Горный ветер

Женя Онегина

Горный ветер

Нелегко защищать других, если сам нуждаешься в помощи.

Карл Май, «Виннету»

Пролог

– С ним все будет нормально? – спрашиваю я и сам не узнаю свой голос.

– Вроде цел и не хромает. Просто испугался, Саш, – отвечает Вика уклончиво, и я очень хочу ей верить.

Но не могу.

– Ты как сам? – спрашивает девчонка.

Чуть выше, на плато, бушует ветер.

Не ласковый, теплый и летний. А самый настоящий – горная стихия, способная за пять минут снести все на своем пути. Домик Элли, например.

Я кожей чувствую повисшее в воздухе напряжение. Отрывистые фразы Платонова, доносящиеся сквозь треск рации, нелепые попытки Вики делать вид, что все под контролем.

Ничего не под контролем!

Под пристальным взглядом Вики я спешиваюсь и беру Пиона под уздцы. Хитрющий конь чувствует мое настроение и лезет обниматься. Мне сразу становится совестно.

Вика – хрупкая девочка, которая отказалась оставить своего коня. А я еле нашел в себе силы забраться в седло.

Пион тычет горячим носом мне в лицо.

Я обнимаю коня за шею двумя руками и бормочу:

– Мы с тобой справимся, мой хороший. И еще и всех спасем!

Закрываю глаза, вдыхаю тяжелый насыщенный запах натруженного лошадиного тела, считаю до десяти.

Один!

Два!

Три!..

Пульс замедляется, становится легче дышать.

Четыре!

Пять!

Я представляю, что передо мной рыдающая Диана, и беру себя в руки.

Не время для истерик, Саша!

Шесть…

Семь…

Рядом трещат деревья.

Очередной порыв ветра ерошит колючий кустарник, сверху на тропу летят мелкие камешки и сухая земля. Твою ж…

Восемь!

Девять!

Ты взрослый парень, Чацкий!

С тобой хрупкая девочка и два коня, один из которых лопух, а второй испуган не меньше твоего…

Десять!

Вдох-выдох…

Чацкий, ты справишься!

– Я полном порядке, Вик! – произношу я твердо.

Глава первая

Саша

Узкий проулок, ведущий в гору, вымощен брусчаткой. Шины пронзительно визжат, пока машина, рыча, преодолевает крутой подъем. Дианка несколько раз испуганно вздрагивает и что-то бормочет во сне. Мама сидит впереди рядом с водителем. Но стоит мелкой запищать, как она поворачивается к нам. Я подношу палец к губам, призывая к молчанию. Мама устало улыбается в ответ.

Перелет из Москвы дался тяжело. Сначала из-за бушевавшей грозы задержали рейс. Потом провожающего нас Тимура срочно вызвали в офис по каким-то мега важным делам, а мелкая никак не хотела его отпускать. Отчим старался не психовать, но выходило, как всегда, не очень. Устав от его и маминых причитаний, я забрал из рук Тимура рыдающую сестру. Дианка обиженно надулась, но сразу замолчала – меня, в отличие от родителей, она слушалась беспрекословно. К тому времени, как объявили посадку, мелкая во всю клевала носом, но стоило нам сесть в самолет, и сон как рукой сняло. Вырубилась она только в машине по дороге из аэропорта.

– Приехали, – негромко произносит водитель и глушит мотор.

Я выхожу из машины.

Кругом стоит звенящая тишина, словно мы находимся не посреди города, а на краю света. Темно.

Зато звезды видно.

Огромные яркие звезды.

Мама протягивает мне ключи.

Подхватив свой рюкзак, я иду к лестнице. Срабатывает датчик движения, и включается уличный фонарь. Небольшой двор заливает холодный свет прожектора. От неожиданности я жмурюсь, тут же спотыкаюсь о высокую ступеньку и с трудом сдерживаю ругательство.

– Саш, все в порядке? – спрашивает мама.

– Цел, ага, – бурчу я, безуспешно пытаясь справиться с ключами. Замки меня никогда не слушались.

Наконец дверь поддается, и я вхожу.

Дом кажется огромным и, что удивительно, вполне современным. Тимур легко мог снять старый особняк в самом центре, что-то ужасно красивое, но бестолковое. Но в этот раз повезло. На первом этаже холл, просторная гостиная, уютная кухня с круглым обеденным столом, большая спальня с детской кроватью и ванная. На полу темная плитка. Светлые стены украшены черно-белыми фотографиями окрестностей.

Широкая лестница с коваными перилами ведет на второй этаж. В гостиной панорамные окна. Вид наверняка потрясающий, но сейчас поздняя ночь, и только где-то внизу мелькают огни центральных улиц.

– Саша! – зовет мама. – Посидишь с ребёнком, пока я комнату проверю?

Я оборачиваюсь.

Она стоит на пороге и держит на руках спящую Диану. Сестре недавно исполнилось пять лет. Но она такая хрупкая, что выглядит совсем малышкой. Я забираю ее и осторожно сажусь на диван. Мелкая недовольно морщит нос, но не просыпается.

Мама скрывается в спальне. Я слышу, как она по телефону уверяет Тимура, что все в порядке.

На пороге появляется водитель с нашими чемоданами.

– Я поехал, – смешно шепчет он, но я ужасно благодарен этому парню за то, что он боится разбудить мелкую.

– Спасибо, – отвечаю одними губами.

Тот машет рукой и выходит.

Как же его зовут? Тимур говорил, конечно, но я не запомнил. Понял только, что это он будет следить за нами первое время.

Или это называется «присматривать»?

– Саш, все готово! – зовет мама.

Я осторожно поднимаюсь и отношу Диану в ее новую спальню. Опускаю сестру на кровать. Мелкая вздыхает, запихивает в рот большой палец и переворачивается на бок. Мама недовольно цокает языком и накрывает ребенка пледом.

Мы выходим из комнаты, но дверь оставляем открытой.

– Устал? – спрашивает мама.

– Есть немного.

– Я сейчас Диану уложу нормально и зайду к тебе.

– Не надо, мам, я разберусь. Лучше ложись сама, пока мелкая не проснулась.

– Конечно. Не переживай. Только Олега отпущу.

– Если ты про водителя, то он уже уехал, – говорю я. – Но напомнил, чтобы в любой момент звонили.

– Позвоним… – И это звучит так кровожадно, что я смеюсь.

Тимур взял с нее слово, что она не сядет за руль до его приезда. А это как минимум месяц. – Завтра на конюшню нужно заехать. Я, правда, забыла предупредить.

– А не рано? Мы только прилетели, – замечаю я.

– Мы только познакомимся, посмотрим, что за место.

– Хорошо.

– Но ты можешь не ехать! – напоминает мама.

– Я подумаю, – говорю я. Хотя конечно же поеду вместе с ними. Я обещал Тимуру. – Как думаешь, мам, а в этом доме есть чай?

– Должен быть. И какая-то еда тоже. Но завтра нужно будет закупиться.

Чай я нахожу в шкафу на кухне. А также чайник, кружки. И готовые сэндвичи в холодильнике.

Пока мама проверяет мелкую, я накрываю на стол. Потом мы пьём чай.

– Все-таки хороший мужик твой Тимур, – заявляю я, запихивая в рот огромный кусок куриного филе. – Заботливый. Не то, что некоторые.

Мама кисло улыбается. Она не любит, когда я сравниваю ее мужей.

– Иди спать, Сашка. Будить тебя не буду, даже не проси.

– Меня мелкая все равно разбудит.

Я одним большим глотком допиваю чай и встаю.

Наклоняюсь к маме, чтобы обнять ее, и она целует меня в щеку. Говорит еле слышно:

– Спасибо, Саш, что поехал с нами.

– Мааамм! – возмущаюсь я. – Хватит уже! Провести последний учебный год в горах – это же круто!

– Ну-ну…

Это она об оставленных в Москве друзьях, о хореографии и контемпорари. И о фестивале современного танца, к которому я готовился всего несколько месяцев.

– Доброй ночи, мам!

– И тебе!

Забираю свой чемодан и иду наверх. Из трех спален на мансарде я выбираю самую дальнюю.

Кровать, письменный стол, на стене телевизор и Sony PlayStation. Удивленно фыркаю.

Собственная ванная и гардеробная.

Спать хочется ужасно.

Я с трудом уговариваю себя принять душ, потом еще долго роюсь в вещах в поисках чистой футболки. Но когда, наконец, оказываюсь в постели, сон не идет. Мысли скачут с онлайн школы, в которой мне предстоит учиться, на Дианку и, собственно, иппотерапию, ради которой мама на целый год решила уехать из Москвы в Кисловодск.

Моя сестра нормальная. И я лично готов доказать это каждому, кто считает иначе.

Она правда нормальная. Смышленая, смешливая, сообразительная. Избалованная, конечно, но в этом виноват Тимур.

Просто она неуклюжая. И не усидчивая. Быстро устает и спотыкается на ровном месте.

Ей тяжело дается рисование. Не хватает сил и сноровки удержать карандаш. При этом она легко собирает лего, довольно уверенно читает и считает, и любит динозавров.

Именно поэтому мы здесь.

Дианка родилась крошечной. Чуть больше килограмма. И пока они с мамой были в больнице, мы с Тимуром чуть с ума не сошли. В этом мы с ним похожи – оба психи, когда дело касается тех, кого мы любим.

Вот мой отец совсем не такой!

Усталость все-таки берет свое, и я незаметно проваливаюсь в сон. Мне снится аэропорт, табун лошадей и почему-то отец.

– Саша! Саша! Ну вставай уже! – Дианка с ногами забралась на мою кровать и теперь прыгает на ней, как на батуте. – Мама на ррррынок едет! С дядей Олегом. А меня не берет! – жалуется сестра.

– И правильно делает, что не берет! – ворчу я.

– Мне скучно! – заявляет девчонка, смешно надувает щеки и выпячивает нижнюю губу.

– Я могу хотя бы умыться, ваше высочество? – ехидно уточняю я. Диана важно кивает. – Тогда брысь отсюда!

Сестра с визгом скатывается с кровати и убегает, звонко хохоча.

Я не успеваю протянуть руку к мобильному, чтобы посмотреть время, как в комнату осторожно заглядывает мама.

– Привет! – говорю я и улыбаюсь.

Мама выглядит уставшей. На ней темно-синие джинсы и свободная черная футболка. Длинные светлые волосы собраны в низкий хвост. Голубые глаза прячутся за очками в тонкой оправе. На носу и скулах – россыпь веснушек.

– Привет, мой хороший! – отвечает она. – Как спалось?

– Отлично, спасибо! Мелкая сказала, что ты уезжаешь?

– Нужно все-таки купить продукты. Посмотреть, куда нас вообще занесло. Заодно узнаю, где тут можно пообедать. Город ведь курортный. А потом на конюшню.

– Слишком насыщенная программа, тебе не кажется?

Мама разводит руками.

– Ты же понимаешь, что я должна понять, как…

– Мам, не волнуйся, пожалуйста! Мы всегда можем вернуться в Москву. В любой момент.

– Ты говоришь, как Тимур! – фыркает она.

– Ага, – соглашаюсь я. – Дай мне пятнадцать минут, и я буду готов.

– Что тебе сделать на завтрак, яичницу или омлет?

– Омлет, – после недолгого раздумья решаю я. – И кофе. У нас есть кофе?

– Пока нет! – радостно заявляет мама и показывает мне язык.

Ах да, как я мог забыть, что Тимур терпеть не может кофе! И мама его полностью поддерживает!

Я в притворном бессилии закрываю руками лицо.

Мама хихикает и сбегает на кухню.

Завтракаю я под пристальным вниманием Дианы. Она не может усидеть на месте и носится кругами, время от времени заглядывает мне в тарелку. Я специально ем медленно, чтобы ее немного побесить. А заодно изучаю открывающийся за окном вид на горы, город и золотые купола храма.

Мама изо всех сил старается не засмеяться.

Олег приезжает, когда я с мученическим видом допиваю зеленый чай.

Диана тут же забывает про меня и бежит к новой жертве.

– Здррравствуйте! – здоровается она, тщательно проговаривая букву р. – Я Диана. А вы?

– А я Олег! – весело отвечает парень и протягивает мелкой руку. – Будем знакомы, Диана? – Мелкая важно кивает. – Добрый день, Юлия Игоревна, и…

– Просто Саша, и давай на ты, – говорю я и поднимаюсь. – Мам, я готов. Можем ехать.

При дневном свете Олег выглядит гораздо моложе. Он старше меня лет на пять, не больше. Коренастый, широкоплечий брюнет с внимательным взглядом.

– А вы с нами? – удивляется он.

– Ну да, – говорю я и развожу руками.

– Так может вы с Дианой в парк пойдете?

– Одни? – ужасается мама. – В незнакомом городе?

Олег смотрит на нее удивленно. Я с трудом сдерживаю смех.

– А это отличная идея, мам, – замечаю я. – Мелкая набегается, а то совсем засиделась. Олег, здесь же недалеко?

– Каскадная лестница за углом. А наверху вход в парк. Сейчас туристов полно. Не потеряетесь.

Мама хмурится. Я глазами показываю Дианке, что пора бы уже и помочь. Мелкая радостно кивает и заявляет:

– А я хочу в парк!

– И мороженое, – добавляю я.

– Юлия Игоревна! – присоединяется Олег.

Мама улыбается и сгребает сестру в охапку.

– Сашку слушаться! Поняла?

– Ага!

– Тогда надевай кроссовки и на улицу! Саша, телефон, деньги, ключи! Может, кофту взять?

– Там жара, Юлия Игоревна, – напоминает Олег.

– Август, мам, – усмехаюсь я. – Не переживай, все будет хорошо!

Дианка хватает меня за руку и тянет на улицу. Я на ходу влезаю в конверсы, беру рюкзак и выбегаю за сестрой во двор.

Наш дом находится на склоне горы. Он стоит в тени среди деревьев, и поэтому во дворе совсем не жарко. И дышится здесь очень легко.

– Вам вот туда, – говорит Олег, показывая рукой мне за спину. – Выйдешь за калитку, спустишься до конца улицы, а потом налево. Мимо лестницы не пройдешь.

– Ясно. Спасибо.

При виде лестницы и украшающих ее фонтанов мелкая визжит и кидается вперед. А я с ужасом понимаю, что переоценил свои возможности. Потому что вот сейчас она на одном упрямстве взлетит наверх, а там батарейка сядет, и ребенок начнет ныть. Все происходит именно так, как я и думал. Диана устает даже немного раньше и зависает у одного из верхних фонтанов. В лестнице ступеней сто пятьдесят, не меньше. Да и солнце жарит. Нужно уходить в тень.

– Там наверху мороженое, – подхалимски напоминаю я.

– А на ррручки возьмешь?

– Мелкая, ты уже не мелкая, – замечаю я.

– Значит, не возьмешь?

– Неа, топай сама.

– Сааашааа! – начинает ныть Диана.

– Я тебя больше никуда не возьму! – угрожаю я, а сестра надувает губы. – Давай наперегонки?

Диана смотрит на меня с сомнением, потом кивает.

Падает она, уже когда до вершины остается всего три ступеньки. Я тут же подхватываю ее на руки, дую на ладошки. Сестра смотрит на меня растерянно, но решает не плакать. К счастью, рядом продают мороженое. Диана выбирает себе огромный сахарный рожок с малиной, но тут выясняется, что карты они не принимают, наличных у меня нет. Переводить деньги мне категорически запрещено, как Тимуром, так и отцом.

Я морально готовлюсь к скандалу, когда девушка, подошедшая к прилавку следом за нами, предлагает:

– Давай я куплю ей мороженое.

– Спасибо, но…

– Давай, – заявляет мелкая, плакать она уже передумала.

– Прости, но я не смогу перевести тебе на карту.

– Ну и не нужно. Потом как-нибудь отдашь! – девчонка говорит на полном серьезе. – Давай, решайся. Почему-то мне кажется, что иначе у тебя начнутся проблемы.

Я фыркаю.

Что-то в ней есть в этой девчонке. Она невысокого роста, но сложена отлично. На ней короткие джинсовые шорты и простая белая футболка, русые волосы собраны в хитрый пучок на макушке, но несколько прядей выбились из прически, и она убрала их за уши. Зеленые глаза внимательно изучают меня, а по губам скользит усмешка.

– Сааааш, – подает голос Диана.

– Смотри, у тебя нет выбора, – смеется девчонка. – Дайте нам, пожалуйста, малиновый рожок и ванильный стаканчик.

Кажется, я так и стою с открытым ртом.

А когда прихожу в себя, ее рядом уже нет, а Диана вся перепачкалась в мороженом.

Глава вторая

Вика

Я опаздывала.

Папа просил прийти пораньше, чтобы встретить гостей и помочь ребятам с лошадьми. А я решила пойти через парк, заодно погулять с подругой Лизой и съесть по мороженому. В итоге Лизу не отпустила мама, потому что у них вдруг нарисовался ранний заезд в отеле, и мороженое мне пришлось есть одной. А потом практически бежать через весь парк, чтобы не опоздать на конюшню.

Летом всегда заметен наплыв туристов, но последние две недели конные прогулки пользовались особенной популярностью. К счастью, тренировочный сезон еще не начался, да и пациентов у отца было всего двое – молодая женщина, неудачно упавшая с лошади несколько лет назад, и боец ММА, проходящий реабилитацию после титульного боя. Тренировочная база олимпийского резерва находилась в наших горах, и мы оказались в Кисловодске совсем не случайно. Среди папиных пациентов вообще было много профессиональных спортсменов. Начинал Андрей Платонов, как спортивный врач-реабилитолог. А еще он с детства занимался конным спортом и грезил лошадьми.

Я грызла твердый как камень пломбир в вафельном стаканчике и думала, что пора бы уже перейти на бег, но было ужасно лень. Жарило солнце, а мысли почему-то то и дело возвращались к девочке, которую я угостила мороженым, и ее брату. Чем-то зацепила меня эта пара. Я привыкла внимательно относиться к людям и обращать внимание на мелочи. Парень явно переживал за сестру, а та не выглядела домашним тираном. И даже не плакала. Скорее казалась испуганной. Мне почему-то захотелось им помочь.

Зазвонил телефон. Папа.

– Вика, ты скоро? – спросил он вроде бы мягко, но я сразу почувствовала, что отец чем-то недоволен.

– Минут через пятнадцать буду, – ответила я как можно бодрее. – Я иду через парк.

– Постарайся побыстрее, – попросил он и отключился.

А я прибавила шагу и полезла в заметки телефона, где хранилось расписание. Интересно же кто довел моего непробиваемого отца?

Я забежала домой и переоделась в бриджи для верховой езды и рубашку. И только потом пошла на конюшню.

Илтши, завидев меня, заржал и со всей своей дури долбанул копытом в ворота денника. Застоялся парень!

Вообще-то он воспитанный и очень чуткий.

Чересчур чуткий.

И сейчас конь чувствовал, что папа находится на взводе.

На самом деле это чувствовали все. Стоило мне подойти к деннику, как у меня из-под ног с шипением выскочила черная кошка Багира. Илтши снова заржал.

– А я хочу вот эту лошадку! – раздался громкий детский возглас.

– Эта лошадь для взрослых, – голос отца звучал спокойно, но я, как и большинство обитателей конюшни, чувствовала, что терпение главного тренера на исходе.

– Андрей Сергеевич, вы же сказали, что у вас все лошади обучены!

– Но не все подходят вашему сыну, – ответил отец.

– Но…

– Нет!

– Я хочу домой! – заныл ребенок.

Илтши недовольно зафыркал, и я скормила ему приветственную морковку.

– Сейчас пойдем гулять, мой хороший! – пробормотала я, провела рукой по морде и коснулась мягкого носа. Илтши тут же потянулся губами к моей ладони.

Мимо нас к выходу промчалась женщина в длинном белом сарафане и шляпе с широкими полями. Она крепко держала за руку мальчика лет семи.

– Меня бесят люди! – заявил папа.

Он подошел как всегда неслышно, и я испуганно вздрогнула и обернулась. Илтши снова зафыркал и потянулся к нему мордой.

Отец засмеялся, запустил пальцы в густую черную гриву и прошептал успокаивающе:

– Ну не ругайся, приятель! Все уже ушли!

– Так что у вас произошло? – спросила я.

– Ничего такого, – усмехнулся папа. – Просто один невоспитанный ребенок хотел оседлать Чингачгука!

– Чингачгука???

– В леваде, представляешь? Мальчишка перелез через ограждение и побежал к нему!

– А мать?

– Фотографировала! Вик, она фоткала! Их Влад увидел, выдернул парня за шкирку, вернул матери, та разоралась и побежала жаловаться.

Влад – это тот самый боец ММА. И он может выглядеть очень пугающе. А Чингачгук…

Три года назад Чингачгук потерял своего наездника. Конь так тосковал, что практически прекратил есть и никому не позволял надеть на себя седло. Наследникам было не до него. Хозяйка конюшни, давняя знакомая отца, позвала его на помощь. Папа провел с Чингачгуком несколько суток, уговорил поесть, проверил и почистил копыта, вымыл и как следует расчесал, а потом вывел на леваду. И конь подпустил его, позволил сесть верхом, правда без седла.

Спустя неделю Чингачгук переехал к нам в горы.

Он не любит людей и опасается детей. Ведет себя как правило тихо, но все необычное и внезапное его пугает.

И я только однажды ездила на нем верхом.

– Думаешь, у нас будут проблемы? – на всякий случай уточнила я.

– Это вряд ли, – усмехнулся папа. – Правила техники безопасности на каждом углу висят. Спасибо твоей маме за это. Но я сейчас к Чингачгуку. Его нужно завести в денник до того, как мы уедем на прогулку. Влад обещал остаться здесь и присмотреть за ним. Дядя Вася только к вечеру приедет.

– Поняла. Сколько будет человек?

– Пятеро взрослых. Молодые ребята, и у всех есть опыт верховой езды. Бери Ежевику, Зарю, Зверобоя, Пиона и Бемби. Карина тебе поможет. С Апачем я сам разберусь.

Спустя полчаса все лошади, включая Илтши и Апача были готовы. Ежевика меланхолично грызла морковку, Заря и Зверобой недобро косились друг на друга, и я отметила для себя, что на маршруте их нужно будет развести.

Папа как раз выводил Апача, когда приехали гости – трое парней и две девушки. Папа передал мне своего любимца и пошел встречать новоприбывших.

Уже через пятнадцать минут мы шагом выехали на ворота. Илтши отлично знал дорогу, и я отпустила поводья. До плато было около получаса езды неспешным шагом. Широкая тропа – на ней спокойно могли разойтись два всадника – неторопливо забирала в гору, позволяя приноровиться к лошади и одновременно полюбоваться открывающимся видом. Во время таких прогулок я всегда ехала первой, задавая общий темп и показывая дорогу. Если Илтши был в хорошем настроении, то мы довольно легко преодолевали подъем и ждали группу наверху. Но иногда конь начинал вредничать и застревать у каждого куста или колючки. И чем я больше злилась, тем невозмутимее становился Илтши. Сегодня конь рвался наверх не меньше меня. Ребята действительно неплохо держались в седле. На одном из поворотов отец, идущий последним, сошел с тропы и, пустив Апача легкой рысью, поравнялся со мной.

– Кажется, сегодня нам с тобой повезло, Вик, – весело заявил он. – Наверху попробуем порысить.

– Да ладно? – искренне удивилась я. – Как это ты согласился?

– Все взрослые, все в шлемах. Не будь занудой, Виктория! Ты замыкающая!

И он, только слегка сжав колени, пустил Апача в галоп.

Да… У кого-то сегодня действительно был тяжелый день…

Я отошла в сторону, пропуская группу вперед.

Илтши нетерпеливо бил копытом, требуя догнать Апача. Но только когда ленивый Бемби достиг плато, я позволила лошади перейти на рысь.

На плато над ущельем гулял ветер. Тот самый теплый ласковый ветер, который, лишь слегка касаясь лица, заставляет сердце биться быстрее.

Выжженная солнцем трава заглушала стук копыт. Маршрут я знала отлично. Отец повел группу к смотровой площадке, откуда открывается вид на город. Обычно там делают остановку, спешиваются и фотографируются. Почти всегда находятся желающие подняться на скалистый уступ. Поэтому у меня было еще минут десять, прежде чем отец вспомнит о том, что мне давно пора вернуться в строй.

Поднявшись в стременах, я наклонилась к шее коня и горячо зашептала:

– Вперед, Илтши. Вперед, мой хороший!

И мы понеслись быстрее ветра!

Потому что сами были ветром!

Горным ветром, затерявшимся среди вершин.

И в целом мире были только мы вдвоем.

Я и мой Илтши.

Из-под копыт вырывалась сухая земля. Вокруг нас вставали горы, и где-то там вдали на фоне синего неба белел Эльбрус.

Мы неслись вперед.

И вокруг была пустота.

Только ветер, я и мой конь.

Мы успели к стоянке как раз вовремя. Отец сурово сдвинул брови, но я знала, что сейчас он не сердится по-настоящему. Я спешилась, немного расслабила подпругу, нежно потрепала Илтши по морде и сказала:

– Спасибо!

– Не за что, – ответил папа и продолжил задумчиво: – Знаешь, Вик, давно мы с тобой не выезжали вдвоем. Это нужно исправить.

– Курортный сезон закончится, и исправим, – усмехнулась я.

– Так это снег уже выпадет! – возмутился папа. Он хотел добавить еще что-то, но тут ребята сообщили, что готовы ехать назад.

На конный двор мы вернулись уставшие, но довольные. Только Апач нервно всхрапнул, когда отец завел его в денник. Пока я чистила Илтши, Карина и Владик успели расседлать остальных. Ежевику и Бэмби, как самых ленивых, отправили догуливать в леваду.

Ни тренировок, ни прогулок на сегодня больше планировалось.

Я уже мечтала о том, как вернусь к себе, сниму запыленные вещи и приму душ, когда меня позвал наш конюх дядя Вася:

– Викуся, там отца твоего спрашивают. Говорят, о встрече договаривались. Он у себя?

– В тренерской должен быть, – ответила я.– Спасибо, дядь Вась. Я разберусь.

Вспотевшая, вся в опилках, пыли и сене, я быстрым шагом направилась к воротам. На конный двор редко приезжали без предупреждения, папа всегда заранее назначал время. Я вышла за калитку и направилась к машине, припаркованной на узкой обочине. Рядом с машиной, опершись на капот, стояла женщина, на вид лет тридцати пяти, может, чуть больше. На ней были голубые джинсы и белая рубашка мужского кроя на выпуск. Светло-русые волосы собраны в простой хвост. На ногах кожаные сандалии. Она была какой-то воздушной и при этом абсолютно уместной среди пыльной горной дороги. А я вдруг почувствовала странную неловкость за свой внешний вид.