Академия боли

– Профессор Фрост, – он приветственно протянул руку. – Рад, что вы смогли присоединиться к нам.

– Благодарю за приглашение, – ответил Дэниел, пожимая его руку. – У вас потрясающий дом.

– Всего лишь место, где можно время от времени укрыться от мира, – Монро улыбнулся с деланной скромностью. – Позвольте, я познакомлю вас с некоторыми моими коллегами. Здесь сегодня собрались очень интересные люди.

Следующий час Дэниел провел, переходя от одной группы к другой, знакомясь с гостями. Среди них были влиятельные политики, главы крупных корпораций, издатели ведущих медиа, известные ученые. И хотя никто из них прямо не упоминал о своей связи с Академией Блэквуд, Дэниел замечал определенные паттерны в их речи, жестах, способах взаимодействия, которые выдавали общую школу.

Особенно его поразило их умение направлять разговор, незаметно переходя от темы к теме, плавно вовлекая собеседника, создавая впечатление, что именно он контролирует беседу, в то время как на самом деле разговор двигался по невидимым рельсам к заранее определенной цели. Это было психологическое манипулирование высочайшего уровня, почти искусство.

– Впечатляющая компания, не правда ли? – произнесла женщина, подошедшая к Дэниелу, когда он ненадолго остался один. – Некоторые из самых влиятельных людей страны в одной комнате.

Дэниел обернулся. Перед ним стояла элегантная женщина средних лет с короткими седеющими волосами и пронзительными голубыми глазами, в которых светился острый интеллект.

– Профессор Фрост, – она протянула руку. – Я Маргарет Эллингтон, главный редактор "National Observer".

Дэниел пожал ее руку, мгновенно узнав имя. "National Observer" был одним из самых влиятельных новостных изданий страны, формирующим общественное мнение по ключевым вопросам.

– Приятно познакомиться, мисс Эллингтон, – ответил он. – Должен признаться, я регулярно читаю ваше издание.

– В таком случае, мы уже знакомы, не так ли? – она улыбнулась. – Я слышала, вы новый профессор психологии в Блэквуде. Как вам академия?

– Она… уникальна, – осторожно ответил Дэниел. – Во многих отношениях.

– Безусловно, – Маргарет сделала глоток из своего бокала. – Я сама выпускница. Класс '89. Лучшие годы моей жизни, хотя я тогда этого не понимала.

– Вы поддерживаете связь с академией?

– О, конечно, – она снова улыбнулась. – Мы все поддерживаем связь. Это не просто учебное заведение, профессор. Это семья. Очень… влиятельная семья.

Дэниел внимательно посмотрел на нее, пытаясь определить, был ли в ее словах какой-то скрытый смысл.

– Вы ведь изучаете влияние авторитетных фигур на моральные суждения, верно? – спросила она, резко меняя тему.

– Да, это одна из моих областей исследований, – подтвердил Дэниел.

– Фасцинирующе, – в ее глазах появился хищный блеск. – Мне кажется, эта тема особенно актуальна в нашу эпоху информационной перенасыщенности. Люди жаждут авторитетов, которые скажут им, что думать, во что верить… Особенно в моральных вопросах.

– И вы, как редактор крупного издания, являетесь такой авторитетной фигурой, – заметил Дэниел.

Маргарет рассмеялась – коротким, отрывистым смехом.

– Именно так, профессор. И я прекрасно осознаю эту ответственность, – она наклонилась ближе. – Знаете, что самое интересное в моей работе? Не просто сообщать факты, но формировать их восприятие. Определять, что является важным, а что – нет. Что достойно возмущения, а что – одобрения.

– Звучит как огромная власть, – осторожно заметил Дэниел.

– Это и есть власть, – согласилась Маргарет. – Более эффективная, чем у многих политиков. Они могут издавать законы, но мы определяем, как эти законы будут восприниматься.

Она сделала паузу, изучая его реакцию.

– Мы могли бы сотрудничать, профессор. Ваши исследования, ваш экспертный взгляд на психологию влияния… это было бы ценным дополнением к нашим аналитическим материалам.

– Я польщен вашим предложением, – ответил Дэниел. – Но в настоящее время я сосредоточен на преподавании и адаптации в академии.

– Конечно, – Маргарет кивнула с понимающей улыбкой. – Но имейте в виду мое предложение. Возможности, которые открываются в нашем кругу, выходят далеко за рамки академической карьеры.

С этими словами она отошла, легко влившись в другую группу беседующих.

Дэниел сделал глубокий вдох, пытаясь осмыслить разговор. Маргарет Эллингтон не скрывала своей роли в манипулировании общественным мнением. Напротив, она, казалось, гордилась этим. И она была выпускницей Академии Блэквуд, частью этой "влиятельной семьи".

– Не позволяйте Маргарет запугать вас, – раздался голос за спиной Дэниела. – Она любит демонстрировать свою власть новичкам.

Дэниел обернулся и увидел пожилого мужчину с проницательными глазами и седыми волосами, собранными в аккуратный хвост.

– Профессор Роберт Кляйн, – представился мужчина, протягивая руку. – Квантовая физика, MIT.

– Дэниел Фрост, – ответил он, пожимая руку ученого. – Психология, Академия Блэквуд… но, полагаю, вы уже знаете это.

– Как и большинство здесь, – улыбнулся Кляйн. – Новые лица в нашем кругу – редкость, особенно такие… интересные.

– Интересные?

– Человек с вашей репутацией в академических кругах, внезапно появляющийся в Блэквуде после личной трагедии и карьерного кризиса… Это вызывает любопытство, – Кляйн говорил с легким немецким акцентом. – Особенно учитывая ваше… сопротивление.

Дэниел напрягся.

– Не понимаю, о чем вы, – сказал он нейтрально.

Кляйн тихо рассмеялся.

– Конечно, понимаете, профессор Фрост. Вы не из тех, кто слепо принимает авторитет или догму. Вы наблюдаете, анализируете, делаете собственные выводы. Именно это делает вас ценным… и потенциально опасным.

– Для кого опасным?

– Для тех, кто предпочитает монолитную структуру власти, – Кляйн взял два бокала шампанского с подноса проходившего мимо официанта и протянул один Дэниелу. – Не все в нашем… сообществе… одинаково воспринимают его цели и методы.

Дэниел принял бокал, внимательно изучая собеседника. В словах Кляйна звучал намек на внутренний конфликт или разногласия внутри группы, связанной с Академией Блэквуд.

– Вы тоже выпускник академии? – спросил он.

– Нет, я пришел к ним позже, через научные круги, – ответил Кляйн. – Но я давно сотрудничаю с Советом в определенных… проектах.

Он сделал паузу, оглядываясь, словно проверяя, не слушает ли кто их разговор.

– Ваш сын проявляет исключительные способности, профессор. Это редкий дар, который может быть… по-разному направлен.

– Что вы имеете в виду?

– Есть разные школы мысли внутри нашего сообщества, – пояснил Кляйн. – Некоторые, как Монро, видят в наших методах инструмент для концентрации власти. Другие… ну, скажем так, у нас более широкое видение потенциала человеческого разума.

Дэниел почувствовал, что этот разговор мог дать ему важную информацию о внутренней динамике группы, контролирующей Академию.

– И к какой школе принадлежите вы, профессор Кляйн?

Ученый улыбнулся.

– Я принадлежу к тем, кто считает, что знание и способности должны служить человечеству в целом, а не интересам избранной элиты, – он сделал паузу. – Как и ваш предшественник, профессор Миллер.

Упоминание Миллера заставило Дэниела насторожиться.

– Вы знали его?

– Мы сотрудничали, – ответил Кляйн. – Джеймс был… идеалистом. Возможно, слишком откровенным в своем несогласии с определенными аспектами программы.

Он внимательно посмотрел на Дэниела.

– Будьте осторожны, профессор Фрост. В этих кругах открытое противостояние редко бывает эффективным. Иногда более продуктивно… работать изнутри системы.

Прежде чем Дэниел успел спросить что-либо еще, к ним подошел Александр Монро.

– А, я вижу, вы познакомились с нашим уважаемым профессором Кляйном, – сказал он с улыбкой, которая не достигала глаз. – Один из величайших умов нашего времени.

– Вы преувеличиваете, Александр, – ответил Кляйн с легкой иронией. – Я всего лишь скромный ученый, пытающийся понять фундаментальные законы вселенной.