Муза желаний. Академия «Редкие дары»

Я неуверенно кивнула. Отпускать его не хотелось.

– Вот настоящий мужчина. Ну что, пойдем?

Проводив сына, я остановилась перед кабинетом ректора, который так и не обзавелся табличкой. Поправила собранные в пучок волосы и вошла в приемную. Секретаря не наблюдалось, и я, постучав в следующую дверь, открыла ее.

– Здравствуйте. Ильгида сказала мне зайти к вам.

Гурский сидел за столом и, кажется, совершенно не замечал моего появления. Обыкновенным карандашом с графитовым стержнем что-то скрупулезно выводил на бумаге. Погрузившись с головой в свое действо, он выглядел отстраненным и одновременно сосредоточенным. Очки без оправы с тонкими дужками немного сглаживали его волевой подбородок, делая черты лица мягче.

Белоснежный лист заполнялся строками, которых мне было не разглядеть. Широкая рука удерживала бумагу, а карандаш терялся в больших пальцах. Пока я смотрела, как он пишет, попутно отмечала и другие детали: отсутствие кольца обряда семьи в храме богини Оры и то, как он время от времени постукивает указательным пальцем по карандашу, будто старинное изобретение для письма от тычков само начнет выводить буквы, как заговоренный стилус.

– Готово, – сказал он, взял листок и еще раз пробежался по нему взглядом. – Извините, как раз корректировал список работ, подготовленный Ильгидой для вас. Держите, но вы его прочтете позже, а сейчас подпишите вот здесь, – указал на документ. – Это стандартный договор о приеме на работу. Приложите большой палец к листу.

Однажды я подписывала такой, когда в Дорк приезжал один торговец. Он останавливался в съемном доме, нанимал меня для уборки и всегда документально оформлял мои услуги. Поэтому сейчас я приложила палец, и мне уже знакомо кольнуло подушечку. Бумага засветилась и исчезла.

– Отлично, теперь пойдемте.

Мы вышли из кабинета в приемную.

– Снова эйта Тру опаздывает, – взглянул на пустующий стол, заваленный папками с документами, ректор.

– Здесь я, здесь! – вошла запыхавшаяся женщина с огромными сумками. – Я забирала новые зеркала связи и ракушки-аналитики для практических занятий. Изготовитель сообщил, если не заберем их немедленно, он расторгнет контракт и отдаст их тем, кому они нужнее.

– Лина, дайте-ка обратно ваш список, – попросил ректор.

Я протянула ему листок, который уже успела спрятать в карман пальто. Глава академии дописал еще один пункт и вернул его мне.

– Хорошо, приступайте к своим непосредственным обязанностям, Тру. Пойдемте, – сказал он мне.

Мы вышли в коридор, и я вновь еле поспевала за ним. Его шаг – моих два, а то и три. Мешок с вещами подпрыгивал у меня на плече с разнообразными звуками, а сумочка постукивала ему в такт о пуговицы пальто. Можно воспользоваться бытовым способом переноса вещей, но я не знаю, куда мы идем, и не очень удобно магичить на ходу. Поклажи мало, но при таком темпе она ощутима. На плече и бедре точно останутся синяки. Портреты знаменитых ректоров и профессоров прошлых лет на стенах словно посмеивались надо мной: «Милочка, куда тебе до нас? Ох, нелегко тебе будет. Посмотрим, посмотрим, на что ты способна ради работы в нашей несравненной академии».

Эйт Гурский уже поднялся на первые три ступени лестницы, ведущей на второй этаж, когда его окликнули. Он резко остановился, а я не успела замедлиться и по инерции врезалась в его поясницу. Уткнулась носом и мгновенно отскочила. Меня стало кренить назад из-за свисающего со спины мешка. Живот напрягся, руки выпустили поклажу и взмыли в воздух. Равновесие попрощалось со мной, послав воздушный поцелуй. Но тут меня вздернуло вверх. Перед глазами за долю секунды пролетела огромная лапа, схватила меня за ворот, а мое любимое зеленое платье издало жалобный треск.

– Стоите? – возвышаясь надо мной, прохрипел ректор, не выпуская меня из захвата.

Его массивная фигура занимала все видимое пространство. Дышать стало затруднительно. Я рефлекторно выгнулась и прижалась к ректору. Глаза прошлись от мужской груди к шее, на которой вздрогнул кадык. Я сама невольно сглотнула. Скорее от шока. Такой быстрый переход от нечаянного тычка в поясницу руководителя к тесному соприкосновению наших тел ввел меня в оцепенение. Еще и дышать совершенно невозможно из-за руки, стиснувшей ворот.

– Простите … – улыбнулся ректор, а меня словно примагнитило его взглядом. Голубые глаза смотрели по-доброму и что-то еще такое неописуемо нежное было во взгляде, что я, не ожидая от себя, выдала:

– Отношения на работе мне не нужны. Да и вообще отношения. Отпустите меня, пожалуйста, дышать трудно.

Кто меня дернул это сказать? Вернуть бы все назад, но временем управлять я не умею. Да и хорошо, что сказала: сразу расставила все по местам. Кто их знает, столичных высокопоставленных работодателей. Провела черту. Кроме работы, меня ничто не интересует.

– Кхе-кхе… – прокашлялись рядом, и ректор убрал руку с моего воротника. – Эйт Гурский, это все, конечно, хорошо, Ильгида выделила мне смесь-заготовку для разведения слизней, но этого мало. Опытного материала недостаточно, а практика в нашем зоопарке не за горами. Скоро зимняя сдача экзамена. А что мои дети будут сдавать, если сами опытным путем не пришли к выводам и заключениям? Я бы приготовил несколько бутылей марганцево-багряной смеси, но закончились запасы багрянки. – Низенький старичок на тоненьких ножках, с пузом и забавной поясной сумочкой искренне доказывал свою правоту, а ректор, прищурившись, посмотрел на меня.

– Эйта Рид, дайте свой список обратно.

Скоро понадобится еще один лист, на этом и писать-то уже негде. Смотрю, как глава академии вносит и вносит новые задания для меня.

– Я вас услышал, Пьер Терьи. Новая сотрудница по обеспечению хозяйственной части Лина Рид, – представил он меня. – Она и займется вашим вопросом в самое ближайшее время.

– Премного благодарен. Уважаемая эйта, прошу, не затягивайте с выполнением. Это очень важно. И не перепутайте багрянку с багряницей, а лучше закупить сразу готовый материал. Времени совсем не осталось. – Старичок развернулся и, перебирая ногами, словно паучок тоненькими лапками, засеменил к выходу. Проскользнул в дверь и исчез.

– Новый декан факультета целительства, тот еще зануда, – тихо прозвучало надо мной. – Но дело свое знает.

А ректор, оказывается, тоже не прочь выдать свои чувства спонтанно.

Эйт Гурский протянул руку, взял мой мешок и снова зашагал вверх по лестнице. Попутно говорил, что на втором этаже располагаются комнаты преподавательского состава. Не все здесь живут, но, бывает, остаются на ночь. Моя комната через две от его, от той, где я впервые увидела его за перевернутым столом. Ректор объяснял, что от меня требуется. Рассказывал, как пользоваться вед-аналитиком для документов, который тут же и вручил мне в нашей с Эланом комнате.

– Все финансовые операции проводить строго через аналитик, он надежно защищен от посягательств извне. Также через него можно заказывать все необходимое для академии. Поставщики, с которыми мы сотрудничаем, есть в списках. Пространственное зеркало связи тоже для удобства встроено в артефакт. Вы меня слышите? Все ясно?

– Да, пока нет ничего сложного, – ответила я, рассматривая вверенное мне устройство, похожее на блокнот с тремя зажимами по волнистому краю, ярко-красное с бликами голубого при смене положения, настроенное только на меня и раскрывающееся при прикосновении.

– Стойте, а каким образом вед-аналитик включается? Вы сказали, его не откроет никто, кроме меня.

– Конечно. Правки в нем делаете только вы. Ваша аура автоматически вплетена в устройство при подписании договора.

– Вы взяли слепок моей ауры?! – Я вздрогнула.

– Что вас удивляет? Это одно из главных условий в политике нашего заведения. Безопасность! Академия насчитывает более десяти тысяч учеников. По всем потокам. В основном это дети младших классов. Многие проживают здесь в общежитиях. Так вот если тот, чья аура не введена в систему безопасности академии, решит пробраться на территорию, защитный барьер сообщит о проникновении лично мне. Кстати, и дети, решившие в неположенное время покинуть территорию, будут возращены их преподавателем. В защитный барьер теперь внесен и ваш слепок, как и вашего сына.

– Но…

– Беспокоиться о передаче слепка ауры третьим лицам не стоит. Это запрещено законом королевства. Так что не переживайте.

– Хорошо, – скупо ответила я, все еще обдумывая, не будет ли раскрыто мое истинное имя.

Только однажды я делилась аурой, это было в храме богини Оры. В самый лучший день моей жизни, как мне тогда казалось. Белые розы в вазонах, перевязь из легкого атласа по колоннам, бархатные ленты на спинках стульев. Алтарь утопает в цветах и подношениях. Все идеально и продумано до мелочей. Мечты сбылись, а сердце щемило от радости. Тогда я обменялась аурой с будущим мужем. Скрепила обряд создания новой семьи перед жрецом и самой богиней, получив запись в реестре свадеб.

Уже поздно переживать, все сделано, а я так глупо попалась. Буду надеяться, что необходимости проверять мою ауру у ректора не возникнет.

– Так, вроде бы все сказал. Располагайтесь и можете приступать к работе. – Эйт Гурский потер переносицу, обошел меня и направился к выходу из комнаты.

Я нагнулась, подняла свой мешок и начала выкладывать из него вещи, но услышала:

– Почему вам не нужны отношения?

В один момент я покрылась краской стыда. Неловкая ситуация, ничего не скажешь. Этот мужчина в который раз задает такие обескураживающие вопросы, что и не знаешь, что ответить. Другой бы промолчал или сделал вид, что не услышал…

– Я похоронила супруга и…

– Понял, – не дав мне договорить, произнес ректор и вышел из комнаты.

Оставшись одна, я еще несколько минут смотрела в пустой коридор. Странный, конечно, человек, зачем ему такие личные подробности? Он ведь не решил всерьез, что я могу завести здесь роман? В первый же день работы? Да нет, это просто его любопытство и вежливость, наверно. Не буду думать о глупостях, надо осмотреть наше с Эланом новое жилище.

Возле окна письменный стол, рядом пустующий стеллаж. Настенное зеркало во весь рост, а в нем – отражение картины, висящей на противоположной стене. Белое море бурлит, пенится, а сквозь тучи пробивается солнечный луч, скользит по вздымающимся волнам, гладит их, успокаивает. Кисть художника искусно изобразила пейзаж. На мгновение мне показалось, вот сейчас послышится свист ветра. Парус крошечной лодки вдали взбодрится, наполнится и выведет заблудившееся судно на свет.

Рядом ещё две двери. Я поспешила открыть первую. Умывальня с ванной и душем. Дернула ручку следующей, а там спальня, просторная, с большой кроватью. Вместительный шкаф, тумбочка и два мягких пуфа. Очень уютно. Жаль, что кровать одна, но ничего, будем пока спать с Эланом вместе, а там что-нибудь придумаю.

Быстро разложив вещи по полкам, я достала из кармана список ректора. Почерк корявый, видно, спешил. Какие-то пункты зачеркнуты, другие написаны дважды с пометкой срочно. Я отметила галочками первоочередные дела. Поправила платье и взглянула на себя в зеркало. Иллюзия показала шатенку, а сквозь нее, словно сквозь пелену, мои медные волосы. Родинка над губой, зеленые глаза и небольшой шрам возле уха, еле заметный, но так часто напоминающий мне о дне, когда я приняла решение бежать.

– Хватит, Эвалина, все в прошлом! – одернула себя. – Ты – это ты, как бы ни выглядела. И ты не позволишь больше никому обидеть себя и сына, – твердо кивнула и вышла из комнаты. Пора браться за работу.

Время неслось стремглав, не успевало отсчитывать минуты. До полудня я раскидала легкие поручения из списка. Передала принесенные эйтой Тру зеркала связи и ракушки-аналитики профессору боевой магии Дарку Криму. Найти его не составило труда: остановленный мною ученик подсказал, где полигон для физической подготовки. Старшекурсники наматывали круги с препятствиями, а профессор каменной глыбой возвышался над отстающими, подгоняя их. Рядом с ним стояла коренастая орчанка и указывала ребятам на их ошибки при выполнении упражнений.

Затем я вернулась в приемный холл и заказала готовую смесь для слизней, а поставщик обязался доставить ее в течение трех дней. Правда, пришлось ждать окончания урока профессора целительства, чтобы узнать количество данного товара. Но и с этим я справилась. Далее пересмотрела по вед-аналитику договоры и сроки их окончания. Надо будет уточнить, нужно ли их продлевать. Все это было не так уж тяжело, и мой бытовой дар пока не пригодился. Осталась единственная неясность: куда переносить мебель из зала приема. Я решила дождаться Ильгиду. А пока можно перепроверить такую масштабную закупку мебели.

Протискиваясь по лабиринту из стеллажей, столов, стульев, я тщательно подсчитывала количество предметов и сверялась с накладной поставщика из вед-аналитика. Все шло замечательно до определенного момента, пока мне не пришлось подлезть к рогатым вешалкам. Какой-то умник их номерной знак поставил не на древке, а на ножках да еще и на той стороне, что к полу. Воспользоваться бы даром, перевернуть вешалки и посмотреть номерки, но здесь и места нет, куда перенести эти коряги. Пришлось присесть, наклониться и подглядеть. Все цифры сошлись, и только я собралась подняться, как что-то блеснуло под большой тумбой. Присмотревшись, я увидела серебристый шарик, протянула к нему руку, кончиками пальцев подкатила его ближе и взяла. Но рука застряла.

– Ладно, не паникуем! – Я сменила положение, оперлась о колени и дернула рукав. Не выходит. – Просто замечательно… И что делать? Сорока ты любопытная, кто просил тебя лезть за блестяшкой? – ворчала под нос, ругая себя за глупость.

– Вы что там ищете? – раздался басовитый голос.

Я обрадовалась, что пришла помощь, повернула голову и, увидев ректора, только расстроилась.

– Ничего, сверяю данные накладной и поставленной мебели. А вы что здесь делаете?

Не хватало чтобы он усомнился в моих способностях. Застряла, а вылезти не могу. Не говорить же ему, что платье жалко рвать.

– Может, вы поднимитесь?

«Может, и поднимусь, только вот как, еще не придумала».

– По-моему, вы застряли, – хмыкнул он.

– И ничего я не застряла. Пытаюсь дотянуться до шарика, он закатился за тумбу.

– А мне почему-то кажется, что вы лжете, – продолжал глумиться этот медведь.

Вот нужно было именно ему прийти, а не Ильгиде. Профессор бытовой магии все же лучше, чем ректор-иллюзионист.

– Ладно, сдаюсь. Я действительно застряла! Довольны?

Ответа не последовало. Эйт Гурский стал протискиваться ближе ко мне.

– Вы что делаете? – изумилась я.

– Как что? Иду вас спасать.

– Не надо меня спасать! – испугалась я. – С вашей комплекцией и неуклюжестью мы оба будем погребены в этом зале навечно. Лучше не двигайтесь! – выпалила я, не подумав о задетой мужской гордости.

Ну и пусть обижается, зато целы останемся. Сейчас сама разберусь. Я щелкнула пальцами свободной руки, совсем беззвучно приподнимая злосчастную тумбу. Согнула застрявшую руку… И тут до меня добрался ректор. Склонился сверху, заслонил собой и без того тусклый свет. В глазах моих потемнело, он же дернул меня за руку, и ткань платья затрещала.

– Да стойте, вы порвете мне рукав! – застонала я.

– Подождите, сейчас я подлезу… – Он прижался к моей спине, отчего мне стало не только темно, но и жарко. Протиснул руку под тумбу, нащупал там что-то и изо всех сил потянул. Мгновение, и мы грохнулись на пол.

Я лежала спиной на ректоре, пытаясь смириться с тем, что платье уже не спасти, когда вся громада из мебели стала крениться и заваливаться на нас.

– О Всекарающий Ар! – воскликнула я, оттолкнулась от ректора, тот жалобно застонал, а я все же успела применить заклинание и вернуть мебель на место. – Нас чуть не завалило! – произнесла возмущенно и обернулась.

Глава академии с покрасневшим лицом держался за причинное место и пытался вдохнуть.

– Оказывается, не только я неуклюжий, – прохрипел он и добавил: – А я, может, детей еще хочу.

– Ой, простите! – прикрыла я рот руками, чтобы не засмеяться. – Мне так жаль. Давайте помогу подняться.

– Нет уж, спасибо, теперь я вас боюсь, – улыбнулся так, что я смутилась.

Голубые глаза смотрели с иронией. Странный возник диссонанс. Огромный мужчина с высокой должностью и, скорее всего, нелегкими решениями в жизни сейчас смотрел так искренне. Где-то в глубине, под слоями моего тысячелетнего льда, пошла трещина. Надломилась часть айсберга. Стало не по себе, ведь я огородилась холодными глыбами, чтобы никто не смог пробраться через мои ледники и разжечь слабый фитилек. Это лишь мои иллюзии. Все мне это только кажется. Я сейчас моргну, и это приятное ощущение участия исчезнет. Всегда так.

– Так что вы там потеряли?

– Наверно, студент обронил, – пожала я плечами и протянула ему серебряный шарик с небольшими бороздками.

Ректор изменился в лице. Прищурил глаза и свел брови.

– Вы знаете, что это?

– Нет, но похоже на ракушку-аналитик, сейчас каких только форм нет. Я могу оставить его и поспрашивать учащихся. Возможно, найдется хозяин.

– Нет, продолжайте работать, – осматривая находку, задумчиво произнес ректор и удалился.

Глава 4

Лина, идем!

К концу дня я была вымотана, выжата и хотелось притвориться глухой, немой, спятившей. Вот последнее мне очень даже удавалось. Я реагировала на ректора академии дергающимся глазом и нервным смехом, за которым скрывалось желание кое-кого большого придушить и закопать в парке. Останавливало меня лишь понимание, что доставить его в парк будет проблематично. Но я в красках представляла, как бесчувственное тело под воздействием перемещающего заклинания парит над аллеями, а студенты с преподавателями машут вслед черными платочками, провожая в последний путь скоропостижно умершего ректора.

Я никогда не думала, что способна на такие ужасные мысли. Всегда была добра и покладиста, всем помогала да и сейчас готова. Только жизнь с Синтером открыла мне глаза на многое. Мои наивность и доверчивость испарились за годы супружества. Я стала более осмотрительной и перестала верить каждому слову. На пути любого человека могут встречаться учителя, преподающие ему уроки. Тяжелые уроки, например, предательство. Такое меняет отношение не только к себе, но и к миру.

До вечера оставалась пара часов, когда все данные сошлись и я удовлетворенно выдохнула. Осталось все перенести на склад и подписать принятие товара для поставщика. Вся в мыле, уставшая и жутко голодная, я вышла из зала.

В коридоре никого не было, только из кабинета ректора доносился требовательный голос:

– Ты все узнай. Перепроверь и выясни, с какой целью и для чего писали. Да, выслал тебе. Постарайся… Еще вчера.

Работа и еще раз работа. Сколько всего надо знать, уметь, решать постоянно возникающие вопросы! Никогда не хотела быть руководителем. Огромная ответственность и нервное напряжение.

Я прибавила шагу. Если поспешу, то поужинаю вместе с сыном. Но сегодня мне не светило солнце Интарии – не суждено было быстро закончить свой первый рабочий день. Не успела я миновать кабинет ректора, как услышала:

– Лина, идем!

Эйт Гурский взял на себя важное задание – провести для меня экскурсию по академии. Мы прошли по всем зданиям. Он рассказывал, где что находится и на что стоит обратить внимание. Я смотрела и слушала.

– Здесь у нас библиотека. Элладир Кар ее бессменный хранитель. Каждая книга под его щепетильным учетом, каждый учебник под неустанным надзором. Добрый вечер, – поздоровался ректор с низеньким старичком с заостренными ушами.

– Как он может быть добрым? Скажите, эйт Гурский, когда верхние стеллажи в тридцать третьем отсеке с пособиями по созданию артефактов приведут в порядок? Вы видите вон ту гору книг? Они без сбрасывающего пыль заклинания. А я не могу ежеминутно махать над ними опахалом и отгонять мелкие, въедливые, вездесущие пылинки. Они забиваются в корешки книг и сушат древние фолианты, отчего те трескаются.

– Простите… – перебила я эльфа. – Я могу взглянуть на стеллажи?

– Что? А вам зачем? Неужели ректор привел вас в помощницы? – заблестели маленькие глазки хранителя.

– О нет, эта помощница моя, а всех своих ты распугал непрекращающимся ворчанием. С тобой никто не уживается.

– Неправда! Стойте, а вы, юная эйта, случайно не от Розы пришли?

– Все верно. Именно Роза сказала, что в академию требуется бытовой маг.

– Пф!.. Она сказала. Это я сказал. А ну-ка пойдем посмотрим, что вы там умеете.

Не обращая на ректора внимания, хранитель библиотеки обхватил мое запястье длинными пальцами и потянул в сторону. Пришлось наклониться, чтобы ему было удобнее меня вести. Эльф ступал медленно и бесшумно босыми, покрытыми шерстью ступнями по каменному полу. Казалось, мы никогда не дойдем до проблемной мебели, а моя согнутая поясница начала ныть.

Поднявшись на второй этаж и пройдя между стеллажей, доверху заполненных книгами, мы остановились у покосившегося шкафа.

– Вот! – ткнул в него пальцем эльф. – Видите, как все запущено? А мне говорят: «Добрый вечер». Какой же он добрый? Он абсолютно мрачный, раздражающий и дискомфортный, а все из-за вот этого.

Я взглянула на шкаф и ничего сверхъестественного не заметила. Шкаф как шкаф. Немного покосилась стеклянная дверца. Ну я и взялась привести его в порядок. Прошептала заклинание восстановления и взмахнула рукой, а в следующий миг отлетела на два метрина, врезавшись спиной в ректора.

«Матушка родная, что это было?» – задавалась я вопросом, пока эльф-библиотекарь ругался на чем свет стоит:

– Вот паразиты! Когда только успели, паршивцы экспериментаторы? Лоботрясы и изверги, крушители драгоценных знаний!

Ректор, придерживая за локоть, вернул меня в горизонтальное положение.

– Вы как, Лина?

– Вроде бы жива. Что это было?

– Что, что… Студенты шутки шутят, – всплеснул маленькими руками эльф. – И что теперь делать?

Присмотревшись к шкафу более внимательно, я заметила небольшое пятно, словно кто-то подышал на стекло. Подошла ближе, и точно, то самое… Улыбнулась своим воспоминаниям. В детстве я с друзьями подшучивала над соседями. Мы устанавливали легкое заклинание на отражающие предметы – блестящие ручки дверей, окна, стекла карет. Дотрагиваясь до них, человек получал ощутимый укол в руку, не мог выйти или зайти, открыть или закрыть окно. Здесь же студенты слегка перестарались, увеличили активность заклинания, вот мой бытовой дар и отрикошетил, отбросив меня в сторону.

– Лина, идемте! Я позову профессора артефакторики и декана боевого факультета, они разберутся, в чем дело. У нас мало времени на это.

– Я быстро, здесь все просто, – остановила я ректора.

Достала из кармана платья носовой платок и протерла запотевшее стекло шкафа. А то еще собрание устраивать будут из деканов, целый совет собирать из-за детских проделок. Я тоже хороша. Но это станет мне уроком: в академии стоит быть внимательней, перед тем как магичить. Убрав следы запирающего заклинания, я восстановила покосившийся шкаф и возвела на нем надежный отпугиватель пыли.

– Отлично! Теперь можно возвращать книги на место, – оповестила я эльфа.

– А что вы сделали? – изумленно смотрел то на меня, то на шкаф библиотекарь.

– Это большой секрет и мои таланты, уважаемый эйт Кар, – улыбнулась я.

Покинув счастливого эльфа, ректор провел дальнейшую экскурсию по зоопарку академии, познакомил меня со смотрителем, а я записала еще несколько его просьб в свой вед-аналитик. Затем мы заглянули на полигон, обошли лабораторию целителей, где мне вновь был дан перечень необходимого инвентаря.

– Лина, все, что просят преподаватели, может находиться на складе. Если нужного не найдется, то при большой необходимости закажите.

Намек был понят: тратить академические средства надо по делу, а не из-за хотелок каждого встречного.

В подвал, где находился склад, мы спустились к сумеркам. Маглампы на стенах больше походили на древние факелы, чем на новейшие магические изобретения. Да и стены не вызывали романтического трепета, а внушительно высились над нами, достигая потолка не меньше чем в пять метрин над головой. Замыкались они куполообразным потолком. Задрав подбородок, я рассматривала жутковатые разводы на них. Видимо, здесь был потоп и не раз. Кое-где виднелась старинная мозаика, которая, скорее всего, время от времени сыпалась на приходящих сюда.

Шагая по извилистым туннелям, я старалась не влезть в паутину и мечтала быстрее отсюда уйти. К тому же нужно было забрать Элана с занятий, а ректор все не унимался:

– Лина, идемте.

Ноги гудели, просили хозяйку не издеваться над ними, ворчали на ректора в моей голове: «Ему хорошо, он один шаг делает, а мы за ним три». Как бы намекнуть, что рабочий день близится к концу и хорошо бы нам отложить осмотр подвала на завтра? Не сочтет ли он это наглостью? Все-таки я на испытательном сроке и моя задача показать себя с лучшей стороны, а не в первый же день указывать на завершение рабочего времени.