Око предков

Елизавета Державина

Око предков

Глава 1

Старый серебристый Nissan X-Trail катился по узким улочкам городка. Утро ещё держалось за ночь – солнце не успело подняться настолько, чтобы раскалить асфальт и обжечь кирпичные стены, иссушить до соломенной желтизны придорожную траву.

Машина свернула за угол и упёрлась в тупик: полукруглые бетонные шары не давали проехать дальше, на плиточную дорожку к площади. Слева, за клумбами, виднелись скамейки вокруг небольшого фонтана

Гоша выбрался из машины, лениво потянулся, ощущая, как похрустывают затёкшие позвонки после долгой дороги.

Закурил.

Он постоял, прислонившись бедром к ещё тёплому боку внедорожника, вдыхая смесь запахов кофе и свежей выпечки. Хороший день. Первый хороший день за многие месяцы, прожитые в темноте и пустоте. Наверное, так чувствует себя офисный планктон в первый день отпуска – перед тем, как снова погрузиться в серую вязь бытия.

Взгляд Гоши скользнул к кофейне “Зерна”, где его уже ждали. Заставлять ждать нехорошо, но хотелось ещё немного потянуть момент тишины. Терраса была почти пуста: туристы спали, а местные только собирались на работу.

В дальнем углу террасы, утопая в цветочных горшках, сидела невысокая пышечка с ярко-розовыми щечками. Каштановые волосы были заплетены в две озорные косички. Гоша невольно улыбнулся. Лера.

Увидев его, она вскочила и бодро зашагала навстречу.

– Ну и тощий же ты, засранец! – воскликнула Лера, обнимая Гошу за талию.

Он крепко прижал её к себе, уткнувшись носом в макушку и вдохнув сладковатый аромат шампуня.

– Пойдём кофе бахнем. Мне скоро в магазин.– Ты выглядишь потрясающе. Доброе утро, – пробормотал он, всё ещё улыбаясь.

Они уселись. Сонная официантка смерила их взглядом так, будто это они у неё дома на кухне уселись.

– На заправке сосисками нажрался, спасибо. Можно пепельницу.– Что будете? – буркнула она. – Два капучино на миндальном, – бодро сказала Лера. – Ты голодный?

Официантка скривилась, но ушла.

– О, совпадение! Я тоже хочу в душ.– Ну как доехал? – спросила Лера. – Долго и жопо-убийственно. Выехал в полночь, ехал восемь часов, теперь мечтаю отодрать джинсы от кожи.

Официантка вернулась, поставила на стол приборы и пепельницу из стекла – ту самую, с трещиной сбоку, как будто кто-то уже пытался избавиться от вредных привычек.

Гоша снова закурил. Затянулся – и только тогда откинулся на спинку стула. Смотрел на Леру, как в первый раз. Хотя помнил каждую черту. Подругу детства, с которой не виделся столько лет.

– Далеко твой магазин? Много народу? – спросил он

– Да знаешь, сезон сейчас. Туристов как саранчи. А зимой – тишь да гладь. Местным-то зачем путеводители и магнитики?

Официантка вернулась с подносом. Маленькие чашки с кофе, десерт для Леры – чизкейк с полуживой клубникой сверху.

Разговор о погоде, о планах, о новостях и событиях города. Гоша слушал в пол уха, почти ничего не отвечая. Лера щебетала и планомерно уминала десерт.

Горячий кофе обжёг губы, но он не поморщился. Взгляд зацепился за фигуру напротив – старик в грязных пыльных лохмотьях мыл руки в фонтане.

Гоша прищурился, пытаясь уловить, что за существо выбралось на солнечный свет и, не страшась, так вольно разгуливает по городу. Но думать не хотелось: может, он всегда здесь и только и делает, что моет руки в фонтане да голубей кормит. Много таких призраков-воспоминаний, людей, что не нашли свой покой, блуждают даже среди живых.

– Ты потом в Ясенево? – Лера отвлекла от раздумий.

– Ага. Через час меня там будет ждать смотритель. Ключи отдаст, покажет, что да как.

– Смотритееель, – протянула Лера, вытягивая лицо. – Какие мы богатые, аж со смотрителем!

Гоша усмехнулся.

– Я ж рассказывал. Мы решили построить дом за городом, чтобы подальше от посторонних глаз. Отдых в тиши, шашлыки, покой, умиротворение. Слияние с природой и открытие чакры.

– Не понимаю я вас, городских. Такси туда не закажешь. Автобус – три версты.

Лера закатила глаза, втянула щёки.

Он снова пожал плечами. Какие вопросы – такие ответы.

– Вряд ли. Он только дом построил – и всё. Аня будет сегодня к вечеру с югов своих. Захотела в деревню.– А отец твой не приедет?

Он потушил сигарету, оставив тонкий след на дне пепельницы, и поднял взгляд на фонтан. Старика уже не было. Ни пыли, ни лохмотьев, ни даже следов на плитке. Как будто и не стоял там никто.

– Ты лучше скажи, куда тут вечером сходить. Пятница же. Как у вас молодёжь отрывается?

– О-о-о, – Лера откинулась на спинку стула, допив кофе. – Зависит от желаний. Можем на набережную. Можем по центру погулять. Можем кальян, можем кофе. У нас, между прочим, цивилизация. А не только магазин, собес и клуб для игры в шахматы.

– Только не в помпезный ресторан, ладно?– Пойдём потом куда-нибудь? Лера кивнула и улыбнулась, но в её взгляде мелькнула ирония:

Она поймала его взгляд и прищурилась.– Накормлю тебя чем-нибудь пожирнее, да с белковым составом, – ухмыльнулся он, но на полуслове осёкся. Оговорка по Фрейду?

– Ты это давай при себе. в кулек заверни и в кармашек. – Она вытерла губы салфеткой и поднялась. – Пойдем, мне открываться пора

– Эй, погоди, ты обиделась? Я не хотел, вырвалось само!

– Ой, да брось. – Она засмеялась, замахала руками. – Что на тебя обижаться-то? Язык без костей.

– Давай-давай. Я-то платить и не собиралась. – Лера сунула в руку сумочку, закинула на плечо. – Я снаружи постою, на солнце погреюсь. Пока оно ещё есть.– Ну кто бы говорил. – Гоша поднялся. – Я сейчас, оплачу только.

Он кивнул и направился внутрь. Здесь стояло крепкое амбре из кофе и благовоний. Сандал бил в нос – терпкий, горький, с привкусом пыли. Неприятные ассоциации с причинами окуривания помещений с помощью сандала испортили настроение, но Гоша торопливо отогнал эту мысль и подошёл к стойке.

Бармен – седой старец в коричневом фартуке и лысеющей головой натянуто улыбнулся. Официантка была тут же, сидела скрестив ноги и ковырялась в телефоне.

– Прошу, оплачивайте. – Бармен протянул терминал. – А вы к нам проездом? Или в гости? Не припомню вашего лица.– Здравствуйте, мне на оплату, – Гоша поковырялся в карманах, чтобы достать банковскую карточку. – Да-да, – протянул старик, копаясь в кассе. – Два капучино на миндальном и чизкейк. – Ага.

– Или так.Гоша поднял глаза. Старик смотрел словно сквозь него. Не просто любопытство. – Проездом, – он решил не говорить, надолго ли задержится. – В гости или так? – по-прежнему вежливо, глядя прямо в глаза продолжил старик.

– Спасибо, – повторяя натянутую интонацию, произнёс Гоша.Старик цокнул языком, не снимая маску приветливости. – Добро пожаловать! – Наконец, сказал он, когда счёт был оплачен.

Странные воспоминания больно кольнули в груди, смешавшись с полумраком помещения, вежливой улыбкой и запахом кофе.

Лера стояла на улице. Розовое платье в цветочек играло на солнышке. Она распустила косы и расчёсывала свои длинные каштановые волосы.

Гоша ответил на объятие, но осторожно. Чуть задержался в моменте, снова зарываясь лицом в ее макушку, которая пахла солнцем (если бы оно имело запах, конечно) и чем-то детским – малиной? шампунем? – он не стал уточнять.

Девушка оторвалась от него и пошла в глубину парка, прямо к злополучному фонтану. Гоша наблюдал за ней, пока ее пышная фигурка не скрылась за углом, а затем подошёл к машине и только собрался открыть дверь, как заметил на крыше свой картонный стаканчик, доверху набитый смятыми чеками с платной дороги. Он огляделся в поисках мусорки… и столкнулся взглядом с толстым рыжим котом, сидевшем на заборе.

– Сидишь? – Гоша прищурился.

Кот медленно моргнул и, как будто обидевшись на банальность вопроса, отвернулся.

– Ну вот и сиди, – пробурчал Гоша и запихнулся вместе со стаканом в салон.

Он устроился за рулём, завёл двигатель. Кот снова смотрел прямо на него и не двигался. Наблюдал спокойно, настойчиво, даже не скрывая хитрого любопытства.

Чей ты, усатый? Хозяина кофейни, что ли? Или ты тут сам по себе?

Он наклонился к приборной панели, глянул в сторону забора ещё раз. Ничего особенного. Просто животное.Гоша тяжело выдохнул. Нервы. Перегруз. Просто рыжий кот. Просто забор. Просто кофе был слишком крепкий. И воздух какой-то – густой, с привкусом сандала от злых духов.

Кот не моргнул.Он показал коту средний палец.

Отдохнуть, ага. Щас. Конечно.Гоша хмыкнул, откинулся на сиденье, врубил заднюю передачу и двинулся прочь от этой кофейни и её странноватых обитателей.

Асфальтова дорога тянулась узкой лентой сквозь плотные стены деревьев. Солнце уже начинало поджаривать корпус машины.

Машина повернула вправо к вывеске “Ясенево” и начала карабкаться на холм – к церкви. Красная кирпичная кладка тянулась вверх, зияя пустыми оконными проёмами. Шпилей не было. Основание заросло высокой травой так, что вход было не разглядеть.

Церквушка стояла по правую сторону дороги, а слева Гоша заметил ржавые кресты старого кладбища. Темное, поросшее высокой травой и мхом – местами кресты уходили в землю наполовину.

Он прищурился, вглядываясь в тень от деревьев, и на секунду ему показалось, будто что-то серое скользнуло между крестов.

Может, чертова кошка?..

– Очень обнадеживающе, – пробурчал он, разглядев несколько покосившихся могил. – Надо было всё-таки в городе строиться, а не в эту глушь переться. Лерка права была.

Ничего – только заросли по пояс да куски тёмного кирпича. Где-то в животе, в самом нутре, что-то нехорошо шевельнулось. Как будто чужая мысль – не его – скользнула по внутренностям, оставив за собой липкий след.Гоша бросил взгляд вправо, пытаясь сквозь листву разглядеть вход в церковь.

Асфальт резко закончился, сменившись просёлочной дорогой. Гоша сбросил скорость до сорока, сверился с навигатором: ехать оставалось минут десять.

Какая прелесть – жить рядом с кладбищем. Прямо мечта.

Мимо проскользнула синяя, перекошенная остановка. За ней, вдоль дороги, потянулись аккуратные домики – каждый со своим характером, но непременно с палисадником и калиткой. Какая-то старушка, сгорбившись, ковырялась в клумбе, выдёргивая сорняки. Машину даже не удостоила взглядом.

Домики закончились, и на лугу Гоша различил двух коров – чёрную и рыжую, – а рядом паслась кобыла. Без присмотра. Всё, как в доброй сельской сказке.

Дорога стала хуже – почти заросла травой. Но высокий каменный забор впереди подсказывал, что вот он – его новый дом.

Рядом с массивными чёрными воротами стоял старенький серый "Приус". Гоша припарковался рядом, на небольшом подъезде. Из "Приуса"выкатился плотный, невысокий мужичок.

Гоша вышел.

Обменявшись крепкими рукопожатиями, прошли внутрь двора, где возвышался новенький двухэтажный дом блестящий панорамными окнами. Смотритель подробно рассказал про сигнализацию, про обустройство дома, про график прихода рабочих – уборщица и садовник. Показал генераторы и все то, что могло понадобиться отдыхающим.

Торопливо попрощался и поспешил запихнуть свою тушу в свой крошечный Приус, когда Гоша, все еще думающий про церковь окликнул его.

Василий приостановился, опустил стекло.

– А что за церковь на въезде?

– Церковь? – переспросил Василий, нахмурившись. – Да не церковь это. Не достроили. Стоит, бедная, чахнет. А что?

– Да ничего.

– Ну, бывай! – Василий махнул рукой, поднял стекло и серый приус тихонько пополз обратно – домой.

Кофе до сердечного приступа сейчас казался хорошей идеей. Усталость от дороги давила на плечи тяжёлым рюкзаком, которого он даже не снимал.Гоша поднял ворота, впустил «Ниссан» во двор, вытащил рюкзак и махнул рукой на багажник – «разберусь потом».

На втором этаже начинался широкий коридор, стены которого украшали картины Ани – студенческие, но уже слишком вылизанные. В первой комнате угадал свою спальню.

Чёрно-коричневые тона. Берлога. Широкая кровать напротив панорамного окна. На полу ковёр – пушистый и явно не его рук дело. В углу чёрный шкаф, ни одного зеркала: всё глушит отражение, кроме самого окна.

Солнце сюда ещё не добралось, в комнате царил серый полумрак. Гоша прижался носом к стеклу, щурясь: вдали торчала старая церковь с провалившейся крышей и пустыми глазницами окон. За ней угадывалось кладбище. Сливалось с лесом так, что, не проезжай он мимо – и не догадался бы.

– Свежего молочка захотелось, – хмыкнул он. – Найду хозяина, спрошу, почём.

– Пора спать.

Он дёрнул блек-аут шторы, и комната провалилась в абсолютную темноту.

Глава 2

Гоша снова идёт по полупустым улицам. Жарко. Асфальт под ногами раскален так, что жарит подошвы кед, липкий пот струится по спине, и футболка предательски липнет к телу. Прохожих нет.

Он поворачивает за угол и снова оказывается в том самом тупике перед парком и кофейней. Во рту – пустыня: будто Сахара разверзлась, а песок хрустит на зубах. Хочется пить. Адски хочется пить.

Гоша хлопает по карманам – только смятая обёртка от жвачки. Он поднимает голову… и замирает.

Из-за веранды выглядывает огромный изумрудный глаз с крошечным черным кругом зрачка. Усатая морда как бочка и рыжее пушистое ухо размером с колесо трактора.

Гоша резко останавливается. По спине пробегают мурашки – холодные, липкие. Вокруг становится оглушающе тихо. Он пытается сделать шаг назад. Ноги наливаются расплавленным свинцом, асфальт становится мягким и тягучим как жвачка, липко цепляясь за подошвы кед.

Зеленый глаз фокусируется на парне и ухо поворачивается в его сторону. Из-за угла уже полностью высовывается хитрая рыжая морда. Кот облизывается, наклоняет голову, растягивая рот в клыкастом оскале. Язык длинный, розовый с шершавой поверхностью. Слюна влажно блестит на солнце.

Гоша даже не успевает подумать о побеге. Его можно поймать, как мошку, придавить лапой и раздавить. Легко и без усилий. Выдавить наружу кишки и размазать кровь по асфальту как зубную пасту из тюбика.

Сердце колотится, ломая ребра изнутри. Воздух становится густым и тяжелым, обжигающим с каждым вдохом трахеи. Гоша шумно втягивает носом остатки кислорода, когда в горле оглушительно булькает. И всё исчезает.

Переулок. Кофейня. Кот.

Он оказывается в каком-то мерзком темном холодном месте без кислорода и воздуха.. Не как на дне – как под дном океана. Чернота, не пропускающая ни луча света, обволакивает, превращаясь в вязкую жидкость. Она заливает глаза, рот, нос. Проталкивается в самые лёгкие. Крупные пузырьки с остатками воздуха вырываются изо рта.

Гоша кричит. По крайней мере пытается и машет руками в попытке всплыть в сторону, как ему кажется, поверхности. Но вокруг – только темнота без звуков и движений. Легкие сжимаются в груди до состояние грецких орехов, то ли от недостатка кислорода, то ли от давления толщи воды.

Сознание мечется, ищет выход. Паника охватывает тело ледяными клещами. Голова становится тяжёлой, лёгкие горят. Вот и всё. Вот так и закончится. Без звука. В черноте, чернее центра чёрной дыры.

Барахтающееся тело как будто больше не принадлежит ему. Пустота. Снова и снова.

– Это сон! Сон! – кричит разум. Но проснуться не получается. Паника не отпускает.

Давление воды нарастает. Ещё миг – и тело лопнет, как гнилой плод под когтистой лапой кота.

В этот момент он распахивает глаза.

Темно. Тихо.

Он садится в кровати, хватая ртом воздух. Вскакивает и широким шагом подходит к окну. Рывком распахивает шторы. В комнату льётся золотистый свет заката.

Гоша прислоняется лбом к тёплому стеклу. Соскальзывает вниз, тяжело дышит, сжимает горло.

Он снова зажмуривается, потом открывает глаза. Смятая постель. Одежда валяется на полу. По лицу стекает холодный пот, а во рту – по-прежнему сухо и вязко.

Никаких следов чужого присутствия. Тишина.

Гоша нащупывает на груди амулет, сжимает нагревшийся металл в ладони. Металл теплый, но недостаточно для паники. Скорее всего от температуры тела. Парень поворачивает голову обратно к окну – и снова натыкается взглядом на алый квадрат церкви.

– Какой же трэш, – выдавливает он, прижимая руку к груди, где сердце продолжает колотиться, как бешеное.

Он встаёт и шаркает в ванную – тесную коморку с душем и унитазом. Основной санузел, просторный, с окном и ванной дальше по коридору. Хочется смыть с себя грязь, липкость, остатки дороги и сна.

Он ступает на холодную плитку, забирается в душ, включает воду.

И тут же в голове всплывает строчка:

– Твой душ – мой душ, я плачу, у тебя течёт тушь…

Гоша надрывно хохочет больше истерически, чем от качества самой шутки.

Кошмары стали нормой. Некоторые люди не видят снов вовсе, или забывают их на утро. Гоша всегда видел: иногда весёлые, иногда абсурдные, странные, тревожные. Но кошмары – редкость. С его образом жизни ужасы обычно случаются наяву, а сон – наоборот, спасительная зона. Там рассудок отдыхает, отпускает.

В последние дни – а может, уже недели – сны стали другими. Чёткими. Густыми, как сироп. Будто просачиваются сквозь щели между мирами и цепляются за него, даже после пробуждения. Всё труднее понять: это было по-настоящему или только казалось?

Может, это антидепрессанты. Те, что заставляют мозг вырабатывать хотя бы каплю серотонина. Без них он бы давно утонул на дне стакана.

Иногда мозг просто не может синтезировать нужные гормоны. Ни для радости, ни для печали. Тогда жизнь становится длинным, серым тоннелем, где нет ни света, ни звука, ни смысла. Просто пустота. Холодная, плотная, липкая.

Были дни, когда он валялся на кровати по нескольку суток, не в силах даже встать и умыться. Тогда он и принял решение – обратиться к психиатру. Чтобы не умереть и не сойти с ума.

Годы терапии. Годы, чтобы научиться принимать себя. Просто просыпаться и не ненавидеть утро. Просто быть.

Но всё имеет цену. Иногда, когда доза становится слишком высокой, возвращаются кошмары.

Бесконечные. Вязкие. Прорезающие реальность, как когти сквозь простыню.

Гоша выбирается из душа, отжимает длинные белые волосы и накидывает полотенце на голову.

В одном только полотенце он возвращается в комнату, где вещи с дороги раскиданы по полу, как после погрома. Не осуждая себя, он лениво собирает тряпки ногой в подобие кучи и направляется к шкафу.

За матовыми дверцами – аккуратно сложенные футболки, толстовки, штаны. Творение Ани.

Иногда так бывает: твой гардероб составляют твои женщины. Одних мужиков наряжают жёны и матери. Другие подбирают лохмотья на барахолках и гордо называют это стилем.

Гоша побывал в обеих фракциях. Правда, чаще получал подзатыльники за то, что выглядит как голодная, слегка агрессивная бомжиха.

– Зато покупать самому не нужно, – кивает он своим мыслям и хватает первую попавшуюся шмотку.

В ближайшие пару месяцев он планирует устроить тут свою маленькую территорию хаоса. Со свалкой из грязной посуды, пачками кофе, пепельницей, полуживыми растениями и, возможно, парой распутных женщин. Если повезёт.

Он вытирает волосы, скручивает их в неуклюжий пучок на затылке. Поднимает с пола портмоне, забирает телефон с зарядки.

Лера написала. Сегодня они с друзьями собираются в местной кальянной – пить вино, курить и сплетничать.

Во дворе стояла тишина. Только птицы и насекомые из ближайшего леса напоминали, что мир не умер.

Перед сном, разумеется, Гоша обошёл весь дом – маркер в руке, на стенах каракули и символы: защита от нечисти. На всякий случай. Так что страшные кошмары – не злая выходка чужого духа, а обычная галлюцинация измученного воображения после долгой дороги.

Он забрался в раскалённый от солнца «Ниссан», завёл мотор и включил кондиционер на максимум. Пока машина превращается из сауны обратно в средство передвижения, можно перетащить барахло из багажника в гараж.

Как у всякого уважающего себя деда-барахольщика, в багажнике у него был хаос: палатки, инструменты, несколько видов оружия, странные банки, верёвки, мешки.

И, конечно же, трёхлитровая банка с глазными яблоками.

Гоша вытащил её, покрутил в руках. Внутри – мутная жёлтая жидкость, в которой лениво плавал пожелтевший глаз. Тот вдруг всплыл и уставился прямо на него.

– Ты ещё что смотришь? – усмехнулся Гоша, потряс банку, убедился, что внутри ещё несколько глазиков разного калибра, и унёс это сокровище в гараж. Аккуратно поставил и накрыл брезентом, как добрый садовник укрывает розу.

С остальной поклажей он справился за пару минут и, наконец, закурил.

Голова немного кружилась от голода. Он даже подумывал захватить кофе в дорогу, но потом передумал – на фига этот суррогат, если можно нормально поесть в кальянной. Там же есть еда? Наверняка есть. Ну, должна быть. Хоть бы картошку фри дали.

Провинциальный город Малинов ничем не отличался от сотен других таких же городков с древней историей. Население – 120–150 тысяч человек. Один из туристических центров губернии. Город засыпал ближе к десяти вечера и просыпался рано утром. На весь Малинов – всего пара круглосуточных ларьков с чипсами и куревом. Несколько колоритных кафешек, ресторанчиков и кальянных были разбросаны по городу, как горох по полу. Все всех знали, и не было такого места, где не встретишь знакомого лица.

Чёрный «Ниссан» остановился у одноэтажного старенького здания, выкрашенного в розовый, как и большинство домиков поблизости. Над входом светилась неоновая вывеска: «Винни-Пых». Вверх по улице тянулись такие же одно- и двухэтажные здания – офисы, лавки, магазинчики.

Толпа парней и девчонок у входа громко болтала и хохотала. Проследив за Гошей краем глаза, они расступились, пропуская его внутрь.

Внутри стоял густой дым, играла громкая музыка, пахло подгоревшим маслом и табаком. Диванчики – всех цветов и оттенков, с высокими деревянными столами. Как и ожидалось, в вечер пятницы была полная посадка: помещение гудело от чужих голосов и смеха.

– Меня уже ждут, – отозвался Гоша, наклоняя голову ближе: перекрикивать шум было бессмысленно.От толпы отделилась девушка с бейджиком «Диана». – Здравствуйте. У вас забронировано? – спросила она, даже не попытавшись изобразить улыбку.

Диана никак не отреагировала. Явно потеряв к нему интерес, она исчезла, растворившись у барной стойки. Все же есть определенные трудности с персоналом в каждом заведении Малинова.

Лера обнаружилась быстро. Сидела в дальнем углу с двумя спутниками: щуплым лысеющим пареньком в очках и, прости господи, грудастой дамочкой. Все трое удобно устроились на глубоких синих диванах и уже тянули кальян. На столе стояли открытая бутылка вина и три бокала, рыжий полукруг пиццы и ведёрко с картошкой фри.

– Смотри, это Альбина – фельдшер и самая саркастичная, циничная засранка из всех, кого я знаю.– О-о-о! А вот и наш гость! – радостно воскликнула Лера, приподнимаясь со своего места. Они снова обнялись – видимо, у них тут принято обниматься при каждом появлении.

(Гоша мужественно старался смотреть ей в глаза, когда Альбина приветливо махнула рукой.)

– А это – Славик. Славик – местный журналист. Ведёт колонку гороскопов и новостей в газете «Малинов сегодня».

Славик приподнялся и пожал руку Гоше. Пожатие было крепким, но ладонь – узкой и влажной. Гоша постарался незаметно протереть руку о штаны, когда садился.

– Ой, позвать официантку? ты проголодался? – Лера, не успев сесть, снова приподнялась, толкнув Гошу коленом, уже готовая неуклюже выпорхнуть из-за стола.

– Нет-нет, все в порядке. Давай я сам, – Гоша обернулся и, поймав взгляд бармена, махнул рукой. Тот кивнул и крикнул Диане, которая что-то вбивала в планшете.

– Мы тут заказали пиццу, картошку и ждем нарезку, – суетилась Лера, даже не планируя садиться и толкая гошу коленом.

– Господи, успокойся, я все возьму. Только сядь пожалуйста! – Гоша потянул ее за локоть и усадил рядом.

Он огляделся. Алибина со Славиком хитро переглядывались, попивая вино в бокалах. Как хочется вина и курить – подумалось Гоше.

– Ну как тебе у нас? – улыбнулась Альбина, поймав его взгляд. – Давно приехал?

– Да нет, утром. Проспал весь день с дороги.

Тут подошла Диана и плюхнула на стол смятый и специально состаренный лист А4 – меню.

– Осталась только сырная – недовольно ответила Диана.– Я сразу закажу. – Гоша не глянул в меню. – Мне стакан воды, чай черный в чайнике большой и мясную нарезку, если есть.

И она ушла, покачивая маленькими кругленькими бедрами на коротких ножках. Гоша проводил её взглядом и тут же поймал насмешливый взгляд Альбины. Та подмигнула. Была в ее глазах некая игривость, которую было приятно узнать из толпы.– Тогда стейк.

– Ты вроде как жил здесь? – спросил Славик, выдыхая клуб дыма.