Моя невинная глупость

– Это дорога одинаковой длины в оба конца. Соскучилась – приезжай.

– Ты будешь сыпать банальностями?

– Нет. Просто это очевидно.

– Я о тебе забочусь, а ты неблагодарный!

Мать сразу перешла ко второй части. Осталось дождаться основного блюда и можно выключаться. Потом будут только «я тебя растила без отца, ты должен».

– Можно конкретнее? В чём заключается забота и где я ей не соответствую?

– Я пригласила к себе Алесю Заславинскую, но ты не приехал на прошлой неделе. Я вновь её позвала.

Это было сказано с таким упрёком в голосе, словно я сам просил, обещал приехать, а потом не выполнил обязательств. А я даже не знал о планах маменьки. Неоригинально.

– Тебя не смущает, что Алеся замужем.

Мать хихикнула как девчонка, стащившая из сумочки сестры помаду.

– Ты бесконечно отстал от жизни! Они с Гарри делят имущество, а ко мне в гости Алеся приезжала уже без кольца! Значит, не только развод, но и раздел имущества, дело решённое. И ты должен успеть!

– Я уже успел, мама.

– Но тебе нужна жена!

– У меня уже была жена, и я рад, что она теперь в статусе бывшей.

– Но ты выбрал не ту девушку! Тебе была нужна Заславинская! Я и тогда тебе это говорила, и теперь настаиваю. Ты должен связать свою жизнь с Алесей! Должен подарить мне внуков!

Теперь мне стало весело. Мама и со мной не проводила времени в детстве, и с моими детьми не нянчилась. На днях рождения даже не целовала, чтобы не смазать макияж.

Теперь меня начинала накрывать злость. Получить желаемое любой ценой? Это про мою мать. Но я в эти игры не играю. Я сам такой. Меня не надо двигать по доске. Тем более, под венец.

– Ты, наверное, забыла, мам, но я тебе уже подарил внуков.

– Но это не то! Мне нужны внуки Заславинской!

– «Галя, у нас отмена!». Мама, это так не работает.

– Но ты должен…

– Всё, что я должен, регулярно перечисляю. Проверь счета. Там всё хорошо.

– Но это не всё.

– Это всё, мам. Если визит Заславинской был только по мою душу – отменяй. Я не приеду. Хорошего вечера.

В загородный комплекс я приехал поздно. Вошёл во второй павильон, когда в нём уже вспыхнул свет и все повскакивали с мест, аплодируя.

Ангелина.

Хрупкая, невесомая, нежная. Желанная!

Мне захотелось пройти сквозь толпу, схватить её на руки и уволочь в свою спальню. Но Ангелину обступили дети. Они трогали её тонкую юбочку, протягивали сладости.

Я вышел в коридор и направился к техническому помещению. Мы столкнулись прямо у двери. Ангелина так искренне мне обрадовалась, словно я был рождественским подарком под ёлкой.

Она смотрела на меня, как на самого лучшего человека. В её взгляде было такие восхищение и восторг, которых я не видел ни разу в жизни. Ни у кого, даже у родной матери. Даже когда подарил ей первый миллион.

Обожание! Вот что я увидел в миленьком нежном личике. Внутри забурлило, словно от пузырьков шампанского, текущих по венам. Я шагнул навстречу, протягивая букет.

Нежный, эксклюзивный, идеальный.

Но вместо радости увидел на лице ангела ужас. Она отшатнулась, словно увидев привидение. Спрятала руки за спину и, дрожащими губами, едва справляясь со страхом, выпалила:

– Нет! Не надо! Отойдите! Мне нельзя с вами!

Трещины в опорах

Теперь на нежном личике Ангелины отразился настоящий ужас. Она тряслась всем своим хрупким существом, а у меня внутри всё горело от ярости. Обжигало невыносимым огнём.

Она же Так на меня смотрела! Она же радовалась мне, как никто другой! А теперь она тряслась от страха, словно перед ней стояло чудовище. Дикий зверь в человеческом обличии.

Я был в ярости! У меня отобрали счастье! Просто выдрали из глотки, дав попробовать. Помазали губы, а проглотить не дали! Это ещё хуже, чем поманить выгодной сделкой, а потом сторговаться с конкурентом.

Потому что это личное!

Эта нежная мне залезла в душу. Куда-то глубже горла и гениталий. Прямо в самую сердцевину. Хотя всё что было в трусах, тоже просочилась и схватила крепко. Но со мной эти прятки не пройдут!

– Чего тебе нельзя?

– Ничего! Мне совсем ничего с вами нельзя.

– А конкретно?

Девчонка отшатнулась и, впечатавшись в стену спиной, затряслась сильнее.

– Нельзя у вас ничего брать, даже конфеты, даже пирожные. – Она сглотнула и отвела глаза, словно снова ничего не ела с утра. И продолжила тихо, опуская голову. – И уходить с вами нельзя. Это совсем нельзя.

А в глазах такая тоска и страх, словно я её собирался пытать, не меньше. И это меня разъярило в секунду.

– И кто установил такие правила? – Стараясь не кричать, полюбопытствовал я.

– Эрик Маркович. – Почти шёпотом ответила Ангелина.

Ко мне подтянулась охрана. Я дал знак, чтобы не подходили ближе, но разговор они слышали хорошо. Да и плевать!

– И что он ещё запрещал здесь?

Ангелина начала загибать пальцы.

– Говорить с гостями, нарушать режим, перечить сотрудникам это вот всего, мешать их работе, вести себя вызывающе, кричать, попадаться на глаза, что-то обещать, отвечать на вопросы. Ой! – смутилась Ангелина. Виновато сморщила носик и продолжила, – мы же с вами говорим, а мне нельзя! Я, наверное, пойду.

– Я не гость. Со мной можно говорить.

– Но на вопросы нельзя отвечать! – Теперь девушка запуталась и вертела головой, словно ища поддержки.

Охранники смотрели на меня своими нечитаемыми взглядами. Хорошие ребята. Плевать на них! Надо держать себя в руках и пробовать приболтать моего ангела.

– Нельзя перечить персоналу, а ты со мной споришь.

– А вы персонал? – Испугалась она.

У охранников лица пошли пятнами.

– Персонал, конечно! Рома, подтверди!

Я метнул взгляд на ближайшего секьюрити. Тот вытянулся в струнку и отрапортовал:

– Так точно, персонал!

– Ой!

Ангелина вскрикнула и прижала ладошку ко рту, словно стараясь перекрыть дорогу словам. Но в глазах уже было другое. Она меня больше не боялась. Просто запуталась, как третьеклашка с уравнением.

Теперь я был готов сужать круги и переходить к сближению.

– Ангелина, ты собирай вещи, мы с тобой поговорим в другом помещении. Здесь мы мешаем работе комплекса. А ты же не должна мешать.

– Ой!

Девушка теперь теребила одной рукой коротенькую юбочку, а второй, то прикрывала розовые нежные губки, то поправляла складки ткани на костюме. Мне хотелось схватить эти пальчики и поцеловать. А потом…

– Забирай вещи и пойдём.

– Но мне и уходить нельзя!

– Тут ты ничего не нарушишь. Останешься на территории комплекса. И режим не нарушишь. У тебя же есть режим?

– Есть! Я должна лечь спать в 10 часов вечера.

– Вот, видишь, Ангелина. И у нас в комплексе тоже есть режим. Роман, – я повернулся к секьюрити, – посмотри, пожалуйста, в расписании, не пора ли нам ужинать?

Охранник, отвернувшись, чтобы скрыть улыбку, достал телефон. Открыл какое-то окошко и пролистал вниз.

– Совершенно верно, Станислав Викторович. По расписанию сейчас ужин.

– Мне кажется, что мы уже начинаем опаздывать.

– Так точно. Но если поторопитесь, ещё успеете.

Я двинулся к Ангелине и легонько подтолкнул её в сторону комнаты, отданной под раздевалку.

– Поторопись! – А увидев сомнение в её глазах, решил усилить нажим. – А то режим нарушим!

Ангелина побежала в комнату. У меня внутри всё снова напряглось. Мне казалось, что я, как хищник, выслеживаю добычу в голодный сезон. Вон же сколько этих девушек! Но не те!

Любую из здешних помани, придёт на моих условиях. Но и в ответ только услуги по прайсу. Радость и удовольствие по прейскуранту. Того, что я видел в глазах Ангелины, и близко не было!

И за это хотелось рвать глотки и совершать безумства. Даже бизнес перестал так волновать. Только серые глаза тоненькой балерины на канате. Её радость, удивление, восторг!

Она словно волшебное зеркало отражало не ту действительность, которую видела, а ту, которой она могла бы быть. И это искренне, без лжи и фальши. Без малейшего намёка на выгоду.

Просто мясо. Просто ешь, ты же голоден.

Во мне бурлили какие-то незнакомые до этого чувства. Словно кислота, разъедая выстроенную внутри структуру. Опоры и фундамент летели в бездну. Цинизм давал сбой.

Я даже чувствовал угрызения совести, что обманывал это хрупкое чудо! Я! Станислав Зорин! Человек, который даже рождения детей планировал так же учитывая сезонность, как всякую другую производственную необходимость.

И вместо того, чтобы ночевать в городской квартире, я приволокся в загородный комплекс, чтобы увидеть это чудо. И заберу себе. Потому что я получаю всё самое лучшее. И сейчас получу!

А она выскользнула в своём чёрном безразмерном худи и джинсах. Посмотрела прямо в душу и протянула маленькую баночку, похожую на упаковку крема.Когда дверь раздевалки распахнулась и из неё вышла Ангелина, я был готов взвалить её на плечо, и как неандерталец, уволочь в свою спальню. И не отпускать никуда. Никогда!

– Если мне можно с вами разговаривать, возьмите. Это вам.

– И что это?

Теперь растерялся я. Но Ангелина снова улыбнулась.

– Вам трёт ворот рубашки. Это специальный воск. Я им пуанты смазываю, но вам сейчас нужнее. Вы его на шею помажьте. Вам полегчает.

И я прямо услышал, как внутри треснула ещё одна свая моего мироустройства.

Волшебство в одном фонтане

Станислав Викторович. Он отличался от всех остальных людей. Куда бы Он ни приходил, все его слушались. Даже Венцель, даже эти страшные люди с именами на груди и пружинками-проводами в ушах.

Я смотрела на Него во все глаза, когда Он разрешил мне посидеть за его столом на дне рождения сына. А ещё, ему все звонили, и Он всё решал. Любые вопросы. Даже про деньги!

Все от Него чего-то хотели, и Он всё мог.

Он был сказочный. Умный. Очень умный! Невероятно умный! Умнее всех вокруг. Ему задавали разные вопросы, а Он отвечал, без запинки, хотя я даже не понимала слов в вопросах. И в ответах тоже.

Мне захотелось Ему показать чудо. Венцель говорил, что у волшебства есть объяснение, но я не верила. Он смотрел на меня, как на глупую. А ЭТОТ так не посмотрит. Он иногда глядел на меня с восхищением.

Как будто я была самой необыкновенной. Восхитительной.

Бабушка научила меня не приставать к людям с вопросами. Но Он отвечал даже на самые сложные, и был добрым. Он должен был увидеть чудо. Чтобы привлечь внимание, я коснулась рукава его костюма.

– А мы можем пойти в другую сторону?

– В какую? – Не понял Он.

– В ту… Ну… В другую!

– Куда ты хочешь попасть?

– Туда! – Я махнула рукой не понимая, в какую именно сторону надо идти. – Куда-то туда.

– Где ты хочешь оказаться, Ангелина? Там что-то находится?

– Да! Как вы всё поняли? Там фонтан! – Обрадовалась я.

– Здесь много фонтанов. Больше тридцати. Какой именно тебе нужен?

Вот и пришло время узнать, как он отнесётся к моим причудам. Я зажмурилась, а потом выпалила:

– Там такой кран в воздухе и прямо из неба льётся вода! Честное слово, не обманываю!

Я смотрела на него во все глаза. Ждала, что Он оттолкнёт мою руку. Подумает, что я дурочка. Или скажет про это людям с именами и проводами-пружинками.

Но Он склонил голову набок и кивнул.

– Пойдём.

Он накинул лямку моего рюкзака себе на плечи и повёл, взяв за руку. Мы шли по коридорам. Сворачивали то влево, то вправо, срезали через какие-то холлы. А потом оказались совсем не с той стороны, откуда заходили перед выступлением.

Потом свернули с освещённой крохотными огоньками аллеи на дорогу, по которой могли ехать машины, снова ушли на небольшую тропинку с аккуратно постриженными деревьями и кустами. Обошли круглое здание.

А потом, совершенно внезапно, оказались за первым корпусом, в котором мы выступали в первый день. Там, где я впервые увидела Его – свою точку опоры! Внутри всё сжалось от приятных воспоминаний.

– Вот этот фонтан.

Он не спрашивал. Он утверждал. И это было так ошеломляюще, видеть человека, который всё знал! Хотела бы и я понимать всё на свете. Жаль, что родилась не очень умной.

Бабушка говорит, что у меня внутри что-то сломалось в детстве, когда папа умер. Но я не помнила этого момента.

– Что ты хочешь, Ангелина? – Спросил он, и я смутилась.

Аккуратно высвободила свою ладонь из Его пятерни и подошла к краю чаши фонтана.

– Вы умный. Вы же знаете ответы на все вопросы. Я видела, как все у вас спрашивали разное. Скажите, откуда в этом фонтане льётся вода? – Он посмотрел на меня внимательно, но без осуждения, и я продолжила. – Эрик Маркович говорит, что там внутри стеклянная труба. Я даже её видела, хотя я не уверена.

– И в чём вопрос?

Я поджала губы и выпалила:

– Даже если там внутри труба, то она слишком маленькая! В ней мало воды, а в фонтане много! Откуда она берётся?

Он смотрел на меня внимательно. Моё любопытство Его не злило и не вызывало насмешек. Оно Его тоже занимало, как вопрос в бабушкином сканворде.

Склонив голову набок, Он подошёл к краю. Поставил на землю мой рюкзак. Снял очень красивые кожаные туфли и, перешагнув через бортик, наступил прямо в воду. Протянул мне руку.

– Ангелина, иди за мной.

Я отшатнулась в ужасе.

– Нет! Так нельзя! В фонтаны запрещено наступать!

– Но их чистят и ремонтируют. Значит кто-то сюда наступает.

– Но мне точно нельзя! Если я так сделаю, меня отсюда выгонят!

– Нет. – Его брюки уже намокли до колен, но Он не злился. – Меня же не выгоняют, а ты со мной. Шагай ко мне.

Он протянул руку. Мне захотелось за неё ухватиться, и я даже сделала шаг вперёд, но вспомнила важное.

– Так нельзя делать! И даже если очень хочется, надо сначала спросить разрешения.

– Я разрешаю. Иди сюда.

– Нет! Вы хороший, но надо спрашивать у главного именно тут!

Мужчина улыбнулся и раскинул руки в стороны, словно собираясь обнять всё и сразу.

– Ангелина, меня зовут Станислав Викторович Зорин и этот элитный загородный комплекс принадлежит мне.

Я ойкнула и отшатнулась.

– Вы шутите?

– Нет.

Мне стало обидно. Он тоже меня обманывал.

– Но так же не бывает! Зачем вы врёте? Я видела, тут очень много домов! Какой именно из них ваш?

– Все. Я тебе сейчас докажу. Спроси у них.

Прямо стоя в фонтане, Он махнул рукой, и рядом с нами оказались двое мужчин с проводочками-пружинками в ушах.

Мне было неловко, но теперь я должна была понять. Неужели и Он мне тоже врал.

– Скажите, пожалуйста, – обратилась я к мужчинам, – кто здесь самый главный?

Они посмотрели на Него и, не только не обругали стоящего в фонтане, но и, дождавшись Его кивка, ответили.

– Станислав Викторович Зорин.

– Хозяин комплекса Зорин.

– А где он? – Мой голос дрогнул.

– Здесь. – Один из мужчин кивнул с сторону Мужчины.

– Тебе достаточно? – Уточнил Зорин.

– Да, – ошеломлённо ответила я, а охранники исчезли, словно и не подходили. – Но ведь это очень дорого! Сильно дорого! Сильно-сильно!

Теперь уже я раскинула в стороны руки, стараясь показать, как много надо денег на покупку такого комплекса.

Зорин рассмеялся.

– В этом и смысл. А теперь уже заканчивай болтать и шагай ко мне, если хочешь узнать, откуда берётся вода в фонтане.

А вот это мне было сильно интересно. Я сняла обувь, аккуратно поставила свою пару, выровняла Его туфли. Потом закатала брюки выше колен. Сердце забилось в груди, но я смогла преодолеть беспокойство и шагнула в фонтан.

На руку Зорина я опираться не стала. Хотеласама дойти до бьющей из неба струи. Но вода оказалась холодной, а дно скользким. Ступня не удержалась ровно, и, ойкнув, я начала заваливаться в сторону кромки.

Сопротивление воды не давало среагировать быстро. Я испугалась, что стукнусь головой о край бассейна. Сердце бешено застучало в груди, но я не разбилась. Меня подхватил Зорин.

Он не просто успел остановить падение, а, став точкой опоры, поднял вверх. Прижал к груди. Спас!

Не освободившись от испуга, я обхватила Его талию ногами, а шею руками. Прижалась к груди и услышала бешено бьющееся сердце.

Его? Моё?

А потом, рывком прижав меня ближе, Он впился в мои губы поцелуем.

Я закричу

Хрупкая, тонкая, решительная. Изящная и какая-то неземная. Как бесплотный дух. Как порыв ветра. Она приковывала взгляд, ничего для этого не делая. Просто стояла или говорила.

Она не кокетничала и не пыталась понравиться. Не поворачивалась рабочей стороной и не была идеальной. Морщила нос, когда сердилась и прикрывала ладошкой рот, когда не хотела говорить. И этим дико меня заводила!

Сбивала дыхание, как по малолетке. Притягивала взгляд своей натуральностью. Простотой. Искренностью! Мне хотелось быть с ней особенным. Даже приврать себе пару миллиардов, чтобы произвести впечатление!

Эта мысль меня потрясла. Я давно вырос из возраста, когда было желание покорить девушку. Увидеть в её глазах восторг обожания. А вот Ангелину хотелось потрясти, восхитить, завоевать.

Стать для неё всем!

Она была простая и утончённая одновременно. Ничего не делала специально, но любой её жест можно было снимать на камеру и любоваться, как танцевальным шедевром. Изящным, манящим, дурманящим.

Она младше на 13 лет, но рядом с ней мне было от силы 17! Я чувствовал, что весь мой опыт тут не поможет. Как я там ухаживал за Ирэной? Давал распоряжение помощнице и потом видел на невесте колечки, платья, туфли.

Сам даже не спрашивал, что она хочет! А когда женился, и вовсе замкнул Ирэну на секретаря. Они сами решали, что надо купить и к какому времени. Я утверждал только бюджет.

А желания Ангелины хотелось ловить. Прислушиваться к её словам, к дыханию. У меня просто сносило крышу от физической необходимости быть рядом.

От вожделения!

Это было тупо и бесило до отвращения, но не отпускало! Стоило мне её увидеть, как жажда прикоснуться, вмять в себя, овладеть прямо тут, становилась невыносимой.

Толкало на глупости и подвиги, которые хороши в 17, а никак не в 35! Но я ничего не мог с собой сделать. Отдался пожирающим разум чувствам и не сопротивлялся.

И она не противилась. Доверчиво шагнула в чашу фонтана. Без сомнений и кокетства. И это было чудо! Она была собой и шла ко мне. Она шла ко мне! И в этом не было никакого подтекста, обязательств и двойного дна!

Не было многоходовки и обязательств по счетам! Ни намёков, ни соблазнения. Но у меня внутри всё загудело от напряжения. От предчувствия и остроты ощущений.

Сделав шаг, она оступилась. Нога проскользнула в сторону, и Ангелина начала падать. Меня охватил ужас!

Резко рванулся вперёд и схватил её на руки. Порывисто прижал к себе! Цела! Не разбилась!

Ангелина вскрикнула и схватилась за мою шею. От страха, сделавшего её серые глаза огромными, сомкнула ноги на моей талии, и меня перемкнуло окончательно.

Моя! Не отдам! Не отпущу!

Я был готов ко всему, но только не к этому. Не сейчас, не так, не здесь!

Сжал в объятиях и впился поцелуем в губы.

Она всхлипнула. Сначала замерла. Сжалась в моих руках. Сомкнула губы. Но я не отступал! Как хищный зверь набрасывался с поцелуями, терзал руками, вжимая в себя тонкое тело.

А когда она со всхлипом приоткрыла губы, наши языки сплелись. Мой таранил её рот. Её – уступал под напором, скользил в ответ.

В её глазах я видел удивление, чувства, себя!

От затылка по позвоночнику шарахнуло пламя. Оно прокатилось до поясницы, а потом выстрелило в пах, сжигая «нежно» и «постепенно» в пепел.

Здесь! Сейчас! Она!

Нас поливали брызги фонтана, но мы не могли вырваться из этого клубка чувств. И я понимал, что мы уже утонули. Потому что она моя! Потому что ей без меня никак.

Потому что в этом огне мы сгорим оба, а там – хоть потоп. Плевать на остальное!

Рывком притянул её к себе. Ближе, ещё ближе, вплотную.

Она всхлипнула и задрожала в моих руках. Задрожала!

Твою же налево!

С рычанием зверя отстранился и обшарил взглядом лицо Ангелины. Розовые щёки, горящие глаза, дрожащие, с синеватым оттенком губы.

– Замёрзла?

Трясясь в моих объятиях, Ангелина несколько раз кивнула.

– Д-да.

Она попыталась сползти вниз, расцепив ноги, но я не дал. Резко присел и выпрямил ноги, подбросив её выше, ухватил сильнее.

– Держись крепче, так будет быстрее.

Она снова прижалась к моей груди, устроив голову на плече.

Без возражений, пререканий, набивания цены. Как так? Каждый её жест, взгляд, поступок, рушил моё представление о жизни, ломал опоры, крушил фундамент.

И давал вдохнуть полной грудью! Как будто я до этого не жил. Не чувствовал!

Сжигаемый желанием сберечь собственное, я вышел из бассейна. Ступив на дорожку, даже не взглянул на туфли. Ринулся босиком к своему домику. Быстрее!

Согреть! Сберечь! Не отпустить!

Мой контроль наплевал на обувь возле бассейна и окружающих. Я нёсся кратчайшим путём. В конце даже срезал угол по газону.

Ангелина не шелохнулась. Не рвалась встать на ноги, не протестовала. А когда я занёс её в ванну, смущённо опустив глаза, позволила себя поцеловать.

– Становись под горячую воду и грейся, чтобы не простыть.

– М-можно мне п-просто полотенце?

– Потом возьмёшь, сейчас согрейся в воде, а потом полотенце.

– Я-а-а не умею включать в-воду, – пролепетала она, опустив глаза.

– Вот, чёрт!

Душевая кабинка была глубокой. Включить воду так, чтобы не намокнуть, было невозможно. Я содрал с себя пиджак. Бросил его вместе с рубашкой, из которой едва не вырвал пуговицы, на кресло. Начал расстёгивать ремень.

– Нет! – Закричала Ангелина.

Не понимая, что случилось, я замер. На её лице был неподдельный ужас.

– Что?

Девушка вжалась спиной в стену, выставив руки вперёд. Теперь Ангелина тряслась от страха. Она боялась меня!

Хлопала глазами. Трожала всем телом и смотрела, как перепуганный оленёнок.

– Не надо! Пожалуйста! Если ты снимешь брюки, я закричу!

Я замер, и на меня обрушилось отчаянье.

Меня!Она. Боялась. Меня.

Ты не сделаешь больно

Ангелину трясло так, что руки ходили ходуном и губы дрожали. Перепуганные глаза были огромными. Их серый цвет теперь напоминал дым. Только дунь, и исчезнет, растворится без следа.

Её страх был таким осязаемым! Он раздирал её тело, лишая воли. А меня просто грыз в самое сердце. Кто причинил ей боль? Кто посмел? Мне хотелось уничтожить его немедленно.

Но сначала согреть моего ангела.

– А в брюках я тебя не пугаю?

– Н-н-н-нет. – Стуча зубами, ответила девушка.

– Не бойся, я не такой уж и страшный.

Это я сказал, только чтобы успокоить Ангелину. Разбавить разговор и увести его от того, за что мне хотелось оторвать напугавшему её утырку голову, по самые яйца.

Прямо в итальянских брюках, я шагнул в душевую кабину. Выставил режим, скорость, напор и температуру воды. Она лилась сверху и превращала одежду в мокрую тряпку.

Итальянский костюм, сшитый на заказ, было жалко. Но я готов был и пиджак натянуть обратно, лишь бы успокоить Ангелину. Лишь бы не видеть страха в её огромных, как блюдца глазах.

– И чего ты испугалась? Говорят, что я даже симпатичный.

Она моргнула. Шагнула к душевой кабинке. Тронула меня за плечо своими ледяными пальчиками. И по коже прокатились волнующие мурашки. Как же она меня возбуждала!

– Вы не обижайтесь, пожалуйста. Я не хотела обидеть. Вы очень, – она опустила глаза, а потом пронзив меня восхищением, – вы очень красивый! Как статуя!

Мне стало смешно. Никогда мне не говорили, про внешность. Чаще хвалили за ум и профессионализм. Иногда говорили, что мерзавец. Но это женщины, с которыми всё закончилось.

– Иди скорее в душ. Грейся!

Ангелина отвела взгляд. Стянула мокрое худи и аккуратно развесила на краю тумбы для раковины. Стоя ко мне спиной, стянула брюки и разложила их рядом с толстовкой.

У меня перемкнуло в голове. Я стоял под горячими струями воды и смотрел. Ангелина была нереальная! Тонюсенькая! Хрупкая, изящная и манящая! Она суетилась в белой майке на тонких бретельках, а я застыл, как каменный.

Причём, везде!

Она ничего не делала, чтобы соблазнить. У неё даже бельё было обычным хлопковым. Белое, как у школьницы. Но мои внутренности скрутило от желания такой силы, какого не вызывали и профессионалки!

Чтобы прикрыть грудь, Ангелина обхватила себя руками и подошла к душевой кабине. Ничего не соображая, я протянул ей руку для опоры. А когда она замешкалась, нетерпеливо качнул ладонью.

– Хватайся уже! Чтобы не упала. А то, как в фонтане поскользнёшься, и что тогда делать?

– Ой.

– Вот тебе и «ой»! Давай руку. Смелее!

Она на секунду задумалась. Левой рукой продолжая прикрывать грудь, правую протянула мне. Коснулась долодными пальцами, и меня тряхнуло, как от удара током.