Порождённые тьмой: Свет после тьмы

Лас-Вегас не спал никогда. Но в пентхаусе над самым роскошным казино города царила тишина. Тишина власти.

Панорамные окна резали ночное небо, как чёрные лезвия. Внизу, под стеклом, город кипел: неон лился лавой по бульварам, огни реклам мигали, как сигнальные маяки, стеклянные фасады отбрасывали отсветы на полированные кузова дорогих машин. В этом шквале звуков и света было что-то первобытное – как пульс, который не позволял уснуть никому. Но здесь, под самым куполом, шум превращался в ровный, едва слышный гул – напоминание о том, чем владеет один человек.

Росс Кинг сидел в кожаном кресле вполоборота к окну, ладонью играя тяжёлым стаканом с виски. Чёрный костюм сидел безупречно. Галстук был ослаблен – на полфаланги, не больше; свобода в его мире всегда дозировалась. В профиль – резкая скула, ровная линия носа, тень шрама через бровь. Он выглядел как статуя, но в этой неподвижности скрывалась энергия хищника перед броском.

– Ты опоздал, – произнёс Росс негромко, не оборачиваясь.

Голос прошёлся по комнате холодной волной. На мраморном полу, на коленях, с опущенными плечами стоял мужчина – худой, с сероватой кожей, в форменном жилете крупье. Пот давними дорожками стекал по вискам, пальцы подрагивали; он то и дело пытался спрятать руки за спиной, но снова складывал их на бёдрах – так учили. В клубах Кинга не любили лишних движений.

– Мистер Кинг… – он сглотнул, и кадык дёрнулся, – я… это ошибка. Счёт… фишки были пересчитаны неверно… я клянусь, сэр…

Позади, в кресле у стола, скрипнула кожа – Маттео Моретти менял позу. Он всегда располагался так, будто оказался здесь случайно: закинув ногу на ногу, с лёгкой ленцой в каждом движении, с сигаретой между пальцами. Высокий, тонкий, с насмешливым взглядом и глазами игрока, который уже видел карту на руке противника.

– Ошибка, говоришь? – протянул Маттео, выпуская узкую струйку дыма. – Видишь, дружок… – он кивнул на большой настенный экран, где на паузе застыл фрагмент записи: рука крупье лёгким движением отводит фишку под край стола, – …в наших заведениях ошибки случаются ровно один раз. У тебя их, – он поднял три пальца, – минимум три за ночь.

Крупье коротко всхлипнул, но слова захлебнулись, когда Росс наконец повернул голову. Взгляд – ледяной, спокойный. Это «спокойно» всегда пугало сильнее крика.

– В Вегасе, – сказал Росс, ставя стакан на подлокотник, – нет ошибок. Есть только предательство.

Он поднялся. Кожа кресла вздохнула. Шаги на камне были очень чёткими – как отсчёт. Мужчина на полу вытянулся, прижал лоб к мрамору.

– Пожалуйста… у меня семья… дети… – зашептал он, и шёпот лег на пол, как пыль.

Маттео щёлкнул зажигалкой, погасил сигарету о блюдце и, даже не меняя ленивого выражения лица, вынул из внутреннего кармана глушитель. Металл впитал свет, как вода. Он проверил патронник без позы, как будто речь шла не о смерти, а о смене канала.

– Встань, – велел Росс.

Крупье послушно поднялся на колени, глаза бегали, как у пойманного зверя. Секунду в комнате стояла тишина. За стеклом где-то внизу взревел мотоцикл, и этот звук показался неуместным – словно жизнь попыталась ворваться туда, где её не хотели.

– Скажи мне, – ровно произнёс Росс, – кому ты отдавал фишки.

– Никому! – слишком быстро. – Я… я просто… сэр, я запутался…

Маттео фыркнул, покосившись на босса. Росс сделал шаг – один, ещё один – и остановился вплотную. Тень от его фигуры легла на лицо мужчины, как маска.

– Знаешь, – почти мягко сказал он, – я люблю честные ответы. Они экономят время.

Он отступил на полшага, словно давая пространство – и так же мягко кивнул Маттео.

Выстрел с глушителем всегда звучит обманчиво тихо. Воздух только чуть дрогнул, как от щелчка пальцами. Тело повалилось на бок, кровь змеёй поползла к ножке стола – красный след на белом камне.

– Уберите, – коротко бросил Росс.

Двери распахнулись с идеальной синхронностью. Двое в чёрном вошли бесшумно, аккуратно подняли тело, завернули в серый брезент. Пятно на полу уже протирали до блеска, когда створки снова сомкнулись и мир вернулся в точку тишины.

Маттео расслабленно выдохнул, покачал головой:

– Иногда думаю, этот город однажды задохнётся от твоего контроля, – сказал он, и в голосе было не осуждение – констатация.

– Пусть попробует, – холодно скривился Росс, снова втягивая Вегас в зрачки. – Вегас принадлежит мне. Всегда принадлежал.

Он произнёс это не громко, но в такт фразе внизу, во франтоватой толпе, как будто что-то послушно сдвинулось – одна партия в приватной комнате закончилась, официант вынырнул с шампанским к новому столику, камера на потолке изменила угол. Город реагировал на него, как организм на импульс.

У Кингов власть была в крови, как и память. Эти две субстанции смешались много лет назад.

Старый особняк в горах – не тот, где витрины, неон и бассейны, а настоящий, каменный, с узкими окнами и тишиной холла – стал клеткой для Уильяма Кинга. Когда-то легенда Вегаса, человек, чьё имя произносили шёпотом и с уважением, теперь сидел у окна, усталый, высохший, с ладонями, на которых белели шрамы. Взгляд оставался прежним – стальным; только тело отказалось служить.

Иногда Росс приезжал. Они сидели друг напротив друга, и между ними лежали годы: мальчик, который слишком рано увидел кровь, и мужчина, который слишком рано понял, как просто терять. Отец говорил коротко, как всегда; советы были точными, будто выстрелы. Но чаще оба молчали – потому что молчание было честнее любых слов.

Мать, Эвелин, стала тенью дома. Идеальный узел на шее, безупречная осанка, пальцы, вечно холодные от серебряных ручек чайника. Она ухаживала за мужем так, как умеют те, чья воля крепче стали. Могла остановить Росса одним взглядом – не потому, что была сильнее, а потому что в её взгляде он по-прежнему оставался сыном. Для Вегаса они почти исчезли. И так было безопаснее: врагам нечего было трогать.

Но враги – были.

Филадельфия. Рицци.

Когда-то всё делилось иначе. Кинги держали пустынный оазис огней, Рицци – порты и восточное побережье, меж ними – сеть договорённостей, компромиссов, взаимных уступок. Это продолжалось ровно до того дня, когда алчность – а может, уверенность – заставила одного человека подумать, что чужая территория будет смотреться лучше под его ботинками.

Засада в старом ангаре. Ошибка в канале связи. Пять машин, двадцать человек, и воздух, который густел от пороха. Дядя Росса – наставник, тот, кто учил читать лица и тянуть карты – упал, даже не схватившись за грудь. Уильям выжил чудом. С тех пор мир окончательно разделился на «до» и «после».

Шрамы на лице Росса были моложе того шрама, что проходил у него внутри. И каждая новая победа только полировала этот внутренний металл – делала его гладким, холодным, непроницаемым. «Подождите», – говорил он про себя, – «я умею ждать». И он ждал. И держал город так, чтобы никто не заметил, как сильно сжимает пальцы.

Кабинет снова утонул в привычных звуках: лёгкое тиканье часов, глухой рокот кондиционера, неслышимый фон казино на этаж ниже. На чёрном столе выстроились три телефона – город, личный, внутренняя сеть. На светлом экране мигнули уведомления – отчёты, графики, имена.

Маттео похлопал по листам с утренней сводкой, перекинул одну страницу через другую:

– «Форчуна» – плюс тринадцать процентов к прошлой неделе, – отчеканил он. – «Лазурь» держится ровно, выручка в пределах. «Оракул» скидывает жалобы, мол, конкуренты воруют персонал, – он фыркнул. – Привычное нытьё. Ветка «драйв-баров» – растёт. Валета поймали в «Авалоне» – та же схема, что у этого бедолаги, – на секунду кивок на недавно вытертое место на мраморе. – Я уже сообщил, что их «ошибки» у нас – раз в жизни.

– Сообщил кому надо? – без интонации уточнил Росс.

– Всем, кому надо, и ещё пару тем, кому не помешает, – лениво улыбнулся Маттео. – Город – это люди. Люди любят истории. Истории про то, как тех, кто ворует у Кинга, выносят в брезенте, – самые доходные. Они дисциплинируют.

Росс слегка качнул виски и наконец отхлебнул. Жгучее тепло разлилось внутри неторопливо, но не смягчило ни одного угла.

– Заведёшь себе когда-нибудь книжку афоризмов, – обронил он.

– Уже веду, – беззлобно парировал Маттео. – Там первая строчка: «Кто против Кинга – тот против себя». Вторая – «Кто с Кингом – должен помнить, что с Кингом нельзя расслабляться».

– Умный, – коротко сказал Росс.

– Красивый и скромный, – добил тот и лукаво прищурился. – Но это к теме не относится. К теме относится Нью-Йорк.

Он подтолкнул к Россу тонкую папку. На обложке – логотип закрытого клуба, внутри – короткий лист с именами. Несколько – зачёркнуты, несколько обведены.

– Сегодня – закрытая встреча в «Pandemonium», – напомнил Маттео. – «Только свои», как они любят. Элитный мусор, пару политиков, несколько людей из старых семейств, «культурные» плюсы, чтобы всё выглядело прилично. И – слухи. – Он поднял палец. – Слухи, что «птичка» вернулась.

– Птичка, – медленно повторил Росс, словно пробуя вкус слова. Стакан зазвенел о стеклянный стол. – У птички есть фамилия.

– Есть, – согласился Маттео. – И она звучит, как ударная доля в громкой песне. Блэк.

Тишина. Звуки снизу, казалось, отступили. В кабинете стало теснее.

Росс отвернулся к окну. Взгляд, будто и прежде холодный, провалился на секунду – не в город, а внутрь. Он видел не неон и не строй линий на шоссе. Он видел глаза – тёмные, дерзкие, хищно блестящие. Видел, как эта девушка умеет держать взгляд, не моргая. И как улыбается, когда должна испугаться.

Мия Блэк.

Имя само по себе было вызовом. Это была фамилия, от которой в Нью-Йорке люди уступали дорогу. В Вегасе уступали только те, кто умел жить. Остальных – хоронили. Но эта фамилия не заставила Росса сжать челюсти сильнее – он давно перестал реагировать на чужие гербы. Его раздражало другое: воспоминание. То, как на мгновение в его собственном городе у него сорвали контроль. Те секунды, когда он, привыкший брать, оказался в роли того, кого оставляют.

Маттео не стал прерывать паузу. Он вообще был хорош в паузах – умел их выдерживать, не отводя глаз и не суетясь.

– Задела, – произнёс он наконец, не вопрос – вывод.

Росс обернулся. В улыбке не было ни грана веселья:

– Не слышал, чтобы меня «задевали».

– Тогда назовём это по-другому, – пожал плечами Маттео. – Фокус внимания. Игра, где ты не привык проигрывать ни одного хода, вдруг нашла себе достойного противника. Девочка дерзкая. Ты – тоже. Зрелище обещает быть… – он сделал неопределённый жест – …доходным.

– Не путай доход со страстью, – отрезал Росс. – Страсть – это мотивация, не результат.

– О, – протянул Маттео, – философ пошёл. Но ты меня знаешь: я за математику. Смотри, как сходится. Нью-Йорк любит легенды про Блэков. Вегас любит легенды про Кинга. Если эти легенды пересекаются в одном зале – даже бармены начинают говорить шёпотом. Внимание – ресурс. А ты умеешь монетизировать ресурсы лучше всех.

– Это не шоу, – коротко сказал Росс.

– Конечно, – мгновенно согласился Маттео. – Это война— И всё же, Росс… игра с Блэками – это не просто страсть. Это клан. Они держат город на эмоциях так же крепко, как ты – на правилах. Твоя сила – порядок. Их сила – род. Когда порядок сталкивается с родом – всегда много шума. Ты уверен, что хочешь шума?

– Я люблю шум, – сухо отозвался он. – Потому что после него остаётся тишина. А тишина – моя.

Маттео улыбнулся краем губ, как человек, который услышал именно то, что ожидал. Он поднялся.

– Сказал – как всегда. По делу и без романтики.

– Романтику оставь бардам, – отмахнулся Росс. – Нам – расписания.

Он взял один из телефонов, коротко ткнул три цифры:

– Готовьте самолёт, – произнёс, не называя себя. Диспетчер на том конце сразу перешёл на режим «да, сэр». – Вылет в Нью-Йорк через час. Состав – минимальный. Маршрут – прямой. Диспетчеризация – моя. – Пауза. – И, Рой? – он на секунду задержал взгляд на линии горизонта, – чтоб на полосе не было зрителей.

– Принято, мистер Кинг, – ровно ответили из трубки.

Он положил телефон и посмотрел на Маттео:

– Вот теперь будет интересно.

Глава 4. Принцесса Нью-Йорка

Музыка в «Pandemonium» била, как ток. Басы входили в тело и заставляли сердце биться быстрее, чем могло выдержать. Красные вспышки прожекторов рвали тьму и превращали танцпол в хаос, где не было ни начала, ни конца. Тела двигались в дыму, стирая границы между мужчиной и женщиной, между грехом и иллюзией. Воздух пах алкоголем, табаком, потом и жадностью.

Мия и Ариэлла уже были в центре этого безумия. Они двигались так, будто музыка принадлежала им.

Ари кружилась, запрокидывая голову и смеясь, её волосы взлетали в такт, как языки пламени. Она сияла – дикая, свободная, провокационная.

Мия двигалась иначе: плавно, но хищно. Она не танцевала – управляла залом. Каждый поворот её бедра, каждый шаг на каблуке говорил: «Я здесь королева». Мужчины оборачивались, женщины шептались с ненавистью.

Ари склонилась к её уху, перекрикивая музыку:

– Господи, Мия, мы сейчас спалим весь клуб!

Мия усмехнулась, её глаза сверкнули дерзким огнём:

– Именно этого я и хочу.

Они смеялись и снова бросались в ритм, а вокруг толпа уже жила ими. Чужие руки пытались коснуться, кто-то тянулся ближе, но хватало одного взгляда Мии – и мужчины отступали. Она не позволяла никому пересечь невидимую черту.

Ари наслаждалась вниманием: строила глазки, смеялась, подбрасывала волосы, принимала комплименты. Мия же будто играла в шахматы на поле, где фигурами были люди.

И она знала: скоро на доске появится тот, ради кого всё это только начинается.

В это время Росс сидел в своём офисе на втором этаже.

Телефонный разговор закончился. Документы были подписаны. Люди – отпущены. Всё было сделано.

Маттео растянулся в кресле напротив, с ленцой затянулся сигаретой.

– Ну что, дела закончились… Можно и отдохнуть, – ухмыльнулся он, выпуская кольца дыма.

Росс сидел молча, взгляд его был устремлён куда-то вниз, в зал. Он не двигался, только пальцы медленно барабанили по подлокотнику кресла.

– У тебя этот вид, брат, – продолжил Маттео. – Вид, когда ты вроде бы здесь, а на самом деле уже где-то в другом месте. – Он щурился, изучая Росса. – Дай угадаю. Там, внизу?

Росс холодно скривил губы.

– У меня есть планы.

– Планы, говоришь? – Моретти рассмеялся и поднял руки, как будто сдавался. – По глазам вижу, что это не бизнес.

– Можешь катиться, куда хочешь, – отрезал Росс, не отводя взгляда от окна. – Я остаюсь.

– Ха! – Маттео вскинул руки и покачал головой. – Ладно. Я рвану в «Сферу». Говорят, там девки – огонь. В самый раз для ночи без сна.

– Проваливай.

– Иди ты, – хмыкнул Маттео, хлопнул его по плечу и направился к выходу. – Ладно, брат, сам напросился. Увидимся завтра.

Дверь захлопнулась. В комнате повисла тишина. Росс медленно поднялся, отставил бокал с недопитым виски и пошёл вниз.

Ему хватило секунды, чтобы найти её в зале.

Мия.

Она стояла у барной стойки, подсвеченная мягким светом неона. Золотой отблеск кожи, блестящие волосы, губы, чуть приоткрытые, словно приглашение. Она подняла бокал, облизала край стекла, и в этот момент он понял: она играет.

Он двинулся к ней сквозь толпу – тяжело, уверенно. Толпа сама расступалась. Он шёл, как хищник, который идёт к добыче, и никто не решался встать на пути.

Его пальцы коснулись её спины. Медленно, почти лениво, он провёл ими вниз по позвоночнику.

Мия вздрогнула, резко обернулась. Улыбка была холодной, глаза – острыми.

– Ты ещё здесь? – её голос прозвучал мягче обычного. Алкоголь сделал его ниже, чувственнее.

– Я сказал, эта ночь ещё не закончилась, – его голос был глухим и опасным.

Он рванул её ближе, так что её тело ударилось о его грудь. Воздух между ними вспыхнул.

– Горячо, – усмехнулась она, но её дыхание сбилось. – Твоя тьма заводит меня сильнее, чем любой свет.

Она скользнула ладонями по его груди, медленно, будто проверяя силу в каждом мускуле.

Он наклонился ближе, их дыхания смешались.

– Значит, ты решила поиграть со мной, Мия? Но не заблуждайся: любая партия – моя.

Её глаза блеснули вызовом. Она коснулась его лица пальцами, задержавшись на скуле, и шепнула:

– Росс, я готова сыграть. Но только по моим правилам.

И она поцеловала его первой – резко, жестко, страстно.

Он рванулся в ответ. Его губы впились в её губы жадно, яростно. Он не целовал – он вламывался, забирал, ломал её дыхание, пока она не застонала.

Его рука схватила её за запястье. Он потащил её через зал, не обращая внимания на людей. У дверей офиса бросил охране:

– Никого не впускать.

Внутри он захлопнул дверь и впечатал её в стену.

Мия рассмеялась низко, дерзко.

– Думаешь, сможешь запереть меня здесь?

– Не думаю. Знаю, – прорычал он и впился в её губы.

Его руки были железом: сжимали талию, рвали платье, хватали за волосы. Она царапала его грудь, кусала губы, отвечала стоном и смехом. Они не прикасались – они воевали.

Он рывком поднял её на стол. Бумаги полетели на пол. Её ноги обвились вокруг его бёдер, руки сорвали пуговицы его рубашки. Он зарычал и сдёрнул с неё платье так, словно ненавидел ткань.

Она отвечала яростью. Их страсть была боем: без нежности, без тормозов. В каждом его движении было собственничество. В каждом её ответе – вызов.

Когда всё закончилось, воздух дрожал.

Мия первой отстранилась. Она спрыгнула со стола, тяжело дыша, и начала одеваться. Платье вернулось на её тело так же стремительно, как было сорвано.

Росс стоял напротив, полуголый, с кулаками, сжавшимися до белизны. Его грудь вздымалась от ярости. Он смотрел, как она застёгивает молнию, поправляет волосы. Каждое её движение было издёвкой.

– Куда, блядь, собралась? – его голос был хриплым.

Мия подняла на него глаза. Её взгляд был холодным, как лезвие. Она подхватила сумочку и усмехнулась:

– Я же сказала, Росс. Мы играем по моим правилам.

Её губы дрогнули в усмешке.

– Шах и мат.

Она развернулась и вышла. Дверь хлопнула так, что стены дрогнули.

Росс остался один. В тишине.

Стакан с виски со всего размаху врезался в стену, разлетелся на сотни осколков.

Он сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели. Его глаза горели тьмой.

Я позволил ей уйти.

Только потому, что иначе убил бы или сломал её прямо здесь.

Но это ещё не конец.

Губы скривились в зверином оскале. Голос прозвучал низко, как приговор:

– Чёртова принцесса… играешь в шахматы? Но мат всегда мой.

Глава 5. Оскал тьмы

Мия Блэк

Такси мчалось по ночному Нью-Йорку. За окнами вспыхивали неоновые вывески, красные огни светофоров и свет фар сливались в огненную ленту. В салоне пахло алкоголем и клубным дымом, словно они ещё не покинули «Pandemonium».

Ариэлла бросила на Мию хитрый взгляд, ухмыльнулась и, откинувшись на сиденье, протянула:

– Ну, выкладывай.

– Что именно? – Мия глянула краем глаза, будто не понимая.

– Не строй из себя невинность, – Ари рассмеялась низко. – Я видела, как Кинг тебя утащил. Видела, как ты вернулась из его офиса: волосы растрёпаны, губы покусаны, глаза горят. Тут и гадать нечего.

Мия хмыкнула, сделала глоток воды и усмехнулась:

– Ты всегда умела подмечать детали.

– И всё? – Ари театрально вздохнула. – Я ожидала рассказ хотя бы в трёх частях: как он тебя прижал, как всё полетело к чёрту и чем закончилось.

– А чем, по-твоему, это могло закончиться? – Мия приподняла бровь, улыбнувшись дерзко.

– Жарко. Жёстко. Так, что стены тряслись, – отрезала Ари.

Мия рассмеялась низко, хрипло:

– Почти угадала.

– Вот! – Ари победно вскинула подбородок. – Потому ты и молчишь – до сих пор под впечатлением.

Но улыбка с лица Мии сошла. Голос стал твёрже:

– Ари… это была страсть. Животная. Без нежности. И уж точно без продолжения.

– А если из этого всё же что-то вырастет? – не сдавалась подруга.

– С Россом? – Мия усмехнулась криво. – Ты серьёзно?

– А что? Он явно не из тех, кто шарахается от фамилии Блэк.

– Да, но Кинг никогда не склонит голову перед женщиной. Рядом с ним могут быть только те, кто соглашается жить по его правилам.

– А вдруг ты станешь исключением? – Ари прищурилась.

– Исключением я быть не хочу, – Мия качнула головой. – Я хочу мужчину, который для всех останется властным и страшным… но рядом со мной будет другим. Чтобы я была не украшением и не союзницей, а всем.

Ари смягчилась, посмотрела внимательнее:

– Даже с твоим характером? Думаешь, найдётся тот, кто сможет так?

– Я выросла среди братьев, – Мия чуть улыбнулась. – Для мира они монстры и демоны. Но со мной они всегда были другими. Всегда показывали, что я важна. Всегда склоняли голову.

Ари кивнула:

– Значит, и от мужчины ты ждёшь того же?

– Да. Мужчина, который останется сильным для всех… но со мной будет мягким. Для кого я стану центром, – Мия усмехнулась, сделала ещё глоток и твёрдо добавила: – Росс Кинг таким не будет никогда.

Ари закатила глаза и фыркнула:

– Зато с ним у тебя на лице такой огонь, что хоть сейчас Нью-Йорк поджигай.

Мия усмехнулась и отвела взгляд к окну. В отражении плясали огни города.

– Я никогда не теряла контроль… а он сломал его одним своим появлением. Этого хватило, чтобы я сама пошла в игру.

Она замолчала, но мысли продолжали гудеть.

Это был лучший секс в её жизни. Жёсткий, дикий – будто он хотел вытянуть из неё каждую каплю силы. Ни намёка на нежность, только ярость и мощь, от которых тело до сих пор отзывалось дрожью. Росс Кинг… хищник, буря в человеческом облике. И это опьяняло сильнее любого вина.

Но это был всего лишь секс. Одна ночь. Вряд ли они ещё окажутся в одной комнате, не говоря уже о повторении. Кинг меняет женщин, как перчатки. Для него всё это – игра, способ доказать превосходство.

Мия глубоко вздохнула и криво усмехнулась:

«Лишь бы братья никогда об этом не узнали… убьют за то, что я связалась с Вегасом. Особенно с Кингом».

Такси свернуло к Манхэттену. В пентхаусе девушки выпили по бокалу вина, обсудили пустяки и ещё немного посмеялись. Потом каждая ушла в свою комнату. Закрыв за собой дверь, Мия прислонилась к ней и прикрыла глаза. Музыка клуба, его руки, его голос – всё нахлынуло снова.

– Чёртов вечер… сумасшедший, как и я, – прошептала она и усмехнулась самой себе.

Росс Кинг

Отель «Plaza». Роскошные стены, мягкие ковры, тяжёлые люстры. Для Росса всё это было пустой оболочкой.

Он сидел в полумраке номера, у окна, с бокалом виски в руке. Лёд растаял, обжигающая горечь жгла горло. За стеклом мерцал Нью-Йорк, но мысли были не о нём.

Мия Блэк.

Дерзкая, взрывная, с огнём в глазах. Та, что не дрогнула под его хваткой. Та, что сама впилась в его губы, требуя войны.

Кинг хрипло усмехнулся, качнул головой:

– Решила бросить мне вызов…

Она не испугалась. Не дрогнула. Смотрела прямо в глаза, усмехнулась и ушла, хлопнув дверью. Как будто сама поставила точку там, где всегда ставил он.

Челюсти стиснулись так, что хрустнула кость. Перед глазами вставала её спина, уверенная походка, ровный шаг. Будто она решила исход партии. Будто обыграла его.

Смешок сорвался с губ, глухой, злой:

– Это ещё не конец, принцесса. Мат в этой игре будет за мной.

Он плеснул новый бокал, осушил его залпом. Внутри всё клокотало, ярость жгла изнутри.

Дверь скрипнула. Вошёл Маттео – расслабленный, самодовольный, с сигарой в пальцах.

– Росс, мать твою, ты выглядишь так, будто готов разнести полгорода. Я только что от прекрасной компании, а ты сидишь тут, как чёрный шторм.

Кинг медленно поднял взгляд. В глазах – ледяная тьма.

– Осторожнее, Маттео. Сегодня не в настроении для шуток.

– Вижу, – протянул тот, затянувшись и присвистнув. – Значит, эта маленькая Блэк действительно умудрилась тебя обыграть?

Губы Росса дрогнули в мрачной тени усмешки:

– Она сыграла со мной опасную партию.

Маттео прищурился, стряхнул пепел:

– Тогда мне её жаль. Она ещё не понимает, с кем связалась. Я бы на её месте не хотел оказаться.

Кинг откинулся в кресле, покачал бокал, ледяным голосом процедил:

– Я никого не прощаю. Эта девчонка перешла черту. И я покажу ей, кто диктует правила.

Мысли кольнули острее. Ни одна женщина ещё не дерзила ему так. Все знали своё место, принимали его власть. А эта принцесса Нью-Йорка решила показать зубы. Решила, что может встать выше.

Его взгляд потемнел, губы скривились в холодной усмешке:

– Никому не позволю стоять выше меня. Тем более – дерзкой девчонке. Это будет её самая дорогая ошибка.