Хроники Судного дня. Часть первая. Книга Каннибала

    Томас вдруг начал трястись от беззвучного смеха, – Пенелопа изумленно уставилась на него, а он, зажмурившись, уже не сдерживаясь, начал хохотать в голос, и она, не выдержав,– тоже …

– Да они конченные,– наконец, растеряно сказал смотревший на них офицер драгун.– В карцер их, быстро!

    Сильные руки драгун подняли послушников на ноги, больно заламывая под локти, защелкнулись на их запястьях наручники, и их грубо погнали куда-то пинками и тычками стволов в спины.

    Когда тяжелая дверь камеры гауптвахты форта Блисс с грохотом захлопнулась и воцарилась тишина, Томас посмотрел на Пенелопу, которая устало опустилась на лавочку, и хрипло рассмеялся. Девушка мрачно посмотрела на него и усмехнулась

– Тебе смешно, Томас? …

– Лучше смеяться, чем плакать, Пени,– с иронией философски ответил он.– Возможно, нас завтра с утра с позором повесят на главной башне форта Блисс. А возможно, отправят назад в Сан-Франциско. Даже не представляю, что нас ждет в Академии.

    Пенелопа улеглась по удобнее спиной на грубой лавочке, заложив руки за спину, и с укором сказала, глядя в потолок

– Ну будет тебе, брат Томас, не кори себя. Мы все полезли в этот гребанный сад добровольно. Я ни о чем не жалею, правда.

    Томас извлек из недр своей сутаны белоснежное яблоко, обтерев его об одежду,– Пенелопа приподнялась даже, с изумлением уставившись на него,– и с улыбкой показал девушке

– Ты смог заныкать одно яблоко?!

– А то,– серьезно ответил он, расколов яблоко пополам ударом об угол скамьи.– А вдруг бы сюда заявилась госпожа лейтенант? .. Но знаешь, Пени, мы с тобой его заслужили. Держи половину.

    Девушка поймала свою часть его добычи, с интересом осмотрев и обнюхав: яблоко было невиданным во всех смыслах, белоснежное и твердое, оно имело ярко-синюю сердцевину в виде сердца, изумительно пахло свежей мятой и легким дурманящим опиумом, и откусив кусочек, Пенелопа даже тихонько застонала от наслаждения вкуса, которое буквально захлестнуло ее мозг.

– Это … это просто … ни на что не похоже!– прожевав еще кусочек, изумленно выдохнула девушка, посмотрев на Томаса.

– Не знаю, кто хозяин дома,– с наслаждением на лице просмаковав свой кусок яблока, проговорил Томас,– но я даже не слышал ни о чем подобном! Не удивительно, что лейтенант его захотела!

– А губа у нее не дура,– усмехнулась Пенелопа.

– А имя она свое так и не назвала,– вдруг мечтательно вздохнул Томас.– Она чудо как хороша, Пенелопа! Но я его еще узнаю.

– Ты конченный, братец, – она посмотрела на него с искренним возмущением.– Помяни мое слово,– все твои проблемы из за женщин, Томас! Как ты можешь терять так легко голову!

Они успели дожевать яблоко, когда вдруг загремели ключи в замках двери карцера, которая распахнулась настежь, и заглянувший в камеру драгун добродушно крикнул послушникам

– Что разлеглись, отморозки? На выход!

    Послушники не уверенно поднялись на ноги, переглянувшись, вышли в коридор, и Пенелопа осторожно поинтересовалась

– Нас повесят? ..

– Чего?– драгун рассмеялся, похлопав Томаса по плечу.– Вы так легко не отделаетесь, францисканцы! Вам еще долго мучиться!

    Он провел их по коридору мимо караульного помещения,– игравшие за столом в карты дежурные драгуны развернулись в их сторону, оживленно шепчась и хихикая, и когда один из них послал Пенелопе воздушный поцелуй, она от души показала ему средний палец, скорчив зверскую рожицу.

– Я готов жениться на тебе, детка! Ты разбила мое сердце!– крикнул драгун им в след, и дежурные громко и обидно заржали.

    Ухмыляясь, дежурный вывел послушников на улицу.

– Все, ребята, валите в лазарет за своим дружком, и удачи вам на Играх,– он достал пачку сигарет и смачно закурил.

      Францисканцы растерянно переглянулись.

– Лазарет там,– невозмутимо показал направление драгун.

    Над фортом Блисс стояло солнце раннего утра.

        Растерянные до такой степени, что всю дорогу до здания лазарета они шли молча, послушники быстрым шагом добрались до санчасти форта Блисс, и первого, кого они увидели, это мрачный военный медик в белом халате, куривший на скамье у входа.

– Сэр!– замедлив шаги, окликнул его Томас.– Доброе утро, прекрасный сэр! Вы не могли бы нам помочь? Мы ищем нашего друга …

    Медик взглянул на Томаса, затягиваясь сигаретой, и судя по мировой скорби на его лице, можно было усомниться в словах Томаса, что это утро было действительно добрым, а сэр – прекрасным.

– Прекрасный сэр?– скорбным голосом переспросил драгун.– Сразу видно, даже без вашего акцента, что вы с юга, юноша. Только там так обращаются, словно ты рыцарь из допотопного эпоса …

    Он с огромной печалью оглядел стоявших перед ним парня и девушку, одетых в сутаны из грубой дешевой ткани, подпоясанных витой белой веревкой, и кожаных сандалиях на босу ногу.

– И снова францисканцы,– наконец, глубокомысленно изрек он.– Я так понимаю, у нас нашествие южан. Помилуй меня, бог Нинурта.

– Я очень извиняюсь, доктор,– с тихой яростью, закипая, перебила его Пенелопа,– что мы мешаем вам страдать, но не могли бы вы …

    Он рывком поднялся со скамьи на ноги, и она замолчала.

– Я не доктор! – с обидой сказал драгун.– Я военный хирург!

– Послушайте, – повысила голос девушка,– мы ищем нашего друга!

– Фернандос Вергаро?– поморщившись, спросил врач.

– Да, сэр,– кивнул Томас.– Он … жив? С ним все в порядке?

– Жив, что может случиться с человеком, которому боги не дали мозгов,– печально ответил хирург.– Но вот целость его сомнительна.

    Он махнул им рукой, приглашая проследовать в двери лазарета, и поднявшись по лестнице на второй этаж, они оказались в небольшой, чистой и уютной палате на четыре койки, из которых занята была только одна. Спиной к верху, прямо на белоснежной простыне, лежал широкий мускулистый Вергаро, на котором не было ничего, кроме перевязки из бинтов, пропитанных кровью, на его бедрах.

– Вот ваш святой брат,– флегматично кивнул на него хирург.

– Фернандес! – радостно вскричала Пенелопа, бросаясь к другу, обняла его за плечи, счастливо рассмеявшись, и поцеловала его в щеку.– Слава богине, ты в порядке! Я так за тебя боялась!

    Скосив на нее глаз, Вергаро счастливо улыбнулся.

– Пени, я люблю тебя до хрени …

    Она рассмеялась, еще раз поцеловав его в щеку.

– Я не совсем в порядке,– вялым голосом говорил он,– но все самое ценное, чем гордится любой мужчина, у меня на месте, клянусь …

    Томас, наблюдая, как они воркуют, мрачно спросил у хирурга

– Позвольте спросить, сэр, что у него с задницей?

– Говоря по-простому,– философски ответил драгун,– у вашего святого брата нет теперь куска жопы. Все же,– два заряда соли в упор, это вам не шутки … Я промыл и сшил все, не волнуйтесь, но кусок ягодицы размером с грецкий орех, пришлось удалить.

    Томас большими глазами посмотрел на хирурга драгун.

– Швы глубокие, заживление займет не меньше месяца,– философски закончил хирург.– Курс антибиотиков. Я их вам дам, святой брат.

– То есть, он на долго вышел из строя? …

– Ничего подобного!– завопил услышавший их Вергаро, и, кряхтя от боли, быстро поднялся с постели, не обращая внимания на протесты Пенелопы.– Я не собираюсь тут оставаться, брат Томас!

– Обезболивающее дадите, господин хирург?– глядя на окровавленные повязки, прикрывающие задницу Вергаро, обреченным голосом спросил драгуна Томас Кассель.

    Доктор внимательно посмотрел на него.

– Я не прощу себе, если мой друг умрет от болевого шока.

– Ваш друг,– с иронией усмехнулся драгун,– с разорванной выстрелом ягодицей бегал по форту, не потеряв ни одного из пяти яблок, что были у него с собой, пока его не оглушили ударом по голове.

– Вот видишь?– возопил Вергаро.– Я в полном порядке!

– Сейчас все принесу,– скорбно ответил хирург,– и удалился.

    Фернандос Вергаро уже облачился в свои одеяния из грубой ткани и изношенные сандалии,– он был бледен, и его пошатывало от боли, но он бодро улыбнулся Пенелопе, и воскликнул

– И куда нас, друзья мои? Мы идем на виселицу?

– Сначала к сестре Жаклин,– устало ответил ему Томас.– Уверен, она ждет нас с огромным нетерпением. Как страстная любовница.

– Я не думала, что виселица вызывает у тебя такой восторг, Вергаро,– с гневом воскликнула Пенелопа.– На тебя наркоз действует?

– Виселица – это круто! – он взял ее за плечи, поцеловав в щеку, и подмигнул шокированному Томасу.– В Сан-Франциско нас посадили бы на кол, брат мой Томас, а моя задница и так пострадала!

    В дверях палаты появился военный хирург, с невозмутимым видом передавший в руки Томаса брезентовый пакет с двумя большими бутыльками, бинтами и мазью.

– Антибиотики, обезболивающее, и материал для перевязок,– проговорил он.– Антибиотик принимать три раза в день, чайная ложка на стакан воды, семь дней. Перевязки два раза в день, святой брат. Если еще будете здесь, придете ко мне снимать швы с его задницы.

Вергаро, улыбаясь, приплясывал на месте, напевая псалом.

– Благослови вас Госпожа Франциска,– растерянно поглядывая на Вергаро, ответил Томас.– Это его еще от наркоза так таращит? …

– Побочный эффект,– сухо ответил врач.– Скоро отпустит.

– Томас!– умоляюще сказала Пенелопа.– Надо поспешить!

    Францисканцы торопливо спустились по лестнице на улицу, – Пенелопа заботливо поддерживала Вергаро под локоть, – и поспешили в сторону казарм, где размещались «Копья» Владыки Нинурты.

    Судя по первым звукам военной трубы, игравшей у казарм драгун «Подъем», уже было восемь утра, и, несомненно, сестре Жаклин уже сообщили о ночном происшествии, так что рассчитывать на милосердный и легкий исход не приходилось.

    Францисканцы торопились к казармам, молча переглядываясь.

– Я думаю,– нарушил молчание Томас, – нас отстранят от Игр и отошлют обратно в Сан-Франциско. К кардиналу Решилье.

– Ты ни в чем не виноват!– решительно перебила своего друга Пенелопа Бот.– Это я заварила эту кашу, Томас! И я отвечу перед Его Святейшеством кардиналом Решилье! И это не обсуждается!

      Томас Кассель молча скривился в ответ, как от зубной боли.

– Послушайте! – приплясывая, воскликнул вдруг Вергаро.– Послушайте, друзья! Я осознал одну обидную для нас истину!

– Да твою мать!– прошипел в ярости Томас.– И когда тебя отпустит?!

– Брат Томас!– не унимался Вергаро.– Но ты должен понять очевидную до обиды вещь! В нас стреляла, срань Господа нашего Энлиля, мелкая девчонка из крутого охотничьего дробовика! Из дробовика, мать его, который стоит даже здесь, в Ниппуре, не меньше двухсот серебряных! … Откуда у этой сраной мелкой твари с косичками такой дорогой дробовик?! И главное, – зачем? Идти на тетерева?! Клянусь слезами Франциски, это слишком жирно для тетерева! Если у тебя есть дробовик за двести шекелей серебром, надо идти, как минимум, на сестру Мадлен, бросившей нас в порту Сан-Франциско!

– Уймись, Вергаро!– прошипела тащившая его под локоть Пенелопа.

– Нет, послушай, Пени,– не унимался возмущенно Фернандос.– Если у тебя есть двести шекелей, зачем вообще тогда убивать тетерева? Можно нанять убийцу, всего за двадцать монет, который убьет для тебя тетерева! Причем он обставит все так, что все решат потом, что это было самоубийство! И тетерева нашли бы в наркоманском отеле на окраине Сан-Франциско, в дешевом номере, вокруг упаковки от таблеток, и записка с текстом: «Любимая, меня это все доканало, больше нет сил платить кредит за наше дупло!» …

    Девушка взглянула на него, пытаясь злиться и давясь смехом.

    Они внезапно выскочили из-за угла казармы и остановились, увидев толпившихся перед входом юношей и девушек,– завтрак уже прошел, и «Копья» Владыки Нинурты строились на улице под команды боевых сестер Святой Блудницы Николетт.

      Сейчас, замолчав, все повернулись к францисканцам.

      Сестра Жаклин выступила вперед, оглядев стоявших перед ней послушников, пристально взглянула в глаза Томаса Касселя, который твердо посмотрел в ответ, не отводя глаз, и вдруг улыбнулась

– Я уже думала, вы не придете, послушники. Становитесь в строй.

    Францисканцы поспешили повиноваться, и пока они занимали свое место в строю, ребята из «Копий» восхищенно кивали им, хлопали по спине и плечам, что-то спрашивая,– и даже надменные дворяне из Королевской Гавани тайком пожали им руки.

– Смирно, дети мои!– скомандовала сестра Мадлен.– Шагом марш!

    Через десять минут они стояли на плацу форта Блисс.

      Посмотрев по сторонам, Томас увидел, что сегодня здесь построились гораздо больше групп, чем вчера. Прибыли группы «Копий» Нинурты из других провинций, и даже на глаз, мельком, здесь стояло сегодня больше сотни юношей и девушек.

– Смирррно, вассалы Владыки Нинурты! – прокатилась над плацем команда, и наступила пронзительная тишина. Через пару минут, красуясь в роскошном седле, перед строем выехал бригадный генерал драгун Ареус, облаченный в белоснежный мундир.

– Ну все,– обреченно прошептала Пенелопа.– Нам хана.

– Да погоди ты умирать,– прошептал в ответ Вергаро, наклонив в ее сторону голову.– Может, веселее что придумаем!

    Генерал, чему-то радуясь и торжествуя,– это было видно даже на таком расстоянии, начал объезд новых групп, останавливаясь и задавая вопросы,– но Томас мог бы поклясться, что генералу это было не интересно, и он явно торопился к группе из Сан-Франциско.

– Сестра Жаклин!– громким шепотом заговорил Томас, и боевая монахиня, скосив глаза, посмотрела на него.– У меня только один вопрос, ответьте ради всего святого! Чей это был сад с яблоками?..

    Она усмехнулась, посмотрев прямо перед собой.

– Полезли за божьими яблоками, не зная, у кого воруете, Томас?

– Что? …

– Это особняк Владыки Нинурты. И это Его яблоки.

    Томас закрыл глаза. Вергаро тихо застонал за его спиной.

    Пенелопа, судорожно проглотив комок в горле, попыталась представить, что с ними сегодня сделают. У девушки было очень богатое воображение, но этого она представить себе не смогла.

      Генерал Ареус, наконец, остановил своего боевого коня перед их группой, натянув поводья так, что поднял его на дыбы, и, расхохотавшись, со злым веселием прокричал на весь плац

– А-а, вот и они, вся грешная троица францисканцев, в полном сборе! … А ну ка, три шага вперед из строя, святотатцы!

    Послушники молча вышли из строя.

– У меня сегодня есть для всех загадка!– торжествуя, громко заговорил генерал Ареус, окидывая строй «Копий» взглядом.– Трое францисканцев,– Томас Кассель, Фернандес Вергаро и Пенелопа Бот,– залезли в чужой сад, как мерзкие крысы, чтобы украсть драгоценные яблоки, которые растут только в этом саду, на единственной на весь мир яблоне! А теперь, внимание! Всем вопрос!

    Он торжественно поднял вверх палец в белой перчатке.

– Томас Кассель был пойман с девятью яблоками! Фернандес Вергаро с пятью! У Пенелопы Бот – ни одного! … Кто из вас угадает,– кто из этих троих получил заряд соли в жопу?!

    Вергаро, подняв голову, тоскливо посмотрел против солнца.

– Настал день великого правосудия!– торжественно провозгласил генерал Ареус.– Святотатство! Воровство! Кощунство! … Но справедливость существует, и сегодня эти трое грешников понесут заслуженное наказание! Я отстраняю вас, францисканцы, от Имперских Игр, вы сейчас же, немедленно отправляетесь под арест на гауптвахту! Я приготовил для вас целый парк аттракционов!

    К генералу вдруг подъехал, осаживая горячего скакуна в кольчужной броне, закованный в парадные доспехи рыцарь, и, наклонившись к уху генерала Ареуса, что-то быстро зашептал. Генерал слушал его, окаменев и вытаращив глаза, под взглядами смотревших на него «Копий», и стал медленно наливаться красной краской.    Он медленно повернул голову, посмотрев рыцарю в глаза,– он сурово кивнул в ответ,– и бравый генерал, прокашлявшись, изобразил на своем лице улыбку, и громко провозгласил

– Милостью Владыки нашего Нинурты, наказание отменяется!

    И генерал Ареус, отчаянным жестом вскинув руку к шлему, пришпорил своего коня и умчался прочь по плацу.

– Это все? …– прошептала растерянная Пенелопа.

– Я думаю, это только начало,– одними губами ответил ей Томас, проглотив комок в горле.– У меня только один закономерный вопрос сейчас, богиня моя Франциска. Какие счеты у него к нашим семьям?

– Быстро встали назад в строй, негодники!– голос сестры Жаклин вернул их в мир живых, и послушники торопливо повиновались.

    Рыцарь в парадных доспехах поднял забрало своего шлема, и вдруг громко прокричал на весь плац форта Блисс.

– Возрадуйтесь же ныне, верные вассалы Его Величества Нинурты! Вы прибыли сюда, чтобы на ристалище восславить силу Его, и лучшие из вас будут биться перед очами Господа сегодня! Аминь!

– Аминь!– выдохнул строй замерших «Копий» Нинурты.

– Смирно!– прокричал над плацем чей-то голос.– Равнение на право!

Томас, осторожно повернув направо голову, всмотрелся в группу всадников, сейчас медленно двигавшихся вдоль строя «Копий», и почувствовал, что у него подкашиваются ноги и кружится голова.

    Под золотым штандартом, в сопровождении одетых в парадные доспехи и драгоценные одежды людей, на белом в яблоках боевом коне, восседал рослый сухопарый мужчина, одетый в простой мундир драгуна. Его черные смоляные волосы были коротко острижены, худощавое лицо с окладистой бородкой и усами.

– Сам Владыка Нинурта!– потрясенно прошептал Томас.

    Он отчаянно зажмурился, и небо, казалось, обрушилось на его голову. Стук собственного сердца оглушил его, и Томас осмелился приоткрыть глаза лишь тогда, когда услышал голос сестры Жаклин, что-то рапортовавшей остановившимся перед строем всадникам.

– Вот эти отчаянные ребята, Ваше Величество!– услышал Томас ее голос и смех всадников под штандартом, затем тихий стон Вергаро и звук падения тела на камни плаца.

– Поднимите его, быстро!– отчаянно зашептали в строю, кто-то бросился поднимать упавшего в обморок Вергаро, а одетая в роскошное красное платье, сверкающее золотом и драгоценными камнями, девочка с забавными хвостиками, сидевшая на гнедом коне рядом с Владыкой Нинуртой, вдруг весело и восторженно воскликнула

– Мой Господин, это он, да, это он?! Вергаро?!

Владыка Нинурта добродушно усмехнулся, кивнув ей.

– Я могу с ним поговорить?! Пожалуйста!

– Позже,– отрезал он.– Еще много для этого времени, Юнона.

Принцесса Юнона,– закрыв глаза, в ужасе подумал Томас,– божественная племянница Владыки Нинурты. И это она стреляла в нас из дробовика! Богиня моя Франциска, какой позор! … Когда об этом узнает кардинал Решилье … Не упасть бы сейчас самому в обморок … Похоже, не бывать нам воинами Ордена …

    Владыка Нинурта оглядел францисканцев с доброй усмешкой, что-то сказав одному из сопровождавших его воинов в доспехах, и рассмеявшись, двинулся вдоль строя дальше.

    Юная богиня Юнона восторженно, подмигнув Томасу, жадно оглянулась через плечо на Вергаро, которого сейчас держали под локти двое ребят,– и послала ему воздушный поцелуй.

– Поздравляю, ребята,– усмехнувшись, довольно серьезно сказала сестра Жаклин.– Внимание Владыки Нинурты и юных Принцесс нашего Божественного Дома так еще ни кто не привлекал!

– Богиня Юнона знает, как зовут Вергаро?– пискнула Пенелопа.

– Да, она восхищена, как он прикрыл вас своей задницей от ее метких выстрелов,– ухмыльнулась сестра Жаклин.– Он ее кумир теперь!

– Звучит как-то страшно,– осторожно вставил свое мнение Томас.

    Боевая монахиня гадко ухмыльнулась, – и ничего не ответила.

    Сегодня был первый день Имперских Игр.

    В показательных выступлениях и соревнованиях между группами «Копий» участвовали те, кто прошел жеребьевку на сегодняшний день,– количество участников зависело от того, какие конкретно будут завтра соревнования или выступления. Те, кто не попадал на участие, отдыхали в казармах или могли выти за ворота форта Блисс в увольнение до вечера.

      Сегодня был особенный день, в котором хотели участвовать все «Копья»: это было открытие Имперских Игр, на главном стадионе Ниппура,– Арена Героев,– перед божественным взором самого Владыки Нинурты и членов божественного Дома Энлиля, при стечении десятков тысяч горожан города и его гостей.

      Сестра Жаклин закурила дорогую сигарету, задумчиво посмотрев на стоявших перед ней францисканцев, и поморщилась

– Это будет ниппурский футбол, дети мои. Всех вассалов Владыки поделят на две команды, и вы будете биться перед Его очами. Вы трое участвуете в футболе по приказу, без жеребьевки, но, разумеется, после моего благословение на ваше участие.

Она подняла взгляд, посмотрев Томасу прямо в глаза.

– По этому, Вергаро остается в казарме. С учетом его состояния.

– Да за что?!– простонал послушник.– Я боеспособен!

– Вергаро!– уже вспылила боевая монахиня.– У тебя швы на заднице, и сочится кровь! Я не хочу брать на душу грех за твою глупую смерть, Фернандос! Повинуйся,– или запру в лазарет!

    Послушник вдруг опустился перед ней на колено и опустил голову, сложив на груди руки в жесте мольбы

– Госпожа Жаклин! Я буду считать, что покрыл себя позором, когда пред моим богом предстанут все послушники, кроме меня!

    Боевая монахиня посмотрела на Пенелопу, которая умоляюще захлопала ей в ответ ресницами, и растеряно спросила Томаса

– Лекарства для него есть?

– Да, госпожа,– как-то сурово ответил парень.– Нам все дали.

– Бегом за лекарствами и быстро меняй ему повязки, Пени,– выругавшись, приказала Жаклин.– Мы будем на стадионе через час!

    Подняв длинный подол сутаны, девушка мгновенно умчалась.

– Не опаздывайте, дети мои,– надменно произнесла боевая монахиня Жаклин, еще раз убив Вергаро взглядом,– и удалилась.

    Томас достал свои припасенные дорогие сигареты «Огни Сан-Франциско», и они молча закурили с Фернадосом.

    Я прекрасно понимаю, почему сестра Жаклин так беспокоится за состояние Вергаро,– затягиваясь сигаретой и следя в небе за полетом ласточек, размышлял Томас Кассель.– Признаться, я бы тоже его не пустил,– у него действительно серьезное ранение, несколько глубоких швов, и он потерял много крови …

    Ниппурский футбол,– уже через столетие по всей Империи он будет называться шумерийским и ни как иначе,– когда об этом виде спорта говорили как о кровавом и смертельном, это было совсем не преувеличение. Были, разумеется, несколько достаточно жестких по правилам и ограничениям версий ниппурского футбола, где травмы сведены к минимуму, на игроках защитное снаряжение, и за нарушения удаляют с поля. Но в чистом виде он имел мало правил и ограничений, и был очень популярен в армии и трущобах городов: с двух сторон две команды игроков по двадцать человек, игра ведется большим продолговатым, как дыня, тяжелым мячом, набитым песком, и цель игроков за строго отведенное время донести мяч до ворот противника. Бить по мячу и кидать его друг другу запрещалось,– только из рук в руки, но ни кто не запрещал бить этим мячом противника в лицо или по голове. В целом, для того, чтобы прорваться с мячом до ворот противника, разрешались практически все удары и броски, включая удары головой и локтями, но запрещалось бить лежачего и добивание выбывшего противника, запрещалось использовать любое оружие. Игроки обеих команд активно использовали боевые построения в атаке и обороне, – во всех смыслах это была командная игра, хотя и существовали самородки-одиночки, обладавшие высоким ростом и большой физической силой, имевшие собственную тактику для прорыва рядов противника. Травмы здесь были в порядке вещей, смертельные случаи,– не исключение.

      Фернандос Вергаро, конечно, играл в ниппурский футбол в Академии и хорошо знал правила, но он никогда и не был неразумным мальчишкой, и не мог не понимать, как по настоящему опасно ему играть в футбол в его состоянии сейчас.

      Томас Кассель задумчиво оглядел своего друга.

– Скажи, Вергаро, – ты ради Пенелопы лезешь в эту мясорубку?

    Фернандос спокойно посмотрел на него, не ответив.

– Я внезапно понял, что за всеми нашими делами был слеп, мой друг, и не замечал очевидного,– как ты сходишь с ума по ней,– поглядывая по сторонам, тихо продолжал Томас Кассель.– Когда ты под наркозом брякнул «Пени, я люблю тебя до хрени», мне открылась истинная причина твоих поступков. Это так, друг мой?

    Вергаро изогнул бровь, затушив окурок.

– Да, дружище,– вдруг просто и устало ответил он.– И это пиздец.

– Так ты любишь ее? .. Мы не обязаны давать обет безбрачия, в нашем Ордене много семейных пар, ты же знаешь, так чего ты скрываешь от нее свои чувства? Не уверен, что любишь ее?