Моя невинная глупость

– Это дорога одинаковой длины в оба конца. Соскучилась – приезжай.

– Ты будешь сыпать банальностями?

– Нет. Просто это очевидно.

– Я о тебе забочусь, а ты неблагодарный!

Мать сразу перешла ко второй части. Осталось дождаться основного блюда и можно выключаться. Потом будут только «я тебя растила без отца, ты должен».

– Можно конкретнее? В чём заключается забота и где я ей не соответствую?

– Я пригласила к себе Алесю Заславинскую, но ты не приехал на прошлой неделе. Я вновь её позвала.

Это было сказано с таким упрёком в голосе, словно я сам просил, обещал приехать, а потом не выполнил обязательств. А я даже не знал о планах маменьки. Неоригинально.

– Тебя не смущает, что Алеся замужем.

Мать хихикнула как девчонка, стащившая из сумочки сестры помаду.

– Ты бесконечно отстал от жизни! Они с Гарри делят имущество, а ко мне в гости Алеся приезжала уже без кольца! Значит, не только развод, но и раздел имущества, дело решённое. И ты должен успеть!

– Я уже успел, мама.

– Но тебе нужна жена!

– У меня уже была жена, и я рад, что она теперь в статусе бывшей.

– Но ты выбрал не ту девушку! Тебе была нужна Заславинская! Я и тогда тебе это говорила, и теперь настаиваю. Ты должен связать свою жизнь с Алесей! Должен подарить мне внуков!

Теперь мне стало весело. Мама и со мной не проводила времени в детстве, и с моими детьми не нянчилась. На днях рождения даже не целовала, чтобы не смазать макияж.

Теперь меня начинала накрывать злость. Получить желаемое любой ценой? Это про мою мать. Но я в эти игры не играю. Я сам такой. Меня не надо двигать по доске. Тем более, под венец.

– Ты, наверное, забыла, мам, но я тебе уже подарил внуков.

– Но это не то! Мне нужны внуки Заславинской!

– «Галя, у нас отмена!». Мама, это так не работает.

– Но ты должен…

– Всё, что я должен, регулярно перечисляю. Проверь счета. Там всё хорошо.

– Но это не всё.

– Это всё, мам. Если визит Заславинской был только по мою душу – отменяй. Я не приеду. Хорошего вечера.

В загородный комплекс я приехал поздно. Вошёл во второй павильон, когда в нём уже вспыхнул свет и все повскакивали с мест, аплодируя.

Ангелина.

Хрупкая, невесомая, нежная. Желанная!

Мне захотелось пройти сквозь толпу, схватить её на руки и уволочь в свою спальню. Но Ангелину обступили дети. Они трогали её тонкую юбочку, протягивали сладости.

Я вышел в коридор и направился к техническому помещению. Мы столкнулись прямо у двери. Ангелина так искренне мне обрадовалась, словно я был рождественским подарком под ёлкой.

Она смотрела на меня, как на самого лучшего человека. В её взгляде было такие восхищение и восторг, которых я не видел ни разу в жизни. Ни у кого, даже у родной матери. Даже когда подарил ей первый миллион.

Обожание! Вот что я увидел в миленьком нежном личике. Внутри забурлило, словно от пузырьков шампанского, текущих по венам. Я шагнул навстречу, протягивая букет.

Нежный, эксклюзивный, идеальный.

Но вместо радости увидел на лице ангела ужас. Она отшатнулась, словно увидев привидение. Спрятала руки за спину и, дрожащими губами, едва справляясь со страхом, выпалила:

– Нет! Не надо! Отойдите! Мне нельзя с вами!

Трещины в опорах

Теперь на нежном личике Ангелины отразился настоящий ужас. Она тряслась всем своим хрупким существом, а у меня внутри всё горело от ярости. Обжигало невыносимым огнём.

Она же Так на меня смотрела! Она же радовалась мне, как никто другой! А теперь она тряслась от страха, словно перед ней стояло чудовище. Дикий зверь в человеческом обличии.

Я был в ярости! У меня отобрали счастье! Просто выдрали из глотки, дав попробовать. Помазали губы, а проглотить не дали! Это ещё хуже, чем поманить выгодной сделкой, а потом сторговаться с конкурентом.

Потому что это личное!

Эта нежная мне залезла в душу. Куда-то глубже горла и гениталий. Прямо в самую сердцевину. Хотя всё что было в трусах, тоже просочилась и схватила крепко. Но со мной эти прятки не пройдут!

– Чего тебе нельзя?

– Ничего! Мне совсем ничего с вами нельзя.

– А конкретно?

Девчонка отшатнулась и, впечатавшись в стену спиной, затряслась сильнее.

– Нельзя у вас ничего брать, даже конфеты, даже пирожные. – Она сглотнула и отвела глаза, словно снова ничего не ела с утра. И продолжила тихо, опуская голову. – И уходить с вами нельзя. Это совсем нельзя.

А в глазах такая тоска и страх, словно я её собирался пытать, не меньше. И это меня разъярило в секунду.

– И кто установил такие правила? – Стараясь не кричать, полюбопытствовал я.

– Эрик Маркович. – Почти шёпотом ответила Ангелина.

Ко мне подтянулась охрана. Я дал знак, чтобы не подходили ближе, но разговор они слышали хорошо. Да и плевать!

– И что он ещё запрещал здесь?

Ангелина начала загибать пальцы.

– Говорить с гостями, нарушать режим, перечить сотрудникам это вот всего, мешать их работе, вести себя вызывающе, кричать, попадаться на глаза, что-то обещать, отвечать на вопросы. Ой! – смутилась Ангелина. Виновато сморщила носик и продолжила, – мы же с вами говорим, а мне нельзя! Я, наверное, пойду.

– Я не гость. Со мной можно говорить.

– Но на вопросы нельзя отвечать! – Теперь девушка запуталась и вертела головой, словно ища поддержки.

Охранники смотрели на меня своими нечитаемыми взглядами. Хорошие ребята. Плевать на них! Надо держать себя в руках и пробовать приболтать моего ангела.

– Нельзя перечить персоналу, а ты со мной споришь.

– А вы персонал? – Испугалась она.

У охранников лица пошли пятнами.

– Персонал, конечно! Рома, подтверди!

Я метнул взгляд на ближайшего секьюрити. Тот вытянулся в струнку и отрапортовал:

– Так точно, персонал!

– Ой!

Ангелина вскрикнула и прижала ладошку ко рту, словно стараясь перекрыть дорогу словам. Но в глазах уже было другое. Она меня больше не боялась. Просто запуталась, как третьеклашка с уравнением.

Теперь я был готов сужать круги и переходить к сближению.

– Ангелина, ты собирай вещи, мы с тобой поговорим в другом помещении. Здесь мы мешаем работе комплекса. А ты же не должна мешать.

– Ой!

Девушка теперь теребила одной рукой коротенькую юбочку, а второй, то прикрывала розовые нежные губки, то поправляла складки ткани на костюме. Мне хотелось схватить эти пальчики и поцеловать. А потом…

– Забирай вещи и пойдём.

– Но мне и уходить нельзя!

– Тут ты ничего не нарушишь. Останешься на территории комплекса. И режим не нарушишь. У тебя же есть режим?

– Есть! Я должна лечь спать в 10 часов вечера.

– Вот, видишь, Ангелина. И у нас в комплексе тоже есть режим. Роман, – я повернулся к секьюрити, – посмотри, пожалуйста, в расписании, не пора ли нам ужинать?

Охранник, отвернувшись, чтобы скрыть улыбку, достал телефон. Открыл какое-то окошко и пролистал вниз.

– Совершенно верно, Станислав Викторович. По расписанию сейчас ужин.

– Мне кажется, что мы уже начинаем опаздывать.

– Так точно. Но если поторопитесь, ещё успеете.

Я двинулся к Ангелине и легонько подтолкнул её в сторону комнаты, отданной под раздевалку.

– Поторопись! – А увидев сомнение в её глазах, решил усилить нажим. – А то режим нарушим!

Ангелина побежала в комнату. У меня внутри всё снова напряглось. Мне казалось, что я, как хищник, выслеживаю добычу в голодный сезон. Вон же сколько этих девушек! Но не те!

Любую из здешних помани, придёт на моих условиях. Но и в ответ только услуги по прайсу. Радость и удовольствие по прейскуранту. Того, что я видел в глазах Ангелины, и близко не было!

И за это хотелось рвать глотки и совершать безумства. Даже бизнес перестал так волновать. Только серые глаза тоненькой балерины на канате. Её радость, удивление, восторг!

Она словно волшебное зеркало отражало не ту действительность, которую видела, а ту, которой она могла бы быть. И это искренне, без лжи и фальши. Без малейшего намёка на выгоду.

Просто мясо. Просто ешь, ты же голоден.

Во мне бурлили какие-то незнакомые до этого чувства. Словно кислота, разъедая выстроенную внутри структуру. Опоры и фундамент летели в бездну. Цинизм давал сбой.

Я даже чувствовал угрызения совести, что обманывал это хрупкое чудо! Я! Станислав Зорин! Человек, который даже рождения детей планировал так же учитывая сезонность, как всякую другую производственную необходимость.

И вместо того, чтобы ночевать в городской квартире, я приволокся в загородный комплекс, чтобы увидеть это чудо. И заберу себе. Потому что я получаю всё самое лучшее. И сейчас получу!

А она выскользнула в своём чёрном безразмерном худи и джинсах. Посмотрела прямо в душу и протянула маленькую баночку, похожую на упаковку крема.Когда дверь раздевалки распахнулась и из неё вышла Ангелина, я был готов взвалить её на плечо, и как неандерталец, уволочь в свою спальню. И не отпускать никуда. Никогда!

– Если мне можно с вами разговаривать, возьмите. Это вам.

– И что это?

Теперь растерялся я. Но Ангелина снова улыбнулась.

– Вам трёт ворот рубашки. Это специальный воск. Я им пуанты смазываю, но вам сейчас нужнее. Вы его на шею помажьте. Вам полегчает.

И я прямо услышал, как внутри треснула ещё одна свая моего мироустройства.