Адописные иконы: Когда он заплачет

– Это совершенное первородное ДНК, у которого не было предшественников, так как оно не подвергалось мутациям при передаче родственных связей. Единственное в своем роде, хоть и отличается от человеческого, но всё же близко по структуре. Химические элементы крови не соответствуют установленным нормам. Однако, однозначно, это кровь.

Всё, что говорил клирик, кардинал смутно себе представлял. Отвлекшись от документа, он направил свой мрачный взгляд на помощника, ожидая от того окончательно понятный для себя ответ. Кардиналу хотелось услышать: чья же это всё-таки кровь? Хотя, наделённый огромным жизненным опытом, он уже догадывался.

– Вероятно, это кровь самого Люцифера, – неуверенно произнёс клирик, но тут же поторопился добавить: – Конечно, необходимы дополнительные исследования экспертов Ватикана, чтобы это доказать.

– И создал Господь человека по подобию Своему, – задумчиво проронил старик. – Но ДНК только упростил, чтобы те не были ровней ангелам.

Кардинал Буше откинулся на спинку кресла в глубоком раздумье.

– ДНК – это вложенные способности, – проронил он, – и от этого зависит влияние над всем живым.

Такой находки давно не было, с тех времён, когда в музее Люцифера в 1997 году появилась мумия демона, привезённая из Мексики, а до этого – обнаруженный настоящий договор Гитлера с Сатаной, проверенный сотнями экспертиз. Если это действительно кровь Люцифера, то она должна соответствовать ангелам, раз он бывший из них. Невероятная находка.

– Эта икона обязана находиться за стенами Ватикана в музее Люцифера, под защитными сводами церкви Святого Сердца Мученика. – кардинал аж привстал от напряжения. – Свяжитесь с владельцем этой иконы, потребуйте от него немедленно снять ее с аукциона и передать нам на вечное хранение. Настоятельно объясните ему, как опасно хождение такого артефакта среди людей.

– Монсеньор, лот с иконой уже сняли с аукциона, и, по данным «Сидалитиум пианум»…

Кардинал стукнул ладонью по столу, перебив клирика.

– Не упоминайте название данной службы даже при мне, – гневался кардинал. – Официально ее не существует с 1922 года, и Папский Дом отрицает существование спецслужбы у Ватикана. Пусть так и остается.

– Простите меня, монсеньор, – опустил голову клирик Сирано. – По данным источника, договорившись о цене с владельцем артефакта, в рамках аукционного дома, ее приобрел русский бизнесмен и вывозит из Евросоюза.

Кардинал Буше поставил локти на стол и, скрестив пальцы, опустил голову на них.

– «Бог ты мой, – думал кардинал. – Надо исправлять ситуацию. Икона не должна быть в чужих руках. Это может плохо кончиться».

Клирик смотрел на задумавшегося кардинала в трепетном ожидании, когда тот сформулирует указания и даст точные распоряжения. Через небольшое время Буше поднял голову.

– Помнится, «Конгрегация по делам веры» успешно пользовалась «псами Господними» для поиска подобных артефактов. Кто у нас в Нунциатуре может поспособствовать сейчас в кандидатуре по работе в России?

– Богослов Папского Дома очень положительно отзывается об отце Германе как о самом успешном в этой области. При этом его предки из России. Если икону уже удалось вывезти в эту страну, только он сможет там свободно ориентироваться в ее поисках.

– Герман? – недовольно произнес кардинал Буше, специально пропустив слово «отец» или «брат». – Ведь он сложил свои полномочия и отдалился. Я безуспешно пытался с ним связаться по просьбе «Совета Веры». Можно ли ему доверять?

– Он, может, и снял с себя полномочия, но не перестал служить Господу нашему и быть тем, кем является – Его верным псом.

Кардинал в очередной раз задумался. Ватикан выразил недоверие отцу Герману, несмотря на то, что основные дьявольские артефакты для тайной комнаты в музее Люцифера, предназначенной для ознакомления лишь высшим чинам Ватикана, добыл именно он. Как «пес Господень», он рыскал там, где обычным людям смертельно опасно находиться. Именно это и смутило Святую Церковь: не поглотила ли его душу нечистая сила, снабжая его вещами, вдохновленными злом?

– Попробуйте с ним договориться, ссылаясь на экстренную необходимость, – неуверенно проговорил кардинал. – Мое имя для него теперь ничего не значит. С богословом Папского Дома я переговорю, ведь они из одного ордена доминиканцев.

– Слушаюсь, монсеньор Буше, – пятясь к двери и наклонив голову, ответил Сирано.

– Найдите верного Святой Церкви человека для сопровождения отца Германа в его поисках, чтобы тот докладывал нам о его действиях! – воскликнул кардинал вслед уходящему клирику. – Которому отец Герман тоже доверяет.

Клирик отправился в свой кабинет, где его давно ожидали. Когда он вошел, гостья, стоявшая у окна спиной к нему, повернулась. Это была красивая тридцатилетняя женщина с невероятной фигурой и приятной итальянской внешностью.

– Кардинал Буше принял решение? – с надеждой в голосе поинтересовалась она.

– Да, сестра Роза, – ответил клирик. – Он разрешил отцу Герману вернуться под своды церкви Святого Сердца Мученика, но… Святая Церковь требует приставить к нему соглядатая для урегулирования одного очень щепетильного поручения.

Клирик умолк, и вопрошающий взгляд его уперся в гостью, недвусмысленно давая понять, что речь идет именно о ней. Этот прием, позаимствованный у самого кардинала Буше, служил ему безотказно: молчание в ответ не являлось официальным отказом Святой Церкви, что было бы совершенно недопустимо. Сестра Роза, уловив намек, едва заметно кивнула, соглашаясь присмотреть за отцом Германом, и в знак покорности склонила голову. Клирик поднял с пола заранее приготовленный небольшой алюминиевый чемоданчик, на котором тускло поблескивал вензель Ватикана, и водрузил его на стол. Теперь предстояло вручить содержимое «псу Господа», а без сестры Розы здесь было не обойтись. Ничьим другим уговорам отец Герман не внял бы – слишком глубоко засела в нем обида на несправедливые подозрения Ватикана.

– Теперь все зависит от тебя, – произнес клирик, понизив голос. – Дело невероятной важности.

Глава третья

2019 год. 2 января. Италия.

В обычной небольшой католической церкви на окраине небольшого города вблизи Рима в это позднее время суток практически всегда пусто, но не в этот раз. Крепкий тридцатипятилетний мужчина сидел на храмовой скамье почти у самого выхода, скрестив пальцы перед собой и опустив голову в молитве. Одетый в просторную черную кожаную куртку, рукава которой предательски чуть оттянулись, открывая вид на запястье с татуировкой «пса Господня» – голова собаки, держащая факел познания. Никто бы не мог даже представить, что этот мужчина, больше похожий на бойца ММА или вышибалу в ночном клубе, обучался в Папском институте св. Ансельма и имеет степень доктора теологии и философии по специализациям: «теология таинств», «философия и мистика» и «метафизика» – является тем самым агентом Ватикана отцом Германом, которого Святая Церковь заподозрила в сговоре с нечистой силой.

Местный пастырь Леон – худощавый шестидесятилетний мужчина в белоснежной колорадке, неспешно проходя между рядов храмовых скамеек, остановился напротив одиноко сидящего мужчины, с сочувствием посмотрев на него. Уже неделю тот приходил в это позднее время в пустую церковь, чтобы молча посидеть в одиночестве, не поднимая головы. Видимо, у него большие трудности на этом этапе жизни, раз он зачастил в церковь за советом к Господу через молитву. В этот раз почему-то пастырь все-таки решился присесть на храмовую скамью рядом с ним, но этот его порыв никак не отразился на реакции прихожанина.

– Сын мой, – заговорил пастырь, стараясь привлечь к себе внимание, – я часто вижу тебя здесь, в раздумьях и одиночестве.

Бывший агент Ватикана не был настроен на беседу. Он продолжил молча сидеть, стараясь не отвечать на попытку с ним заговорить, надеясь на то, что пастырь все-таки уйдет, оставив его одного со своими мыслями.

– Ты можешь без стеснения поделиться со мной своими заботами и проблемами, – продолжил надоедать пастырь. – Я постараюсь тебе помочь.

– Сомневаюсь, святой отец, Вы в этом бессильны, – не поднимая головы, недовольно проговорил мужчина с татуировкой «пса Господня» на запястье.

Две томительные минуты тишины истекли, прежде чем отец Герман нашел в себе силы поднять голову. Во взгляде, которым он окинул пастыря, терпеливо ждущего беседы, читалась обреченность загнанного волка. Зверя, чьи силы истощились в бесплодных попытках вырваться из капкана, и чей ум отказывался постигать, что ждет его впереди.

– Возможно, Святая Церковь просто не желает понимать, – произнес он, словно выдохнул последние остатки надежды.

За спинами служителей церкви раздался взрыв хохота, перемежающийся грубыми выкриками. Священники обернулись и увидели, как в дверях храма появилась компания из четырех человек. Трое парней и девушка, с вызывающим макияжем и в одежде, нарочито имитирующей сатанинскую символику, ввалились внутрь, неся в руках початые бутылки с алкоголем. Их пьяная развязность и агрессивные жесты дышали явным намерением осквернить святое место.

– Где тут можно отлить?! – проревел один из них, спьяну коверкая слова.

– Да где угодно! – отозвался другой, расплываясь в сальной ухмылке. – Тут же общественное место!

– Местные на такое не отважатся, – с горечью вздохнул пастор Леон, сжав кулаки так, что побелели костяшки. – Это ряженые, наемники от застройщика. Церковь наша костью в горле стоит у него на пути к торговому центру.

– Старая песня, – пробормотал отец Герман. – Я сейчас все улажу.

Он откинул полу куртки, невольно засветив плечевую кобуру с пистолетом и ножны на поясе. Воин Господа попытался подняться и одновременно извлечь оружие, но пастор Леон удержал его, крепко сжав руку.

– Только без крови и оружия, в храме Божьем.

Отец Герман понимающе улыбнулся пастырю и, оставив пистолет в кобуре, медленно поднялся. Выходя на центр прохода, он застегнул куртку, скрывая от противников свой арсенал оружия.

– Какая нечисть занесла вас в святую обитель католической церкви? – вопросил он.

– Мы уже втолковывали этому пастырю овец, – взревел один из молодчиков, – что не место его жалкой хибаре на этой земле! Никому не нужна ваша богодельня! Проваливайте, с этой земли!

– Боюсь, не вам решать, а приходу, – отрезал отец Герман. – Пока люди нуждаются в этой церкви, она будет стоять здесь.

– Ты что, самый храбрый, что ли?! – проорал другой, оскалившись. – Это мы здесь власть! Мы решим, быть вам тут или исчезнуть!

– Я предлагаю вам уйти, – произнес отец Герман, стараясь удержать в голосе подобие дружелюбия, хотя в душе клокотала ярость.

– Что?! Оборзел?! Ты один, а нас трое.

– Я тоже хочу его пнуть, – обиженно проговорила девушка

Сатанисты ринулись на отца Германа. Первый, осмелившийся схватить священника за ворот куртки, даже не успел осознать, как мир вокруг него перевернулся. Подсечка, молниеносный бросок через бедро – и вот он уже оглушительно врезался спиной в каменный пол. Тело пронзила парализующая боль, лишая всякой возможности подняться.

Второй попытался обрушить удар в лицо отца Германа, но священник грациозно уклонился, перехватил руку противника за плечом и с силой рванул на себя. Сатанист, потеряв равновесие, рухнул на пол с оглушительным грохотом, эхом, прокатившимся по сводам церкви.

Третий, обуянный яростью, бросился в пляску бессмысленных ударов, воздух рассекали его корявые конечности. Отец Герман плавно уклонялся, с непроницаемым спокойствием отражая град атак. Выждав нужный момент, он стремительно присел, ухватил за ногу противника и, резко поднялся. Вопли сатаниста эхом отразились от стен храма – адская боль пронзила его пах, словно раскаленная лава. Рухнув на каменный пол, он забился в агонии от разрыва сухожилий между ног, лишив его возможности подняться. Обессиленные приспешники тьмы, поверженные на пол церкви, взирали на своего противника с нескрываемым ужасом, ожидая жестокой расправы, какую учинили бы сами. Но в глазах отца Германа не было ни тени злобы, лишь усталость и печаль.

Вдруг раздались хлопки в ладоши, на которые Отец Герман непроизвольно среагировал, повернувшись на звук. В дверях церкви он увидел посланницу клирика Сирано – сестру Розу, возле которой стоял до боли знакомый алюминиевый чемоданчик с вензелем Ватикана.

– Очень приятно, что «Псы Господни» не теряют боевой хватки, – произнесла она, прекращая хлопать, в тоже время мило улыбаясь.

По лицу отца Германа пробежала тень радости, тут же безуспешно заглушенная маской строгой серьезности. Их пути пересеклись еще в Ватикане: он там постигал премудрости богословия в Папском институте св. Ансельма, она – дерзко штурмовала твердыни вычислительной техники, информационно-коммуникационных технологий и систем IT-безопасности в Папском технологическом институте «Дольче Вита». Тогда, в юности, между ними вспыхнула искра, нежная и греховная, но обреченная угаснуть под строгим взглядом церкви. Но судьба, вновь и вновь сводила их под сводами церкви Святого Сердца Мученика, где они вместе, по поручению Святой Церкви, занимались опасным ремеслом – поискам артефактов для музея Люцифера.

И теперь, когда Ватикан, терзаемый сомнениями в его преданности, отстранил Германа от службы, сестра Роза не смогла остаться в стороне. Зная его гордый и непокорный нрав, понимая, что он ни за что не пойдет на уступки первым, попросила клирика Сирано посодействовать его возвращению. И вот она здесь. Он знал, зачем она пришла.

– Я теперь предпочитаю название «доминиканцы», а не «Псы Господа», – ответил он на слова Розы.

Основанный святым Домиником де Гусманом, орден братьев-проповедников в 1216 году (Ordo fratrum praedicatorum), утвержденный папой Гонорием III, ставил себе задачу проповедовать Евангелие и углубленно изучать многочисленные науки. В дальнейшем последователи ордена, в честь святого Доминика, приняли для себя название «доминиканцы», которое по созвучию с латынью произносилось как Domini canes – «Псы Господни». Они клялись охранять веру Церкви от ереси и просвещать мир проповедью Божественной Истины. Девизом доминиканцы избрали «Восхвалять, благословлять, проповедовать», что является главным принципом их деятельности и по сей день. Доминиканцы являлись основателями учебных заведений в Оксфорде, Кёльне, Болонье, Париже, Падуе, Праге, Москве и Киеве, в которых обучали не только основам религии, но и всевозможным наукам. Также орден являлся создателем множества исследовательских лабораторий при образовательных учреждениях, где ученики проводили научные опыты для понимания естества сотворенного Господом мира. Невероятно, но в 1318 году доминиканцы сумели даже организовать архиепархию в Сирии, территория которой тогда оказалась под властью монголов. Именно с тех времен в Ватикане главный богослов Папского Дома всегда назначается только из доминиканцев.

Они сразу признали, что найденные артефакты, будучи происками дьявола в нашем мире, не обязательно уничтожать, а лучше использовать в учении как реальные доказательства проявлений нечистой силы, с которой необходимо бороться. Образовалась отдельная каста доминиканцев, называвших себя на итальянский манер не иначе как «I Cani Del Signore» (Псы Господни), и они ставили себе единственную задачу – выискивать артефакты дьявола по всему миру. «Псы Господни» усиленно укрепляли не только дух, но и тренировали тело, ибо встреча с проклятыми предметами требовала умственной и физической силы. «Псы Господа» делали на запястье татуировку – голову собаки, несущую факел просвещения, как признак принадлежности к данной службе святого поиска. Именно со времен средневековья, из-за рыщущих по свету «псов Господа», всех, кто ищет доказательства происков зла, прозвали в народе «легавыми». Поэтому отец Герман снял с себя имя «пса Господнего» и предпочел называться обычным именем своего ордена – «доминиканцем», так как утратил полномочия ищейки Ватикана.

Роза, подняв чемодан, направилась к отцу Герману, проходя мимо с трудом поднимающихся с пола хулиганов. Те, понимая, что провалили миссию устрашения, постарались побыстрее покинуть церковь, не позабыв при этом, так, на всякий случай, осенить себя крестным знамением перед выходом.

– Меня прислал клирик Сирано, – вплотную подойдя, прошептала она. – Ты не отвечаешь на сообщения кардинала Буше.

– Я решил полностью отстраниться от этого мира и найти уединение вдали от службы Святой Церкви.

Отец Герман перевел взгляд на чемодан с вензелем Ватикана. Сколько же таких чемоданов было в его жизни? Множество. Ведь в них находилось особое поручение для «псов Господних». Сейчас даже стало любопытно, что же там такое в этот раз, если Ватикан вдруг решил позабыть свои сомнения, готовый снова воспользоваться его услугами? Там, в чемоданчике, вероятнее всего, что-то действительно важное и наверняка связанное с опасностями, без чего он сам уже не мог существовать, как наркоман без очередной дозы. Несмотря на это, он твердо решил не возвращаться. Ну, или так ему хотелось думать.

– Это глупо для «пса Господня», ты не находишь? – сестра Роза так близко приблизилась, что практически чуть не касалась его губами, задрала рукав куртки отца Германа, показывая ему его же татуировку «пса Господня». – Посмотри, кто ты есть. Ты дал обет служить Господу, а Святая Церковь всего-навсего направляет.

Отец Герман грубо одернул рукав. Сестра Роза вынула из кармана прямоугольную карточку и протянула ему, зная, что он обязательно её возьмет, ведь это процедура договора между «псом Господа» и Ватиканом. На одной стороне карточки была изображена церковь «Святого Сердца Мученика» с подписью от руки фломастером: «il Cardinale Bouche chiede» (кардинал Буше просит), а на обратной стороне напечатан адрес: Viale Vaticano 00165 Roma Italia.

– Тебе процедура знакома, что надо сделать с карточкой. Вдоль или поперёк?

Отец Герман смотрел на карточку в раздумьях, а стоит ли возвращаться? Медленно вертя её в руках, он тянул время мучаясь выбором. Пастор Леон, на которого никто не обращал внимания, стоя чуть в стороне, с волнением наблюдал за ним, словно выбор пса Господнего касался его самого.

– Ты ведь понимаешь, если клирик Сирано просит помощи именно у тебя, то…

– То всё очень серьёзно, – не дав договорить, продолжил фразу пёс Господа.

Отец Герман, приняв окончательное решение, перестал вертеть карточку, застыл на пару секунд все еще сомневаясь, а потом быстро согнул её вдоль и резким движением разорвал пополам по сгибу, после чего протянул половинки сестре Розе.

– Выбор сделан, – облегчённо выдохнул он.

Посланница клирика, нисколько не сомневаясь в выборе Германа, взяла порванную карточку и отправила ее в свой карман, совершенно не обращая внимания на одобрительную улыбку пастора Леона, о существовании которого она позабыла. Тот точно знал, что происходит. Под рукавом своего одеяния у настоятеля церквушки, на запястье, которое он всегда тщательно прикрывал, была такая же самая татуировка «пса Господня». Когда-то он и сам был вечным странником в поисках артефактов для музея Люцифера и много раз заключал подобные договоры с Ватиканом. Только вера в светлые силы стала угасать после судьбоносной встречи с реальной бездной в виде человека в красных круглых очках, владеющего странной тростью с головой Анубиса. Произошедшее невероятным образом перевернуло его сознание, заставив уйти служить обычным пастырем в удаленную церковь на краю города, чтобы в тишине и спокойствии проводить службы, общаясь с Богом. Только сейчас пастырь понял, почему заприметил отца Германа и пытался его разговорить, ведь он сам был прежде таким же потерянным и заблудшим «псом Господним».

– Я так и знала, что не станешь ее рвать поперек, в знак отказа.

Улыбнувшись, Роза подняла чемодан, переданный ей Ватиканом. Поставив его на спинку храмовой скамьи, она не задумываясь набрала код на замке. Внутри оказались бумажные копии документов, а также планшет с эмблемой Ватикана. Включив гаджет с помощью пятизначного пароля, она передала его Отцу Герману.

– Речь идет об адописной иконе Ди Брюля с изображением Люцифера, созданная в 1140 году, – продолжала она, – которую пытаются, а, возможно, уже вывезли из Франции в Россию. Мы должны доставить ее под своды Святой Церкви, ведь на ней обнаружили кровь падшего ангела.

Отец Герман, никогда не доверяющей первичной информации, ведь она часто не являлась достоверной, продолжил иронично рассматривать на планшете разнообразные фотографии адописной иконы с разных сторон в необычных ракурсах, сделанных экспертной комиссией по просьбе аукционного дома мистера Дюваля, чей водяной знак размещался на всех изображениях.

– Что за такая надпись: «Когда Люцифер заплачет, Сатана станет править смертью»? – заинтересовался отец Герман. – Что она означает? Белиберда какая-то.

– Стронзате! Сатана и есть Люцифер, – растерянно произнесла сестра Роза, не зная внятного ответа. – Может, здесь использована аллегория?

– Мне кажется, это всеобщее заблуждение! – громко произнес пастырь церкви, чтобы его услышали. – Многие неправильно трактуют Святое Писание!

Не сговариваясь, отец Герман и сестра Роза, позабыв о его присутствии до этого момента, пока он не заговорил, одновременно покосились на него с нескрываемым удивлением.

– Книга Исайи вторит нам (Ис. 14:14): «Но ты низвержен в ад, в самые глубины преисподней». Значит ли это, что мрачное царство уже простиралось? Как Творец, дарующий миру свет божественный и надежду на спасение, мог одновременно сотворить и это жуткое место, клокочущее демонами? Ад… должно быть, он существовал задолго до трагического падения Денницы, задолго до того, как его крылья опали, а имя стало проклятием.

Пастырь, читая странную проповедь медленно подошел к отцу Герману, и, закатав рукав, показал ему свою татуировку пса Господня на запястье.

– Когда-то и я был на твоем месте, – с трудом проговорил он. – И то, что Люцифер и Сатана – это два разных зла, говорится даже в писании Нового Завета, в Евангелие от Марка – это один из «от семидесяти» апостолов Иисуса Христа, один из четырех главных евангелистов, спутник и помощник апостола Павла и апостола Петра.

– Мы знаем кто такой апостол Марк, – пояснил отец Герман. – Не стоит утруждать себя пояснениями.

– Евангелие от Марка, глава третья, стих 23 по 26: «И, призвав учеников своих, Иисус в притчах говорил им: как может сатану изгонять сатана? Если царство будет разделено внутреннею враждой, не может устоять царство-то; если дом будет разделен внутреннею враждой, не сможет дом тот устоять; и, если сатана восстал на самого себя и разделился, не может он устоять, но пришел конец его».

Отец Герман и сестра Роза обменялись растерянными взглядами, ища в глазах друг друга ответа на неожиданное толкование Евангелия от Марка, прозвучавшее из уст настоятеля. Слова его, прозвучали как раскаты грома, обрушившись на их души, оставив в некотором смятении. В тексте, на обратной стороне адописной иконы, явственно различались Сатана и Люцифер, два имени, доселе казавшиеся бессмысленным перечислением. И теперь, в свете слов настоятеля, в зловещем тексте образовался хоть какой-то смысл. Выходит, еще тогда предвидели этот раскол, эту извечную вражду, что раздирает преисподнюю, ибо не могут два владыки править одним царством.

– Выходит, что адом правят два дьявола, и один хочет выгнать другого! – в недоумении от собственных мыслей вырвалось у сестры Розы, и тут же, испугавшись чудовищных домыслов, высказанных вслух в стенах Святой Обители, она перекрестила свои уста.

– Это подтверждается и в славянских дуалистических мифах, – вдруг произнес отец Герман, словно вспомнив нечто давно похороненное в глубинах памяти, с тех самых времен, когда он вывез из России те самые берестяные артефакты с данным утверждением. – Задолго до христианства на этих землях… Там упоминается Сатанаил, злой дух, вечный противник бога-демиурга.

– Подтверждений тому множество, – продолжил свою речь пастырь Леон, – но в них никогда не упоминается это место как царство Люцифера.

Настоятель умолк, и в церквушке зависла звенящая напряжением тишина. Все присутствующие начали ощущать неприятный пульсирующий звук в ушах, словно они все поднялись на горнолыжном подъемнике на невероятную высоту. Пастырь, невольно бросив взгляд на фото в планшете, выданное агенту Ватиканом, и теперь, совсем не моргая, в странном состоянии смотрел на зловещее фото адской иконы.

– Матерь Божья… – выдохнул он, едва слышно.

– Что? – встрепенулся отец Герман. – Что ты там увидел?

– Десять лет назад, в аббатсте Сен-Дени, я обнаружил тайный архив летописца Фомы, а среди прочих документов выделялось одно весьма странное письмо. Написанное рукой послушника Ифа накануне его странной кончины, оно было адресовано святому Сюжеру и содержало текст, леденящий душу: условия пророчества Сатаны. На обороте пожелтевшего пергамента находился беглый набросок именно этой иконы. Эксперты подтвердили подлинность документа, датировав его XI веком.