Академия боли

Эдуард Сероусов

Академия боли

ЧАСТЬ I: ПОГРУЖЕНИЕ

Глава 1: Предложение

Звук падающего тела преследовал Дэниела Фроста уже год и три месяца. Глухой удар, за которым последовала абсолютная тишина – звук, который не должен был существовать в его мире. Иногда он просыпался среди ночи, уверенный, что только что услышал его снова. В такие моменты он лежал, глядя в потолок, подсчитывая секунды между ударами своего сердца, ожидая, что каждый следующий удар может быть последним.

В этом октябрьском утре Дэниел сидел напротив экономиста банка, который пытался объяснить ему, что дом, в котором он жил с сыном, скоро перестанет быть их домом. Дэниел рассеянно кивал, слушая монотонный голос, перечисляющий цифры, сроки и последствия невыплаты ипотеки. Почему-то эта беседа казалась ему странно нереальной, будто происходящей с кем-то другим.

– Профессор Фрост, вы понимаете, что мы говорим о выселении в течение шестидесяти дней? – голос экономиста наконец пробился сквозь туман в его голове.

– Да, конечно, – ответил Дэниел, поправляя очки на переносице жестом, ставшим привычным после многих лет преподавания. – Я понимаю ситуацию.

Он действительно понимал. После самоубийства Ребекки его академическая карьера пошла под откос. Бессонные ночи, пропущенные лекции, отказы от исследовательских грантов, которые раньше считались практически гарантированными. Университет проявлял терпение – какое-то время. Затем последовало сокращение нагрузки, перевод на неполную ставку, и наконец, вежливое письмо с предложением "взять творческий отпуск для восстановления".

– Есть варианты реструктуризации, – продолжал экономист, но его слова уже снова превращались в белый шум.

Дэниел смотрел на свои руки. Худые пальцы с чернильными пятнами – следами его последней отчаянной попытки вернуться к работе над статьей о когнитивных искажениях при принятии решений в состоянии эмоционального стресса. Ирония ситуации не ускользнула от него.

– Я понял, – сказал он, вставая. – Спасибо за разъяснения.

Выйдя из здания банка, Дэниел остановился на ступенях, позволяя холодному осеннему воздуху наполнить легкие. Бостон начинал готовиться к зиме. Деревья вдоль улицы уже сбросили большую часть листьев, и тротуары были покрыты мокрой разноцветной массой. Он вдохнул запах приближающегося дождя.

Шестьдесят дней. Он должен что-то предпринять до того, как Итану придется сменить школу, друзей и все, что осталось от его стабильной жизни. После смерти Ребекки шестнадцатилетний сын замкнулся в себе, а его успеваемость, когда-то блестящая, резко упала. Еще один переезд, еще одна потеря – этого Дэниел допустить не мог.

Телефон завибрировал в кармане пальто. Номер не определился, и Дэниел почти проигнорировал звонок – за последние месяцы он привык к звонкам от коллекторов.

– Профессор Фрост? – женский голос звучал четко и уверенно. – Меня зовут Элеонора Витт, я ректор Академии Блэквуд. Надеюсь, я не отвлекаю вас от чего-то важного?

Дэниел нахмурился. Академия Блэквуд. Название звучало смутно знакомо – одно из тех элитных учебных заведений, куда принимают детей политиков и топ-менеджеров.

– Нет, не отвлекаете, – ответил он, отходя в сторону от входа в банк. – Чем обязан?

– Профессор, я бы хотела обсудить с вами потенциальную возможность сотрудничества. Если у вас есть время, я предпочла бы сделать это при личной встрече.

Дэниел почувствовал легкое раздражение. Академическое сообщество было достаточно маленьким, и новости о его "творческом отпуске" наверняка уже разошлись. Он не был в настроении для благотворительных предложений.

– Мисс Витт…

– Доктор Витт, – поправила она, но без агрессии.

– Доктор Витт, боюсь, сейчас не лучшее время для…

– Шестьдесят тысяч долларов в год, профессор. Плюс проживание на территории кампуса для вас и вашего сына, – ее голос остался таким же спокойным, но в нем появились нотки, которые заставили Дэниела замолчать. – Полный медицинский пакет. И возможность продолжить ваши исследования в области когнитивной психологии с доступом к ресурсам, о которых большинство академических институтов может только мечтать.

Дэниел инстинктивно оглянулся, как будто ожидая увидеть кого-то наблюдающего за ним.

– Откуда вы знаете о моей работе?

– Ваша статья о механизмах принятия решений в ситуациях морального выбора произвела на меня глубокое впечатление, профессор. Как и ваши более ранние исследования влияния авторитетных фигур на этические суждения. Академия Блэквуд специализируется на выявлении и развитии талантов. Это касается не только наших студентов, но и преподавателей.

Дождь начал накрапывать, и Дэниел укрылся под козырьком ближайшего магазина.

– И чего вы ожидаете от меня?

– Преподавание. Исследования. Возможно, некоторую административную работу, если вы будете к этому склонны. Детали мы можем обсудить при встрече. Скажем, завтра в два часа дня? Я пришлю машину.

– Я не говорил, что согласен на встречу.

– Конечно, – в ее голосе появилась улыбка. – Но вы согласитесь, не так ли, профессор Фрост? У вас есть сын, о котором нужно заботиться. И, если мои источники не ошибаются, у вас осталось не так много времени, чтобы найти новое жилье.

Холод, который пробежал по спине Дэниела, не имел ничего общего с октябрьским ветром.

– Кто вы? – спросил он тихо.

– Я уже представилась, профессор. До завтра.

Звонок оборвался, оставив Дэниела стоять под усиливающимся дождем с неприятным ощущением, что его только что просканировали насквозь.

– Пап, это же круто! – Итан оживился впервые за много недель, и этот энтузиазм почти заставил Дэниела забыть о тревоге, которая не отпускала его с момента странного телефонного звонка.

– Мы ничего еще не решили, – осторожно ответил он, накладывая сыну спагетти с соусом, который был единственным блюдом, приготовленным сегодня не из полуфабрикатов. – Я просто встречусь с ней завтра и выслушаю предложение.

Итан закатил глаза – жест, который напомнил Дэниелу Ребекку так сильно, что на мгновение ему стало трудно дышать.

– Пап, они предлагают тебе работу в одной из самых престижных школ страны. Там учатся дети миллиардеров и президентов! И они хотят, чтобы я тоже там учился!

– Откуда ты знаешь об Академии Блэквуд? – спросил Дэниел, садясь напротив сына за маленький кухонный стол.

– Из интернета, очевидно, – Итан начал энергично поглощать пасту. – Я загуглил, как только ты сказал название. У них феноменальные показатели по поступлению в лиги плюща, невероятное техническое оснащение, и огромный кампус в часе езды от Бостона.

– И как давно тебя интересуют показатели поступления в университеты? – Дэниел позволил себе небольшую улыбку.

Итан на мгновение перестал жевать.

– С тех пор, как нам грозит выселение?

Улыбка Дэниела погасла. Конечно, Итан знал. Он был умным мальчиком, и как бы Дэниел ни старался скрыть финансовые проблемы, некоторые вещи невозможно было не заметить – звонки коллекторов, письма из банка, отказы от привычных расходов.

– Послушай, – Дэниел отложил вилку, – я не хочу, чтобы ты беспокоился об этом. Я разберусь с нашей ситуацией.

– Именно это ты и делаешь, разве нет? – Итан смотрел на отца с выражением, которое было слишком взрослым для его шестнадцати лет. – Эта работа решит наши проблемы. Мы сможем жить в кампусе, у тебя будет стабильный доход…

– Это не так просто, – Дэниел покачал головой. – Мы ничего не знаем об этой школе, кроме глянцевой рекламы на их сайте. И я не знаю, почему они так заинтересованы во мне.

– Потому что ты хороший преподаватель? – Итан произнес это с легкой неуверенностью, как будто сам не до конца верил своим словам.

Дэниел почувствовал укол совести. Последний год он был кем угодно, но только не хорошим преподавателем. Не хорошим отцом. Не хорошим человеком.

– Возможно, – сказал он, зная, что лжет. Хорошие преподаватели не получают звонков от элитных академий с предложениями о работе и информацией о личных финансовых проблемах.

После ужина Дэниел поднялся в свой кабинет, маленькую комнату на втором этаже, заставленную книгами и заваленную статьями. Он сел за компьютер и начал искать информацию об Академии Блэквуд.

Сайт школы выглядел именно так, как и должен выглядеть сайт элитного учебного заведения – сдержанный, респектабельный, с фотографиями готических зданий кампуса и улыбающихся студентов. История, насчитывающая более века. Знаменитые выпускники. Исключительные академические показатели. Никаких упоминаний о стоимости обучения – верный признак того, что она астрономическая.

Дэниел переключился на поиск информации о докторе Элеоноре Витт. Здесь данных было меньше. Официальная биография на сайте академии сообщала, что она получила докторскую степень по образовательной психологии в Стэнфорде, работала в нескольких престижных учебных заведениях, прежде чем десять лет назад возглавить Академию Блэквуд. Публикаций немного, в основном в области педагогической психологии и методов оценки потенциала одаренных детей.

Он попытался найти ее фотографии, но кроме официального портрета на сайте академии, где она выглядела как классический образ строгого, но справедливого администратора, ничего не обнаружил. Никаких личных страниц в социальных сетях, никаких интервью или публичных выступлений.

Следующие два часа Дэниел провел, читая отзывы о школе, просматривая списки выпускников и пытаясь найти хоть какую-то негативную информацию. Ничего. Академия Блэквуд казалась безупречной – островком совершенства в несовершенном мире.

И это настораживало больше всего.

Машина прибыла ровно в 13:30 – черный седан с тонированными стеклами и водителем в костюме, который вежливо, но настойчиво отказался называть свое имя. Поездка заняла чуть больше часа. Они двигались на север, в сторону побережья Мэна, постепенно покидая густонаселенные районы и въезжая в области, где дома становились все реже, а леса – все гуще.

Наконец, машина свернула на узкую дорогу, обсаженную старыми дубами. Через некоторое время деревья расступились, открывая вид на мыс, вдающийся в океан. На самой его оконечности, словно вырастая из скалистого берега, возвышался комплекс зданий Академии Блэквуд.

Дэниел невольно затаил дыхание. Главное здание представляло собой внушительное сооружение в готическом стиле, с остроконечными башнями и узкими окнами, напоминающее скорее средневековый замок, чем учебное заведение. Вокруг него располагались здания поменьше, соединенные крытыми переходами. Весь комплекс был окружен ухоженными газонами и парком.

Машина остановилась у парадного входа. Водитель открыл дверь, и Дэниел вышел, чувствуя себя неуместным в своем лучшем, но все равно потертом пиджаке.

– Профессор Фрост, – раздался голос, который он узнал по телефону. – Добро пожаловать в Академию Блэквуд.

Элеонора Витт стояла на верхней ступени лестницы, ведущей к входу. Она была высокой женщиной с безупречно прямой осанкой. Седые волосы собраны в строгий узел, элегантный серый костюм подчеркивал стройную фигуру. Но больше всего Дэниела поразили ее глаза – ярко-голубые, пронзительные, они, казалось, видели его насквозь.

– Доктор Витт, – Дэниел поднялся по лестнице и пожал протянутую руку. Её рукопожатие оказалось сухим и сильным.

– Пожалуйста, зовите меня Элеонора, – она улыбнулась, и на мгновение ее лицо смягчилось, став почти материнским. – Входите. Я покажу вам академию, а затем мы сможем обсудить детали возможного сотрудничества.

Следующие два часа прошли как в тумане. Элеонора провела Дэниела по основным зданиям кампуса, показывая учебные аудитории, оснащенные по последнему слову техники, лаборатории, библиотеку с впечатляющей коллекцией редких книг, спортивные сооружения и жилые корпуса для преподавателей и студентов.

– Наша академия специализируется на выявлении и развитии исключительных талантов, – объясняла она, когда они шли по галерее, соединяющей два здания. – Мы принимаем не более тридцати новых студентов каждый год, и процесс отбора чрезвычайно строг.

– Какие критерии вы используете? – спросил Дэниел. – Академические достижения? IQ?

Элеонора улыбнулась.

– Это часть процесса, конечно. Но мы ищем нечто большее. Потенциал, который часто остается незамеченным в традиционных образовательных учреждениях. Способность мыслить нестандартно, адаптироваться, влиять на окружающих.

Они вошли в просторный кабинет, очевидно, принадлежавший Элеоноре. Стены были увешаны картинами и фотографиями, на полках стояли книги и различные артефакты, привезенные из путешествий. Огромные окна выходили на океан.

– Присаживайтесь, профессор, – Элеонора указала на кресло перед своим столом. – Чай? Кофе?

– Кофе, если можно, – ответил Дэниел, наблюдая, как она подходит к небольшому столику у окна и наливает напиток из изящного фарфорового кофейника.

– Черный, без сахара, – сказала она, протягивая ему чашку. – Я угадала?

Дэниел кивнул, чувствуя легкое беспокойство. Он не помнил, чтобы упоминал свои предпочтения в кофе.

– Вы многое знаете обо мне, – заметил он, делая глоток. Кофе был превосходным – насыщенным и ароматным, совсем не похожим на ту бурду, которую он варил дома.

– Это моя работа – знать людей, профессор, – Элеонора села напротив него, держа свою чашку с чаем. – Особенно тех, кто может внести ценный вклад в нашу академию.

– И чем именно я привлек ваше внимание?

– Вашими исследованиями в области когнитивной психологии, особенно работами о механизмах принятия решений и влиянии социального давления на моральный выбор, – она отпила чай. – Но также вашей способностью видеть паттерны там, где другие видят лишь хаос. Это редкий дар, профессор.

Дэниел поставил чашку на стол.

– Доктор Витт… Элеонора. Я ценю ваши комплименты, но давайте будем откровенны. Моя академическая карьера фактически разрушена. Последний год я едва мог сосредоточиться на исследованиях или преподавании. Почему такое престижное заведение, как Академия Блэквуд, заинтересовано в профессоре, который не опубликовал ни одной статьи за последние восемнадцать месяцев?

Элеонора смотрела на него несколько секунд, затем неожиданно мягко улыбнулась.

– Потеря жены – это трагедия, профессор Фрост. Особенно при таких… обстоятельствах. Никто не может оставаться функциональным после такого удара. Но то, что вы пережили этот год, что не сломались окончательно, что продолжаете заботиться о сыне – все это говорит о вашей внутренней силе больше, чем любые академические достижения.

Дэниел почувствовал, как его горло сжимается. Он редко говорил о самоубийстве Ребекки. Большинство коллег избегали этой темы, не зная, что сказать.

– К тому же, – продолжила Элеонора, – ваша временная… пауза… в карьере делает наше предложение взаимовыгодным, не так ли? Вы получаете новое начало, а мы – талантливого преподавателя, который иначе был бы недоступен для нас.

Она открыла папку, лежавшую на столе, и протянула ему документ.

– Вот предлагаемые условия. Как я уже говорила: годовой оклад шестьдесят тысяч долларов, проживание на территории кампуса для вас и вашего сына, полный медицинский пакет. Итан будет зачислен в академию на полный пансион, с освобождением от платы за обучение. Вы будете вести курс когнитивной психологии для старшеклассников и иметь возможность продолжить свои исследования с доступом ко всем нашим ресурсам.

Дэниел просмотрел документ. Условия были даже лучше, чем она описала по телефону. Помимо базового оклада предусматривались бонусы за исследовательскую работу, страховка распространялась не только на базовые медицинские услуги, но и на психологическую помощь, стоматологию, оптику.

– Это… щедро, – сказал он, поднимая глаза.

– Мы ценим талант, профессор Фрост, – Элеонора слегка наклонила голову. – Но должна предупредить: Академия Блэквуд предъявляет высокие требования к своим преподавателям. Наши студенты – исключительные молодые люди, и они заслуживают исключительных наставников.

– В чем конкретно будут заключаться мои обязанности?

– Базовая преподавательская нагрузка – пятнадцать часов в неделю. Две группы по когнитивной психологии, одна – по экспериментальным методам исследования. Кроме того, консультации студентов по индивидуальным проектам – не более пяти часов в неделю. Остальное время в вашем распоряжении для исследований или личных дел.

Дэниел еще раз пробежал глазами контракт. Что-то в этом предложении казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, но он не мог точно сформулировать, что именно.

– Когда вы ожидаете ответа?

– Чем скорее, тем лучше, – Элеонора встала, давая понять, что встреча подходит к концу. – Семестр уже начался, и студенты нуждаются в преподавателе. Но я понимаю, что такое решение требует времени на размышление. Скажем… до конца недели?

Дэниел тоже поднялся.

– Могу я привезти сына, чтобы он посмотрел на кампус, прежде чем мы примем решение?

– Конечно, – Элеонора улыбнулась. – Фактически, я настаиваю на этом. Итан должен почувствовать, подходит ли ему наша академия. В конце концов, это решение повлияет на его будущее не меньше, чем на ваше.

Она проводила его до выхода, где уже ждал тот же черный автомобиль.

– Подумайте об этом, профессор Фрост, – сказала она на прощание. – Академия Блэквуд может предложить многое тем, кто готов принять ее методы и философию. Новое начало. Новые возможности. И, возможно, ответы на некоторые вопросы, которые вас беспокоят.

Дэниел пожал ее руку, чувствуя странное ощущение, как будто он только что прошел какой-то тест, о котором даже не подозревал.

– До встречи, доктор Витт.

– Элеонора, – напомнила она. – И, профессор… берегите себя. Вы нужны своему сыну.

В машине по дороге домой Дэниел не мог избавиться от ощущения, что только что пережил один из самых странных дней в своей жизни. С одной стороны, предложение Элеоноры Витт решало практически все его насущные проблемы. С другой – он не мог отделаться от чувства, что за этой щедростью скрывается что-то, чего он пока не видит.

Он достал телефон и начал искать дополнительную информацию об академии. На этот раз он копнул глубже, просматривая форумы родителей, статьи в образовательных изданиях, все, что могло дать более объективный взгляд.

Отзывы были в основном положительными – впечатляющие академические результаты, индивидуальный подход к каждому ученику. Но было и несколько тревожных нот: упоминания о чрезмерной закрытости школы, о странной атмосфере, о том, как некоторые студенты менялись за время обучения, становясь более замкнутыми, отдаленными от семей.

Один комментарий в особенности привлек его внимание. Пользователь под именем ExBlackwoodParent писал: "Они не учат детей – они их переделывают. Мой сын вернулся домой после первого года совершенно другим человеком. Блестящим, уверенным, но… холодным. Как будто что-то внутри него умерло".

Сообщение было удалено вскоре после публикации, и пользователь больше не появлялся на форуме.

Дэниел нахмурился, глядя в окно на проплывающие мимо леса Новой Англии. Что-то подсказывало ему, что Академия Блэквуд скрывает больше, чем показывает. Но с другой стороны, альтернатива – продать дом, найти дешевое жилье, перевести Итана в новую школу, пытаться восстановить свою карьеру с нуля – казалась почти невыносимой.

К тому времени, когда машина остановилась у его дома, он почти принял решение. Он заберет документы, привезет Итана посмотреть кампус, задаст больше вопросов. А затем, скорее всего, примет предложение.

Что бы ни скрывалось за фасадом Академии Блэквуд, это не могло быть хуже, чем то, через что они с сыном уже прошли.

Он ошибался.

Итан ждал его в гостиной, нетерпеливо расхаживая по комнате.

– Ну? – спросил он, как только Дэниел переступил порог. – Как все прошло? Ты видел кампус? Он такой же крутой, как на фотографиях?

Дэниел снял пальто и устало улыбнулся.

– Еще круче. И да, они действительно предлагают тебе место.

Лицо Итана просияло, и Дэниел почувствовал укол в сердце. Когда его сын в последний раз выглядел таким счастливым? До смерти Ребекки? Кажется, прошла вечность.

– Значит, мы переезжаем? – Итан следовал за отцом на кухню, где Дэниел налил себе стакан воды.

– Не так быстро, – ответил он, опираясь на кухонный стол. – Я хочу, чтобы ты сначала посмотрел это место. Академия… необычная. Очень изолированная. Ты будешь жить в общежитии, видеться со мной только на выходных и, возможно, иногда по вечерам.

– Это же нормально для школы-пансиона, – пожал плечами Итан. – Большинство элитных школ так работает.

– Знаю. Но это большие перемены. Новые люди, новая среда. И требования там очень высокие.

Итан скрестил руки на груди – жест, который появился у него после смерти матери, как будто он пытался физически защитить себя от дальнейших потерь.

– Ты думаешь, я не справлюсь?

– Нет, дело не в этом, – Дэниел вздохнул. – Я просто хочу, чтобы ты был уверен. Это не просто новая школа – это совершенно другой образ жизни.

– Разве не этого мы хотим? – тихо спросил Итан. – Другого образа жизни?

Дэниел посмотрел на сына. Когда-то ярко-зеленые глаза Итана, унаследованные от матери, казалось, потускнели за последний год. Он стал бледнее, худее, его плечи часто были опущены, как под невидимым грузом. Может быть, новое начало действительно было именно тем, что им обоим требовалось.

– Хорошо, – сказал он наконец. – В выходные мы поедем посмотреть кампус вместе. Если тебе там понравится, и ты будешь уверен… я приму предложение.

Итан шагнул вперед и неожиданно обнял отца – жест, которого не было уже много месяцев.

– Спасибо, пап, – сказал он, быстро отстраняясь, словно смущенный своим порывом. – Все будет хорошо. Ты увидишь.

Дэниел смотрел, как сын выходит из кухни, и чувствовал странную смесь надежды и тревоги. Он хотел верить, что Итан прав. Что все действительно будет хорошо.

Но голос Элеоноры Витт, говорящей о "методах и философии" академии, продолжал звучать в его голове, смешиваясь с удаленным комментарием об учениках, которые возвращались домой "другими людьми".

Дэниел взял со стола контракт, который дала ему Элеонора, и начал читать его снова, на этот раз медленнее, обращая внимание на детали.

В пункте о конфиденциальности говорилось: "Сотрудник обязуется не разглашать информацию о методах обучения, учебных программах и внутренних процедурах Академии Блэквуд третьим лицам без предварительного письменного согласия администрации".

Стандартный пункт для образовательных учреждений? Возможно. Но почему-то он заставил Дэниела почувствовать холодок по спине.

В разделе об обязанностях преподавателя была строка: "Участие в специальных образовательных сессиях по запросу администрации". Что это означало? Какие "специальные сессии"?

И наконец, в разделе о расторжении контракта: "В случае досрочного расторжения контракта по инициативе Сотрудника, Академия оставляет за собой право требовать компенсацию в размере годового оклада, а также возмещения стоимости обучения всех членов семьи Сотрудника за весь период их пребывания в Академии".

Это уже было необычно. Фактически, это означало, что если он решит уйти, то будет должен академии огромную сумму.

Дэниел отложил контракт и потер глаза. Возможно, он просто параноик. Возможно, его психологическая подготовка заставляла его видеть подвохи там, где их не было. Или, может быть, год после самоубийства Ребекки сделал его подозрительным и недоверчивым.

Но что, если его инстинкты правы? Что, если за безупречным фасадом Академии Блэквуд скрывается нечто более зловещее?

Дэниел достал телефон и попытался найти контакты бывших преподавателей академии. Странно, но информации почти не было. Имена упоминались в старых программках мероприятий, но никаких следов их дальнейшей карьеры, никаких интервью или публикаций.

Включая его непосредственного предшественника, профессора когнитивной психологии, о котором Элеонора сказала лишь, что он "решил продолжить карьеру в другом направлении".

Дэниел положил телефон и закрыл глаза. Звук падающего тела снова зазвучал в его ушах. Глухой удар Ребекки о землю после прыжка с крыши. Звук, изменивший их жизни навсегда.

Может быть, пришло время перестать слышать этот звук и начать новую главу?

Возможно. Но сначала он должен узнать больше об Академии Блэквуд и ее ректоре, докторе Элеоноре Витт. Женщине с ледяными голубыми глазами, которая, казалось, знала о нем больше, чем должна была знать.

Женщине, которая предлагала ему спасение и новое начало.

Или, может быть, нечто совсем иное.

Глава 2: Прибытие