Аурелия Аурита. Часть вторая. Битва Небесного Воинства

Виктория Сушкова, Вероника Павлова

Аурелия Аурита. Часть вторая. Битва Небесного Воинства

Глава первая. Ратники

«Как передать тебе, чадо, ту муку телесную, тот страх и смятение, которое приходится испытывать умирающим! Как огонь сжигает брошенного в него и обращает в пепел, так мука смертная в последний час разрушает человека. Поистине страшна смерть подобных мне грешников!»

«Мытарства преподобной Феодоры» – «Житие преподобного Василия Нового», Византия, Х век н.э., сборники жития святых «Четьи–Минеи»

…Вначале был ветер. Ветер раздувал дым и гнал по мокрому асфальту жёлтые листья.

Потом был туман. Туман проник в Город невидимой стаей белых мотыльков и утопил его в своих бесшумных крыльях…

Меч с размаха ударил лезвием клинка в гранитный столб, выбив из него снопы искр. Монолитный обелиск остался недвижим. Но лишь на минуту. Затем плавно, не торопясь, по скошенной линии удара верхняя его часть сползла с основания и рухнула на землю. Барон Суббота, жеманно кривляясь, стоял над раскрошившимся камнем некогда незыблемой стелы и явно потешался: ему снова удалось увернуться! Щегольская шляпа-цилиндр антрацитового цвета тряслась от сатанинского хохота, а тёмные очки гаитянина подпрыгивали над заострившимся хрящом, остатком носовой перегородки, провалившейся в пустоту голого черепа. Этот веселящийся скелет, облачённый в чёрный фрак, с ярко-красным шарфом на шее, в лакированных штиблетах и со своей извечной тростью, увенчанной набалдашником в виде гроба, порождение инферно, безобразный демон из ада и пройдоха мефистофельского пошива, начинал предвкушать свою победу.

Ратник с отвращением отвел взгляд. Можно, конечно, схватить демона за ноги и размозжить его череп об осколки камня. Можно прочитать молитву, и огонь Святозара покроет меч, и тогда Тень не сумеет увильнуть от удара, используя свои бесовские уловки. Или даже приподнять и обрушить на него бронзовый город-крепость Сидерит, оставшийся за их спинами, со всеми его многочисленными оружейными мастерскими и увесистыми наковальнями. Всё это было под силу Ратнику. Но он не желал выказывать своё боевое искусство, хотя каждый раз в сражении с этим отродьем, посланником князя тьмы, боролся с давним искушением – истребить поганое исчадие ада навсегда, чтобы не осталось от него и следа ни в земном мире, ни в Небесном, ни даже в самой преисподней.

Совладать с самим собой опять было нелегко: слишком велик соблазн уничтожить зло в корне и без промедления. Но он знал, что это был всего лишь обман. Стоило дать волю своему праведному гневу, как тьма восторжествовала бы и заполонила его собственную душу. И он сам оказался бы в пропасти Эреба, став его пленником.

– Ну что ты, рыцарь, хмуришь брови от бессилья, признаёшь, что тебе не одолеть меня? – ох и гнусавый голос у этого Самеди! Гоготать он перестал, но теперь деловито и вызывающе закурил сигару. Табачный дым выходил не только из оскала гнилых челюстей, но и из всех отверстий его отвратительного черепа: из ушей и дырявых глазниц за чёрными очками, просачивался из-под цилиндра. – Я победил тебя, даже не имея оружия и доспехов! Это асфальтовое шоссе заканчивается у следующего поворота дороги и упирается прямо в болота Элодеи. Я уже слышу шипение Гидры. А ты?

– А я вижу, как тебя распекает, барон. Не спеши раньше времени поджариваться: до преисподней ещё несколько шагов. Самеди, ты грязь под ногами своего презренного владыки, тебя ждёт адское пламя, муки и забвение, если сейчас же не отпустишь невинную душу и не отправишься восвояси.

Барон Суббота вновь принялся гоготать. А это получалось у него ещё более гнусно, чем разговаривать.

– Грешную! – Сквозь гоготание артачился он. – Многократно грешную, а не безвинную душу, Ратник! Очень грешную душу, которую я веду с самого Севера, с предместий Иадора, и он покорно и по собственной воле идёт со мной, потому что признал мою правоту. А правда в том, что ему не место в Сфере Адитона. Ему уготовано отправиться в ад! – гаитянин указал на жалкого человека, который стоял на коленях посреди дороги и безудержно рыдал, воздев руки к небу.

– Да, я признаю это, Ратник! Тень говорит истину. Я не достоин света и райского сада. И не заслуживаю защиты твоей. Мне должно идти за ним…

– Так поднимайся же и идём, несчастный, оставь здесь свою надежду и не оглядывайся более в сторону Врат – они для тебя навсегда закрыты. А после Страшного суда гореть тебе вечно в геенне огненной, – и костлявый демон пнул лаковым ботинком идущего на зов, подгоняя его.

Человек, пошатываясь, послушно поднялся с колен и, вперив взор в землю, поплёлся вслед за Самеди. Ратник устало вздохнул, вложил меч в ножны и некоторое время молча провожал их взглядом. Солнце клонилось к закату. От фигуры Барона Субботы к ногам Ратника протянулась тёмная длиннющая тень, словно бесконечный шлейф его чёрного фрака. Раскалённый пепел и марево извергающихся вулканов, где притаился вход в подземелье Эреба, чуть ли не долетали до них, и клубы дыма от сигары гаитянина смешались с ядовитыми парами. Чернильная мгла становились всё гуще, устилала землю и вздымалась по обеим сторонам заброшенной автострады воронками вихрей, поглотив в себя прозрачные серебристые туманы степей Сидерита. Редкие деревца испуганно прижимались к дороге, стараясь не шевелить поникшими листьями: рубежи Элодеи были уже очень близко. Тем временем камень развороченной стелы сам собой собрался воедино, и гранитный обелиск встал на своё место в первозданном виде. Запреты Сферы Адитона здесь ещё действовали: ничего нельзя было уничтожить, а порушенное восстанавливалось. Ратник, сделав лишь одно движение вперёд, мгновенно настиг путников и опустил свою руку на правое плечо вожделенной «добычи» Барона, понурого грешника.

– Зачем ты слушаешь его, Итан? Он специально запутывает твои мысли, пробуждает чувство вины и ущербности. Почему так легко поддался Зову, разве ты настолько слаб? Даже имя твоё означает «сильный», «могучий», вспомни. Ты же знаешь, если человек попал в Сферу Адитона, то у него есть надежда на прощение и никто не сможет её отнять. Нужно лишь верить в это свято.