Нулевой Аркан

– Ты все еще любишь ее, правда?

– Нет, дело не в этом. Она спасла мне жизнь, и я очень уважаю ее. Хочешь покажу шрамы с той ночи, когда меня чуть не загрызли волки? Роккайо нашла меня в лесу и выходила.

Сердце Кимми пылало ненавистью, с каждым словом сильнее. Как ей стать настолько же важной?

– Нет. Придется же зажечь свет. – Живот тянуло сильнее, хотелось коснуться его кожи, но страх провала побеждал этот порыв.

– Ты права. Нам лучшее поспать. Завтра ты будешь свободна, и будешь зажигать свет когда угодно, – он взял ее за руку так, что их пальцы сплелись. – Завтра ты будешь свободна…

Нило проснулся от шума в коридоре. Кимми рядом не было. Он даже засомневался, не приснилось ли ему все это. Через дверь отчетливо доносилось, как Дункан выяснял отношения с хозяином дома на повышенных тонах. Тревога нарастала. Он быстро оделся и вышел из комнаты. Чуть дальше по коридору происходил конфликт. Роккайо растеряно собирала распущенные волосы. Оливер стоял в коридоре и настойчиво хотел войти в комнату, на что Дункан, не менее настойчиво, просил его дождаться, пока они соберут вещи и покинут дом.

– Мне нужно осмотреть комнату, так как она есть сейчас! Это мой дом, и у меня есть на это причины, впустите меня!

Роккайо коснулась плеча Дункана, давая понять, что привела себя в порядок и готова уехать. Дункан отступил, пропуская Оливера.

– Да, это ваш дом, и мы не смеем больше обременять вас своим присутствием. Мы готовы уехать прямо сейчас! – решительно заявила Роккайо.

– Это мне решать, уедете вы или нет, – Оливер неприятно улыбнулся. – Мне сообщили, что пропали фамильные ценности. Прям перед вашим отъездом, как интересно, – он ядовито усмехнулся. – Я намерен обыскать ваши комнаты, фургон, что угодно, до тех пор пока не найду их. Отъезд отменяется!

Нило окатила волна ужаса – «Чемоданчик Кимми!». Обернувшись, он судорожно искал его глазами по комнате. К счастью, его нигде не было, Кимми забрала вещи с собой. Роккайо попросила Дункана не горячиться и позволила осмотреть вещи. Сопротивление лишь усило бы подозрения, а осмотр фургона нужен ей меньше всего. У лестниц, внизу, уже стояли несколько мужчин с карабинами за плечами, гарантируя, что никто не выйдет из дома. Оливер открывал шкафы и прикованные тумбочки, просил открыть дорожные сумки и вывернуть карманы. Все было без толку, пока его взгляд не остановился на небольшом чемоданчике задвинутом под платяной шкаф. Он был слишком изысканным для гостей, но подозрительно лежал в гостевой комнате. Оливер потянул чемодан к себе. Роккайо и Дункан не придали этому особого значения, они даже не могли вспомнить, лежал ли он здесь раньше. Легким движением Оливер открыл чемодан – внутри лежал бархатный мешочек, полный ожерелий и колец. Роккайо обдало холодным потом. Дункан сжал челюсть, и готовился к худшему.

– Так-так-так, – Оливер даже обрадовался находке. – Как вы это объясните? – он надменно уставился на Роккайо. – Нило в это время судорожно думал, все еще оставаясь незамеченным. Мужчины с карабинами преградили выход, но надо бежать за помощью.

– Впервые вижу это, – в ее голосе звучало металлическое напряжение.

– Неужели? А я думаю, что вы разнюхали о драгоценностях моей дочери. Узнали, где они лежат, когда приходили к ней под видом благородной цели. А перед отъездом, одурманили ее чем-то, и, как полагается цыганам – и обокрали.

Роккайо схватила за руку Дункана, который намеревался выбить все зубы Оливеру, за его подлые слова. – Стой, это нам не поможет, – тихо сказала она, и сверкнув гневом в глазах, громко ответила на обвинение. – Я не знаю, зачем вам этот маскарад, чего вы хотите? Моих лошадей? Не готовы смириться с тем, что их нельзя получить за деньги? Теперь опускаетесь до обмана?

– Обмана?! Я пригласил вас в свой дом, вонючих и невежественных, оказал прием как полагается, а сейчас узнаю от дочери, что ее обокрали! За эту подлость я заберу ваших лошадей, ваши души, и ваши семьи! Вы все будете отрабатывать на полях эти побрякушки! – его глаза остекленели от злости.

Дункан закрыл собой Роккайо, что-то не сходилось, Оливер, действительно, был зол. Немного подумав, он уверенно ответил, – У нас тоже есть основания не верить вам. Зовите законников, и будем решать это как люди, а не звери.

После этих слов, Нило решил, что именно нужно делать, и прошмыгнул к комнате Кимми. Она все это время подслушивала у двери, и не успев отскочить, получила оплеуху дверной ручкой, когда Нило заходил внутрь. Схватившись одной рукой за лицо, она опиралась второй о пол и испепеляла взглядом Нило.

– Ты что творишь!? Мне больно!

– А ты, что творишь!? Почему твой чемодан в комнате Рокайо и ее обвиняют в воровстве?

– Это задержит ее… И мы сбежим вдвоем, – ответила она стыдливо отводя глаза.

Нило, наконец, все понял. Его охватил гнев и отчаяние. Присев на колени, он схватил Кимми за плечи, сжал до боли, и прошипел: – Ты хоть понимаешь, что ее могут повесить без суда!? С такими как мы не считаются! Ты дрянная, избалованная, девчонка… Он отпихнул ее в сторону, схватился за голову, и как только мог сдерживал порыв злости. – Эгоистичная идиотка… Что мне делать? Как мне доказать… Точно! – Нило вскочил на ноги, он больше не видел Кимми, его волновал лишь дневник. Он быстро осмотрел комнату, нашел дневник, затолкал его под рубашку и бросился на балкон. Прыжок вниз отдавался гулкой болью в ногах, цветы немного смягчили приземление. Каробинеры лениво зевали сидя на ступенях лестницы, ожидая команды. Прыжок Нило остался незамеченным.

На заднем дворе еще не знали о произошедшем. Работники медленно стягивались из своих домиков и привычно приступали к работе. Никто не обращал внимания на Нило, а конюхи, и вовсе, были ему рады, даже когда он попросил быстро запрячь тяжеловозов. Объясняя спешку тем, что проспал и не успел подготовиться к отъезду.

С помощью троих мужчин, Нило быстро очутился на козлах и направил лошадей к воротам. Он боялся оглядываться, чтобы не привлекать внимания, и собрав все свое самообладание, не подавал виду, что безумно спешит. На воротах его встретил садовый работник, который тоже не был в курсе переполоха в доме, его заботили лишь саженцы гортензии, которые он подготовил с прошлого вечера для посадки. Нило вежливо попросил садовника передать хозяину, что приведет шерифа. На что тот, недоумевая, кивнул и пошел в сторону дома. Едва четверка оказалась за пределами поместья, Нило свистом и щелками вожжей поднял коней вгалоп – пришло время отплатить долг.

Весть о том, что Нило ускользнул и отправился за шерифом – охладила пыл Оливера. Он всерьез задумался, не блефуют ли гости. Ведь все говорит о виновности цыганки, – «Этот юнец наивен. Или все же…».

Оливер усадил Рокайо и Дункана в гостиной под присмотром скучающих карабинеров. После чего неспешно отправился поговорить с Кимми. Он застал ее на балконе в слезах. В глаза бросалась розовая ссадина на щеке. Оливера это вывело из себя.

– Что на этот раз??? – Кимми испугалась его крика и расплакалась еще сильнее. Оливер осознал свою ошибку, извинился, и присел в кресло. Когда прекратившие всхлипы позволили девушке говорить, он спросил снова, но уже мягче. – Что с тобой произошло, милая?

Плечи Кимми еще подрагивали, а дыхание прерывалось всхлипыванием, но она не хотела вновь сердить отца, и сдавленно отвечала. – Я подслушивала, и дверь толкнули… Это был Нило, он ругался, говорил, что цыганку повесят… Я не хотела этого… – она снова заплакала. – И он схватил дневник, где я все писала, потом поехал куда-то…

– К шерифу, – озадачено добавил Оливер. – Не переживай, она получит по заслугам, этому отребью прямая дорога на эшафот.

– Нет… Отец, она не… Она не крала у меня…

– Ох, бедное дитя, тебе не стоит винить себя за правосудие. Воров нужно наказывать, не стоит ее жалеть. Кто знает, у кого еще она украла. Ты правильно поступила.

– Нет, отец… Это я… Я подложила чемоданчик ночью.

Оливер поднял глаза на дочь. Он искренне недоумевал. – Что ты сделала?

– Я подложила мамины ожерелья, чтобы она не уезжала, чтобы у нее были проблемы.

– Зачем? Она сделала тебе что-то дурное? – Оливер встревожился.

– Нет… Просто Нило… И она…

Оливер шумно втянул воздух. Он впадал в бешенство.

– Ты снова это делаешь со мной?? Ты снова влюбилась в сына конюха и притащила его в свою постель?? Ты хочешь чтобы все повторилось!? – он схватил чернильницу, что стояла на столике у кресла, и швырнул об стену. По габелену стекала огромная черная клякса, капая на блестящий паркет. Кимми вжалась головой в плечи. Ее лицо побелело и горло сжалось страхом. Девушка не могла издать ни звука, лишь мотала головой из стороны в сторону, отрицая его слова.

– Если я узнаю, что он прикасался к тебе – его похоронят за псарней вместе с цыганкой! – Оливер захлопнул за собой дверь.

Роккайо держала Дункана за руку, так было чуть спокойнее. – Сколько ехать до шерифа?

– Если торопиться – два часа туда, два обратно.

– Он же не загонит лошадей?

– Они в хорошей форме. Тебе бы о нас подумать, – Дункан улыбнулся. – Как нам выпутываться из этого? Что говорит твое предчувствие?

– Молчит. Кажется мы сами по себе. Хотя, было что-то о ревности, когда я засыпала.

– Ревности?

– Да, она что-то говорила о ревности влюбленных…

– Дункан задумался. – Нило был тревожным вчера, может он что-то задумал? Он же не мог нам отомстить?

– Нет! Не смей о нем так думать, – Роккайо расстроили эти слова. – Тут что-то другое. Надо подумать.

– Прости, я просто размышляю в слух, – он помолчал. – Может речь была о другом, о влюбленной, например?

Роккайо вспомнила императрицу, что выпадала в каждом раскладе на Кимми. Карты говорили о противоречии в ее прошлом, сильная любовь к мужчине обернулась проклятьем. Тогда родились ее кошмары. – Может ты прав. В ней столько боли. Как думаешь, что с ней произошло?

– Первая любовь, наверное. Разбитое сердце, все дела.

– Но причем тут мы? К кому ей ревновать…

– Если только – к Нило.

– Но…

– Он точно что-то задумал за нашими спинами и смылся, когда запахло жареным, – Дункана это веселило. Это было в духе Леона, он очень скучал по брату.

– Прекрати, он не трус, и тем более не глуп.

– Всего лишь молод и благороден.

Роккайо задумалась. Если карта императрицы, действительно, принадлежит Кимми, у них осталось мало времени.

Взмыленные кони дышали всей грудью и фыркали вытягивая шеи во время небольшой передышки на легкой рыси. Нило очень переживал за них, но еще больше боялся, что от тряски на большой скорости оторвет колеса.

– Что я наделал…

Был собой.

– И теперь мы все в беде.

Нет. Ты подарил принцессе шанс.

Стеклянный замок счастливой жизни после побега рухнул, и разбился в дребезги. Обессиленное плачем тело Кимми, растянулось на полу комнаты, едва заметно подрагивая на вдохе. Еле слышно доносилось шептание: – Мамочка, помоги мне… Помоги…