Сокровище старого особняка

– Титания – это из Шекспира, а не из саг – мстительно проворчала обиженная Саша и удалилась в свою (!) квартиру полить цветы в эркере. Ничего себе! Она могучая воительница Брунгильда, а Асенька – прекрасная, как светлый день Титания. Нет, она не завидует и трезво оценивает свои внешние данные, но как -то нечестно. Взлетай на свое кольцо, крутись на нем, как легкая пушинка. А Брунгильдой была, Брунгильдой и останешься. Полив цветы, и убедившись, что в доме все в порядке, она вернулась к Померанцеву. Художник приступил к работе и через пятнадцать минут, как и обещал показал девочкам рисунок. Ася прикрыла рот рукой, чтобы скрыть крик, а Саша ахнула. Сходство было несомненным, но выглядел изображенный человек страшно, и она искренне порадовалась, что видела его только несколько секунд, а то бы и в обморок можно было хлопнуться прямо на асфальт. На этот раз Померанцеву не понадобилось придавать любимую им мрачность образу. На большом листе бумаге был изображен маленький человек, почти карлик с горбом. Лицо его было мрачным и уродливым. Нос клювом, узкий, как прорезь, рот и злобные маленькие глазки. Усугубляло это безобразие тяжелая мрачность и подозрительность, с которой он взирал на мир.

– Квазимодо был просто милашкой, – прошептала Ася.

– Квазимодо был добрым, – отозвалась Саша.

– Не на то смотрите, отроковицы, – промолвил уютно устроившийся в продавленном кресле автор портрета. Саша заметила, что ноги, которыми он весело покачивал были в разных, но одинаково дырявых на пальцах носках – фиолетовом и оранжевом. Цвета прекрасно гармонировали друг с другом, и Саша поняла думала, что художественный вкус может проявляться даже в таких незначительных деталях.

Надо подарить ему несколько пар, – подумала она, – попрошу у мамы денег, еще подкину мыло и шампунь, вдруг догадается помыться.