Сквозь времена

Сашка замер, наблюдая за девушкой, которая вышла из дома с ведром. Она была так увлечена своим занятием, что не замечала его. Заправив юбку за пояс, оголив стройные ноги до колен, она продолжала напевать какую-то мелодию.

Сашка не мог оторвать от неё взгляда. Кто она? Может, новая соседка? Или родственница кого-то из местных? Её грация, с которой она двигалась, её незамысловатая песенка – всё это завораживало.

Он осторожно сделал шаг вперёд, другой… Под ногой предательски треснула ветка. Девушка резко выпрямилась, обернулась – и их взгляды встретились. В её глазах промелькнуло удивление, затем радость, а потом они вдруг заискрились смехом.

– Сашка?! – наконец произнесла она, и он узнал этот голос.

– Анька?! – выдохнул он, наконец-то узнавая свою давнюю знакомую. – Ты ли это?

Она поставила ведро на землю и шагнула к нему.

– Ну конечно, я! – рассмеялась она, и её карие глаза сияли от радости. – А я смотрю – кто это там стоит, глаз не отведёт? А это ты, наш защитник!

Сашка не мог оторвать от неё взгляда. Как же она похорошела за время его службы!

– Совсем меня не узнал, – поддразнила она, тряхнув чёрными кудрями. – А я-то думала, память у военных отличная.

– Да я… просто не ожидал, – смущённо улыбнулся Сашка, чувствуя, как тепло разливается в груди. – Ты так изменилась.

– А ты всё такой же, – подмигнула Анька, и они оба рассмеялись.

От голосов на крыльце дома появилась Варвара. Увидев сына, она замерла на мгновение, прижав руку к груди, а потом из её глаз хлынули слёзы.

– Сынок… – только и смогла вымолвить она, бросившись к Сашке.

Сашка подхватил мать, прижал к себе, чувствуя, как дрожит её тело от рыданий.

– Мамочка, родная, я вернулся, – шептал он, гладя её по седеющим волосам. – Всё хорошо, я здесь.

– Живой… вернулся… Господи, спасибо тебе, – бессвязно приговаривала Варвара, покрывая поцелуями его лицо. – Я ждала… каждый день ждала…

Анька, стоявшая в стороне, тихонько улыбнулась, видя эту трогательную встречу.

– Мамуленька, ну что ты, – пытался успокоить её Сашка. – Всё хорошо, я же говорил – вернусь.

– Думала, не дождусь… Писал редко… А я всё глаза проглядела, высматривая тебя, – всхлипывала Варвара, не в силах отпустить сына.

– Ну будет, будет, – Сашка осторожно повёл мать к крыльцу. – Пойдём в дом, там и наговоримся.

– Ой, что же я стою! – вдруг опомнилась Варвара, вытирая слёзы. – В дом иди, сынок, в дом! Надо баню топить, стирать твои вещи, кормить тебя…

– Успеется, маменька, успеется, – успокаивал её Сашка, помогая подняться на крыльцо.

В доме их встретила Елизавета, бабушка Сашки. Она стояла у порога, вытирая руки о передник, и улыбалась.

Сашка бросился к ней, наклонился и бережно поцеловал в обе щеки. Бабушка обхватила его лицо морщинистыми руками, рассматривая каждое изменение.

– Ой, вырос-то как! – приговаривала она, отступая на шаг. – Повернись-ка, дай разглядеть!

Сашка послушно повернулся вокруг себя, как на смотру. Бабушка качала головой, приговаривая:

– Ишь ты, какой вымахал! Прямо как конь на выставке!

Все в комнате рассмеялись, глядя на эту сцену. Анька, стоя в стороне, улыбалась, наблюдая за трогательной встречей.

– А мышцы-то какие! – не унималась бабушка. – Небось, в армии хорошо кормили?

– Нормально, бабушка, – улыбался Сашка, чувствуя, как тепло разливается в груди от такой заботы.

– Ну-ну, – приговаривала Елизавета, – иди-ка сюда, обнимемся как следует.

Она притянула внука к себе, и они долго стояли, обнявшись, пока остальные переглядывались и улыбались, радуясь встрече родных людей.

– Ань, помоги-ка на стол накрыть!Варвара громко окликнула Аньку:

Все засуетились, забегали по дому. Сашка, оставив вещи в сенях, быстро разделся до пояса. Его спортивная фигура, закалённая армейской службой, сразу привлекла внимание. Широкие плечи плавно переходили в сильную спину, рельефные мышцы рук свидетельствовали о тяжёлых тренировках.

Он вышел во двор к бочке с водой, чтобы умыться. Свежий воздух играл на его загорелой коже, подчёркивая каждый мускул. Сашка наклонился к воде, и его движения были плавными, уверенными – видно было, что армия не прошла даром.

Анька, будто случайно, подошла к окну и не могла оторвать взгляда от молодого солдата. Она любовалась его фигурой, тем, как играют мышцы под кожей, как уверенно он держится.

– Чего уставилась? Нечего на парня глазеть.Варвара, заметив пристальный взгляд дочери, нахмурилась. Она подошла ближе и тихо проговорила:

Анька смущённо отвернулась, но в её глазах всё ещё читалось восхищение. Варвара покачала головой – она слишком хорошо знала, что такое молодость, что простое замечание вряд ли поможет.

Тем временем Сашка, освежившись, вернулся в дом, не подозревая о том, какие мысли бродят в головах его родных.

За столом собралась вся семья. Варвара не могла налюбоваться на сына, всё расспрашивала его о службе.

– Ну, рассказывай, как там в армии? – приговаривала она, подкладывая Сашке в тарелку самые вкусные куски.

– Да нормально, мам, – улыбался Сашка, – служба как служба. В танке, правда, тесновато – повернуться негде. Но ничего, привыкли.

– А кормят-то хорошо? – не унималась Елизавета.

– Бабушка, нормально кормят, не переживайте.

Постепенно разговор перешёл на семью.

– А Валю-то видел? – спросила Варвара, с нежностью вспоминая дочь. – Как она там?

– Да нормально, мам, учится хорошо, – начал было Сашка, но вдруг запнулся. – Кстати, она с Лидой меня встречала на вокзале…

Лицо Аньки вмиг посерело. Она резко отложила ложку и уставилась в тарелку.

Варвара удивлённо подняла брови:

– С какой ещё Лидой? Кто это?

Сашка почувствовал, как кровь прилила к щекам. Он понял, что сболтнул лишнее.

– Да так… Просто знакомая, – пробормотал он, отводя глаза. – Ничего особенного.

Елизавета переглянулась с Варварой, заметив странное поведение сына.

– Расскажи-ка поподробнее про эту Лиду, – настаивала мать, чувствуя неладное.

– Да это… знакомая моя. Она мне письма писала в армию. Очень хорошая девушка, умная, красивая. Мы с ней на вокзале случайно встретились, и она… она такая добрая, мам. Я думаю, вам с бабушкой она понравится.

Варвара переглянулась с Елизаветой. Обе заметили, как помрачнела Анька.

– И что же это за девушка? – осторожно спросила Елизавета.

– Да она… – Сашка замялся, но потом воодушевился. – Знаете, она такая интересная. Я хочу вас с ней познакомить. Уверен, вы подружитесь.

Анька молча встала из-за стола и вышла во двор. Её лицо выражало явное недовольство.

Варвара нахмурилась:

– Сынок, а как же Анька? Вы же с ней дружили…

– Да мы просто друзья, мам, – отмахнулся Сашка, всё ещё находясь под впечатлением от воспоминаний о Лиде.

Елизавета покачала головой, глядя вслед ушедшей Аньке. Она понимала, что в доме назревает нешуточная драма, и предчувствие не сулило ничего хорошего.

Варвара, воодушевлённая возвращением сына, загорелась идеей устроить большой праздник.

– Надо гостей позвать, – говорила она, расхаживая по комнате. – Всех твоих друзей, соседей, родню. Вечером соберёмся все вместе, поболтаем, почаевничаем. Как все обрадуются, когда узнают, что ты вернулся!

Елизавета поддерживала её энтузиазм:

– Правильно, Варварушка. Надо отметить такое событие. Давно у нас в доме веселья не было.

Варвара начала составлять список гостей, прикидывая, сколько еды нужно приготовить, сколько самовара понадобится. Её глаза светились от радости.

– А ещё надо бы в контору зайти, – вдруг сказал Сашка. – Дел накопилось, надо разобраться.

– Правильно, сынок, – согласилась Варвара. – Делом займёшься – время пролетит незаметно. Пойдём вместе, поможешь мне с организационными вопросами.

Они вышли из дома. Варвара всё ещё продолжала строить планы:

– Представляешь, как все удивятся? И Аньке будет полезно отвлечься от своих мыслей…

Сашка лишь молча кивнул, не понимая, почему мать так пристально следит за реакцией Аньки. Он был погружён в мысли о предстоящей работе и о том, как изменится его жизнь теперь, когда он вернулся домой.

В конторе их встретил Демьян Петрович, который, увидев Сашку, радостно воскликнул:

– Вернулся, служивый! Ну наконец-то! А мы уж думали, что ты там навсегда останешься.

Варвара улыбнулась, глядя на сына, и подумала, что всё идёт как надо. Праздник поможет всем отвлечься и покажет, насколько важно возвращение её сына для всего села.

В доме царила суматоха – готовились к вечернему собранию. Варвара с Анькой, засучив рукава, хлопотали на кухне, перемывали посуду, начищали до блеска самовар. Анька, хоть и была не в духе, но работу выполняла усердно – не гоже перед гостями в беспорядке принимать.

Сашка с Филимоном таскали лавки из амбара. Филимон, как всегда, не мог без своих шуточек:

– Ну что, служивый, – говорит, – теперь ты у нас за главного будешь? Хозяйство-то большое, не справимся без тебя.

– Да какое там, – отмахивается Сашка, – вместе справимся.

В это время Варвара выскочила на крыльцо:

– Эй, вы там! Куда лавки ставите? В горницу надо, а не в сени!

Филимон, не унимаясь:

– Варвара Васильевна, да куда уж нам, старикам, понимать в таких делах! Мы ж по-простому, как деды учили.

– Какие ж вы старики, – засмеялась Варвара, – тебе и шестидесяти нет! Вон, Сашок, гляди, какой помощник хороший!

– Да что Сашок, – ворчит Филимон, – он теперь городской стал, небось, и в поле работать разучился.

– Ты это брось! – строго осадила его Варвара. – Сашок наш, деревенский, просто службу нёс. А ты бы, Филимон, лучше помог с пирогами, чем языком чесать.

Филимон, притворно обидевшись:

– Вот так всегда! Только и знают, что гонять бедного мужика. А я, может, и пироги печь умею не хуже вашего!

Все рассмеялись, и работа пошла веселее. К вечеру дом сиял чистотой, на столе появились пироги, квашеная капуста, мочёные яблоки – всё как полагается по такому случаю.

К вечеру дом наполнился голосами и смехом. За большим столом собралась вся деревня – словно праздник какой небывалый.

Почтальон Алексей с сынишкой Петенькой, который теперь уже совсем взрослый – восемь годков, как-никак! – сидел важный, серьёзный, всем своим видом показывая, что он уже не малыш.

Соседка Ковалевых Клавка, давняя подруга Аньки, о чём-то тихонько шепталась с ней, бросая косые взгляды на Сашку.

Председатель Степан Игнатьевич, важный и степенный, занял почётное место во главе стола. А рядом с ним – Марфа с Демьяном Петровичем, которые весь вечер рассказывали про свою недавнюю свадьбу.

Сашка не мог скрыть удивления – кто бы мог подумать, что робкий Демьян наберётся храбрости и сделает Марфе предложение! Теперь они сидели румяные, счастливые, и всем было видно – любовь у них настоящая.

– Ну, рассказывай, как же ты решился? – поддразнивал Сашка Демьяна.

– Да как… – смущался тот. – Вижу, не могу больше – люблю её, дуру такую. И пошёл, и сказал. А она возьми да согласись!

Все засмеялись, а Марфа только головой покачала:

– Вот ведь, всю жизнь мучился, а теперь вон какой довольный ходит!

За столом лились тосты за молодых, за Сашку-служивого, за мирное житье-бытье. Самовар гудел, пироги таяли, а разговоры лились рекой, словно и не было долгих месяцев разлуки.

Анька, хоть и была задумчива, но тоже улыбалась, глядя на всеобщее веселье. Только в её глазах иногда проскальзывала тень грусти, которую никто, кроме Варвары, не замечал.

Веселье шло своим чередом, когда Анька, будто невзначай, обратилась к Сашке:

– Слышь, служивый, а чего это ты всё чай да чай? Слабо тебе рюмочку-то поднять за возвращение?

Сашка, привыкший к её подколам, только усмехнулся:

– Не пью я, и без того голова варит хорошо.

Но Анька не унималась:

– Боишься, что ли? Все пьют, а ты как девица красная.

За столом стало тихо – все заметили, как напряглась Варвара.

– Да что ты к парню пристаёшь? – не выдержала она. – Человек не хочет – его дело.

Но Сашка, видимо, задетый её словами, неожиданно для всех схватил стакан:

– Ладно, раз такая песня… – и залпом опрокинул в себя полстакана.

Все замерли. Даже Петенька перестал жевать пирог. Варвара грозно посмотрела на Аньку:

– Ну вот, доигралась? Говорила же тебе…

Анька опустила глаза, но тут же взяла себя в руки:

– Да я ж пошутила просто…

Председатель кашлянул:

– Ну что ж, раз такое дело – за нашего героя!

И разговор понемногу вернулся в прежнее русло, хотя напряжение в воздухе всё ещё чувствовалось. Только Варвара продолжала бросать на Аньку неодобрительные взгляды, а та делала вид, что ничего особенного не произошло.

Гости потихоньку начали расходиться. Председатель, наклонившись к Сашке, негромко говорил:

– Ну что, сынок, недельку отдохни как следует, а там и в город поедешь. Дело хорошее, учёба – она всегда впрок…

Внезапно за спиной раздался удивлённый голос Варвары:

– Как в город? Что ты говоришь, Степан Игнатьевич?

Сашка резко обернулся, его лицо залилось краской.

– Мам, ну… – забормотал он, – я же говорил тебе, я хочу учиться. Понимаешь?

Варвара побледнела:

– Когда это ты говорил? Ничего я не слышала!

– Мам, ну как же… – Сашка заёрзал на месте, – я же рассказывал, что хочу в Москву поехать, в институт поступить.

– В Москву?! – ахнула Варвара. – Да ты с ума сошёл! А как же мы? А хозяйство?

– Мамочка, – Сашка сжал её руки, – я должен попробовать. Я обещал Лиде, что познакомлю вас, и вообще…

– Какая ещё Лида? – перебила Варвара. – У тебя тут дела, семья!

– Мама, пожалуйста, пойми, – почти умоляюще произнёс Сашка, – я должен это сделать. Я столько думал об этом…

В комнате повисла тяжёлая тишина. Председатель, видя напряжение, попытался разрядить обстановку:

– Варвара Васильенва, может, давайте обсудим это спокойно? Дело-то серьёзное…

Но Варвара уже не слушала. Она развернулась и вышла из комнаты, унося с собой все надежды Сашки на мирное разрешение этого разговора.

Анька стояла в дверях, подслушивая разговор. Когда Варвара вышла проводить председателя, она вернулась в комнату и начала убирать со стола. Елизавета, утомлённая суетой дня, задремала в уголке.

Сашка вошёл в комнату, тяжело опустился на лавку. Его лицо всё ещё выражало смущение и тревогу после разговора с матерью.

Анька, собирая посуду, негромко произнесла:

– Ну что, герой-служивый, расстроил маменьку?

Сашка поднял глаза:

– Анька, не до тебя сейчас…

Она остановилась, облокотилась о стол:

– А я вот думаю. Давай выпьем за встречу, только ты да я. Что, испугался девушку красную?

В её голосе звучала обида и вызов одновременно. Сашка поднялся:

– Да ну тебя, Ань… Не до выпивок мне сейчас. Мать вон как расстроилась.

– А ты думал, она обрадуется, когда ты про город заговорил? – резко ответила Анька. – Тут бы остался, помог бы…

Сашка подошёл ближе:

– Анька, я же не навсегда уезжаю. Просто хочу попробовать. Учиться хочу, понимаешь?

Она отвернулась, начала собирать оставшуюся посуду:

– Понимаю… Только не ты первый, не ты последний, кто такие речи ведёт. А потом – раз, и след простыл.

В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь тиканьем старых часов да сопением Елизаветы. Сашка стоял, не зная, что сказать, а Анька продолжала делать вид, что занята уборкой, но её плечи заметно дрожали.

Сашка, не подозревая подвоха, взял стакан, который протянула ему Анька. Не раздумывая, он опрокинул содержимое в рот одним глотком – и тут же поперхнулся, закашлялся, схватившись за горло.

Анька, не в силах сдержать смех, расхохоталась:

– Ну что, служивый, попался? Это тебе не чай с пирогами!

Сашка, отплёвываясь и пытаясь отдышаться, наконец выдавил:

– Да ты что, одурела? Что это было?

– Спирт, – сквозь смех ответила Анька. – Чистый, как слеза. Хотела посмотреть, какой ты храбрый.

Елизавета, разбуженная шумом, приоткрыла глаза:

– Вы что тут устроили? Совсем с ума сошли?

Сашка, всё ещё кашляя, прислонился к стене:

– Вот так встреча… И это ты называешь «выпьем за встречу»?

Анька, немного успокоившись, подошла ближе:

– Да ладно тебе, не серчай. Просто захотелось посмотреть, какой ты смелый. В армии небось и не такое видал.

Сашка, отдышавшись, покачал головой:

– Ну ты даёшь… Могла бы и предупредить.

– А где же твоя хваленая храбрость? – не унималась Анька. – Только что за Лиду горой стоял, а от стакана спирта чуть не помер.

В комнате снова повисла напряжённая тишина. Сашка, чувствуя, как горит горло, решил не продолжать этот разговор. Он молча вышел из комнаты, оставив Аньку наедине с её шуткой, которая, как оказалось, была не такой уж и весёлой.

В этот момент вернулась Варвара. Её лицо было бледным и решительным.

– Сашка! – громко окликнула она сына. – Постой!

Но он уже направлялся к выходу. Варвара поспешила за ним.

– Сынок, послушай! – она схватила его за рукав. – Я не могу тебя отпустить! Хоть до весны побудь с нами, помоги хозяйство поднять.

Сашка резко обернулся:

– Мама, я уже всё решил! Сколько можно объяснять? У меня есть шанс, я не могу его упустить!

– Какой шанс? – голос Варвары дрожал. – Здесь твой дом, твоя семья! Куда ты поедешь?

– В город! Учиться! – почти кричал Сашка. – Я не могу всю жизнь в деревне прозябать!

Анька, стоявшая в стороне, с болью наблюдала за этой сценой. Елизавета, поднявшись с лавки, пыталась вмешаться:

– Варварушка, может, не стоит так?

Но мать не слушала:

– Нет, не пущу! Как же мы одни-то? Кто нам поможет?

Сашка, не выдержав накала эмоций, резко выдернул рукав:

– Всё, хватит! Надоело! – и выбежал из дома, хлопнув дверью.

Варвара без сил опустилась на лавку, закрыв лицо руками.

Анька быстро закончила с уборкой, собрала тёплое одеяло и подушки. Крадучись, она вышла из дома, стараясь не привлекать внимания. На сеновале было тихо и пахло летом, травой и свежестью.

Сашка сидел на краю стога, опустив голову. Алкоголь, который он никогда раньше не пил, ударил в голову, и мысли путались.

Анька тихо подошла, расстелила одеяло.

– Саш, – мягко произнесла она, – давай я тебе помогу.

Он поднял глаза, в них читалась растерянность. Анька присела рядом, осторожно коснулась его руки.

– Помнишь, как мы тут играли в детстве? – тихо заговорила она. – Ты всегда защищал меня от мальчишек, а я собирала для тебя полевые цветы.

Сашка молчал, но не отдёргивал руку. Анька говорила тихо, её голос был мягким и обволакивающим.

– А запах сена помнишь? Такой особенный, летний… – она наклонилась ближе, вдыхая аромат. – Только здесь так пахнет.

Её ладонь скользнула по его плечу, осторожно, почти невесомо. Сашка попытался встать, но ноги не слушались.

– Не уходи, – прошептала Анька, – давай просто поговорим. О том, как мы росли, как мечтали…

Она села ближе, её дыхание касалось его щеки. В полумраке сеновала её глаза казались особенно яркими.

– Ты всегда был моим героем, – тихо призналась она. – Даже когда уехал.

Сашка хотел что-то сказать, но слова путались. Анька осторожно уложила его на одеяло, заботливо подоткнула края.

– Отдохни, – прошептала она, – я здесь. Никуда не уйду.

Её рука всё ещё лежала на его плече, согревая и успокаивая. В тишине сеновала было слышно только их дыхание.

Глава