Дверей Нет

Мир по краям его взгляда осыпался серой золой, выгорая до единственного несгораемого объекта в центре – портрета на мольберте. И тогда по позвоночнику прошел низкочастотный гул, не слышный ухом, но отдающийся в зубных пломбах и костях. Его собственная ошибка на холсте, безупречная и пустая, наблюдала с отстраненным любопытством энтомолога за тем, как ее живой прототип готовится к соитию с пустотой.

Он не помнил, как ее пальцы разделались с его одеждой; не помнил мига, когда его спина коснулась пыльной, колкой обивки. Его тело двигалось, повинуясь ее шепоту, тонувшему в долгом, мучительном стоне старых пружин.

Он искал соития. Она устроила ему эксгумацию.

Ее тело работало над ним, как отлаженный механизм. В ее движениях отсутствовала не то что страсть – отсутствовала даже животная похоть. Только функция. Ритуал. Расчет. Ее плоть двигалась, но оставалась инертной, как плоть утопленницы, которую несет и крутит речное течение. А ее глаза…