Нулевой Аркан

– Если найдем глину, можно будет запечатать, и сделать компресс на ночь, – добавил Дункан. – Буду смотреть по сторонам.

Коня привязали позади повозки и замедлили ход. К вечеру копыто разгорячилось. Пришлось искать горный ручей и остужать копыто.

– Не зря мы пошли на север, – сказал Нило. Ты как всегда была права. – С тех пор, как решил оставить Рокайо, Нило позволил себе обращаться к ней на «ты». Или дело было в объятиях. Сам он предпочитал думать, что ему пора повзрослеть.

– И в чем же я права? – Роккайо была не в духе, боль тяжеловоза отдавалась в ее сердце, она чувствовала вину.

– Мы без труда нашли холодный ручей, – Нило неловко почесал затылок, не выдержав ее раздраженный тон.

К счастью для Нило, с дороги донесся топот копыт, все выжидающе прислушались, пытаясь различить сквозь сосны, кто движется в их сторону. Дункан вышел ближе к дороге, оставив позади Роккайо, по привычке готовясь к худшему. Нило не хотел повторять за ним, и остался рядом, но отдал повод тяжеловоза цыганке, освободив руки. Нило не ждал нападения, но напряжение Дункана вынуждало его к «чему-то» готовиться. Наконец, стал различим экипаж. Дорого украшенный и запряженный воронной двойкой, он неспешно двигался тем же путем. Лицо Нило засияло улыбкой.

– Это же та богачка! Помнишь? Она хотела купить пегих. Слиток золота за голову каждого!

Роккайо немного расслабила плечи и похлопала по шее тяжеловоза, что все еще стоял передними ногами в ручье. Она задумалась, не будет ли ее пегим лучше в экипаже, что ездит на пару миль от поместья, чем в таком опасном и долгом странствии. Она не хотела их продавать, лишь обезопасить. Но тогда лучше было бы оставить их в Уотерфорде… Она наконец ответила: – Такую щедрость не забудешь. Давайте поприветствуем их.

– Эй, дружище, тормози их! Мы их знаем! – Нило пошел к дороге размахивая руками, и ослепительно улыбаясь.

Извозчик на козлах свесился вбок, и что-то сказал сидящим внутри экипажа. Тут же в окно высунулась юная девушка, с пепельно золотыми волосам аккуратно собранными в косы. Их взгляды с Нило заинтересовано задержались. Экипаж остановился рядом с фургоном, девушка продолжала свисать с окна экипажа размахивая руками, приветствуя путников. Спустя пару мгновений она качнулась, словно ей стало дурно, и осторожно вернулась внутрь, позволив открыть дверь и помочь ей спуститься статному мужчине, что по возрасту годился ей в отцы. В прошлую встречу она была с щедрой тетушкой, что отчаянно хотела заполучить четверку пегих.

– Мы снова встретились! Я знала! – Девушка побледнела от волнения. Роккайо изучающие присмотрелась к ее болезненному виду. Мужчина был дружелюбно сдержанным, продолжая придерживать девушку под руку заговорил:

– Позвольте представиться, Оливер Сомерсет, – он улыбнулся, как человек способный купить целый город. – И моя прелестная дочь, Кимберли Сомерсет.

– Зовите меня Кимми, – добавила она по детски заигрывающе.

Нило представил Роккайо и Дункана. Кимми уже знала двоих, и лишь кротко кивнула Дункану, не уделяя ему особого внимания. Оливер предложил всем отправиться в их поместье. Роккайо идея не понравилась, но лошадям нужен был отдых и коваль, что вынудило ее вежливо согласиться.

– Все будет хорошо, – тихо сказал Дункан садясь на козлы фургона, где его ждала Роккайо. Он мало в это верил, но хотел чтобы было именно так.

Размеры поместья шокировали путников. Ослепительно белое двухэтажное здание, с колоннами и кованным балконом на втором этаже, встречало гостей мощенными дорожками, что огибали клумбы и фонтан. Позади, за деревьями и стриженными кустарниками, виднелись длинные ряды конюшен и еще дальше – бесконечные поля плантаций.

– И они здесь вдвоем живут? – Дункан был озадачен.

– Они вдвоем, прислуга, наверное, если они не построили им отдельный дом. Плантаторы – это отдельная порода. Они ездят верхом для поддержания здоровья, потому что все остальное время музицируют, пьют чай, и читают книги, пока другие гнут спины под палящим солнцем на их полях. – Нило весело изображал утонченные занятия, о которых узнал из журналах о денди, что следуют моде и едят два завтрака.

Дункан презрительно хмыкнул. Он понимал, что работа в поле дает хлеб и крышу над головой многим людям, но богатство выставленное на показ таким образом, ему было не по душе. И это было лишь начало. Количество комнат внутри, отделка деревом и позолотой, хрусталь и бархатные подушки, вызывали в нем отторжение. Он не хотел наступать на ковры дорожными ботинками, или прикасаться пропитанными пылью и конским потом руками, к идеально белым салфеткам. Никто не обращал на это внимания, и не просил его быть осторожным. Даже это кричало о богатстве, вынуждая Дункана чувствовать себя неуместным. Вопреки его обещанию, все уже шло нехорошо.

Роккайо проще относилась к роскоши, внимательно изучала картины и вышивки, пока прислуга готовила ужин. Нило был занят тяжеловозом, чем сильно раздосадовал Дункана, ведь он не додумался сбежать первым в конюшню. Сама конюшня также вызывала восхищение. Стены из красного кирпича, кованные перегородки, высокие своды крыши, идеальная чистота, и – запертые лошади средь белого дня.

Кимми наблюдала за юношей из окна в своей спальне. Ей нравилось то, как ласков был Нило с животными, даже сторожевых собак он трепал за ухом и хлопал по бокам, без опаски. Когда юноша скрылся в коридорах конюшни, Кимми присела на кровать, взяла блокнот с искусно тесненной обложкой и положила себе на колени. Ее взгляд блуждал по комнате – она искала перо. Наконец, сообразив где оставила его в прошлый раз, она открыла чистую станицу и начала выводить аккуратным почерком: «Он идеальный…». На соседней странице заканчивалась запись прошлого дня, почерк разительно отличался. Перо выцарапывало кривые и размашистые буквы, словно писали в сильной спешке, чернила лились чрезмерно, от чего смазывались не успевая высохнуть. Среди истеричных и неразборчивых знаков отчетливо выделялась: « Я НЕ БОЮСЬ СПАТЬ!»

Прозвенел колокольчик, это означало, что ужин готов и стол сервирован. Количество приборов и тарелок сбивало с толку. Заметив это, Оливер шепнул прислуге, чтобы те убрали все непривычное для гостей. Когда все вошли в гостиную и расположились за изыскано накрытым столом, в комнату вкатили инвалидное кресло, в котором сидел юноша, на вид лет двадцати. Роккайо осмотрела его тело от ног до головы, столкнувшись с ним взглядом, она укололась о надменность в выражении лица юноши.

– Познакомьтесь, это Микаэль, мой племянник, – объявил Оливер.

– Не стоит меня жалеть, – резко добивал юноша в кресле.

– Да, пожалуй, для Микаэля это важно. Мы восхищаемся его силой воли и оптимизмом, правда, милая?

– Да папа, кузен просто пример для подражания. – Кимми избегала взгляда обоих членов семьи, поправляя салфетку на коленях, словно та не лежала безупречно с первого раза.

Роккайо ощущала сильное напряжение между ними, но усталость не давала ей прислушаться к чувствам, гораздо сильнее ее интересовала сочная отбивная и овощной суп. К счастью, для путников, этим вечером обошлись без долгих светских бесед, отделавшись небольшим рассказом об Уотерфорде, сытые и уставшие они отправились по комнатам. Разгребая огромное количество подушек, Рокайо не без усилия взобралась на высокую и невероятно мягкую кровать. Дункан ушел проверить лошадей вместе с Нило, делать им было нечего, коней даже заплели. Не долго думая они уселись на лавке с цветными рабочими и присоединились к их беседе. Цыганка впервые за долгое время осталась наедине со своими мыслями – и они пугали. Мрачные образы и опасения крались в его голову, удары сердца учащались, становилось душно. Подойдя к окнам, чтобы открыть одну из створок и впустить свежий воздух, она заметила как с балкона в сторону конюшен внимательно смотрела Кимми.

– Уж лучше поговорю с ней, чем сойду с ума в одиночестве, – Роккайо говорила с собой в слух, это ее успокаивало.

Собрав волосы и накинув халат, любезно сложенный на углу ее кровати, цыганка вышла в коридор. Прикидывая, сколько дверей их разделяет, она тихо двинулась в центр дома. Пропустив одну неприметную дверь, она двигалась дальше, как вдруг, ее окатило тяжелой и липкой волной страха. Обернувшись, она застала Оливера на лестнице, когда он хотел подняться наверх, но замер, пристально наблюдая за Роккайо. Спустя пару мгновений, изображая улыбку и жестом давая понять, что что-то неожиданно вспомнил, он развернулся и спустился на первый этаж. Цыганка не сразу привела в порядок мысли и дыхание. В голову снова лезли кошмарные образы – на этот раз не ее. Дверь в комнату рядом с ней открылась, девушка поманила Роккайо к себе.

– С вами все в порядке, Мисс, вы выглядите напуганно? – присев на кровать, Кимми закрыла блокнот и убрала его в сторону, после чего жестом предложила Роккайо сесть в кресло напротив.

– Ничего страшного, просто задумалась и не ожидала увидеть твоего отца. В таком большом доме мне неуютно.

– Понимаю вас. Я всегда чувствую себя одиноко по вечерам.

– И чем ты отвлекаешь себя? – Роккайо искренне интересовалась в надеже получить дельный совет.

– Обычно читаю, или пишу дневник. Если совсем одиноко, то ложусь спать, и стараюсь забыться.

– Разве юной леди не стоит общаться с друзьями, учиться? – Роккайо пыталась вспомнить хоть что-то об элите.

– Нет, отец не отпускает меня из поместья, иногда приезжает тетушка, вы ее видели в нашу первую встречу. Чаще я здесь одна.

– А как же кузен, вы с ним, кажется, ровесники?

– Раньше мы ладили, после несчастного случая он меня не любит, – ее руки потянулись к дневнику. – Из-за меня его сбила лошадь.

– Это ужасно. Прости. Но он, кажется, хорошо справляется?

– Да, он старается находить в этом плюсы.

– А как с этим справляешься ты? – Роккайо внимательно смотрела на ее руки нервно перебирающие блокнот.

– Я не справляюсь. Но я привыкла, – выдавливая из себя улыбку она пыталась совладать с эмоциями.

– Хочешь поговорить об этом? Я лекарь, и постараюсь помочь.

– Мне давали разные снадобья, чтобы я крепко спала и не переживала, но они не помогают, так что я приучила себя подольше спать. Во сне меня ничто не беспокоит.

Роккайо сочувственно взяла девушку за руку, она хотела помочь юной красавице. Но руку пекло – гневом, обидой. Обжигало спрятанным глубоко внутри котлом из жутких воспоминаний, они бурлили ужасом, плескались и обжигали все вокруг, словно магма вулкана заточенного в черном чреве ужаса. «Это не заглушишь травами, как она спит?», – подумала цыганка.

Спит как смертельно больной, что смирился с участью и наслаждается небытием.

Роккайо осторожно осмотрела девушку. Снова отметила бледность ее кожи, прислушалась к поверхностному дыханию. Еще был запах, скрываемый сладкими духами.

– Какие снадобья тебе давали, морфий?

– Нет, он вреден, отец запрещает, обычно это были чаи и настойки. Меня не травили, Мисс, – серьезно добавила она.

– Завтра я принесу в дом записи и лекарства. Если ты не против, я тебя осмотрю и предложу свои варианты лечения.

– Это не обязательно, Мисс, мой отец привозил лучших врачей, – она немного подумала. Но я буду рада посидеть с вами еще вот так. Мне будто стало спокойнее. Делайте со мной все, что хотите, – она искренне улыбнулась.

– Договорились, – Роккайо услышала шаги по коридору, отчетливо различала стук ковбойских сапог – это был Дункан. – Мне пора, увидимся завтра, Кимми. Желаю тебе крепких и спокойных снов. – «Как и мне самой», – подумала Роккайо закрывая за собой дверь. К тревоге добавилось сочувствие, ей очень хотелось найти верный способ помочь девушке. Она такая хрупкая, как фарфоровая чашка, что стояла сегодня за обедом, стоило ее поднять на свет, тонкие стенки просвечивались…

– Я потерял тебя, – Дункан стоял у кровати, готовый вновь выйти из комнаты.

– Я заходила к девушке – Кимми. мне показалось, что она нездорова. Хотела с ней поговорить.

– И как успехи? – Дункан снимал дорожную одежду и внимательно слушал.

Взгляд Роккайо скользил по его торсу вниз, мысли путались. – Я была права, предложила завтра осмотреть ее. – Она подошла ближе, помогая ему с пряжкой ремня.

Дункан уловил ее взгляд и довольно улыбаясь позволял ей раздевать себя. – Я попросил набрать ванну для нас, точнее для себя, но я думаю они не расстроятся, если мы залезем в нее вдвоем.

Роккайо захватило возбуждение. Последнее время, только оно и помогало отвлечься от тревожных мыслей. Все чаще она хотела, чтобы Нило их оставил, и им больше не приходилось сдерживаться. После долго страстного поцелуя, они тихонько вышли из комнаты. По пути в ванную, которая располагалась в конце коридора, Роккайо искала взглядом притаившегося Оливера. Она не хотела чтобы ее вновь застали врасплох, но в этот раз все обошлось. Горячая ванна распалила страсть между ними еще сильнее, цыганке с большим усилием приходилось сдерживать стоны. Вода плескалась на пол так сильно, что после, Дункан вытирал полы своим полотенцем, надев халат на мокрое тело.

3. Императрица

На снегу трепыхалась птица. Ее маленькое тельце извивалось и поднимало перьями снежную пыль. Я подошел ближе, протянул руки, надо мной скользнула тень. Едва я успел поднять голову, как с неба обрушился черный ястреб, пытаясь вцепиться когтями в мои глаза.

Проснись!

Нило вскочил от звука приближающихся шагов. Кимми скатилась с его груди на кровать, продолжая крепко спать. Заползая под кровать он увидел на полу дневник, который Кимми отрывками зачитывала юноше. Она читала о прошлом. О том несчастном случае, что мучал его годами. Нило это не напугало, он проникся симпатией к юной девушке, что заперли во дворце. Он хотел ее спасти. Едва он подумал утянуть предательский дневник под кровать, как в голове вспыхнуло:

Замри!

Дверь в комнату открылась, Оливер ревностно осмотрел спящую дочь. Втянул воздух из комнаты, осмотрел все углы. Когда он увидел, что дневник лежит на полу, он сделал шаг вперед, чтобы до него дотянуться. Оливер наклонился настолько низко, что уже мог разглядеть Нило забившегося в самый дальний угол под кроватью, но Кимми начала ерзать в пастели и искать что-то, или кого-то, руками. Она насупила брови и сморщила носик, как делала это в детстве. Оливер засмотрелся на это очаровательное зрелище и отступил назад. Он не хотел пугать свою милую и хрупкую дочь. Снова.

Когда дверь закрылась, Нило, наконец, вдохнул, его пробило холодным потом. В такой ситуации он еще не бывал. Кимми уверяла его, что отец не проверяет ее комнату перед сном, но в этот раз она была не права. Еще с вечера, убедившись, что только Нило не вернулся в комнату, Оливер вышел на террасу, приказал приготовить горячий чай, после чего наблюдал за юношей изучая его. Нило не спешил, еще за обедом Кимми подсунула ему записку, где приглашала его в свою комнату после полуночи. Нило хотел отказаться, ему не нужны проблемы, но любопытство, и боль недавней отверженности, толкали его на опасные поступки. Убедившись, что все зашли в поместье и погасили свет в комнатах, Нило взобрался по водосточной трубе на балкон, который принадлежал комнате Кимми. Он прихватил с собой букет сорванных в саду цветов, не зная, что еще можно найти в темноте.

Они долго говорили о путешествиях и книгах. Кимми подсела поближе, от нее пахло сладко, как от спелых фруктов. Нило взволновался, встал и попятился, хотел уже выйти обратно на балкон, как вдруг она поняла свою ошибку и решила рискнуть – открыто предлагая сбежать. Нило замер на мгновенье. Теперь его охватило еще большее любопытство. Почему эта принцесса хочет сбежать? Так начался правдивый рассказ о той злосчастной ночи.

Мика был дерзким и самоуверенным парнем, при возможности осыпал дочку хозяина щедрыми комплементами. Его редко назначали на работу вблизи поместья, поэтому девушка под предлогом верховых прогулок искала его в полях будто не нарочно. Кимми любила наблюдать за ним издалека, а он всегда замечал на себе ее взгляд, но намеренно подходил как можно реже. Во-первых, он не хотел получить взбучку от ее отца. Во-вторых, у него был четкий план по завоеванию ее руки. Сердце же, волновало его гораздо меньше. И вот однажды, прекрасным летним утром она проезжала мимо и обронила рядом с ним шляпку. В ней лежала заветная записка, приглашение: «После полуночи, через балкон». Мика смял листок с красивым почерком и корчевал сорняки в предвкушении ночи. Ему не составило труда пробраться на балкон, внутри его ждала Кимми, смущенная, и влюбленная. Стащив с кухни вино и фрукты, она подготовила романтический ужин, расставила свечи. Мику это мало волновало, он пропускал мимо ушей все, что она лепетала, закидывая сладкие сливы и виноград в свою неприхотливую утробу. Ее нежно розовая ночная сорочка, из легкой атласной ткани, расценивалась им как согласие. Он просто ждал момента.

Когда Кимми приблизилась к книжной полке, озадаченная выбором сонета, что подходил был именно их романтическому настроению, Мику окатила волна сладких духов. Он решил, что это призыв к действию. Схватив ее за талию, он резко притянул девушку к себе. Тогда она была крепче и весила больше, ошеломленная таким поведением Кимми яростно отбивалась. Мику это лишь распалило, он ощутил животный порыв свернуть ей шею как голубке, что трепыхается в его руках. Он схватил ее за горло и сдавил так, что в глазах у девушки потемнело. Каждый попытка вырваться становилась слабее предыдущей. Она впервые в жизни ощутила себя настолько беззащитной. У нее больше не было сил думать, остатки самообладания она потратила на отчаянный толчок ногами в книжный шкаф. Оба полетели через комнату, Мика продолжал держать ее за талию стоя позади, и принял удар на себя. Край кованного изголовья кровати вонзился в позвоночник юноши – он истошно закричал. Не успели оба прийти в себя, как в комнату вломился Оливер. Испуганный мужским криком доносящимся из комнаты его дочери, он ринулся вверх по лестнице. Увидев задушенную дочь в объятиях убийцы, он тут же схватит его за шкирку, и одурманенный злобой колотил до тех пор, пока Кимми не очнулась разразившись хрипами и кашлем. В мгновение ока, он бросил юнца, ужаснулся тем кровавым месивом, что теперь покрывало его искалеченное лицо, отпрянул назад и еще долго боялся притронуться к дочери. Прибывая в шоке, он сидел на полу повторяя одно и тоже: «Я чудовище… Я чудовище…». Когда сознание Кимми прояснилось, ей ждал еще один удар – увиденное. Отец, с безумным взглядом, измазанный в крови, смотрел на изуродованное тело Мики. Юноша не дышал. Кимми охватил ужас, слезы лились по ее лицу, но боль в горле не давала ей сказать и слова. Она лишь сипло глотала воздух и хваталась за шею, пытаясь разжать руки, которых там уже не было. Шок постепенно отступал, за ним пришла боль. Кинувшись к отцу за утешением, она лишь получила в ответ приговор: – «Это все из-за тебя… Из-за тебя я стал чудовищем!». Он отпихнул Кимми и бросился вниз к прислуге, с приказом ехать во все стороны и искать врача. Для Мики. После он стал Микаэлем, кузеном, что попал под лошадь по роковой случайности. Обеспеченным племянником, что отвергает жалость.

Нило присел на кровать после услышанного, плечи девушки дрожали предвещая накатывающиеся слезы. Он еще долго обнимал ее, пока худенькое тело не обмякло на его груди, окончательно выбившись из сил. Спустя годы мучений, она почувствовала блаженное тепло сочувствующей души. Он не первый к кому она робко тянулась. Врачи умолкали, узнав истинную причину кошмаров. Резко прекращая любезный спектакль, они собирали инструменты и уходили из поместья с опущенными головами, под вежливые напутствия Оливера Сомерсета. После нескольких попыток, Кимми перестала открываться людям. Даже родная тетушка убеждала ее, что все померещилось, и живое воображение досталось ей от покойной матери.

Нило был решительно настроен выкрасть ее, и увезти как можно дальше от этого проклятого дома. Осталось лишь выбрать, – посвящать в это Роккайо и Дункана, или действовать в одиночку.

Чемоданчик

Нило осторожно интересовался, когда компания готова будет выдвигаться в дорогу. Он запретил Кимми пользоваться записками, и на отрез отказался появляться в ее комнате вновь. Но поклялся, что она сбежит из этого дома с его помощью. Два дня тянулись вечностью. Нило нервного дергал ногой за ужином – стало известно, что отъезд планирукется завтра утром.

Дункан был рад отъезду, атмосфера дома его тяготила. Именно он, аккуратно, поторапливал Роккайо, в то время как она хотела задержаться подольше и разгадать загадку немоготы юной девушки. За ужином Кимми нарочно попрощалась с гостями, объясняя, что часто просыпает завтраки. Так она выиграла время да побега утром. Оливер не обращал внимание на волнение витающее в воздухе. Он лишь на всякий случай уточнил, не хочет ли Мисс Роккайо оставить тяжеловоза в его поместье, чтобы порадовать свою сестру. На что получил очередной вежливый, и все еще отрицательный ответ. Микаэлю же было искренне плевать на судьбу гостей, прощаний от него не требовалось.

Кимми, как и прежде, сидела на балконе после ужина. Ей совершенно не хотелось спать. Позади нее, в комнате, лежал небольшой чемоданчик. В нем ожидали путешествия дорожные платья, самые любимые книги, и драгоценные украшения бережно собранные в бархатный мешочек. Кимми смотрела в даль, за пределы поместья, и нервно крутила в руках бутылек с ртутью. Та живо переливалась бликами, пока не исчезла в темноте, среди цветов где-то под балконом. С этого дня Кимми обещала себе засыпать без помощи ядов.

У Нило не было четкого плана, он лишь знал, что Кимми не хватятся до их отъезда. Он заранее вымотал себя работой, чтобы не иметь возможности ворочаться в ожидании утра. За день он вычистил и обработал воском деревянные створки фургона, смазал все петли и проверил колеса. Приятно усталый, погружаясь в сон, он молился о благополучии Кимми вдали от этого зловещего дома. После полуночи его снова посетило видение, вынуждая проснуться в тревоге.

На снегу трепыхалась все та же птица. Ее маленькое тельце извивалось и поднимало перьями снежную пыль. Я подошел ближе, протянул руки, надо мной скользнула тень. Едва я успел поднять голову, как с неба обрушился черный ястреб, пытаясь вцепиться когтями в глаза. Я отбился от него рукой, кинулся к птице, чтобы спасти ее от ястреба, но та, ловко вспархнула и укрылась в кроне дерева. Ястреб налетал с каждым разом все сильнее. Когти впивались в шею и руки, раздирая плоть…

Проснись!

Нило открыл глаза, его руки продолжали закрывать лицо от опасности – в комнате кто-то был. Быстро собравшись с мыслями, он напряг зрение и различил в темноте длинную белую сорочку Кимми, в руках у нее был чемоданчик. Испугавшись реакции Нило, она замерла посреди комнаты. Юноша выдохнул и постепенно совладал с волнением.

– Прости. Я не ждал тебя…

– Это ты меня прости, что разбудила. Но я не могла уснуть, подумала, что отсюда мне проще будет выйти утром. Тебе снился кошмар?

– Да, такое бывает, когда я волнуюсь. Ничего страшного.

Кимми продолжала стоять посреди комнаты, не зная куда себя деть.

– Хочешь поспать в кровати? Я сяду в кресло.

– Да, но… – она отвела взгляд. – Можешь не уходить.

Нило на пару мгновений задумался. Постель пропотела после кошмара.

– Я вспотел…

– Ничего, я не брезгливая, – Кимми присела на кровать. Кровь в висках пульсировала. Живот приятно тянуло, навязчиво вынуждая придвинутся ближе.

– Ну как знаешь. Мне тоже спокойнее, что ты здесь. – Мысли Нило занимал план побега, он не подозревал, что Кимми слышит в этом совсем иное.

– Можно мне под одеяло? Здесь прохладно.

– Конечно. Прыгай! – Нило подвинулся на левую строну кровати и откинул одеяло. Кимми прикрыв рот хихикнула и заползла под одеяло, продолжая ерзать до тех пор, пока не прижалась к боку юноши. Нило вздрогнул.

– Я же не помешаю тебе? – Кимми смутилась, осознав, что сделала. – Я не…

– Все хорошо. Так будет теплее. Если ты будешь путешествовать с нами в фургоне, часто придется тесниться.

– Каково это? Все время быть в дороге?

– Летом это даже приятно, правда зимой приходилось туго. Мы часто искали постоялые дома и мерзли в пути. Но мне нравится, кажется, дорога – это по мне.

– А тот – Дункан, он с вами давно? Я не видела его в прошлый раз.

– Да, он недавно присоединился. Роккайо встретила его в Уотерфорде, с тех пор они вместе.

Кимми уловила нотку разочарования в его голосе.

– Мисс Роккайо… Она так важна для тебя. Ты влюблен в нее? – она боялась ответа на этот вопрос. На кону была вся ее идеальная жизнь.

– Раньше был влюблен. Сейчас, кажется, я смирился с тем, что я ей ни капли не интересен.

Кимми ощутила волну ревности. Котел с магмой раскачивался, плескаясь жгучим гневом.

– Давай сбежим без них, только мы вдвоем?

– Это невозможно, – Нило задумался. – Мои вещи в фургоне, и я обещал…