Доказательство противоестественной магии

– И почему именно я должна ждать снаружи? – возмутилась Литва, с вызовом глядя на Немец. Её руки упёрлись в бока. – Ты можешь любоваться книгами, а я нет? Это дискриминация по расовому и, простите по магическому признаку! Это несправедливо!

Пока они продолжали препираться, их голоса сливались в гулкий, нестройный хор, эхом отражаясь от высоких сводов, колдун метался между стеллажами. Он лихорадочно хватал книги, пробегал глазами по страницам, испуская разочарованные рычания, и швырял их на пол с таким треском, что древние переплёты трещали по швам. Пыль столбами поднималась в воздух. Он взобрался на стремянку и уткнулся в очередной фолиант, бормоча себе под нос заклинания и проклятия. Спор, который всё больше разгорался среди девушек, прервал оглушительный стук упавшей из рук колдуна тяжелой книги. Том грохнулся на каменный пол, разлетевшись на несколько частей.

Все обернулись на него, застыв в немой сцене.  Лицо колдуна было пепельно-серым, глаза пустыми и огромными от ужаса. Он медленно, как сомнамбула, слез со стремянки.

– Я в дерьме, – прошептал он хрипло, и голос его был полон такой бездонной тоски, что по коже побежали мурашки. – Причём очень… в большом дерьме. – Он не смотрел на них, его взгляд был устремлён в никуда. Он медленно, шатаясь, пошёл вон из библиотеки, оставляя за собой шлейф отчаяния.

Повисла тяжёлая, гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим шуршанием рассыпанных страниц.

–Правильно, – громко, с наигранной бодростью нарушила молчание Немец, пытаясь разрядить атмосферу. – Всем в столовую! Её всё равно больше уже не разрушишь, – она с тоской окинула взглядом последствия его поисков, – и поесть надо.

Она облегчённо вздохнула, но в её взгляде читалась та же тревога, что и у всех.

Глава 5

Быстро собрав обед из того, что было под рукой – свежего хлеба, сыра, ветчины и свежих овощей – компания уселась вокруг длинного стола. Атмосфера была напряжённой, густой, как смог; молчание, нарушенное лишь приглушёнными звуками жующих челюстей, словно подчёркивало тяжесть происходящего. Каждый кусок давился комом в горле.

Насытившись и откинувшись на спинки стульев, Литва, ломая тишину, задала вопрос, который висел в воздухе:

– Так о каком дерьме ты говорил? Неужели всё действительно так плохо?

Гера, высокий, худощавый мужчина, чья серебристая причёска отливала сединой при тусклом свете, грустно улыбнулся. Его глаза, обычно полные огня и высокомерия, теперь были бездонными колодцами печали.

– Да, всё именно так плохо. – Его голос был тихим, надтреснутым. – Я был одним из самых одаренных магов в мире, всего три ступени отделяли меня от звания архимага. Но теперь… теперь я просто никто. Мы действительно связаны. Если вы погибнете, погибну и я. Даже если этого не случится, за тот хаос, который я внес в мироздание, меня ждёт судьба хуже смерти. В лучшем случае – повешение, а ваши жизни будут стерты с лица земли чистильщиками. Без следа.

Девушки тревожно переглянулись. В их глазах читался ужас, смешанный с нежеланием верить.

– Ведь мы в мире магии, где всё возможно! – решительно, почти вызывающе произнесла Литва, ударив кулаком по столу. – Не верю, что здесь нельзя отменить какое-либо действие и сделать всё, как было! Должен же быть способ!

Мрачное выражение лица Геры постепенно, словно сквозь толщу тёмной воды, стало сменяться проблеском надежды. Медленно, но уверенно, он поднялся из-за стола, отодвинув стул с оглушительным скрипом. Шагая к массивному, тёмному дубовому шкафу, заставленному бесчисленными артефактами, он едва сдерживал волнение. Долго, с тихим шуршанием и лёгким бряцанием, он что-то перебирал внутри, пока его пальцы не наткнулись на заветный, глубоко запрятанный отсек. С усилием отодвинув тяжёлые полки, наполненные другими пыльными предметами, он, наконец, извлек его.

– Вот оно! – воскликнул Гера, и в его голосе прозвучала давно забытая нота торжества. Он торжественно поднял над головой странный артефакт. Это была тонкая, витиеватая золотая ветвь с единственным сверкающим золотым листом, на котором таинственно мерцали древние руны. Свет от лампы играл на её идеальной поверхности, создавая завораживающие, живые блики.

– Этот артефакт – Загогулина Отмены, – пояснил Гера, с благоговением бережно положив его на стол. – Я… украл его, будучи студентом, в хранилище академии магии. Как я мог о нём забыть? Это… это наша надежда!

–Ну, во-т, а ларчик-то просто открывался! – радостно, с облегчением выдохнула Немец, её глаза засветились. – Все! Поехали домой! – Она уже мысленно собирала чемоданы.

– Есть одна проблема, – уточнил он, с трудом подбирая слова. Его пальцы нервно перебирали золотую загогулину. – Будучи бедным студентом, я не имел возможности  оплатить свои расходы, я… вынужден был продать три ключевые части этого артефакта. – Он замолчал, не в силах встретиться с их взглядами. – Но не всё потеряно! Я помню, кому их продавал!

– Дебил, что ли? – резко, с неподдельным изумлением вырвалось у Сливы. – А целым не мог продать?

– Не мог! – вспылил Гера, но тут же сник. – Тогда бы меня поймали, осудили и сгноили в магической тюрме! А так… я их задвинул как обереги от вампиров. – Он произнёс это с такой горькой иронией, что Немец непроизвольно фыркнула.

Гера тяжело опустился на стул, словно кости его внезапно стали свинцовыми.

– "Тогда я был молод и глуп ,"– продолжал он, глядя в пустоту. – "Этот артефакт был экспериментальным, и его охрана была слабой. Вот почему я смог его украсть. Но сейчас… сейчас это наша последняя надежда, хоть и весьма, весьма шаткая."

Все взгляды упали на артефакт, лежащий перед ними. Он действительно выглядел довольно странным  – простая золотая загогулина с одним-единственным листом, казалось, не содержала в себе и капли былой мощи. Он напоминал скорее изящную безделушку, чем инструмент спасения.

– Да, кажется, он может и не сработать, – задумчиво, с лёгкой усмешкой произнесла Литва, слегка постукивая по холодному золоту своим пальцем. – Но деваться некуда. Надо попытаться. Сидеть и ждать чистильщиков – не наш стиль.

– Надо ехать, – твёрдо сказал Гера, но его уверенность поугасла, когда он окинул взглядом всех присутствующих.

Он обвёл их взглядом – орчиху, вампиршу, эльфийку-некроманта, русалку-целительницу и гнома говорящего с камнями. Его лицо исказилось гримасой горькой насмешки и безнадёжности.

–Хотя… не знаю, как мы поедем… – он горько рассмеялся. – У меня нет магии, я – никто. А вы… посмотрите на себя! – его голос сорвался на истеричный шёпот. – Плюётесь магией налево и направо, как… как неуправляемый фонтан! Мы привлечём внимание всех стражей в радиусе ста миль! Мы – ходячая катастрофа!"

Все пожали плечами с видом полной безнадёжности, но с твёрдым намерением не сдаваться.

– Научи нас, – тихо, но с неожиданной твёрдостью попросила Молчаниха, глядя на него своими большими, серьёзными глазами.

– Как я вас научу? – Гера всплеснул руками, и в его голосе зазвучали ноты отчаяния. – Даже если бы у меня была магия, на вас бы это не сработало! Нас, магов, учат годами: сначала теория, заклинания, затем применение. А вы… – он с горькой усмешкой обвёл их взглядом, – не зная ни одного заклинания, уже умеете сжигать, заливать водой, ломать… – добавил он с нарастающим раздражением в голосе. – А Некроманты – это отдельная тема! – он почти выкрикнул последние слова. – Во-первых, не бывает эльфов-некромантов! В других расах они есть, но некроманты-женщины… их нет ни в одной расе! Все эти маги – мужчины!

– Сплошной сексизм эта твоя некромантия! – возмущённо фыркнула Немец, сверкнув клыками.

– Что такое… «сексизм»?-Гера с искренним, неподдельным недоумением в голосе спросил: – Ущемление прав женщин! – решительно, с вызовом ответила Немец, будто произносила кредо.

– Глупость какая! – фыркнул Гера, отмахиваясь. – Женщину природа создала для продолжения жизни, а не для смерти. Но если в вашем мире даже труд охраняют, – он ядовито усмехнулся, – чего же тогда удивляться?

– Америк на вас нет! – буркнула Немец, бросив на него укоризненный, полный презрения взгляд.

– Некроманты – это самые малочисленные и контролируемые маги в нашем мире, – продолжал Гера, уже не обращая на неё внимания. – Эта сила просыпается у мальчиков в 10 лет, и его сразу же родные отправляют в академию. Если таковых нет, его вылавливает специальное подразделение. А это легко – трупы-ходячие не может скрыть десятилетний ребёнок! – В его голосе звучала леденящая душу уверенность. – И там, в академии, с ним находятся круглые сутки наставники, которые ходят за ним по пятам 10, а то и 15 лет! Всё зависит от способностей молодого мага. И учат его только одному – упокаивать мертвецов. Минимум 10 лет учится маг не оживлять, а усмирять смерть! И все некроманты находятся на государственной службе. Нет у них вольных магов. Это запрещено законом под страхом самой мучительной казни!

– Опять у нас проблема! – с новым витком негодования воскликнула Слива, нервно заламывая свои тонкие пальцы. – Сплошные запреты, ограничения и мужской шовинизм!

–Ну хоть у Молчанихи не агрессивная магия, – уныло, с тяжёлым вздохом заметила Найда, пытаясь найти хоть каплю позитива в тонусе всеобщего отчаяния.

– Вы меня хоть слышите? – устало продолжал маг. – Говорящая с камнями – это не безобидная чудачка! Это величайшее сокровище гномов! – Он с силой ткнул пальцем в сторону Молчанихи. – Да если они узнают, кто ходит с нами в компании, сразу уволокут её в самое нутро земли, посадят под замок в позолоченную клетку, а нас… нас на всякий случай вырежут, как ненужных свидетелей! – Он сделал паузу, давая ужасу улечься. – А если она действительно окажется ясновидящей… чему я уже, кажется, не удивлюсь, – он горько усмехнулся, – ей и в недрах земли гулять не позволят. Запрут в самом глубоком храме и будут поклоняться, как божеству, принося дары и вопрошая о будущем. До конца её дней.

– Нет, нет, я не хочу быть божком местного разлива! – с искренним, животным отчаянием в голосе выкрикнула Молчаниха, нервно теребя свои волосы. Её крошечное тело съёжилось от ужаса. – Я хочу домой, к своей обычной жизни!

– Более-менее обычный маг – это Орчанка, – продолжал Гера, уже почти машинально, смотря в пустоту. – Там хоть не редкость женщина-маг огня. Хоть какая-то предсказуемость…

Но если бы маг знал, какой чудовищный сюрприз им подкинет Литва , он бы сразу предпочёл подавиться собственными только ,что сказанными словами.

– Подведём итоги! – Литва с оглушительным грохотом оперлась ладонями о стол, отчего в воздухе заплясали пылинки, золотясь в свете тусклой лампы— Во-первых, Молчанова хоть и останется жива, но превратится в вечного узника храмового подземелья – будет коротать дни, разгадывая фрески и предсказывая будущее , кормя хлебными крошками крыс-соглядатаев! – Она метнула взгляд на гномиху, и в нём читалась жалость.

– Во-вторых, Слива… – она ехидно прищурилась, – судя по всему, местные от тебя охреневают в полный рост. Если не сумеют затолкать тебя в проклятую школу и пронумеровать, как консерву, то просто стерут в порошок и сделают вид, будто ты – галлюцинация от перестоявшей бражки!

Пауза повисла гуще смога. Литва перевела взгляд на Найду, и её тон смягчился на пол тона, став почти что нежным:

– Тебе, Найда, повезло больше – всего-то пережить пять лет адского материнства, а потом хоть на край света беги, хоть в лунных садах пляши.

– А вот Немец… – её голос внезапно стал ледяным, как скала в полночь. – Если раскроют, кто она, все расы мира, от гномов до крылатых змеев, объединятся в священной миссии: стереть это исчадие ада в атомную пыль. Без вариантов.

Она откинулась на спинку стула, размахивая куском подгоревшего пирога, как дирижёрской палочкой, вершащей судьбы:

– Я? Если не буду орать по ночам «Хочу жрать подогретую картошку!» – то, возможно, доживу до седых волос где-нибудь в глухой пещере. Но все мы хотим жить. И все мы хотим домой. – Её голос дрогнул, выдавая запрятанную глубоко усталость. – Так что, друзья мои несчастные, давайте ломать головы. Предлагайте варианты!

– А мага самого нельзя отправить? Выкупить эти вещи? – робко, чуть слышно прошептала Молчаниха, пряча лицо в складках плаща, словно стараясь стать невидимой.

В комнате воцарилась мёртвая, гробовая тишина. Все, как по команде, медленно, почти механически повернули головы к колдуну.

– Нет, нельзя! – колдун взорвался, как котёл с перегретым зельем. Его лицо исказилось гримасой ярости и бессилия. – Я теперь не маг, а так… ходячая катастрофа в рваной мантии! Никаких магмобилей, никаких телепортаций – только пешком, как последний нищий подмастерье!

Он нервно швырнул на пол пустую бутыль, которая со звонким треском покатилась под стол.

– А насчёт "выкупить"… – его голос внезапно стал сладким, как сироп из ядовитых ягод, – видите ли, у меня сейчас… небольшие финансовые затруднения.

– Небольшие? – Литва язвительно приподняла бровь, скрестив руки на груди.

– Да! – колдун в отчаянии схватился за голову. – Поэтому я и вызывал демонов! Чтобы они… э-э-э… помогли мне заработать! – Он замолчал, понимая, как это звучит. – Ну знаете, классика: "Душа потом, а золото – сейчас". Но вселенная, оказывается, тоже в кризисе! – он истерично захихикал. – Прислала мне вас!

– Всё, – Слива с таким видом, будто решила вершить высший суд, схватила со стола самый тяжёлый, пыльный том. – Я сейчас сама вызову демонов. И первое, что я у них спрошу – сколько стоит душа неудачливого колдуна. – Её голос звенел ледяной яростью.

– Слушай, Гера, думай лучше! – Немец с отчаянием хлопнула себя по лбу так, что эхо гулко разнеслось по всей башне. – У нас же русалка-целительница! Она своё потомство, которое даже естественный отбор бы не пощадил, на ноги поставит! А где мы на тысячу пятилеток приёмных родителей найдём?!

Она сладко, почти невинно улыбнулась и, словно предлагала соседке чашечку чая, добавила:

– Придётся их всех к тебе в башню тащить. Поздравляю, будешь у нас папа-герой! Отец тысячи неугомонных русальчиков!

Наступила мёртвая, давящая тишина. Даже свечи, казалось, перестали трещать, затаив дыхание. Гера замер. Его лицо прошло все стадии осознания – от «это дурацкая шутка» до «о, великие боги, это правда». Глаза округлились до размера чайных блюдец, челюсть отвисла, пальцы судорожно впились в край стола, побелев от напряжения…

– Тык.

И он рухнул на пол, как подкошенный вековой дуб, с глухим, оглушительным стуком, от которого с верхней полки свалилась банка с паучьими глазами. Они покатились по полу во все стороны, словно спеша на помощь своему поверженному хозяину.

– Ой, – без тени сожаления, с лёгким любопытством протянула Немец, – какой он, однако, хрупкий. На вид казался крепче.

Литва тяжело вздохнула и лениво тыкнула его ногой:

– Разбудить или пусть полежит? Вдруг очнётся поумневшим? Или хотя бы смирившимся?

– Боже мой, у меня будет детей больше, чем отара у чабана! – запричитала Найда, закрыв лицо руками. И по её щекам тут же, без всякого усилия, хлынули настоящие, бурные реки. Компания даже не вздрогнула, когда новый мощный водопад обрушился на них с потолка, снося остатки ужина и заливая пол.

– Всё, хватит! – Найда вдруг резко встала, с шумом вытряхивая воду из рукавов. Словно на автомате, она надавала магу две увесистые, звонкие пощечины – ХЛОП! ХЛОП!

Гера взвыл от боли и неожиданности и вскинулся на локтях, глаза его были дикими, полными паники:

– Ааа! Что?! Кто?! Где дети?! – Он озирался по сторонам, словно ожидал увидеть орду русальчиков, уже штурмующую его башню .

–Пока ещё нигде, – холодно заметила Литва, – но если ты сейчас не включишь мозги, то через пару лет они будут везде.

– Ох… – маг снова повалился на пол, как подкошенный, но тут же был подхвачен очередным мощным водяным шквалом от Найды, который подбросил его, как щепку.

– Не смей падать в обморок! – рявкнула она, с силой хлопая его мокрыми ладонями по щекам. – Ты маг! Ну, бывший маг! Придумай что-нибудь! Хоть что-нибудь!

Гера, захлебываясь и плеваясь ледяной водой, наконец сел:

– Ладно… ладно… – он просипел, его голос был хриплым и сдавленным. – Может… может, договоримся с демонами?

– Опять?! – хором, с нескрываемым ужасом и яростью, завопили все.

– Нет, по-другому! – он отчаянно замахал руками, отбиваясь от невидимых нападающих. – Предложим им… э-э-э… альтернативную оплату!

– Например? – смертельно спокойно, ледяным тоном спросила Молчаниха. Её взгляд был острее отточенного кинжала. Гера замялся, потупился, потом робко, почти неслышно указал пальцем на Немец:

– Ну… отдадим её им…

– ЧТООО?! – Немец взревела так, что стены задрожали. Её облик мгновенно преобразился: клыки обнажились, глаза вспыхнули алым огнём, а тени за её спиной ожили, приняв угрожающие, когтистые очертания.

– …а может, всё-таки дети? – ещё тише, почти шёпотом, в ужасе предложил маг и снова рухнул в обморок, словно его выключили.

– Всё, – Литва встала во весь свой внушительный рост и решительно закатала рукава, обнажив мощные мышцы. – Будем бить. Пока не придумает нормальный план. Или пока не сломается. -потом подумав ,вздохнула-Ладно, реанимируем его. В конце концов, кто-то же должен придумать, как нам выкрутиться из этого бардака.

Гера очнулся, кашлянул остатками воды и посмотрел на них мутным, полным страдания взглядом.

– Завтра, – хрипло, с трудом выговаривая слова, произнёс он, – я попытаюсь вас хоть чуть-чуть научить контролировать вашу магию. У меня во дворе есть полигон для тренировок. – Он тяжело вздохнул. – Толку, конечно, будет немного. Но хотя бы попробуем. А послезавтра, – продолжил он, стараясь звучать уверенно, – мы отправимся в путь. По ходу что-нибудь придумаем, как заполучить недостающие части артефакта.Чем быстрее мы покинем мою башню, – добавил он шёпотом, бросая тревожный взгляд на потолок, с которого упрямо капала вода после последнего наводнения Найды, – тем больше шансов, что она вообще устоит.

– Ой… – внезапно встрепенулась Молчаниха, сжимая в своих маленьких ладонях камни, которые начинали мелко дрожать и издавать низкое, тревожное жужжание, словно рой разъярённых пчёл. – Я… я увидела наши лица…

Все замерли, уставившись на неё. В воздухе повисло тяжёлое, колючее молчание.

– Нам завтра будет очень плохо, – тихо, почти шёпотом произнесла гномиха, глаза её расширились от пророческого ужаса. – Даже мои камни… они… они тревожатся… Такого ещё не было…

– Великолепно, – сухо, с горькой усмешкой констатировала Немец, отодвигая свою тарелку. – Значит, завтра нас ждёт магический апокалисипс, а послезавтра – весёлое путешествие в ад. Приятного аппетита, всем. – Она зловеще оскалила клыки.

– Может, всё-таки демонов? – робко, сдавленно предложил Гера, но тут же получил такой гневный, уничтожающий взгляд от всей компании, что чуть не провалился сквозь пол.

Ужин прошёл в гробовом, давящем молчании. Даже камни Молчанихи угрюмо подрагивали в такт монотонному «кап-кап» с потолка. После еды компания разбрелась по башне в поисках уцелевших спален, похожая на призраков, блуждающих по руинам. В итоге: Литва со Сливой устроились в единственных более-менее высохших гостевых покоях, ; Немец завалилась спать прямо в библиотеке, обложившись книгами про вампиров «на всякий случай» (самая верхняя называлась «1000 и 1 способ уничтожить упыря»); Молчаниха свернулась калачиком на тёплом камине (её камни радостно потрескивали от тепла, ненадолго забыв о тревоге); Найда случайно затопила ещё три комнаты, пытаясь налить себе воды перед сном, и в итоге уснула в большом корыте для мытья посуды, тихо покачиваясь на воде;

А Гера… Гера сидел на верхней ступеньке лестницы, глядя в гнетущую темноту и периодически всхлипывая. – Папа-герой… – шёпотом, полным отчаяния, твердил он, сжимая в руках детский ночной горшок с нелепой надписью "Начинающему магу". – За что мне это… Что я такого сделал…

Глава 6

Утро началось с того, что Найда, потянувшись во сне, случайно затопила кухню. Опять. Мутная вода с остатками вчерашнего ужина медленно растекалась по каменному полу, подмывая ножки стола и заливая последние припасы. Все молча, с каменными лицами, наблюдали, как их последние запасы хлеба величественно уплывают в тёмный коридор, после чего синхронно, как по команде, повернулись к Гере. В их взглядах читалось не требующее возражений решение.

– Веди нас, – приказала Немец, безразлично похрустывая сухарями, которые чудом уцелели в её карманах. Её голос звучал устало, но твёрдо.

Гера, бледный и помятый после бессонной ночи, нервно копался в груде артефактов, разбросанных по полу вчерашним водопоем.

– Вы выходите, я сейчас! – крикнул он, засовывая в потрёпанную сумку нечто, напоминающее скрещенный с утюгом магический кристалл, который то и дело бился о края сумки с тревожным звоном.

– Нет уж, – фыркнула Слива, скрестив руки на груди. Её эльфийское лицо выражало предельное недоверие. – У тебя, как я полагаю, отсутствует план эвакуации. Без тебя мы заблудимся в первых же трёх коридорах. Твоя башня – это лабиринт для сумасшедших.

Гера замер, моргая красными от недосыпа глазами:

– …Что такое план эвакуации?

– Ну, это схема выхода для пьяных гостей, – терпеливо, как ребёнку, объяснила Слива, размахивая руками, будто рисуя в воздухе сложные чертежи. – И висеть она должна в каждом коридоре! На видном месте!

– А-а-а! – просиял маг, и его лицо осветилось внезапным пониманием. – Так это ж та штука, что у меня в туалете висит!

– В… туалете? – остолбенела Литва. Её орчий лоб сморщился в недоумении.

– Ну да! – гордо кивнул Гера. – Там нарисовано, как из уборной выйти, если заклинило дверь! Очень полезная вещь!

– Это не план эвакуации, это инструкция по выживанию в сортире! – возмутилась Слива.

– А какая разница? – искренне удивился маг. – Ты же не будешь спорить, что пьяные гости чаще всего застряют именно в туалете? Логично же!

Не дожидаясь ответа, Гера торжествующе распахнул дверь в туалет. Все уставились на висевший на двери пожелтевший пергамент, испещрённый непонятными каракулями.

– На ней нарисована бутылка и стрелка к окну! – прокомментировала Немец с убийственной сухостью.

– Ну да! – оживился маг. – Если застрял – пей и прыгай! Всё просто!

Повисло тяжёлое, многообещающее молчание.

– Хотя… – вдруг задумался он, почесывая бороду. – Сейчас там, кажется, решётки поставили… После инцидента с летающим подмастерьем…

– ВСЁ, ИДЁМ, – решительно, не терпя возражений, заявила Литва, хватая его за рукав и почти волоча к выходу. – План такой: выживем – хорошо. Не выживем – ничего не поделаешь. Хуже уже не будет. Надеюсь.

Выйдя из башни, все замерли, открыв рты.Перед ними раскинулся сад, раздираемый двумя противоположными началами, словно поле битвы между светом и тьмой.

С одной стороны, неестественно ровные, будто выстриженные маникюрными ножницами, газоны и клумбы подчинялись жёсткой, почти тиранической геометрии. Их ограждал высокий забор из кованого чёрного металла с шипами, острыми, как бритва, которые жадно ловили скудный свет, поблёскивая угрозой. Эти шипы-клинки оплетали ветви одного-единственного мрачного дерева в центре – старого, скрюченного исполина с корой, похожей на потрескавшуюся кожу. Чёрные, безлиственные ветви были плотно скованы холодным металлом, впивающимся в живую плоть дерева, будто каменные путы, не отпускающие его из вечного плена.

И под сенью этого страдающего великана, на негостеприимной земле, стоял алтарь. Высеченный из цельного куска чёрного, матового камня, он поглощал свет, не оставляя ни блика. Его поверхность была ледяно-гладкой и холодной, а по краям тускло светились багровым светом угловатые руны, наполняя пространство тяжёлой, ритуальной зловещностью.

Но прямо напротив, через узкую тропинку, будто бросая вызов мраку, сияло другое чудо.

Там, куда падали лучи солнца, стояла беседка из чистого хрусталя. Она была так идеально отполирована, что каждый её изгиб искрился и играл радужными бликами, словто гигантский алмаз, брошенный капризным великаном. От неё исходило лёгкое, мелодичное гудение, похожее на звон хрустальных бокалов.

Вокруг беседки буйствовала жизнь. Роскошные, бархатные розы цвета заката и спелой вишни соседствовали с нежными, почти прозрачными орхидеями, отливающими лунным серебром. Воздушные соцветия гортензии образовывали пенные шапки небесно-голубого и сиреневого оттенков. Яркие, пламенеющие маки и золотистые лилии дополняли эту ослепительную палитру. Цветы не просто росли – они жили, дышали, переливаясь и сверкая росой, наполняя воздух пьянящим, густым ароматом, который сражался с запахом остывшего пепла и металла.

Контраст был ошеломляющим, почти болезненным. Ледяная, угнетающая строгость одного участка смотрилась кощунственно рядом с безудержной, жизнеутверждающей красотой другого. Казалось, два этих места существовали в вечном противостоянии, и гулять по этому саду было равносильно ходьбе по лезвию бритвы между восторгом и ужасом.