Печать Иуды

Воробьев сел. Потянулся за сигаретой, но передумал.

– День за днем, наутро после падения замертво в той страшной комнате, я просыпался всегда с одним и тем же!

Он чуть помолчал. Все же взял сигарету. Затянулся, выпустил дым. Заговорил еще более наукообразно, будто врач, ставящий диагноз самому себе.

– Мое сознание на краткий миг в первые минуты после пробуждения, прежде чем растворить сновидение в глубинах осознанной памяти, всегда транслировало одну и ту же, ясную как день, картину.

Высокий человек в овечьей бурке неторопливо подгонял посохом скот вверх по склону пологого холма. Слышно было непрерывное блеяние овец. Вечерело. Солнце растянулось красной полоской заката у него за спиной. Вдруг какие-то всполохи с этой темной, противоположной закату стороны упали на его лицо. Что-то горело впереди. Высокий остановился и присмотрелся.

"И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает".

Высокий растолкал посохом притихших овец и подошел ближе. В свете заката кажущийся темно-зеленым куст облизывали красно-желтые языки невесть откуда взявшегося пламени. Куст стоял, объятый пламенем. Горел! Но этот процесс никак не отражался на его состоянии. Он был зелен и полон жизненных соков.

"Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает".

Неожиданно овцы отчаянно заблеяли. В страхе обступили высокого. Тот сгорбился, глянул на них из-под черных густых бровей, поднял посох, гортанно крикнул что-то на непонятном языке. Овцы отбежали. Высокий выпрямился и стал медленно приближаться к загадочному огню. Не в силах оторвать взгляд от этого дива.

"Господь увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: «Моисей! Моисей!» Он сказал: «Вот я!»"

Он сделал еще несколько шагов и подошел почти вплотную к кусту. Он мог протянуть руку и коснуться таинственного пламени.

"И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая".

Замерший в изумлении Моисей стоял перед горящим кустом, протянув к огню руку.

Иуда встрепенулся, скинул одеяло и сел на кровати.

– Так ты понял, что значил этот сон?

– Увы. Может быть, ты поймешь…

– А Сугробов знал? Ты говоришь, что не рассказывал никому?

– Я скрывал от всех. В том числе и от него. Он, правда, о чем-то догадывался. Давил на меня все сильнее. В конце концов дело дошло до физических пыток. И тогда…

Воробьев потянулся за очередной сигаретой. Но опять передумал и тоже сел на кровати.

– Я убил его!

Иуда в изумлении уставился на Воробьева.

– Да-да. Устроил взрыв в лаборатории ментального модулирования. Они там какие-то новые звуки для воздействия на людей изобретали. Он иногда вечерами сидел в этой комнате один и что-то слушал. Вот я его и взорвал. Я ж химик по образованию. Долго готовился. Но… Шикарно жахнуло!

– Так ты за это здесь?

– А то за что же? Суду, впрочем, я не всю правду изложил. Все же мы подписку о неразглашении давали… Хотя не в этом дело. Слишком многое бы всплыло, а я не хотел подставлять некоторых хороших людей. Короче – о реальной деятельности института так никто ничего и не узнал.