Библиотекарь. Хранители Руси. Том 2. Хранитель Семи Ветров

Глава 1.4: «Тайна Лады»

Встреча в степи

Степь под Астраханью дышала зноем, словно раскалённая кузнечная наковальня. Ржавые ангары аэродрома плавились в мареве, а на взлётной полосе, покрытой трещинами, валялись обломки истории: гильзы времён СССР, обгоревшие схемы полётов, кости сайгаков. Ан-2 стоял как призрак – краска на фюзеляже облезла, открывая надпись: «Аэрофлот-1991». На его крыле, закинув ноги в потрёпанных лётных сапогах, сидела женщина. Нож в её руке разрезал яблоко спиралью, кожура падала в пыль, как змеиная кожа.

– Если ищете такси, – голос Лады был похож на скрип несмазанных шарниров, – мой тариф: три вопроса в одну сторону, два секрета в обратную.

Андрей прищурился. Солнце отражалось в лезвии ножа, выхватывая гравировку: ОЧМ-1999. Те же буквы, что красовались на обложке дневника отца. Василиса, прикрывая лицо от солнца томом «Мастера и Маргариты», шагнула вперёд:

– А если без метафор?

Лада откусила дольку яблока. Сок стёк по клинку, смешиваясь с ржавчиной. Где-то вдали закричал степной орёл.

– Без метафор, девочка, вы бы уже горели в грузовике с дронами. – Она кивнула на восток, где дымная полоска отмечала дорогу. – Ваш Борис мило мурлыкал у радиовышки, пока я отвлекала патруль.

Кот, услышав своё имя, вылез из тени самолёта. Его шерсть была покрыта красной пылью, словно он катался в марсианском грунте.

– Вопрос первый, – Андрей поднял Меч Арагвы, но не для угрозы – клинок слабо светился, реагируя на нож. – Откуда вы знали наш маршрут?

Лада улыбнулась, вытирая клинок о комбинезон. На груди болтался значок – крылатый конь с треснувшим копытом.

– В 1999-м ваш отец платил мне золотыми монетами Романовых за полёты в Аркаим. – Она швырнула огрызок яблока Борису. Кот поймал его на лету, словно это была не еда, а вызов. – А теперь садитесь. Через час над степью поднимутся «самумы» – песчаные смерчи с камерами наблюдения.

Когда они залезали в кабину, Андрей заметил: на приборной панели, среди пожелтевших фото, было изображение отца. Он стоял у этого же Ан-2, обняв женщину в лётном шлеме. На обороте, угадывалось, почерк Лады: «С. Г. Последний рейс. ОЧМ-экспедиция №12».

Пропеллер зарычал, поднимая вихрь из пепла и забытых тайн.

Переговоры

Внутри кабины Ан-2 пахло маслом и старым дерматином. Пропеллер, покрытый паутиной, казался символом ушедшей эпохи. Лада, устроившись на пилотском кресле, щёлкнула тумблером – панель ожила, высветив схемы маршрутов, обведённые красным.

– Ветер ваш друг? – она повернула экран, где грозовое облако окутывало силуэт самолёта. – Для меня он – дорога.

Семён, поправляя бороду, ткнул в пропеллер: – А эта рухлядь не развалится, как твои обещания?

Лада, не отрываясь от настройки приборов, ответила холодно: – Она пережила три катапультирования. Ваша борода – впервые.

Андрей, разглядывая фото на приборной панели, заметил, что на обороте было написано: «С. Г. Последний рейс. ОЧМ-экспедиция №12». Он повернулся к Ладе: – Вы участвовали в экспедициях отца?

Она кивнула, запуская двигатель. Рёв мотора заглушил ответ, но Андрей уловил: – Мы искали врата в иные миры. Он верил, что Камчатка – ключ.

Василиса, проверяя ремни, спросила: – Почему перестали летать?

– Деньги кончились, – Лада пожала плечами. – А потом появились дроны. Но я сохранила маршрут – на всякий случай.

Борис, устроившись у иллюминатора, зашипел на пролетающую ворону. Самолёт дрогнул, отрываясь от земли. За стеклом степи слились в жёлтую ленту, а на горизонте уже маячили силуэты «самумов» – песчаных смерчей с камерами.

– Пристегнитесь, – бросила Лада, вглядываясь в грозовые облака. – Ветер сегодня капризный. Но он всегда был таким – как и я.

Когда Ан-2 нырнул в тучи, Андрей почувствовал, как Меч Арагвы нагрелся в ножнах. Где-то впереди, на Камчатке, их ждали ответы – и новые загадки.

Тень прошлого

Кабина Ан-2 гудела, как улей, наполненный тайнами. Лада, склонившись над открытым люком двигателя, ковыряла в механизме отверткой с намертво присохшей жевательной резинкой на рукояти. Андрей притворялся, что разглядывает карту Камчатки, но его взгляд скользил по потёртым стенам. На полке за штурвалом, между банкой консервированных слив 2007 года и перегоревшей лампой, лежал чёрный нарукавник. Три спирали, вышитые серебряной нитью, складывались в знакомый узор – ОЧМ.

Флешбек: Зима 2032. Подвал особняка Грота. Отец, завернутый в плед с выцветшими единорогами, водил пальцем по фотографии: «Видишь эти вихри? Они как червоточины. ОЧМ искали их везде – даже в моих снах». На его рукаве, заляпанном чернилами, тускло поблёскивала та же эмблема. Андрей, тогда пятнадцатилетний, тронул ткань:

– Ты ведь с ними работал?

– Работал? – отец засмеялся, и смех рассыпался кашлем. – Они не нанимают. Они… заражают.

Лада стукнула гаечным ключом по обшивке, и звук, словно колокол, вернул Андрея в настоящее. Борис, свернувшись на сиденье штурмана, жевал проводку от рации.

Внутренний монолог Андрея:

«Папа… Ты сжёг ту нашивку у меня на глазах. Говорил, что это клеймо тех, кто продал память ради силы. Но почему Лада, с её ножом „ОЧМ-1999“ и этим чёртовым нарукавником, ведёт нас к вратам? Спасает – или ведёт под прицел?»

Он потянулся к Мечу Арагвы, но клинок молчал – холодный и нейтральный, как лицо Лады, когда она врала.

– Топливный фильтр забит песком времён Хрущёва, – Лада швырнула в угол промасленную тряпку. – Но лететь сможем. Если, – она посмотрела на Бориса, грызущего теперь уже аварийный маяк, – ваш энергетический вампир не высосет всю удачу.

– Почему вы помогаете? – сорвалось у Андрея.

Лада замерла. В её глазах, цвета перегоревшего керосина, мелькнуло что-то вроде боли.

– Ваш отец оставил мне долг, – она потянула рычаг, и двигатель взвыл, заглушая её слова. – А я всегда возвращаю то, что взято.

Когда Ан-2 рванул вперёд, Андрей заметил, как из рукава её комбинезона выскользнул край фотографии. Мелькнул уголок – отец, молодой, смеющийся, обнимал Ладу у стелы Аркаима. На заднем плане, едва различимая, виднелась та же эмблема с тремя спиралями.

Борис, внезапно прыгнув на приборную панель, загородил снимок, будто говоря: «Не время». Внизу, в разрывах облаков, уже синели горы Камчатки – острые, как лезвия ножа с гравировкой «ОЧМ-1999».

Испытательный полёт

Ан-2 оторвался от земли, словно призрак прошлого, унося героев в неизвестность. В салоне, среди ящиков с припасами, лежали книги Василисы – тома по криптографии и древним языкам, переплетённые в кожу с тиснением рун. Самолёт набирал высоту, а за иллюминаторами степь превращалась в жёлтую ленту, исчезающую за горизонтом.

Внезапно самолёт попал в зону турбулентности. Крылья задрожали, а корпус заскрипел, будто протестуя против стихии. Лада, не теряя самообладания, мастерски выравнивала курс, напевая песню «Первым делом – самолёты». Её руки ловко орудовали штурвалом, а взгляд был устремлён вперёд, сквозь лобовое стекло, где грозовые облака сливались с небом.