Обманный бросок

– Как пенни [6]?

– Точно.

Вот почему я спрашиваю об этом у Коди: парень понимает, что для меня важны детали.

Не сводя с нее глаз, с другого конца комнаты я наблюдаю, как она находит меня взглядом в тот самый момент, когда доктор Фредрик что-то ей отвечает. Кеннеди внимательно смотрит на мои ступни и переходит к голым ногам, затем задерживается на боксерах и не спеша обводит взглядом обнаженную грудь. Но когда она поднимает взгляд к моему лицу, я улыбаюсь как можно более нахально, давая понять, что поймал ее взгляд.

Кеннеди мгновенно отводит глаза, и я не могу сдержать улыбку. Трэвис толкает меня в плечо.

– Итак, кто она?

В этот день, когда все кажется знамением, я без колебаний отвечаю:

– Моя будущая жена.

Парни разражаются хохотом, но я не отрываю взгляда от единственной во всем здании женщины.

Кеннеди заправляет выбившуюся прядь волос цвета оберн за ухо, и в этот момент я вижу его: кольцо с бриллиантом, которое невозможно не заметить, сверкает на безымянном пальце ее левой руки. Хотя почему-то до этого момента я его не замечал.

– Извини, чувак, – снова смеется Коди, кладя ладонь мне на плечо. – Похоже, кто-то тебя опередил.

И этот день снова становится худшим в году.

1

Исайя

НАШИ ДНИ

– А вот и мои ребята! – Я обнимаю за плечи Коди и Трэвиса, встречая их на этаже, где в нашем отеле расположено казино. – Куда направляемся?

– Как раз вовремя, Родез. – Трэвис, наш кетчер, высвобождается из-под моей руки. – Ты собираешься дольше, чем любой из моих знакомых, а твои носки все равно ни черта не парные.

Я смотрю на свои ноги: брюки доходят до самых щиколоток.

– Они мне подходят.

– В клубе «Цезарь Палас» нас уже ждет столик. – Коди жестом указывает в сторону улицы Стрип [7]. – Пошли.

Наш первый бейсмен стремительно удаляется, и остальная команда следует за ним по пятам, а я замыкаю группу.

Мы в Вегасе уже несколько дней, и это наша последняя ночь здесь. Каждый год перед началом сезона мы с ребятами отправляемся путешествие, чтобы сплотить команду. Обычно это жаркое или тропическое место – награда за то, что мы пережили чикагскую зиму, и, хотя в Лас-Вегасе в это время года не слишком жарко, нас подогревают душные клубы и алкоголь по завышенным ценам.

Не то чтобы нам приходилось беспокоиться о ценах на алкоголь или платить за многое другое. Пока мы здесь, нам, профессиональной бейсбольной команде, каждый вечер бронируют столики в клубах и дарят бесконечную выпивку.

Два года назад мой старший брат Кай перешел играть к «Воинам», и мы наконец-то оказались в одной команде. Его нет с нами в Вегасе – он решил остаться в Чикаго со своим сыном и будущей женой, но остальные ребята здесь, а мне нравится, помимо времяпрепровождения с семьей, потусоваться с друзьями и пропустить пару стаканчиков.

– Сегодня тот самый вечер? – Трэвис замедляет шаг, пристраиваясь рядом со мной в хвосте компании.

– Тот самый вечер для чего?

– Сегодня тот самый вечер, когда ты общаешься с кем-то еще, кроме товарищей по команде и клубу?

– На самом деле, не вижу в этом смысла. Это командная поездка. Я стараюсь подружиться с коллегами.

– Да, мы все в командной поездке, но ты – единственный из нас, кто обе ночи возвращался в отель один.

– Мне это неинтересно, – отвечаю я, небрежно пожимая плечами. – И это неправда. Лотнер, новичок из Орегона, тоже возвращался один. Парень сыграл по нулям.

– Кто ты, черт возьми, такой и что ты сделал с Исайей Родезом? Когда это было тебе неинтересно? И с каких пор ты перестал быть душой компании? В прошлом году в Майами нам пришлось пообещать полицейскому два билета, чтобы он тебя не арестовал. Ты принялся раздеваться догола прямо на Оушен драйв [8]!

– Мы были во Флориде. Там жарко! И я по-прежнему остаюсь душой компании. Просто, когда мы уходим из бара, я не продолжаю вечеринку.

Трэвис многозначительно косится на меня, давая понять, что точно знает причину. На самом деле, вся команда знает причину.

Есть только одна женщина, которая вызывает у меня интерес, и теперь, когда она больше не носит обручальное кольцо, подаренное другим мужчиной, я не вижу смысла проводить время с кем-то еще.

Товарищи по команде уговаривали меня отказаться от этой несбыточной мечты, потому что, по их мнению, ей никогда не суждено осуществиться. Они считают, что единственная женщина в нашей команде никогда не станет завязывать отношения с кем-то из нас, тем более со мной. Конечно, я доставал Кеннеди Кей больше всех в команде, но только потому, что пообещал ей: буду так делать. А я всегда выполняю свои обещания.

Когда мы добираемся до следующего отеля, очередь на входе в клуб кажется бесконечной. Люди жмутся друг к другу в попытке быстрее попасть внутрь, но, к счастью, Коди звонит по телефону и говорит, чтобы мы воспользовались черным ходом, минуя очередь.

Когда мы проходим мимо ожидающих посетителей, направляясь в противоположном направлении, чья-то рука хватает меня за бицепс.

– Эй, я тебя знаю! – произносит женский голос. – Ты играешь в бейсбол за Чикаго. Номер девятнадцать.

Я скольжу взглядом по схватившей меня руке и вижу светловолосую женщину с ярким макияжем.

– Это я.

Ее ладонь скользит по моей руке.

– Родез, верно?

– За Чикаго сейчас играют двое Родезов, но да, я Исайя. – Я протягиваю ей руку для рукопожатия, стараясь сделать это так, чтобы она больше не захотела ко мне прикасаться.

– Бриджит. Итак, что привело тебя в Вегас?

– Поездка для сплочения команды. – Я жестом обвожу стоящих вокруг меня парней.

Ее глаза сверкают, и она указывает на компанию девушек рядом с ней.

– Мы здесь отмечаем мой день рождения.

– Что ж, тогда с днем рождения тебя! – Я подмигиваю ей, потому что избавиться от старых привычек трудно, а я гребаный идиот, и теперь, судя по ее улыбке, она думает, что мне это интересно.

– У вас, ребята, забронирован столик? Мы бы с удовольствием к вам присоединились.

– У нас действительно есть столик. – Я стараюсь говорить как можно более разочарованным тоном, надеясь не обидеть ее. – Но сегодня у нас мужской вечер.

– Это определенно не мужской вечер, – слышу я голос Коди из-за спины.

– Ты же понимаешь, да? – продолжаю я, как будто никто его не слышит.

– Конечно. – Глаза Бриджит вспыхивают, и я думаю, что скорее от смущения, чем от разочарования.

– Но, – прерываю я ее размышления, – найди нас внутри, и я прослежу, чтобы бармен записал все ваши напитки на мой счет, ладно? Ведь мы не можем допустить, чтобы именинница сама платила за выпивку, верно?

Ее плечи расправляются, лицо снова выражает уверенность в себе.

– Нет, ни в коем случае не можем.

– Веселитесь, дамы! И с днем рождения, Бриджит!

Она кокетливо кивает.

– Спасибо, Исайя! Увидимся внутри.

Засунув руки в карманы, я иду к задней двери, как будто ничего не произошло. Потому что в этом нет ничего необычного.

– Во-первых, – говорит Коди, продолжая идти рядом, – как, черт возьми, ты умудряешься отказать так, чтобы после этого за тобой продолжали виться вьюном? Вот бы мне хоть чуть-чуть очарования Исайи Родеза.

Я усмехаюсь:

– Ты привлекаешь больше женщин, чем я.

– Кстати, она симпатичная.

– Так подойди к ней.

– Пожалуй.

– А во‐вторых, – перебивает Трэвис, – ты идиот. Пожалуйста, ради всего святого, оставь это! Коди, если ты не воспользуешься своим членом, он отвалится? А к Исайе вернется девственность?

– Не могу тебе сказать. Я частенько пользуюсь своим членом. – Коди останавливается как вкопанный. – Погодите. У Исайи целомудрие? Все еще? Это из-за Кеннеди?

– Отвалите оба!

Трэвис хмыкает:

– Исайя, ты должен забыть о ней. Прошло три года!

– Три года не прошло.

– Ты запал на эту девушку в тот самый день, когда она впервые вошла в клуб.

– Да, но я только восемь месяцев назад понял, что она свободна, так что фактически я в этой ситуации только восемь месяцев.

– Ого! – кивает Коди. – Трэв прав: ты идиот.

Я отвешиваю ему подзатыльник.

– Помнишь, вчера вечером, когда мы пропустили по паре стаканчиков, я сказал вам, что вы, ребята, мои лучшие друзья?

– И?

– Беру свои слова обратно. Вы оба, мать вашу, отстой!

Задняя дверь клуба открывается, и охранник кивает в сторону Коди, позволяя команде просочиться внутрь. Мы втроем замыкаем шествие.

– Мы просто заботимся о тебе. – Коди обнимает меня за плечи. – Ты годами флиртовал напропалую, и у тебя это неплохо получалось.

Я не флиртовал напропалую. Возможно, я бесстыдно заигрывал с этой девушкой последние три года, но все это было безнадежно: у нее был жених. А теперь… теперь его нет. И сейчас я абсолютно серьезен в своих намерениях, но она думает, что я до сих пор дурачусь.

Можете считать меня смешным. Можете считать меня суеверным, но в тот день три года назад, встретив ее, я почувствовал: это судьба. День, который я всегда считал худшим в году, в тот раз озарился ярким светом.

До этой даты на календаре осталось лишь несколько минут… За восемнадцать лет, прошедших с тех пор, как я потерял маму, я только однажды искренне улыбнулся в этот день – тем утром, когда Кеннеди Кей ворвалась в женский туалет, а затем – и в мою жизнь.

Я продолжаю идти вперед, следуя за своими товарищами в клуб, и мне приходится перекрикивать громкую музыку:

– Ребята, вы верите в судьбу?

– Ради всего святого, Родез, – Трэвис, глядя на меня, качает головой. – Ты действительно только что прокричал «Ребята, вы верите в судьбу?» посреди этого чертова ночного клуба? Ради всего святого, переспи уже с кем-нибудь!

Когда охранник закрывает за нами заднюю дверь, Коди не может удержаться от смеха.

– Я поверю в судьбу в тот момент, когда Кеннеди решит добровольно провести с тобой время.

Вмешивается Трэвис:

– Какое там «проводить время»? Я поверю в судьбу, если Кеннеди скажет ему хотя бы одно слово, не относящееся к работе.

Я делаю шаг назад и поворачиваюсь лицом к своим приятелям, продолжая следовать за остальными к нашему столику в этом переполненном клубе спиной вперед.

– Вы просто не верите в это. Но однажды во всем убедитесь. – Я широко развожу руми. – Так предначертано!

Не видя, я врезаюсь в кого-то стоящего сзади: наступаю ему на ногу. Спотыкаюсь, но сохраняю равновесие, и даже сквозь музыку слышу, как он тихо шипит от боли.

– Вот черт! – Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы схватить пострадавшего за плечи, не давая ему упасть. – Простите! Виноват. Я вас не заметил.

– Понятно.

Волосы женщины закрывают ее лицо. Растирая пострадавшую ногу, она подпрыгивает на высоком каблуке.

Эти волосы… Даже в темноте клуба я узнаю эти волосы. Я запомнил их оттенок: оберн, как объяснил мне Коди.

Кеннеди Кей Оберн – так теперь ее называю.

– Кенни?

Я замечаю, что ее тело мгновенно напрягается, карие глаза осторожно смотрят на меня.

– Исайя?

– Привет!

Ее потрясенное выражение лица не мешает мне блуждать по ней взглядом.

Боже, она выглядит сногсшибательно! Я редко вижу Кеннеди не в спортивной одежде – униформе персонала «Воинов»: поло и черных легинсах. Но сегодня вечером ее волосы распущены и уложены идеально, а усыпанные веснушками руки и ноги полностью обнажены: на ней короткое белоснежное платье и туфли на каблуке в тон. Она выглядит чертовски привлекательно. Ее наряд кажется дорогим и изысканным, сидящим по фигуре.

– Исайя…

– Да?

– Я спросила, что ты здесь делаешь.

Я вспоминаю о ноге, на которую только что наступил. Кеннеди все еще держится за нее, явно испытывая боль. Я собираюсь наклониться, но останавливаю себя, понимая, что разглядывать чью-то ногу в клубе чертовски странно, как бы сильно я ни был влюблен в ее владелицу.

– Как твоя нога? Я попрошу у бармена немного льда.

– Все в порядке. Удивительно, но она больше болит от высоких каблуков, чем от того, что на нее наступили девяносто килограммов мускулов.

На моих губах появляется ухмылка.

– Следишь за моим весом, да, Кен? Я знал, что ты от меня без ума.

– Не льсти себе, Родез. Это моя работа – знать твои физические параметры. Что ты здесь делаешь?

– Это наша предсезонная поездка для сближения команды, а также тренировок перед началом регулярного чемпионата и после весенних сборов. – Я указываю на своих товарищей, которых отводят в отгороженную канатом часть клуба. Коди и Трэвис машут ей с другого конца зала.

При слабом освещении трудно сказать наверняка, но Трэв недоверчиво качает головой, а Коди одними губами произносит: «Ты, должно быть, шутишь».

– О, – говорит Кеннеди, уяснив для себя ситуацию. – Да здесь вся команда!

– Вся, кроме Кая. Он дома с Максом и Миллер. – Указывая на наш столик, я добавляю: – Идем, потусуешься с нами!

– Похоже, это мужской вечер.

– Это определенно не мужской вечер, – усмехаюсь я.

Кеннеди оглядывается на наш столик, и в ее глазах светится тоска, как будто ей действительно хочется провести время с нами. Это совсем не похоже на немедленное «нет», которое я получаю всякий раз, когда приглашаю ее заняться чем-то вне работы.

– Я не могу. – Она указывает большим пальцем через плечо на группу девушек, одетых в белое, за исключением одной, облаченной в ослепительно блестящее серебряное платье. – Я здесь на девичнике.

Девушка в сверкающем серебряном наряде с символической вуалью и лентой на груди, на которой написано «Будущая миссис Дэнфорт», позирует для фото в окружении одетых в белое подруг. Позирует со всеми, кроме Кеннеди.

– Я как раз направлялась к бару, чтобы принести им еще шампанского, – продолжает она.

Вспышки стробоскопа дают достаточно света, чтобы можно было разглядеть бесконечную очередь желающих заказать напитки у бара.

– Девочки, у вас что, нет официантки? Тебе придется целый час стоять в этой очереди!

– На это я и рассчитывала.

Я в замешательстве щурюсь.

– Иди за наш столик. Я могу сделать заказ для тебя прямо там.

– Исайя, – вздыхает она, – ты же знаешь, что я не могу этого сделать. Я работаю на команду.

– И ты единственный человек в штате, который считает, что тебе нельзя с нами тусоваться. Нет никаких правил, запрещающих нам дружить.

– Со мной все иначе, и тебе это известно.

Мне не хочется соглашаться, но я знаю, что она права. Нет, никто из парней в команде не изменит свое мнение о Кеннеди, если она пропустит с нами пару стаканчиков. Мы все равно будем считать, что она лучший тренер в штате, а я по-прежнему оставался бы единственным, кто в курсе, что причина – в ее слишком высокой квалификации.

У нее не было бы проблем, не работай она под руководством главного врача, который только и мечтает найти причину для ее увольнения. Даже если этой причиной станет выдуманная история из-за появившихся в интернете фото, где она проводит с нами время в Городе грехов.

Кеннеди, в отличие от любого из сотрудников-мужчин, должна прилагать все усилия, чтобы профессиональная граница была обозначена четко.

Народ теснится вокруг нас, проталкиваясь к танцполу, и Кеннеди прижимается ко мне, чтобы спастись от давки, укрыться от людей, столпившихся вокруг. Бросив взгляд на группу женщин, с которыми она здесь, Кеннеди делает шаг ко мне. Это самый странный поступок, который она когда-либо совершала.

Тот факт, что я – в кои-то веки! – не последний человек в этой комнате, с которым ей захотелось побыть рядом, одновременно удивляет и волнует.

– Кенни, ты в порядке?

– Да, просто здесь немного жарко…

– И поэтому ты пытаешься прижаться ко мне в ночном клубе? Если хочешь, мы можем пойти в мой номер. – Наклонившись, я шепчу: – Я большой любитель прижиматься после того, как…

– Пожалуйста, заткнись! – В ее голосе нет раздражения, и она даже не пытается отодвинуться от меня.

– Кен, с кем ты здесь?

Не оглядываясь на столик, она жестом указывает на высокую девушку в блестящем платье.

– Со своей сводной сестрой. Это ее девичник.

– И вы не ладите?

– Это сложный вопрос. – Кеннеди с трудом сглатывает. – Не мог бы ты побыть здесь со мной минутку-другую? Мне просто нужно передохнуть, прежде чем я к ним вернусь.

Это то, чего другие не замечают. Вот почему я не отказываюсь от своей влюбленности! Кеннеди со мной комфортно. Конечно, она может вести себя так, будто ненавидит меня. Возможно, я намеренно вывожу ее из себя, но в такие моменты, как этот, она обращается именно ко мне. После той встречи в туалете между нами установилось взаимопонимание. Может быть, потому что я в курсе ее секрета и держу его при себе. Не знаю. Но в глубине души Кеннеди мне доверяет.

Оглянувшись на наш столик, Коди жестом приглашает меня присоединиться, но, когда я смотрю на своего любимого тренера по атлетике, на то, как она прижимается ко мне, пока вокруг нас толпится народ, я больше не вижу перед собой той уверенной в себе женщины, к которой привык на работе. Она не в своей тарелке, и меня это бесит.

Я наклоняюсь к ее уху и делаю попытку, кажется, в тысячный раз за последние восемь месяцев:

– Хочешь, уйдем отсюда?

Ее большие карие глаза встречаются с моими:

– Да, пожалуйста.

Я совершенно уверен, что мое сердце пропустило удар. Я меньше всего ожидал, что этим вечером Кеннеди Кей согласится провести со мной время. Но уже за полночь, и худший день в году официально наступил, так что я расцениваю это как знак.

Ее сводная сестра и остальные девушки в белом теперь окружены целой вереницей официанток с бутылками шампанского. Бесконечные реки шампанского, подсвеченного бенгальскими огнями, танцы и аплодисменты в честь будущей невесты.

– Идем, – говорю я, кладу руку Кеннеди на поясницу и веду ее к двери.

Она слегка вздрагивает от прикосновения, но не выворачивается из-под моей ладони, позволяя проводить себя к выходу.

Как только мы оказываемся на улице, я открываю в телефоне чат с двумя моими лучшими друзьями и вижу сообщения:

Коди: Черт подери!

Трэвис: Не могу поверить, что наша Кеннеди здесь.

Я: МОЯ Кеннеди здесь. И мы уходим.

Трэвис: Надолго?

Я: Я не вернусь.

Коди: Черт возьми, заткнись!

Я: Увидимся завтра в аэропорту.

Коди: У меня такое чувство, что я оказался в альтернативной реальности. Это не может быть правдой!

Трэвис: Исайя, мать твою, Родез. А что случилось с мужской вечеринкой, на которой ты так настаивал?

Я: Это судьба.

2

Кеннеди

Если бы год назад вы сказали мне, я буду прогуливаться по Вегас-Стрип с Исайей Родезом, я бы предположила, что вы сошли с ума.

И если бы вы сказали мне, что я приеду в Вегас на девичник сводной сестры, я бы рассмеялась вам в лицо.

И если бы вы сказали, что мужчина, за которого она выходит замуж, – мой бывший жених, я бы позаботилась о том, чтобы вас поместили в психушку.

Ведь всю свою сознательную жизнь мы с Коннором Дэнфортом знали, что собираемся пожениться.

И мы со сводной сестрой никогда не были настолько близки, чтобы приглашать друг друга на такие личные мероприятия.

И я почти всегда терпеть не могу Исайю Родеза.

Но вот я здесь, и все эти три обстоятельства – моя нынешняя реальность.

Исайя закрывает за нами заднюю дверь клуба, и мы выходим на улицу. Грохот музыки становится тише, и паника, которую я испытываю, начинает ослабевать.

Какого черта я согласилась уйти с ним? Потому что отчаянно хотела выбраться оттуда, вот что. И хотя я никогда не признаю этого вслух, между мной и Исайей установилось взаимопонимание, о котором больше никто не догадывается.

Но этот парень беззаботен, дерзок, временами ведет себя по-детски, и это сводит меня с ума. Я для него – тип А [9], и, когда прохладный воздух Невады освежает мое лицо, а туман в голове рассеивается, я вспоминаю именно об этом.

– Я остановилась в паре кварталов отсюда. Пожалуй, на сегодня с меня достаточно. – Я поднимаю руку, чтобы подозвать ближайшее такси, но Исайя так же быстро ее опускает.

– Один стаканчик, Кен!

– Нет.

Он качает головой из стороны в сторону.

– Попробуй повторить свой предыдущий ответ. Мне гораздо больше нравится, когда ты смотришь на меня глазами олененка и шепчешь «пожалуйста».

– Хорошо. Пожалуйста, замолчи! Ты меня раздражаешь.

На его лице появляется улыбка.

– Кенни, хватит кокетничать.

– Я возвращаюсь в отель, – говорю я, направляясь в другую сторону, но из-за каблуков и того, что ноги Исайи гораздо длиннее моих, он обгоняет и с важным видом идет спиной вперед, так что мне приходится смотреть ему в лицо.

Не хочется признавать, но Исайя Родез довольно привлекателен. Я отметила это в свой первый рабочий день в «Воинах Города ветров», когда еще считала, что он – очаровательный незнакомец, готовый поговорить со мной о проблемах с трудоустройством, а не один из игроков команды.

Сегодня он во всем черном, вплоть до ботинок. Это странно. Я привыкла видеть Исайю в разноцветных нарядах, и цвета, как правило, не сочетаются.

Сегодня вечером его светло-каштановые волосы идеально уложены, но я уверена, что он просто провел по ним рукой. У парня красивые волосы, симпатичное лицо и отпадная фигура – и он это знает.

– Итак, что стряслось между вами – тобой и твоей сводной сестрой? – спрашивает он.

– Я слишком трезва, чтобы об этом говорить.

Он ухмыляется, и маленькая родинка под его правым глазом словно подчеркивает мелькнувшее во взгляде озорство.

– Это можно исправить!

Я останавливаюсь посреди Вегас-Стрип.

– Исайя, я замерзла, и мои ноги устали. Это были ужасные выходные! Все, чего я хочу, – забраться в постель и наутро улететь домой, в Чикаго.

– Выпьем по стаканчику, Кеннеди? Мы впервые встретились не на работе. Выпьем, и обещаю, что отвезу тебя обратно в отель.

Я никогда не пила с игроками. Я никогда не проводила с ними время вне работы, если не считать одной невинной вечеринки с ночевкой в доме брата Исайи в прошлом году, когда я слишком много выпила с девушкой Кая и не смогла бы доехать домой.

Исайя бесчисленное количество раз приглашал меня присоединиться, и я всегда отказывалась. Но сегодня… сегодня я чувствую отчаяние и тревогу. Впервые в жизни чувствую себя безрассудной.

Я вообще не должна была оказаться в этом городе на девичнике у девушки, которая выходит замуж за моего бывшего жениха. Так что пропади все пропадом! Один стаканчик не повредит.

– Ты угощаешь.

К нему возвращается дьявольская усмешка.

– С удовольствием! Но сначала… – Он осматривается. – Пойдем.

Исайя предлагает мне взять его под локоть, но вместо этого я скрещиваю руки на груди, пытаясь сохранить тепло. Он издает смешок, засовывает руки в карманы и жестом приглашает меня идти следом.

– Ты забыл о том, что мои ноги гудят? Родез, на мне десятисантиметровые каблуки!

– Я знаю. Теперь ты почти достаешь мне до груди.

– Забавно, – невозмутимо отвечаю я, ускоряя шаг, чтобы приноровиться к его темпу, когда мы переходим улицу. – Мой отель в той стороне. Тебе не кажется, что нам стоит двигаться в его направлении? А по пути заскочим куда-нибудь быстро выпить.

Исайя останавливается посреди улицы, и я едва не врезаюсь ему в спину. Он поворачивается ко мне лицом, не обращая внимания на загоревшийся зеленый свет и то, что машины ждут, когда мы тронемся с места.

– Кенни, мне нужно, чтобы ты расслабилась и плыла по течению. Я только что оставил своих товарищей по команде, и, не пойми меня неправильно, в восторге от того, что так вышло, но сегодня вечером мы поступим по-моему. И я не говорил, что мы просто по-быстрому выпьем.

Нам сигналит машина, но Исайя по-прежнему не двигается с места.

– Нам нужно идти.

– Мне – нет.

Я выдыхаю, и прядь волос падает мне на лицо.

– Я не умею плыть по течению.

– Знаю. Дай мне одну ночь, и я попробую тебя научить. Поверь, я знаю очень веселый способ.

Машина снова сигналит, на этот раз дольше.

– Я соглашалась лишь выпить по бокальчику.

– Но не говорила, как быстро мы должны его выпить. На самом деле это займет всю ночь.

– Ты можешь наконец уйти с дороги? Господи, нас сейчас задавят!

– Только если ты согласишься сделать все по-моему.

– Исайя…

– Кенни…

Машина снова сигналит, водитель объезжает нас и показывает средний палец.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Прошу, не мог бы ты уйти с дороги?

Исайя наконец делает шаг и переходит на другую сторону улицы.