Бестселлер 2025. Сборник номинантов одноименного конкурса

– Ты нас до места происшествия, а не до моего подведомственного учреждения довези, – ободряюще молвил главный патологоанатом. – Гололед.

– Песочком с солью посыпали недавно. Нормально, – отбился дядя Володя.

Пробурчав недобрые слова в адрес всех оперативных дежурных и всех убийц на свете, двинулась дежурная группа в путь. Город был пуст, все уже активно провожали Старый год и готовились к встрече Нового. В центре города и по основным улицам ярко сверкали украшения. С Соборной горы можно было точно угадать центры районов, где возвышались и ярко сверкали новогодние елки.

Нас пока согревала душевно надежда, что дядя Володя прав, Манька не подведет, а мы быстро управимся. До полуночи, встречи Нового года, времени еще немало, опыт выездов подсказывал, что Степаныч может и прав: туда-обратно, оперативно поработать и аккурат к Кремлевским курантам возвратиться можно.

Манька бежала бодро. Мы повеселели. Натали, с чутка ехидством и для разрядки групповой напряженность, молвила сладким голосом:

– Олег Васильевич, а вы опять на Новый год сами в бой? Помню, в прошлом году вы тоже дежурили. Я в графике читала.

– Наталья, уж ты-то знать должна, что есть тактика и стратегия, тактические приемы. Это у вас в управлении молодцов и девиц пруд пруди, выбирай и назначай кого хочешь, – тоном читающего проповедь священника молвил в ответ Шкапин, – а у меня в епархии таковых – раз, два и обчелся… Вот я на Новый год отработаю, а на все остальные праздники своих подчиненных расставляю, как пожелаю. Никаких бунтов на корабле!

Пока Манька с холма на холм, есть время поговорить, пошутить, мнениями обменяться и анекдоты потравить… В глубине души всех волновало, что ж там стряслось и как быстро управимся.

– Следак, а ты чего приуныл? – включила «язву» Наталья. – Есть с чего, видать. Ты тут за все в ответе. Наше дело побегать, твое все записать. Писать быстро-то умеешь. Опоздаем к Курантам, сладкого лишим.

– Это – как пойдет. Я уж расстараюсь. Ловлю на слове, – подловить соперницу на захват надо, – успеем к Курантам, не отвертишься, сладкое с тебя.

– Смотри Наталья, – хмыкнул Шкапин, – парень он хваткий, в деле проверенный, схватит за руку молодец и – под венец.

– Посмотрим, посмотрим… Мы с ним на татами уже встречались, – аж в Манькиной темноте ехидно сверкнул голубой глаз, – хваткость и шустрость я не заметила.

– Так я ж женщин, простите, девушек не бью, – пришлось парировать, – я их люблю.

Так, в доброй и дружественной беседе коротали мы время движения. Город на холмах стоит, потому по прямой кажется, что недалеко точка искомая, рукой подать. А с холма на холм, да зимней порой —путь не скорый. Но дядя Володя и Манька не подвели.

Не новички они в делах. Лихо промчавшись по деревенского типа улочкам, пыхтя взобравшись на горку, скатилась Манька к притихшему деревенскому дому с темными окнами, с разворотом, как в лихих боевиках, встала как вкопанная у открытой калитки. Лишь одно окошко и распахнутая настежь входная дверь привлекали светом.

Группа разгрузила Маньку. Пусть пока отдохнет. Как из-под земли вырос молодой лейтенант милиционер. Местный участковый:

– Товарищ следователь, дело пустое – хозяева с соседями и друзьями накануне сели за стол Старый год провожать. До Нового-то не дошло еще, а горючее закончилось. Разошлись по-доброму, не хватило… Хозяин в сарай за своим самогон пошел. Возвращаясь, на крыльце поскользнулся. Погода скользкая, подледенело все… Ну, в общем, упал он, да головой ударился неудачно. Бутыль он спасал. Спас. В дом занесли, но пока скорая приехала он уж отходить стал… Врачи ничего поделать не смогли. Богу душу и отдал. Жаль мужика. Дядька-то добрый был. Да и вся компания приличная.

– А зачем нас вызвали, если все понятно?

– Так, наш следователь на другом месте происшествия, может и убийство. Тут пьянка-гулянка. Может чего не так… И «труповозы» бузят. Пока следователь прокуратуры документы не оформит, забирать, говорят, не приедем. Не до утра же ждать. Вот наш дежурный вашего и попросил помочь.

– Понято. Ну, давай посмотрим, что почем. Олег Васильевич, пойдем поглядим убиенного. Наташ, а ты быстренько всех на объяснение опроси. А то я сладкого могу лишиться.

– Труповозы говоришь, вот бездельники, – пробубнил начальственно Шкапин, поднимаясь по ступеням крыльца.

– Осторожно, товарищи! Скользко там, – с сердцем выдохнул участковый.

– Товарищ судмедэксперт, прошу аккуратно. – поерничал я, обняв за талию Наташу, – Оперативную службу я поддержу, а вы уж сами. Нам одного пострадавшего хватит сегодня…

– Не такие высоты брали, – гордо молвил Шкапин, в молодости ходивший в горы.

– Руку сломаю, – без злобы прошипела Натали, но от поддержки не отказалась.

Пробравшись в дом, оказались мы в большой зале, разделенной на две половины праздничным столом, за которым справа сидели участники случившейся драмы, притихшие и испуганные, а по левую сторону, на широкой скамье, в одном исподнем, головой аккурат в красном углу под иконами лежал умиротворенно и с выражением удивления на лице, неожиданно погибший.

– Как звать-то хозяина? – спросил я.

– Федот Иванович Сивцов, – бодро отрапортовал участковый, – паспорт у меня.

– Добро. Олег Васильевич, давайте поглядим. Наташа, побеседуйте, пожалуйста, еще раз с участниками события, пока мы поработаем.

И началась рутинная работа дежурной следственно-оперативной группы. Наташа с участковым увели очевидцев в соседнюю комнату для опроса. Я и Шкапин приступили к осмотру места происшествия и трупа Федота

Дело шло споро. Версия участкового подтверждалась. Видно было, что врачи скорой пытались определить степень ухода Федота Ивановича по дороге к Богу и старались добросовестно его вернуть. Но, скорее всего, спонтанный отек головного мозга не дал им такой возможности. О чем свидетельствовали следы медицинских манипуляций на теле погибшего, а он сам был в одной нательной рубахе, да кальсонах. Врачи скорой помощи уехали, честно выполнив свой долг. Характер травмы головы не давал сомнений, тем более оценивал его светило патологоанатомии области, в механизме образования. Потому осмотр трупа завершился быстро с квалифицированным его описанием. Мужика действительно было жалко. Потому, искренне пожелав Федоту Ивановичу Божьего участия и Царствия Небесного, переместились мы во двор, где обнаружили цепочку следов туда-обратно от крыльца к сараю, непочатую, полную, героически спасенную четверть самогона у злополучного крыльца. По траектории падения Федота Ивановича, прижавшего к груди руками бутыль, обнаружился и торчащий из мерзлой земли силикатный, непонятного происхождения кирпич со следами крови и волосинками цвета седой уже шевелюры погибшего.

Натали подробно опросила всех очевидцев: данные о ссорах, драках объективно отсутствовали. Да и понятно все было, очевидно. Шкапин глубокомысленно заявил, что версия участкового подтверждается полностью, от чего тот засиял радостью. Во-первых, ему дал высокую оценку светило и авторитет судмедэкспертизы и работники вышестоящих ведомств. Во-вторых, парень явно успевал домой, к праздничному семейному торжеству, честно исполнив свой служебный долг.

– Держи направление на судмедэкспертизу, и все материалы проверки, – осчастливил и я его. – Как отправлять будете труп, труповозов-то нет и когда они прибудут в ночь новогоднюю?

– Все решим, товарищ следователь! – бодро и радостно отвечал участковый. – У нас в отделе есть специальный прицеп к оперативному уазику, дежурный наряд уже едет. Доставим в лучшем виде. Сами отвезем. Спасибо за помощь!

– Бывай, лейтенант. С наступающим! Ты уж, – как рекомендацию высказал я, – бутыль-то отдай страдальцам, пусть помянут Федота. И так им не сладко. Я ее описал, сфотографировал, изымать смыла нет. Но накажи строго, чтоб до утра, пока лед не сойдет, по двору не шастали. Хватит приключений.

– Так точно, с наступающим вас, – проводил группу к машине участковый.

Дежурная группа уселась. Проснулся дядя Володя. Радостно взревела Манька. И помчались мы обратно в управление.

– Так, коллеги. Как исполняющий временно обязанности Деда Мороза, – ободрился Олег Васильевич, – приглашаю всех по прибытии в наши медицинские дежурные апартаменты. Тем более, что все равно в наших холодильниках ваши харчи хранятся. Для завершения формирования праздничного стола и исполнения новогодних обрядов. Наташа, поможете, пока начальник группы будет Степаныча отчитывать? Там у нас и елка, и в шкапчике кое-что припас я.

– Конечно, Олег Васильевич, по плану работы дежурной группы, – озорно поглядывая на меня защебетала Наталья.

– Добро. Я, как спишу материалы в дежурке и поругаюсь слегка со Степанычем, – постукивая пальцем по стеклу своих «Командирских», начальственно объявил я, хитро поглядывая на Наташу, – так и прибуду, про сладкое прошу не забывать.

Манька шустро несла нас по пока еще тихому городу. Дорога домой всегда короче любой другой. Город жил своей жизнью, готовился к гуляньям народным у районных и центральной елок с музыкой, песнями, танцами, хороводами, фейерверками и искристыми бенгальскими огнями. До всего этого, как и до полуночи, оставалось уже немного времени, но достаточно, чтобы мечта о сладком сбылась.

Кое-что, как всегда, пошло не так. Степаныча в дежурке не оказалось, почуял хитрый лис недоброе. Быстро оформив должное, я полетел в назначенное место. Трое, если не пришел еще Отец-героин, одного не ждут, а цифры электронных часов в фойе управления неумолимо приближались к обнулению.

В условленном месте уже царил праздник. И. о. Деда Мороза активно руководил процессом накладывания и наливания, Снегурочка, демонстративно для меня и подобострастно крутилась вокруг него, дядя Володя открывал трехлитровую банку березового сока, ибо ему вообще и шампанского нельзя, Степаныч выкладывал душистые пирожки. Прикрыв двери на ключик, Шкапин дал команду, и все быстро подняли бокалы для проводов Старого года. И замерли… В дверь кто-то тихо, но уверенно постучал.

– Счас я кого-то вскрою без направления, – грозно заворчало светило, поставив бокал. Пошел открывать дверь.

В проеме распахнутой двери стоял Степаныч с бутылкой «Советского Шампанского» в одной, и, судя по формам, коньяка в другой руке. Видно, пришел на запах пирогов жены тезки, Степаныча, о которых давно уж ходили легенды в правоохранительных органах города. Но оказалось, чуть иначе.

– Братцы, – забыв про статус Снегурочки, выдал Степаныч в примирение, – береженого Бог бережет, прокатились, разобрались, и все, как надо… Примите в компанию, а то мне с молодежью в дежурке не солидно отмечать.

– Ну, заходи, неданаец, дары приносящий, миру-мир.

Раздался бой курантов из старого, но исправно черно-бело работающего, когда-то цветного, «Горизонта». С двенадцатым ударом бокалы по команде и. о. Деда Мороза быстро, радостно звякнув, опустели. Но громкое «С Новым годом!» заглушил «инфарктник»: «Дежурная группа на выезд!».

– Вот тут я ни при чем, – оправдался Степаныч.

Прожевав торопливо по ложке оливье, группа в полном составе без энтузиазма побрела на выход. По ходу движения молодой помощник оперативного дежурного торопливо вещал:

– В Центральном районе обнаружен труп мужчины с травмой головы, без верхней одежды. Видно, разбой с убийством…

Погрузились мы все в дежурку, угрюмые и молчаливые. Такое дело наше, точно и надолго. Дежурка Манька пыхтела весело и бодро, по-новогоднему, но настроение это доставляемым на место тяжкого преступления не поднимало. Радовалась она, видимо, тому, что мчалась по приличной, освещенной, одной из центральных улиц, по тротуарам которой двигался веселый городской народ к центральной городской елке. Это поинтересней, чем на темной окраине, да и мчаться пришлось недолго. Манька, скрипнув тормозами, встала напротив автобусной остановки.

Встретил нас, вываливающихся их дежурной машины, начальник уголовного розыска районного отдела:

– С Новым годом! С полчаса назад жители из соседнего дома на Елку вышли и по дороге мужика обнаружили. Без верхней одежды, без документов и ценностей, голова пробита. По всем признакам разбой с трупом. Мы начали уже, но тема облпрокуратуры следователей.

– Поглядим, посмотрим. Не торопись. – пришлось его немного остудить. – Торопливость знаешь, когда нужна? А где убиенный?

Недалеко копошилась группа людей. Среди них хорошо знакомый мне коллега из районной прокуратуры уже писал протокол.

– Да вон они. Наш дежурный следак уже работает, обнаруживших труп мы уже опросили, парни мои пошли поквартирный обход делать. Но дело-то вам возбуждать, так что принимайте руководство, помощь окажем.

Возразить было нечего, все правильно. Придется поработать, значит, пора делом заняться. Проявил участие и активность Шкапин:

– Ну знаете, батенька, когда мы с вами трупы вместе вскрываем, это я понимаю и по два бывало. Но чтобы в праздник дежурная группа областного УВД два раза на трупы выезжала, это я не припомню в своей практике. Пойдемте, глянем бедолагу.

Районный следователь радостно, почти счастливо, доложил мне и судмедэксперту познанные уже фактические данные о случившемся. Радоваться ему было чему, такая обуза с плеч. Но радовался он не долго.

– Доктор, скажите, а дежавю это временное помутнение рассудка или признак душевного заболевания? – обернувшись к лежащему ниц трупу, спросил я Шкапина. – Кажется мне, что этого бедолагу я уже сегодня недавно, видел.

– Не у тебя только… Мне тоже кажется, что мы с ним знакомы, – рвал вперед Олег Васильевич, аккуратно повернув труп лицом к небесам. – Так это ж Федот Иванович, черт, нас всех вокруг пальца водит! И как это он тут оказался, если должен находится в покое и ожидании в нашем морге?

– Доктор, а он точно мертвый? Я в ходячих мертвецов не очень верю, все больше по импортным ужастикам знаком, но как-то жутковато. Вы пульс у него проверьте. Был у меня в практике прошлой зимой в морозы случай. Два пьяненьких санитара «скорой» закоченевшего пьяненького мужика в праздничную рождественскую ночь сразу из приемного отделения в морг укатили, да там и оставили в холодке. Дежурная по моргу, бабушка-одуванчик, чуть Богу душу не отдала, когда «мертвец», оттаяв, согревшись и протрезвев, вышел из двери трупохранилища и спросил у нее, что это за вытрезвитель и сколько времени, так как ему на работу с утра нужно. Да вы, Олег Васильевич, это тоже помнить должны. Мы с Федотом Ивановичем маху то не дали?

– Нет. Этот точно мертв. Но как он сюда попал? Это, как раз, на полпути к нашему заведению.

– Это-то и мне интересно. Натали, свяжитесь по рации с дежурным по УВД, пусть он узнает, а где «труповозы» из заречного ОВД, и как это Федот Иванович от них улизнул?

Районный следователь заметно погрустнел. Не мог совершенно неживой Федот Иванович самостоятельно прошагать тридцать с гаком километров и стать жертвой жестокого преступления против его личности.

Ясность наступила быстро. После матерных вопросов дежурного по ОВД два удивленных сержанта милиции не обнаружили в самодельной труповозке Федота Ивановича и установили, что замок в ней неисправен, и Федот Иванович где-то по дороге самостоятельно вышел. После обещаний оторванного от праздничного семейного стола начальника РОВД запихать их самих в эту конструкцию вместе с замначем по тылу и катать по району, дополнительно вспомнили, что по дороге в морг с полпути, по указанию оперативного дежурного, вернулись в район на другое место происшествия, тоже с трупом какой-то бабушки, где ныне и находятся. Чего два раза-то ездить. Так определилось, где Федот Иванович покинул их общество, видимо, не желая коротать время до морга в обществе какой-то бабушки.

И смех, и грех. Ржали до слез все причастные к этому удивительному событию, кроме двух сержантов, замнача РОВД, дежурного следователя райпрокуратуры и покойного Федота Ивановича. Хотя нам со Шкапиным показалось, что и он улыбнулся.

– Прости, Федот Иванович, упокой Господи твою душу!

Но два РОВД и областное УВД смеялись громко и от души. Все задействованные службы быстро и радостно разлетелись в места постоянной дислокации, как и наша многострадальная группа. То, что страдать еще придется, мы не догадывались. Убывая, я попросил оказать Федоту Ивановичу должный почет и уважение, доставить в морг надлежащим образом и больше без приключений. Погрустневший следователь заверил, что все будет в лучшем виде.

С чувством выполненного долга и свершения доброго дела, мы, прибыв в УВД, мгновенно собрались у новогодней елки и стола, дабы продолжить начатое. По городу бродил веселый народ, песни, пляски, хороводы у районных и центральной елок… Праздничное освещение, хлопушки, бенгальские огни… Город гулял и радовался приходу Нового года.

Многолетняя практика показывала, что происшествий в такое время не случалось. Мы приступили к новогоднему мероприятию в глубоком убеждении, что три раза в одну воронку снаряд точно не попадает. Но не тут-то было…

Только после третьего тоста пропустили мы по рюмочке и приступили к жадному, молчаливому поеданию салатов и иных вкусностей, как прозвучало, словно гром среди ясного неба:

– Дежурная группа на выезд!

Степаныч, беззвучно матерясь, помчался в дежурную часть и, пока мы грузились в пыхтящую, уже недовольно, Маньку, поведал нам о том, что недалеко от центрального морга какой-то лихач, видно пьяный, совершил ДТП со «скорой помощью». Машина «скорой» перевернулась. ДТП с трупом, пострадали врачи.

Последнее было решающим. Мы помчались на место происшествия. Спасать врачей дело святое, как и они нас спасают. Домчались пулей, Манька даже запыхалась.

Картина из праздничной превращалась в мрачноватую. На обочине на боку лежала автомашина скорой помощи. Рядом на газоне сидел водитель, вокруг которого суетилась другая бригада. Судя по численности, одной бригады не хватало, что нехорошим холодком пробежало в внутри.

Поодаль стояли белые «Жигули», с виду совершенно новые. Но перед машины, с виду так же, восстановлению уже не подлежал. А рядом лежал носом в землю, в наручниках и под охраной двух вооруженных сотрудников госавтоинспекции виновник случившегося.

Встретивший группу замначальника ГАИ области быстро описал ситуацию, но в целом ясно было все и так.

На вопрос простой «А трупы где?» ответил еще проще: – Трупы? Да там, в машине…

Удрученные обстоятельствами, побрели мы с Олегом Васильевичем к автомашине. Несмотря на сокрушительный удар в бок и падение, она не унывала, бодро моргала сигнальными огнями, в салоне и кабине работало освещение. Подтянувшись и заглянув в разбитое окно, Шкапину почти и не нужно было напрягаться, он и я на мгновение потеряли дар речи… А когда этот дар вернулся, одновременно прозвучало:

– Здравствуй, Федот Иванович…

– Ну как же ты, бродяга, в «скорой» оказался? Никак ты до нашего морга не доберешься спокойно, бедолага, – сочувственно продолжал Шкапин.

Все прояснилось быстро. Молодой следователь прокуратуры района, выполняя вышестоящее указание, принял меры к организации доставки трупа с почтение и уважением, однако служба перевозки трупов его обрадовала, что может прибыть часа через два. Будучи работником исполнительным и инициативным, а также, как и все, торопящимся к семейному праздничному столу, умудрился он договориться с дежурным начальником районной подстанции скорой помощи, благо это друг его был, о выделении машины с водителем для важной миссии. Тот пошел навстречу, благо живым в городе «скорая» помощь пока была не нужна.

Бедолага Федот Иванович был с уважением и почетом помещен в комфортабельные условия доставки, но лихой владелец только приобретенных «Жигулей» настиг карету «скорой помощи» в двухстах метрах места его доставки. Чего только не случается в Новогоднюю ночь.

Выслушивая повествование о путешествиях Федота Ивановича, главный начальник всех моргов мрачнел, как туча. Видно было, что внутри у него формируется вулканическое извержение. Оно случилось вблизь расположенной телефонной будки, после чего из ворот центрального морга выбежал дежурный санитар с каталкой.

Федота Ивановича с осторожностью и уважением извлекли из салона и погрузили на каталку.

– Товарищ майор, – решил я перестраховаться, – дай пару ребят в помощь санитару, да и в сопровождение, чтобы мы за Федотом Ивановичем больше по всему городу не гонялись.

Проводив траурную процессию, наша дежурная сплоченная группа отправилась в расположение, где без происшествий более все-таки отметила рождение и приход Нового года, не забыв помянуть неугомонного усопшего Федота Ивановича, желая ему Царствия Небесного и упокоения его души.

Город постепенно затихал, завершались гуляния, приближалось первое январское утро. Горожане разбредались по домам, где удовлетворенные укладывались отдыхать. Праздник удался. Шкапину из морга доложили, что Федот Иванович наконец-то обрел свое пристанище и преспокойно пребывает в отведенном ему месте. Вечная ему память!

За застольными беседами время пролетело быстро. Появились сменщики, для них наступили трудовые будни. Им почетно передан был новогодний стол и елка. Уже совместный тост, для нашей группы крайний, провозгласили за упокой души Федота Ивановича и, пожелав сменщикам успехов и безвыездного дежурства, направились мы все к выходу, имея твердое намерение осуществить свои насущные желания и мечты.

И уже на крыльце серого дома управления, вдохнув бодрящего морозного воздуха, в три голоса обратились мы, не сговариваясь, но одновременно, к и. о. Деда Мороза:

– Олег Васильевич, ты уж там будь поаккуратней с Федотом Ивановичем, натерпелся и так бедолага.

– Да ну вас!

И тишина морозного первого утра нового года взорвалась бодрым смехом, уставших, но нескучно проведших дежурство трех мужиков и одной девушки. Хорошо, что в такое утро город пуст. Некому было задаться вопросом о том, что это они развесились в рань такую на выходе из областного управления внутренних дел. В другое время одни бы прошли мимо, улыбнувшись, другие злорадно пробурчали бы, что рады, видать, из милиции отпустили.

Мы же двинули по своим делам с надеждами на новое и доброе в наступившем новом году.

Лариса Бирюкова

рп Быково, Московская область

Воспоминания

К 100-летию со дня рождения художника Пантелеева Владимира Ильича, участника Великой Отечественной Войны

Учитель (этюд) – портрет Пантелеева

Владимира Ильича, 25×35, 1978, к.м

Вспоминается волшебное царство картин в изостудии, в братской общине художников, которое существовало в золотую советскую пору во дворце культуры имени Воровского в городе Раменское Московской области под руководством выдающегося художника, члена Союза Художников России, живописца, талантливого педагога и психолога, музыканта, Пантелеева Владимира Ильича, который вёл эту студию почти 50 лет и был по сути дела царём в этой студии живописи, где каждый художник чувствовал себя учеником Мастера на этом пути, невольно ощущая его влияние, иногда даже получая звание «пантелеевца» за свои картины.

Пантелеев В. И. был пейзажистом, но основой его творчества была военная тема. Свои картины он выставлял на выставках, и в том числе персональных. Его картина «Регулировщица» вошла в несколько изданий, посвящённых Великой Отечественной Войне, и она сделала его известным.

Студия Пантелеева была, прежде всего, школой для молодых художников, где работали вместе с Владимиром Ильичём такие художники, как Николай Григорьевич Чуносов, Евгений Николаевич Трошев (профессор Суриковского института), Эльвин Иванович Марута, Анатолий Шитиков, Анатолий Венедюхин, Геннадий Бенедиктов (у почти всех были свои мастерские). Заходили художники прошлых лет обучения в студии «понюхать краски». Для нас, желторотых художников (19 – 20 с небольшим лет) споры матёрых сорокалетних маэстро около заказных картин были настоящей «штудией», в которой они решали, прежде всего, творческие задачи. Споры доходили порою до хрипоты. Какая же это была школа для нас, юных художников! Заказные работы на темы жизни Ленина В. И., просто его портреты, портрет Брежнева Л. И. в своём кабинете, встреча космонавтов, ткачихи на фабрике, русские народные сказки, – всё это горячо обсуждалось не только с политической стороны, но, прежде всего, с творческой точки зрения. Порой мы даже не могли вставить в этот спор ни слова. Но иногда у кого-то это получалось. Например, Евгений Николаевич Трошев парировал: «А что ты понимаешь в жизни? Я остался в девятнадцатилетнем возрасте один с грудным ребёнком на руках после развода, и ничего, учился и выучился на художника, и стал профессором…»

Такая сложная, непростая жизнь была у наших педагогов. Они ездили на этюды по России, по русскому северу (Пантелеев В. И., Трошев Е. Н., Чуносов Н.Г), и на Урал (Пантелеев В. И. с учениками). Думаю, эти рассказы мы встретим в будущем. Книги об учениках Пантелеева В. И. и о нём самом сейчас пишутся.