Магическая лавка семьи Мун

Мои глаза заполыхали зеленью ещё ярче, чем прежде, когда я окружила ладонями ядро. Пальцы начали выводить в воздухе сложные узоры, сплетая сеть из укрепляющих и стабилизирующих заклинаний. Работа была ювелирной: сначала базовые нити-основы, перекрещенные в трех плоскостях, затем более тонкие вспомогательные плетения, накладывающиеся слоями. Вскоре дрожащее ядро оказалось заключено в прочную сферическую решетку из магических нитей.

Уже лучше. Немного, но лучше. Теперь можно переходить к потокам.

По всем правилам безопасности мне следовало надеть защитные перчатки как минимум второго уровня, а лучше – третьего, чтобы не обжечься, но их плотная ткань лишила бы меня чувствительности, необходимой для такой тонкой работы. Плюнув на безопасность, я решила обойтись без них.

Первая цель нашлась быстро – обгоревший поток, торчащий из клумбы с астрами. Стоило мне прикоснуться к нему, как ладони тут же защипало, но я, стараясь не замечать неприятные ощущения, принялась раз за разом повторять восстанавливающее заклинание, следуя вдоль красновато-чёрной мерцающей нити. Каждое слово падало, словно капля воды на раскаленный металл, вызывая шипение и клубы магического пара. В какой-то момент он разделился на две части, и я последовала по самой израненной, сделав мысленную пометку вернуться, чтобы подлатать и другую.

Время потеряло всякий смысл – существовали только бесконечные потоки, каждый из которых требовал моего внимания. Мои губы безостановочно шептали заклинания, а руки двигались сами по себе – сшивали разрывы, распутывали узлы, латали дыры. Результатов, однако, это почти не приносило – стоило устранить одну проблему, как в другом месте тут же возникала новая.

Отчаяние накрывало с головой и заполняло лёгкие безысходностью вместо воздуха. Я раз за разом судорожно сглатывала, пытаясь сопротивляться. Нельзя сдаваться.

Нельзя останавливаться.

Нужно продолжать.

Продолжать…

Что-то тяжёлое обрушилось на моё плечо, и железная хватка буквально пригвоздила к месту. Боль – резкая и отрезвляющая, – прорвалась сквозь плотную пелену в сознании.

– Прекрати.

Слово прозвучало, как удар хлыста.

Прекратить?.. Что именно?..

Мои пальцы в ответ лишь сильнее впились в дрожащую жёлтую нить. В замешательстве я подняла глаза – передо мной стоял Киллиан, и в его взгляде читалось такое безжалостное осуждение, что по моей спине пробежал целый рой леденящих мурашек.

– Ты в Академии спала на занятиях вместо того, чтобы слушать, да? – прошипел он, шлёпнув меня по оголённому предплечью. Новая волна боли, острой и жгучей, заставила пальцы предательски разжаться. Поток тут же выскользнул, растворившись в воздухе. – Юное дарование и гений своего выпуска считала, что учебная программа ей не указ?!

Я моргнула – и мир мгновенно потерял магическую чёткость. Потоки больше не переливались в воздухе, а моя собственная магия, которую я перестала использовать, с облегчением отхлынула вглубь источника, свернувшись там измученным клубочком.

И только теперь на меня обрушилась вся накопленная усталость.

– Я… – попыталась я что-то сказать, но тело внезапно стало невыносимо тяжёлым. Ноги подкосились. Земля с мягкой травяной подушкой стремительно приближалась, раскрывая свои объятия…

Сильные руки перехватили меня в последний момент, хотя особо длинные травинки всё же успели мазнуть по моей щеке.

– Тот, кто признал тебя одной из лучших ведьм выпуска, явно был д… – Киллиан скрипяще замолчал на полуслове. —… дураком, – всё же закончил он, усаживая меня на траву. – Дураком, переоценившим твои способности и благоразумие.

Его руки всё ещё сжимали мои плечи – не больно, но достаточно крепко, чтобы я чувствовала опору и могла расслабиться.

– Эй!.. – Туман в моей голове понемногу рассеивался, но слабость никуда не делась. Из-за этого даже языком получалось шевелить лишь с превеликим трудом. – А почему… почему яблоня не наказала тебя за ругань?..

Странно, но это единственное, что действительно волновало меня в этот момент. Слово «дурак» ведь считается ругательством, не так ли?

– Разве не очевидно? Потому что она со мной согласна, – отрезал Киллиан. Одной рукой он продолжал поддерживать меня, а другой поднял ладони к свету. – Защитные перчатки придумали для всех, кроме нашей гениальной выпускницы, да?

Я собралась огрызнуться в ответ, но взгляд на собственные руки заставил слова застрять в горле.

Ладони представляли собой сплошное кровавое месиво: ожоги всех оттенков красного, лопнувшие волдыри, трещины и воспалённая плоть. Моё тело благоразумно отключило болевые ощущения, но вот против волны липкой, мерзкой тошноты ничего не предприняло. Видимо, чтобы неповадно было.

Хлюпающий носом Элиас подбежал к нам, гремя склянками с жидкостями всех цветов радуги, и бухнулся рядом, разложив их вместе со свёртками бинтов на своих коленях.

– Ты… плачешь?.. – осоловело спросила я, когда заметила его чересчур покрасневшие и опухшие глаза.

Киллиан тем временем отстранился, оставив меня без опоры, и выудил из кучи склянок две – одну с мутной зеленоватой жидкостью, другую с переливающимся фиолетовым зельем, сверкающим на солнце, словно аметист.

– Ты так сильно напугала меня, Аделин! – в сердцах крикнул Элиас и резко склонился, уткнувшись лбом в моё плечо и став новой опорой. – Я пришёл на обед, захожу в сад, зову тебя, зову, а ты ни в какую меня не слышишь, просто бродишь туда-сюда, половина лица зелёным светится, а с ладоней чуть ли не кровь хлещет! – Он отчаянно шмыгает носом несколько раз. – Я… я сразу же побежал за братом.

Картина произошедшего складывалась в моей голове, словно пазл – разрозненные воспоминания, окрашенные магическим трансом, всплывали в сознании.

Если говорить честно и откровенно, мне уже не раз приходилось работать без защитных перчаток, но с подобными последствиями столкнулась впервые. Однако удивительным в ситуации было не это – подумать только, две ведьмы, с которыми я знакома меньше суток, искренне за меня… переживали. Хотя ладно, насчёт эмоций одной из них можно было поспорить. Да это и не важно особо. Главное, что я своими действиями довела Элиаса до слёз.

Душу стремительно затапливало чувство вины и сожаления.

– Прости, Эли… – я позволила себе вольность в виде мягкой формы имени – очень уж хотелось успокоить и утешить подростка. – Я не хотела тебя пугать…

Элиас в ответ на моё искреннее раскаяние лишь громко шмыгнул носом и отодвинулся. Киллиан между тем откупорил оба флакона и пихнул тот, что был с непонятной жижей, к моим губам. Резкий неприятный запах ударил в ноздри, заставив чихнуть.

– Фу! Что это?! – я попыталась отстраниться, но старший Мун был неумолим.

– Укрепляющий отвар для твоего источника, – его голос прозвучал раздражённо.

– А вы… уверены, что у него именно такой эффект? – не удержалась я. – Женьшень обычно так воняет, когда его неправильно высушили. А если это в самом деле так, то у отвара будет снотворный, а не укрепляющий эффект.

– Если не понравится, можешь подать на меня в верховный ведьминский суд, – сквозь зубы процедил Киллиан, настойчиво поднося склянку к моим губам. – Но сначала тебе придётся попробовать.

На вкус отвар оказался еще отвратительнее, чем на вид. Густая горькая масса обожгла язык, и я едва сдержала рвотный позыв. Пока я корчилась, Киллиан уже выливал на мои ладони фиолетовое зелье. Оно мгновенно впиталось, оставив после себя ощущение приятного холодка – словно к обожжённой коже приложили несколько кусочков льда.

Пальцы Киллиана – грубоватые, покрытые тонкими белыми шрамами, но на удивление ловкие – принялись обматывать мои руки бинтами. Ирония ли? Тот, кто десять секунд назад насильно заливал мне в глотку гадость, теперь обращался с моими ладонями почти что… бережно. Сначала он плотно стянул запястья, а потом прошёлся выше, не пропустив ни одного пальца.

Горечь от зелья всё ещё стояла где-то в горле, но в груди было… странно. Я украдкой взглянула на чужое лицо, которое было всего в нескольких десятках сантиметров от моего. Хмуро сведённые к переносице брови, подрагивающие пушистые ресницы, сжатые в узкую полоску губы и маленькая тёмная родинка прямо под ними. Киллиан был полностью сосредоточен на своём занятии, а я повернула голову в сторону, чтобы избавиться от неприятного назойливого чувства внутри.

Вот всегда так: чем усерднее пытаешься казаться, тем очевиднее становишься тем, кто есть.

Глава 7

Отвары Киллиана, вопреки моим сомнениям, оказались столь же действенными, как и обещал их создатель. Быть может, даже слишком. Прошёл всего лишь час – час, наполненный обеденным покоем, заботливыми хлопотами Элиаса и его неугомонным вниманием, – и вот уже мои ладони сияют первозданной гладкостью, а магия внутри искрится в настоящем вихре, нетерпеливо рвущемся наружу.

«Ну что ж, теперь можно снова заняться членовредительством», – пронеслось в голове с той безрассудной лёгкостью, с которой обычно приходят самые плохие идеи.

– Только попробуй, – раздалось у меня за спиной, и голос Киллиана, низкий и обволакивающий, прозвучал так, будто он не просто угадал мои мысли, а прочитал их, как раскрытую книгу. Я вздрогнула и резко отпрыгнула в сторону, машинально прижав руку к груди, где от неожиданности быстро забилось сердце. На лице старшего Муна застыло всё то же привычное выражение – холодное, недовольное, с оттенком усталого раздражения, с которым он просидел весь обед, не проронив ни слова. Заметив мою реакцию, он лишь медленно скрестил руки на груди и хмыкнул. – Если ещё раз изувечишь себя по собственной глупости, даже не надейся, что я снова стану тратить на тебя свои зелья. Будешь разбираться сама.

От этих слов на душе стало так кисло, что я невольно скривилась, но, к счастью, Киллиан этого уже не увидел – высказав своё предупреждение в характерной угрожающей манере, он развернулся и ушёл обратно в дом, оставив меня одну в саду, где ветер игрался с листьями, а солнце мягко грело спину.

Тем лучше.

Мысленно поблагодарив великую мать-природу за то, что он удалился, я достала из заднего кармана пару магических перчаток – тонких, почти невесомых, но настолько прочных, что даже лезвие кинжала не всегда могло их повредить. На первый взгляд они мало чем отличались от обычных кожаных перчаток, если не считать едва уловимого перелива чешуйчатой текстуры и лёгкого мерцания на солнце. Их ткали из сброшенных змеиных шкур, вымоченных в специальных отварах, сила которых зависела от редкости ингредиентов: полынь и можжевельник давали лишь базовую защиту первого уровня, чешуя сородичей драконов усиливала сопротивляемость магическим потокам и давала защиту второго уровня, а крупицы истинных элементалей делали перчатки практически неуязвимыми, но и опасными для нестабильной магии.

После обеда у меня было немного времени на размышления о том, какие перчатки лучше выбрать. Первый я отмела сразу же – защита, основанная на травах, была бесполезна против магических всплесков. Третий уровень тоже не подходил – его элементальная мощь могла случайно спалить и без того хрупкие потоки. Выбор пал на второй – остальные же я убрала обратно с надеждой, что они мне здесь не понадобятся.

Полупрозрачная змеиная шкурка, которую я осторожно натянула на руки, прилипла к коже и тут же заиграла на солнце переливами, будто сотканными из самого света. Я выдохнула, стараясь привыкнуть к ощущению инородного объекта на своих руках, и, прикрыв глаза, обратилась к своему источнику.

Магия, будто позабыв о недавнем опустошении, резвилась и веселилась внутри.

«Характер магического источника – зеркало души его обладателя» – эту истину, зачитанную до дыр в академических фолиантах, я понимала всей сутью своего существа.

Да, мой источник был самым точным моим отражением. Как и я, он, упав, поднимался. Как и я, израненный, он находил силы возродиться и продолжать светить даже в самые тёмные ночи. «Погрустить – и отпустить» – звучит по-детски, но этот принцип я впитывала с годами, с каждым новым шрамом разочарования. Правда, слово «старалась» здесь ключевое – далеко не всегда получалось.

Но разве не в этом суть пути? Совершенство – как идеально сбалансированный магический поток между растениями, как мерное течение энергии и эмоций – недостижимо. Оно мерцает где-то на горизонте, как мираж в пустыне. Однако путь к этому балансу – уже и есть суть.

Во всяком случае, именно это любил повторять пожилой профессор на первом курсе, начиная очередную лекцию по философии. А мне эти его слова отчего-то глубоко врезались в память.

Глаза вспыхнули зелёным, метки расползлись по лицу, и я, охваченная странным, почти лихорадочным воодушевлением, принялась за работу. Проверив ядро сада и подпитав сеть плетений вокруг него, я вооружилась инструментами из сарая и отправилась оказывать помощь каждому встречному растению. Кроме, разве что, деревьев – без ознакомления с пособием по магическому садоводству браться за них было самонадеянным и бесполезным занятием.

Первым делом я опустилась на колени перед кустами лаванды, чьи листья, обычно прекрасные, серебристо-зелёные, побурели и засохли, словно утратив волю к жизни. Быстрое сканирующее заклинание подтвердило догадку – почва была перенасыщена влагой, и корни начали подгнивать. Я слегка видоизменила простое бытовое заклинание сушки – то самое, которым умелые ведьмы обычно сушат свои вещи – и направила его в землю, осторожно вытягивая лишнюю воду.

Кстати, о вещах… Надо бы не забыть вечером разобраться с пострадавшей вчера одеждой.

Осторожно очистив кусты от засохших стеблей, я дотронулась до корней, чувствуя, как под пальцами слабо пульсирует магический поток, переплетённый с ними. Защитные перчатки мешали нормальному взаимообмену, но я всё равно позволила собственной магии сочиться сквозь пальцы, наполняя ею ослабевшую энергетическую сеть. Казалось, буквально на глазах поток вспыхнул и засветился чуть ярче – или, быть может, мне просто очень хотелось в это верить.

Энергетический поток лаванды, фиолетовый и трепетный, переплетался с нежно-голубым сиянием розмарина, растущего по соседству. С ним дела обстояли куда лучше – кусты были крепкими, пышными, здоровыми, и требовали лишь обычной весенней обрезки. Секатор в моих руках щёлкал чётко и уверенно, укорачивая побеги с той точность, которой меня когда-то научила бабуля, заставляя часами после школы отрабатывать идеальную обрезку «на глаз».

Дальше – майоран. Бедняга пострадал от чьей-то (не буду показывать, чьей именно) поспешности – нежные ростки, высаженные в непрогретую землю, буквально оцепенели от холода, что сказалось на дальнейшем отсутствии роста. Склонившись над каждым кустиком, я нашёптывала согревающие заклинания, создавая вокруг каждого кустика мерцающую тёплую паутинку и привязывая её к магическому потоку. Перчатки стискивали пальцы, превращая тонкую работу в мучение, и я прикусила губу, сдерживая поток непечатных выражений. Десять минут упорства – и над майораном задрожал хрупкий, но живой купол тепла.

Работа шла своим чередом: тысячелистник – крепкий, неприхотливый, лишь лёгкое касание для проверки, шалфей – пришлось аккуратно разделить спутанные корни, рассаживая разросшиеся кусты, лилейники – подкормила укрепляющим настоем…

Астильба, тиарелла, самшит, барбарис… Руки работали сами по себе, мысли текли плавно, сливаясь с магией, что перетекала из источника через руки в окружающий мир. Валериана, зверобой, душица, гиацинт… Время потеряло чёткие границы, и когда я наконец разогнула спину, солнце уже касалось горизонта, заливая часть сада тусклым уходящим теплом.

Я смахнула со лба выбившиеся волосы, случайно оставив на виске грязную полосу. Усталость приятно разливалась по телу, подкрепляя уверенность в том, что сегодняшний день прошёл не зря. Пока ещё нельзя было сказать, что сад начал оживать, но то, что он сделал робкий первый шаг к выздоровлению, – неоспоримый факт.

– Хэй, Аделин! – с громким возгласом из-за моей спины выскочил красноволосый ураган.

Я медленно перевела взгляд на оказавшегося впереди Элиаса с взъерошенными волосами и знакомым озорным блеском в глазах, встретив очевидную попытку меня испугать усталой, заторможенной реакцией.

Уже вернулся с занятий?..

Шестерёнки в моей голове начали перестраиваться на другой лад, и только я собралась раскрыть рот, чтобы что-нибудь спросить, как подросток меня опередил и перебил:

– Так. – Он выхватил из моих рук лопату и командным тоном заявил: – На сегодня достаточно, продолжишь завтра. Ужин уже давно готов.

В ответ я лишь кивнула. Даже будь у меня силы спорить – не стала бы. Элиас прав: чтобы завтра продолжить в том же темпе, сейчас нужно прерваться и отдохнуть.

Контрастный душ, обжигающе-ледяные струи которого смыли с меня не только следы земли, но и остатки дневной усталости, вернул ясность мыслей и даже пробудил во мне подобие бодрости, благодаря чему я не только успела помочь Элиасу расставить тарелки с изящным синим узором по краям и разложить столовые приборы с завидной аккуратностью, но и нашла в себе силы поддерживать непринужденную беседу, что в моём нынешнем состоянии было почти чудом.

– Ну что, как дела у нашего сада? Удалось понять, почему он захворал? – неожиданно спросил Элиас, ставя в центр стола большую миску с салатом из свежих овощей и усаживаясь напротив меня.

Я на мгновение замерла с вилкой в руке, потому что ожидала услышать этот вопрос от Киллиана и в гораздо более серьёзной обстановке.

– Если говорить в целом… – начала я, но затем неловко замолчала, уставившись в свою тарелку и пытаясь собраться с мыслями. После глубокого вдоха, наполненного ароматом приправ, выложила всё как есть: – Энергетические потоки должны быть ровными и сбалансированными но сейчас серьёзно нарушены – где-то растения буквально задыхаются от недостатка магической энергии, а где-то, наоборот, страдают от её переизбытка. Это внутренние проблемы. Они тесно переплетаются с внешними: в одних уголках сада виден… – я осеклась, бросив опасливый взгляд на Киллиана, но тут же одёрнула себя и продолжила: – … виден неправильный уход, в других – нехватка заботы, а кое-где заметна чрезмерная опека, которая тоже вредит не меньше, чем заброшенность. Все эти проблемы сплелись в тугой, запутанный клубок, что я порой просто теряюсь, не зная, за какой конец нужно потянуть в первую очередь.

Киллиан, который с самого моего прихода на кухню демонстративно уткнулся в какую-то потрёпанную книгу в кожаном переплёте, формально продолжал читать, но его тёмные зрачки уже давно перестали бегать по строчкам, застыв на одной странице, будто приклеенные, а пальцы неподвижно сжимали корешок, выдавая напряжённое внимание к моей речи.

– Ох… – протяжно вздохнул Элиас, и его весёлые глаза потемнели от неподдельной печали. – Мы знали, что с садом не всё в порядке, но никак не могли понять, в чём дело…

– Говори за себя, – буркнул Киллиан, с хлопком закрывая книгу и откладывая её в сторону. – Я всегда знал, что корень всех проблем в потоках. Просто у меня не было возможности это проверить, – добавил он, и в его голосе, обычно таком ровном, я уловила лёгкую дрожь раздражения.

Я перевела вопросительный взгляд с Киллиана на Элиаса.

– Брат не видит потоки, – одними губами прошептал он мне, подтверждая крутящуюся на периферии сознания догадку. – Аделин, как думаешь, у тебя получится распутать этот клубок, разобраться с потоками и помочь нам?.. – уже вслух спросил младший Мун, наклонившись ближе к столу.

– Я делаю всё, что в моих силах, но, к сожалению, не могу гарантировать результат… – честно призналась я, тщательно подбирая слова. – Мне предстоит ещё много работы, так что пока рано давать однозначные прогнозы. – Я сделала паузу, обдумывая, как лучше сформулировать свою просьбу. – Я привезла с собой конспекты и пособия по магическому садоводству, но этого недостаточно. Возможно, в вашей библиотеке есть какая-нибудь литература по теме работы с энергетическими потоками? Или, допустим, садовая книга? Она тоже весьма пригодилась бы.

– Садовая книга? – переспросил Элиас, и его брови сдвинулись к переносице, образуя маленькую морщинку. – Это та, в которой обычно описывают, какие растения где посажены?..

– Да-да! – оживилась я, энергично кивнув. – В ней ещё указывают особенности характера растения или рекомендации по заботе о нём.

– У нас нет такой книги, – порывисто отрезал Киллиан.

– Как это нет? – немедленно возмутился Элиас, поворачиваясь к брату всем корпусом, отчего его стул жалобно заскрипел. – Я прекрасно её помню. Мама постоянно делала в ней записи. Она была такой толстой, что у меня никак не получалось её поднять.

– Она потерялась.

– Но я же видел её буквально на прошлых выходных, когда убирался в твоей комнате!

– Быть не может. Ты ошибся, – холодно оборвал его Киллиан.

– Я не мог ошибиться! – продолжил настаивать Элиас, и его голос стал на порядок громче. – Это точно та книга! Она лежала в твоём шкафу под стопкой старых тетрадей! У неё ещё корешок порван – это ты как-то её взял и неудачно уронил, за что получил нагоняй от мамы!

– Ты был слишком маленьким, чтобы запомнить подобную мелочь.

– Ага-а, – протянул Элиас, и на его лице вдруг расплылась хитрая улыбка. – То есть ты косвенно подтверждаешь, что книга, которую я видел в твоей комнате, – та самая?!

Киллиан на мгновение замер, осознав, что попался в собственную ловушку.

– Я проверю, – подчёркнуто равнодушно произнёс он и добавил уклончивое: – Если это в самом деле она, то я принесу её.

Младший Мун торжествующе хлопнул в ладоши, но в моё сердце его радость не вселила никакой надежды – по выражению лица Киллиана было понятно, что садовую книгу я вряд ли когда-либо увижу.

– Кстати, а почему у вас тут так пусто на улицах по вечерам? – вспомнив о вчерашних блужданиях, решила я начать новый разговор после недолгой тишины, прерываемой лишь стуком вилок о дно тарелок. – Я искала вашу лавку и заблудилась. Хотела спросить у кого-нибудь дорогу, но так и не встретила ни одной живой души.

– Пусто по вечерам?.. – переспросил Элиас, медленно повернув между пальцев вилку. – Хм… У нас самое обычное поселение. Наверное, тебе просто не повезло никого встретить. – Он пожал плечами, собираясь вернуться к еде, но в следующее мгновение его глаза внезапно заблестели. – Хотя… Совсем скоро Весенняя ночь, поэтому многие заняты различными приготовлениями. Думаю, в этом причина.

– Весенняя ночь?.. – пришла моя очередь переспрашивать с недоумением на лице. Никогда не слышала подобной формулировки.

– Это праздник встречи весны, – флегматично вмешался в разговор Киллиан. – В эту ночь все ведьмы поселения будут восхвалять и благодарить мать-природу, ожидая её ответного благословения, – пояснил он и, словно решив, что сказал достаточно, демонстративно подцепил вилкой кусочек мяса и отправил его в рот. Получается, это что-то вроде местного праздника? И раз в остальной части империи об этом и слуху нет, вероятно, это традиционное празднование сохранилось ещё со времён до присоединения Ёнхондо к империи. Я прерывисто вздохнула.

Интересно, а как вообще всё это будет происходить и могу ли я прийти посмотреть?.. Так-то я не горела желанием погружаться в особенности культуры Ёнхондо от слова совсем, но всё же с точки зрения личного интереса и любопытства ко всему, так или иначе связанному с природой, пожалуй, я бы не отказалась посмотреть, как местные ведьмы собираются её восхвалять и благодарить.

– А в империи есть какие-нибудь обычаи по встрече весны? – поинтересовался Элиас, похрустывая листом салата.

Практически не раздумывая, я покачала головой, однако в памяти внезапно всплыли страницы старого учебника из академической библиотеки.

– Когда-то был, – поправила я себя. – Последний раз его праздновали лет триста-четыреста назад и по календарю ближе не к началу, а к концу весны. Сейчас же о нём если и вспоминают, то только как о пережитке прошлого. Так что никто всерьёз не устраивает гуляний или каких-либо других празднеств.

– Тогда ты очень вовремя попала к нам! – воодушевился младший Мун. – Весенняя ночь – очень красивый праздник! Артефакторы украшают центральную площадь и все улицы рядом, – второпях начал перечислять он, – зелёные ведьмы исполняют ритуальный танец, всё вокруг наполняется магией и зацветает, кухонные ведьмы приносят всякие вкусности, а ещё…

– Она не местная. Скорее всего, ей не позволят прийти, – резко оборвал тираду младшего брата Киллиан, вставая из-за стола. – Большое спасибо за ужин, было очень вкусно, – поблагодарив, он оставил посуду в раковине и ушёл с кухни, скрывшись в коридоре за аркой.

– Эх… – вздохнул Элиас, взглядом проводив брата и вновь повернувшись ко мне. – Мне жаль, что всё так получается. Прости. Мне следовало подумать, прежде чем во всех красках рассказывать тебе о празднике.

– Да брось, – я мягко фыркнула, растянув губы в лёгкой ободряющей улыбке. Не хватало ещё чтобы Элиас грустил из-за чего-то подобного. – Невелика потеря. Эта мелочь не стоит твоих извинений.