

– Ты хочешь уйти? Говоришь готова на всё? – его слова были резкими, как нож, и в них было столько угрозы, что я почувствовала, как страх начал пронизывать меня, но я не могла двигаться. – Так что же ты не застрелила меня? Я давал тебе эту возможность два раза!

Мой страх стал частью его власти.

Он с силой надавил на вырезанное им клеймо на моей ключице.

Из моего горла выскользнул сдавленный стон.

– Помнишь эту боль? Ты – моя, Адель. Ты всегда будешь моей. И ничто, ничто в этом мире не изменит этого, – произнес он с таким холодом, что мне стало трудно дышать.

Я пыталась найти слова, что-то сказать, но мне не хватало дыхания. Его слова сжали меня сильнее, чем его руки. Я чувствовала, как холодный пот стекает по спине, но не могла оторвать взгляд от его глаз – они были как пустыня, без края, без горизонта.

Где-то глубоко внутри что-то отчаянно кричало, но на поверхности я была как стекло – холодная и безжизненная.

Он склонился ко мне, и его дыхание стало тяжёлым, с запахом чего-то остро-темного, невыносимо чуждого.

– Если бы ты не была мне нужна, ты бы уже ушла. Ты бы умерла. Исчезла. Я бы позволил. Но ты – здесь, Адель. Ты не понимаешь, насколько ты глубоко внутри всего этого.

– Ты начнёшь понимать меня, – прошептал он, его голос теперь звучал как предупреждение, как приговор. – Ты начнёшь понимать, что ты была частью этого с самого начала.

Я почувствовала, как он отстраняется.

Его плечо, которое так сильно давило на моё тело, теперь исчезло. Всё оставалось прежним, но в воздухе уже витала та неуловимая угроза. Я смотрела, как он отходит, и с каждым шагом его фигура становилась всё более далекой, всё более неотвратимой.

– Не смотри на меня так, будто у тебя есть выбор. – его слова прозвучали как холодная угроза, и я понимала, что они стали для меня истиной.

Я не могла ничего ответить. Никаких протестов, ни сопротивления, только ощущение абсолютного беспомощного покорства. Его присутствие было слишком сильным, и каждое его слово было как печать на моей судьбе.

Он исчез за дверью, закрыв её так, что звук от удара эхом отозвался в моей груди. Я осталась одна, в этой комнате, полной тишины и невыносимой тяжести. Моя рука вцепилась в холодную поверхность стены, когда я начала медленно опускаться, будто не могла держать себя в вертикальном положении. Каждое движение казалось слишком трудным, а дыхание сжимало грудь с каждым вдохом, будто сама атмосфера стала против меня.

Я села на пол и обхватила колени руками.

Мои слёзы, которые я так долго пыталась удержать, теперь свободно стекали по щекам, не чувствуя никакой преграды.

Я не могла остановиться.

Всё это было так несправедливо. Все эти манипуляции, страхи, обманы… Он превращал меня в нечто совершенно уродливое…

Тогда я заметила как Текила, тихо подошла ко мне. Она стала рядом, вглядевшись в меня своими большими глазами, и я, не в силах сдержать свой стон, подтянула её к себе. Пытаясь почувствовать хоть какую-то опору в этом мире, я обняла её крепче, как будто она могла дать мне то, что я потеряла. А она лизала мои руки словно пытаясь утешить.

Глава 20. Последний шаг

Ночью, когда дом поглотил меня своей тишиной, я так и не услышала шагов, не услышала его в этой комнате. Он не пришёл.

Лежа в темноте, я заползла под одеяло, чувствуя тяжесть на своём теле, будто оно само стало частью этой комнаты, частью пустоты, в которую меня втянули. Я обняла Текилу, её тепло стало для меня как последняя ниточка реальности.

Мы вместе, и это приносило мне хоть какое-то чувство утешения, хотя и слабое.

Мои мысли постепенно начали смолкать, а уставшее тело сдалось ночной тишине. Засыпая, я попыталась не думать о том, что может произойти завтра. Я просто закрыла глаза, обняв собаку, и впала в сон, как Тень, растворяющаяся в ночной темноте.

Тёмная тишина ночи была настолько густой, что казалось, в ней утонешь. Я проснулась, хотя не могла точно сказать, что разбудило меня.

Я сидела, затаив дыхание, пытаясь понять, что происходит. Текила лежала рядом, её тело тёплое и тихое. Всё стало таким невыносимым: тело, которое больше не слушается, душа, которую рвёт на части, мысли, которые идут как вихрь, не давая возможности на передышку.

Сквозь боль и холод я чувствовала, как меня охватывает ощущение безысходности. Я снова подумала о том, как лучше было бы исчезнуть, исчезнуть из этого мира, из этих жестоких игр. Михаэль, казалось, был везде, и я не могла скрыться, даже если б пыталась.

В голове, в пустой тишине, отголоски мыслей звучали как колокольный звон: «Я не могу так больше. Я не хочу быть частью этого. Я хочу уйти. Просто исчезнуть.»

Эти слова кружились, как чёрные птицы, и я почувствовала, как всё вокруг становится ненастоящим, даже я сама.

Мне стало тяжело дышать. Снова астма?

Нет. Приступов давно уже не было. Что-то другое.

Тьма в комнате была непроглядной, как угроза, которая медленно, но верно сжимала меня.

Я стояла на шатающемся стуле на кровати, простыня скручена в жгут, петля на шее.

Каждый вдох был как последний.

Я сделала шаг. Стул вылетел испод моих ног.

Шею больно сдавило когда в тишине, нарушенной только моим приглушённым дыханием, я почувствовала что-то, что заставило моё сердце на миг замереть.

Легкое движение воздуха.

Лай Текилы уже где-то далеко.

Это не был просто ветер, это было присутствие.

Он здесь.

Неожиданно, как тень, он был рядом.

Без предупреждения.

Я едва успела понять, что происходит, как его руки крепко обвили мою талию.

«Адель…» – его голос был как туман.

Он звучал не сдержано, а… испуганно…

Беспокойно…

Я не могла понять.

Я словно потеряла связь с реальностью, с тем, что происходило, и что вообще со мной будет.

Он быстро и методично вытащил меня из петли. Я пыталась оттолкнуть его, но он был сильнее, и его руки не отпускали. Я чувствовала, как его тело тесно сжимает меня, и несмотря на отчаяние, я едва могла сдержать слёзы. Всё это казалось настолько нереальным, что в какой-то момент я просто остановилась и позволила себе расслабиться в его объятиях.

В его руках я почувствовала какую-то странную теплоту – не утешение, а силу, которая в какой-то момент пробудила во мне совсем другие чувства.

Он посадил меня на кровать, выкинул верёвку, которая оставила след на моей шее, и сказал:

– Я не дам тебе уйти. Не могу. Ты мне нужна.

Его слова не были горячими, не были страстными.

Они были просто искренними. В них не было обещаний, только простая правда, которая звучала как признание.

Я закрыла глаза, пытаясь осознать всё, что произошло, и услышала его голос рядом:

– Я не позволю тебе сделать это. Всё будет по-другому. Обещаю…

Это была не просто фраза, сказанная для утешения.

Это был факт.

И, возможно, это было единственное, что мне было нужно.

Глава 21. Смерть за тобой

Я почувствовала, как его губы коснулись моих, осторожно, почти незаметно, как будто он боялся, что я исчезну, если он сделает что-то слишком резкое.

Он поцеловал меня, и в этом поцелуе было нечто большее, чем страсть или желание.

Это была нужда, почти паническая.

Мои губы начали отвечать на его прикосновение, не осознавая этого, будто мои руки, лежавшие безвольно на постели, искали поддержки в его теле.

И вот, когда я начала чувствовать, как его поцелуи становятся настойчивее, он вдруг резко прижал меня к себе.

И тут я поняла.

Он осознал, что потеряет меня.

Не просто тело, не просто какую-то зависимость.

Он потеряет меня – того человека, который, возможно, был его слабостью.

Я была его страшной тайной, которую он пытался скрыть от самого себя.

Я почувствовала, как его пальцы сжали моё заклеймённое плечо, его дыхание стало прерывистым и горячим.

Он держал меня так, будто я была самой важной частью его мира.

И, в тот момент, я поняла, что он боится.

Боюсь ли я его теперь?

Он тихо прошептал в паузе между поцелуями:

– Ты моя тишина, и ты же мой шум. Я держу тебя лишь для того, чтобы ты не исчезла. Даже если сломаю в процессе. Это единственный способ, чтобы ты выжила.

Я попыталась отстраниться, попыталась оттолкнуть его, но это было бесполезно.

Он был как камень, за которым я не могла спрятаться.

И я поняла, что, возможно, он тоже потерял себя, потерял контроль, как и я.

– Ты не можешь держать меня так вечно, – прошептала я, почти не веря собственным словам, пытаясь как-то вернуть свою независимость.

Но мой голос дрожал, и я знала, что это не сработает.

Не с ним.

Не с этим человеком.

Он застыл на секунду, взгляд его был полон внутренней борьбы, и я увидела, как его руки дрожат, когда он мягко отпустил меня, но не отошел далеко.

Его пальцы скользнули по моему лицу, и я почувствовала, как его взгляд движется по моим губам, а затем медленно, почти со страхом, он заговорил.

– Ты можешь уйти из этого дома, но не от меня. Уйдёшь – и умрём оба. – он сделал шаг назад и в его голосе звучала безысходность.

В воздухе повисла тишина, и я стояла, словно в замедленной съемке, не зная, что делать, как дальше жить в этом странном мире.

Он снова приблизился ко мне, аккуратно обнял меня как мальчик ищущий утешения у матери и прошептал:

– Я буду рядом. И всё, что я прошу – это шанс.

Его голос был низким, хриплым, с оттенком невообразимой боли, когда он начал говорить. Каждое слово, как будто с трудом, вырывалось из его груди, как если бы он рассказывал о чём-то, что сжигало его изнутри, но что он больше не мог скрывать.

– Я всегда смотрел в глаза тем, кого убивал. В каждом я искал одно – мгновение Смерти.. – Он слегка отстранил меня, смотря в мои глаза, как будто пытаясь увидеть там что-то, что даже я не осознавала.

– Я заглядывал в их глаза, потому что хотел увидеть то, что сильнее меня. Смерть всегда смотрела первой. Только в миг смерти глаза отражают правду.

Он наклонился ко мне, его губы касались моей кожи, и я чувствовала, как его дыхание становилось всё более учащенным, словно он не мог успокоиться.

Его тело было напряжено, он обнимал меня всё крепче.

– Я искал Смерть всю жизнь. И нашёл её в тебе. – Его голос стал мягче, но слова по-прежнему были тяжёлыми, как камень. Он слегка коснулся моих волос, вдыхая их аромат.

– Ты – Смерть в человеческом теле. И я твой первый и последний пленник.

Его губы накрыли мои, и в этом поцелуе я почувствовала что-то холодное, что-то неизбежное, но в то же время и влекущее, как тёмный магнит. Его слова звучали в моей голове, как эхо, не давая мне покоя.

– Ты не понимаешь, как сильно я тебя хочу, – прошептал он, отпуская мои волосы и снова углубляя поцелуй. — Ты – мой конец. Моя жажда. Моя последняя история.

Я почувствовала, как его тело дрожит, и его руки, которые держали меня, казались теперь менее уверенными, будто он боялся чего-то.

Он больше не говорил.

Только смотрел – взглядом, от которого всё внутри меня сжималось и плавилось одновременно.

Будто он видел во мне что-то сокровенное, что-то древнее и неизбежное.

Его рука скользнула по моей спине – медленно, властно, так, будто он изучал меня как святыню, но при этом уже знал каждую линию, каждую дрожь под пальцами.

Я чувствовала, как с каждым его движением границы между нами стираются. Моё тело отзывалось на него так, будто знало – это опасность, но в ней и было спасение. Я терялась между страхом и жаждой быть ближе, тоньше, глубже.

Он провёл губами по моей шее, задержался у ключицы, и я задохнулась от жара, пронзившего меня волной.

– У тебя вкус заката… – выдохнул он, прикусывая кожу, едва-едва, сдерживая себя на грани. – Как у последнего дня.

Я вздрогнула, и он понял. Услышал, как бешено колотится моё сердце. Уловил каждую ноту моего желания. Его руки прошлись по моим бёдрам, нащупали линии, будто вырезанные для него.

Он подхватил меня, легко, как тень, и перенёс к спинке кровати, не отрывая взгляда. В этот момент я больше не могла сопротивляться. Не потому что он был сильнее – потому что он стал частью меня.

Он был словно шторм, который смывал всё: страх, стыд, прошлое.

Его поцелуи стали голодными, почти безумными, как будто он доказывал мне, что я – его судьба.

Его приговор.

Его избавление.

Ткани одежды рвались между нами как последние барьеры, не выдерживая тяжести притяжения. Его руки были горячими, уверенными, без намёка на поспешность. Он знал, как прикасаться, знал, как читать мою кожу, как дышать в такт с моими мыслями.

И когда его тело сомкнулось с моим – мир перестал существовать. Не было страха, не было боли.

Только он.

Только я.

И вечность между нами, сжатая в одно-единственное прикосновение.

И в этот момент я поняла, что он уже давно внутри меня.

Под кожей.

В мыслях.

В сердце.

Мы молчали. Только пульс стучал в унисон, и это было громче любого признания.

– Я не умею любить – я только поглощаю. И не умею хранить – только ломаю. Но с тобой… я предатель самому себе.

Я лежала, глядя в потолок, и в какой-то момент поняла, что больше не боюсь. Не боюсь его, не боюсь смерти, не боюсь даже себя. Потому что я тоже уже была другой. Уже не та девочка, что пряталась в зеркале. Уже не та, кто хотела умереть.

– Может, ты не умеешь любить по-человечески, – сказала я, чуть сжав его ладонь. – Но кто сказал, что ты должен?

Он усмехнулся почти беззвучно.

– А ты? Ты не боишься, что я всё разрушу? Даже тебя?

Я повернулась к нему лицом.

– А может, ты не разрушитель. Может, ты просто срываешь маски. Обнажаешь до костей. А боль… это ведь не всегда зло. Иногда – очищение.

Он смотрел на меня, не отрываясь, и в его взгляде было нечто древнее, почти первобытное. Как будто я сказала то, что он не позволял себе даже думать. А я сама не верила в то, что говорю.

– Ты странная, Адель. Опасная.

– И ты всё равно держишь меня.

– Потому что если отпущу… – он резко замолчал, будто не решаясь закончить. Потом тихо добавил, – …мир поседеет. Он станет мёртвым. Без тебя – всё мёртвое.

Мы снова замолчали.

Но теперь это было молчание двух знающих.

Двух выживших.

Я прижалась к нему крепче, и он накрыл нас пледом, как будто хотел спрятать от всего мира.

Его рука лежала на моей талии, тяжёлая, тёплая, как обет.

И в ту ночь он не ушёл.

В ту ночь он впервые остался. До утра.

Без маски. Без клыков.

Только он.

Только я.

Мир за окном продолжал жить, а мы – умерли и воскресли внутри этой комнаты.

Глава 22. Что дальше?

Когда я проснулась, комната была наполнена мягким светом раннего утра. Его дыхание щекотало мне шею – он всё ещё спал. Не оборотень. Не палач. Не Жнец. Просто мужчина, уставший от собственной тьмы. Я лежала неподвижно, не решаясь пошевелиться, боясь нарушить тишину, которая казалась почти святой.

Тело было усталое, но в какой-то момент я осознала, что это не просто физическая усталость. Это была усталость от борьбы, от всех тех дней, что я провела в этой бесконечной игре, пытаясь выжить, бороться, защищаться.

Я хотела повернуться к нему, увидеть его лицо, но не решалась. Не из-за страха, а потому что чувствовала, как воздух между нами вдруг стал плотным, наполненным непониманием и новыми вопросами. Я не знала, что делать с этим утром, что делать с тем, что произошло. Всё было настолько сложным, что я не могла понять, где заканчивается реальность и начинается мой собственный страх.

Когда он проснулся, его взгляд был тем же, что и всегда – холодным, пронизывающим, как будто он пытался всё понять и в то же время скрыться от самого себя. Он взглянул на меня, но не сказал ни слова.

Тишина снова окутала нас. Его молчание было не тяжёлым, а скорее… взвешенным. Как будто он осознавал, что произошло нечто важное, но не знал, что с этим делать.

– Ты не уйдешь? – спросила я, глядя на его лицо, стараясь уловить хоть что-то, что могло бы подсказать, что это не было просто ещё одной ночной игрой.

Михаэль медленно сел на кровати, его тело тяжело покачнулось, как будто он был сбит с ног, но не хотел это показывать. Он выглядел… растерянным.

– Я не знаю, что теперь, – сказал он, его голос был почти шёпотом.

Я хотела сказать что-то в ответ, но не могла найти слов. Мы оба сидели, переглядываясь в этом неведомом пространстве между нами.

– Теперь ты хочешь оставить меня? – спросила я, уже не пытаясь скрыть свою уязвимость. Это была не угроза, а скорее вопрос, который я задавала себе.

Михаэль медленно встал, подошёл к окну и посмотрел на мир за ним. Свет был тусклым, всё казалось зыбким и нереальным. В его движениях была какая-то странная сила, но и отчаяние.

– Я не собираюсь тебя бросать, – сказал он, не оборачиваясь. – Я не знаю, что со мной происходит, и не знаю, что с этим делать.

Он снова прилег рядом и коснулся моего лица, как будто снова убеждался в реальности. Провёл пальцами по щеке, потом – по губам.

– Твоя Смерть всё ещё рядом, – сказал он тихо. – Стоит за тобой, как тень. Но теперь я не отдам тебя ей. Придёт – и я убью её. Или умру вместе с ней..

Мне стало холодно и горячо одновременно. Его слова не были романтикой. Это было что-то звериное, как клятва, которую дают не два человека, а два инстинкта.