Уездный Отаку

С сакурой? Совсем как у меня дома. Точнее, так-то я пью дешевые пакетики из соседнего супермаркета, а заветный набор с сакурой мне подарили ещё года три назад на Тайного Санту. Я его всё держал ради особенного случая, чтобы угостить гостей… Только уж слишком я, видимо, заварился в собственном соку, вот и стал себе отказывать в заветном желании отведать этой редкий чаёк. Синдром отложенной жизни во всём великолепии.

Ладно уж, если и выводить тараканов из головы, то почему бы и не в этом безумном VR-мирке, и не чаем с сакурой?

Но не успеваю я по-настоящему насладиться напитком (он божественный!), как дверь с треском распахивается. На пороге появляется Варвара – её рыжие волосы развеваются на редкость драматично, хотя в доме ни намека на сквозняк.

– Алексей, у нас проблемы! – говорит она, шагая ко мне с решительным видом и, кажется, едва сдерживаясь от желания разбить посуду, просто чтобы придать вес своим словам.

– А когда их не было? – с трудом выдавливаю я, пытаясь не подавиться горячим чаем.

– На этот раз всё серьёзно! – она резко протягивает мне небольшой кусок бересты, который держит двумя пальцами, будто боится заразиться.

Я осторожно принимаю его и внимательно вглядываюсь в причудливый узор. На первый взгляд – что-то непонятное и загадочное, но вдруг по спине пробегает холодок узнавания.

– Это что, аниме-глаз? – растерянно спрашиваю я, чувствуя, как ладони становятся влажными. В свое время в школе я фанател от «Код Гиас», и эту птичку в глазе узнал бы даже с перепоя.

– Вроде бы это Печать древних русов. По крайней мере, так мы её называем, – Варвара делает паузу, словно готовясь нанести финальный удар. – Но это знак того, что Инквизиция начала проверку на жанровую чистоту!

– На жанровую… что? – я пытаюсь собрать мысли, поперхнувшись-таки чаем.

– На жанровую чистоту! – Варвара раздражённо поправляет по-прежнему развевающиеся волосы. – В прошлый раз такое было, когда попаданец попытался сделать из деревни романтическую комедию. В итоге, его выгнали за нарушение ритма сюжета!

– Погоди-погоди, – перебиваю я, вскидывая руку. – Ты хочешь сказать, что кто-то здесь реально следит за тем, чтобы мы не выпадали из заданного жанра? И вели себя, как заведённые и чересчур счастливые анимешные картонки? Я думал, что попал в недоделанный кем-то билд всратой VR, а не чей-то лестплей! Я что, тут даже играть просто так не смогу?! У меня в голове не укладывается!

Варвара пожимает плечами и вздыхает:

– Алексей, пойми ты уже наконец: здесь нельзя делать всё, что хочешь. Вернее, можно, но последствия всегда будут неожиданными и весьма печальными.

Я снова перевожу взгляд на бересту. Часть её как будто… резко оборвана?

Внезапно я вспоминаю, что нечто похожее видел и на бересте от Прокопия.

Так, кажется, по крайней мере, фигурально, картинка в голове начала немного складывается.

– Слушай, Варвара, а много ли у вас тут вот таких берестяных кусочков? Вроде конкретно эта больно хорошего качества? На ней явно кто попало не стал бы всякие заметки писать. Она для чего-то более важного? Это, часом, не части одной и той же бересты?

– Правду говоришь, барин, – кивает Варвара. – Говорят, во времена незапамятные – а точнее, когда это был альфа-билд, мы-то в бете сидим, – рос тут огромный дуб, что между нашим миром и твоим… Ну и в процессе переписывания кода он вдруг апдейтнулся до бересты. И рассыпался на части.

– А если его собрать? – с замиранием сердца спрашиваю я, наконец-то заинтересовавшись местным лором по-настоящему.

– Кто-то считает, что собрав всю бересту, можно разрушить наш жанровый щит, – добавляет Варвара, опуская голос почти до шёпота. – А кто-то верит, что станет первым, кто поймёт настоящую причину попаданий сюда.

– Ну, а причём тут Инквизиция? – спрашиваю я наконец, вспомнив пропанданца и с дрожью подумав о том, сколько же их тут может быть всего…

Варвара нервно кусает губу.

– Они следят, чтобы никто не разрушил равновесие. И для них ты сейчас – главная угроза.

– Но почему я? – почти отчаянно спрашиваю я. Ведь я всегда считал себя просто зрителем, а теперь оказалось, что на мне висит чуть ли не сохранение всего местного лора от хаоса. А может, и всего мира, если я тут окончательно не разломаю сценарий…

– Потому что ты другой, Алексей. Ты не вписываешься в рамки привычного. Ты можешь стать ключом, а можешь – бедствием. И Инквизиция наверняка намерена это выяснить любой ценой.

– Да с чего это я вдруг другой?! – теряя терпение от количества загадок, резко поставил я чашку на стол, невольно обжегшись. – Ай, твою мать! Я в своей жизни был простой программист-хикки, что, у вас тут таких не было раньше разве?!

– Ох, барин, кажется, у вас минус два ХП… – обеспокоенно говорит Яшка.

Я вздрагиваю: я успел забыть, что он тут. Он ведь даже ни слова не вставил, когда я говорил с Варварой.

Как будто ему не разрешалось кодом этой кат-сцены…

Я гляжу на Варвару, и она как будто застыла на паузе. Только размеренно дышит, покачивается и таращится на меня. Мне даже становится жутко.

Яшка же тем временем глубокомысленно пыхтит:

– У Прокопия есть экстракт подорожниковый, концентрированный. Он его порой как топливо использует, но как лекарство сгодится тоже.

Не то от боли ожога, не то от мурашек, марширующих по моей спине целыми ротами, я бурчу в ответ «Спасибо!» и вылетаю со всех ног во двор.

Ветер неожиданно налетает откуда-то сбоку, развевая мои и без того растрёпанные волосы. Сомневаюсь, что это выглядит красиво, как обычно бывает в аниме.

Странно, ветер есть, а деревья не колышутся… Фича или баг?

– Ого, барин! – восхищённо вскрикивает Прокопий, который почему-то в этот момент находится рядом и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. – Вы прямо сейчас выглядели, как герой легендарной манги!

– Э-э… спасибо? – неуверенно отвечаю я. – Герою бы не помешала мазь из подорожника…

Пытаюсь спуститься по ступенькам, но тут же цепляюсь за валенок, предусмотрительно оставленный на самой верхней ступеньке. Падаю вперёд, отчаянно махая руками, и приземляюсь прямо на мягкую солому.

Поднимаюсь, отряхиваясь, и слышу восхищённый голос бабки Агафьи, той самой, что ухаживает за гусями:

– Вот это ловкость, барин! Вот это падение! Как в лучших традициях аниме! У нас таких грациозных кандидатов в байрины давно не было.

– Грациозных?.. – с сомнением повторяю я, вытаскивая из волос куски соломы. Почему-то каждый мой провал воспринимается здесь как нечто выдающееся.

– Конечно! – радостно соглашается Прокопий. – Вот так должен падать настоящий герой: смешно, но эффектно!

– Погодите, вы сейчас серьёзно? – пытаюсь уточнить я. – Я же только что чуть шею не свернул!

– Именно! – подхватывает бабка Агафья. – И сделали это так натурально и живо! Как будто в вас живёт дух истинного аниме-персонажа!

Она отворачивается и бодро шагает прочь, напевая себе под нос какой-то задорный японский мотивчик. Прислушиваюсь внимательнее и понимаю, что в воздухе действительно играет какая-то фоновая мелодия, лёгкая и ненавязчивая, словно кто-то включил незаметный динамик.

Блин, а ведь даже вчера во время гусиного забега у меня не было ощущения, будто я в каком-то извращённом шоу Трумана!

При этом рука после ожога у меня всё ещё болит, и ХП у меня точно стало ещё меньше после падения.

Блин, а и не подумал, что у меня тут вообще могут кончиться жизни. И… что тогда?

Я резко оглядываюсь, ощущая, как во мне нарастает паника. Музыка усиливается, словно подчёркивая драматичность момента, а гуси вокруг начинают гоготать в унисон, будто это… заранее прописанная сцена? Даже цвета становятся слишком яркими, словно это кат-сцена не в аниме-новелле, а в старых игрушках про Рыбку Фредди.

Но всё заканчивается так же быстро, как и начинается. Музыка вокруг приглушается, ветер стихает, а гуси замолкают, с интересом глядя на меня. Даже Варвара и Агафья как будто ничуть не удивлены.

– Что это было?

– Что именно? – удивилась Варвара. – Барин, ты же просто вышел на улицу.

Они не заметили? Значит, очередной глюк в этой нелепой попытке накодить целую игру на домофоне?

Или… чьё-то вмешательство?

Инквизиция? Жанры? Как будто кто-то намеренно хочет всё вернуть на безумные и бессмысленные круги своя. Как говорится, шаг вправо, шаг влево – расстрел!

– Слишком сценарно, – бормочу я в отчаянии. – Всё слишком идеально складывается!

– Барин, что-то не так? – с сочувствием спрашивает самовар Яшка, вразвалочку подходя ко мне.

– Да всё не так, Яшка! – вздыхаю я. – У меня ощущение, будто я попал в какой-то заранее написанный сюжет. Каждое моё действие, даже самое нелепое, выглядит идеально срежиссированным! Даже музыка появляется в нужные моменты!

– Ну, музыку можно и замьютить, – серьёзно замечает Яшка. – Но что плохого в хорошем сценарии, барин?

– Да то, что это должен был быть VR с открытым миром и обширным выбором задач! Сдался мне этот ваш сценарий, я не хочу быть болванкой какой-то! – рез ко выдаю я целую тираду. – Даже тут я хочу быть прежде всего собой и хочу сам решать, куда дальше двигаться!

Яшка задумчиво шипит паром и наклоняет крышку, словно хмуря брови:

– Барин, а может это и есть смысл попадания? Принять сценарий, но сыграть его по-своему?

Я замолкаю, чувствуя, как смысл слов самовара медленно проникает внутрь моих истерзанных извилин, с переменным успехом цепляясь за сердце и разум. Возможно, он прав. Может быть, вся эта нелепость и абсурдность вокруг меня – лишь декорации, важнее то, как я отреагирую. А эта буря из глюков, похожая на дурацкую кат-сцену… Испытание?

– Ладно, Яшка, – наконец тихо говорю я, выдыхая напряжение. – Может, ты и прав.

Кажется, я начинаю понимать правила местной игры. По крайней мере, примерно.

Будешь слишком серьёзным душнилой? Закончишь, как тот пропаданец – кучкой пикселей, как те абстрактные монстры из «Удивительного цифрового цирка».

Будешь играть по правилам? Ну… Ок, проживёшь, наверное. Возможно, это не так уж плохо.

– Знаешь, Яшка, что-то мне подсказывает, что ежели я тут вроде героя, то негоже чаёвничать нынче до закату. Гой еси, – зачем-то решил я попытаться сымитировать старославянский, раз уж тут надо косить под местный жанр. Довелось как-то летом в гостях у племянников всех «Трёх богатырей» от «Мельницы» посмотреть. До сих пор вьетнамские флэшбеки. – Я в вашей Кривоборовке ещё не всё видел; а вдруг лихо какое на вас нападёт, али чудо-юдо поганое-окаянное? Мне всех надо знать, да закутки безопасные. Для эвакуации…

– Мда, барин, падал ты героически, но головой всё-таки ударился сильно, – ответил Яшка, явно впечатлённый моим потоком недославянского. Только отрицательно впечатлённый. – Дело-то хорошее, только ты подорожник-то у Прокопия всё же попроси. На голову, да побольше.

Я и сам испытал дичайший кринж от своего старославянского спича, а самовар меня только укрепил в этом ощущении.

Значит, тут нужна другая стратегия.

Раз уж я, как тут говорят, чем-то уникален… Последнего богатыря из меня точно не выйдет – значит, надо хотя бы не переигрывать.

Я вдруг осознаю, что Прокопий давно ушёл.

– А где теперь твоего хозяина искать? – спрашиваю я Яшку.

– Он на реке часто бывает, судно подводное пытается строить уже который месяц. Хотя куда там плавать, на краю карты-то… Только если глубоко вниз, – пожимает своими металлическими плечами Яшка, затем металлической рукой подбирает с земли гусиное перо, вставляет в шляпку и идет делать пару комплиментов бабке Агафье.

Я отравляюсь по главной дороге Кривоборовки, бреду, куда глаза глядят. Мне несколько неловко от того, что мне все с улыбкой кланяются и приветствуют – и ещё более неловко спросить дорогу до реки.

К счастью, немного погодя я набредаю на столб с несколькими указателями. «Усадьба барина», «Рынок», несколько стёртых надписей (ещё не открытых локаций?) и чуть ниже – «река Быстрянка».

По просёлочной дороге иду прямо через излишне яркую берёзовую рощицу. От местных чёрных полос на чисто-белой коре у меня начинает рябить в глазах так, что я бы не удивился, если бы сюда вдруг вернулся Безруков и начал петь про шум этих самых берез.

Всего где-то минут за пятнадцать – хотя солнце тут как будто и не движется, а вечером через дешёвый визуальный эффект заменяется на луну – дохожу до речки.

Вот уж действительно край карты – тут и текстуры дешёвые, и берег слишком круто для маленькой речки уходит вниз.

Круто уходит вниз?

И вправду, почти что шоу Трумана.

В голове начинает активно вертеться одна и та же мысль, которую я машинально, думая, что никто меня не слышит, проговариваю вслух.

– А может, просто сбежать? Пока этот сценарий не съел меня целиком. Если тут есть лазейка между текстурами и выход за пределы карты…

– И куда же ты побежишь-то за пределы карты, а, барин? – раздаётся тихий, но несколько насмешливый голос.

Я подпрыгиваю на месте.

Матрёна.

Она сидит у воды, босая, с кружкой чая, будто мнит себя частью этого пейзажа. На ней длинный клетчатый плащ, а рядом, на камне, аккуратно лежит раскрытая береста с анимешным комиксом. Я подхожу ближе, и она, не оборачиваясь, говорит:

– Значит, ты всё же бежишь, Алексей?

Я на секунду замираю. Потом сажусь рядом, стараясь не выглядеть слишком потерянным.

– Скорее ищу. Вообще Прокопия, но в целом, смысл жизни. Кого первого найду.

Она усмехается, но в её голосе слышится усталость.

– Здесь, у воды, всегда думается лучше. Местный баг или дар. Мне помогает.

Я вдруг ощущаю искреннее тепло по отношению к этой странной женщине, которая пусть и вписывается в местную атмосферу аниме-славянизма, но как будто… От неё не отдает таким шутовством, что ли?

Внезапно меня осеняет:

– Матрёна-сэмпай, скажи… Ты ведь… тоже попаданка, да?

– Была, – кивает она. – Теперь – нет. Я здесь. Целиком. Вот и помогаю другим попаданцам.

– Почему осталась? – спрашиваю я, догадываясь, что вопрос личный, но всё равно не удерживаюсь.

Она долго молчит, потом говорит тихо, водя рукой по мягкой траве у берега:

– Потому что там у меня был отец-алкоголик, который попрекал меня за любую слабость, и парень, который путал любовь с властью. А здесь… Здесь мир странный. С глюками. Конечно, во многом столь же предсказуемый, но зато не такой удушающий и мрачный. Тут всё мне напоминало мою прежнюю жизнь… только громче, абсурднее. Но и понятнее, и податливее. Когда я только попала сюда – в деревне были кулачные бои между попаданцами и местными. Но я выжила. Училась общаться, договариваться. Быт у отца-абьюзера на исправишь, а его VR-пародию можно и потихоньку перенастроить. Понимаешь, Алексей?

Я молча киваю. Потому что сам только начинаю осознавать: этот мир действительно как гипертрофированное отражение. Как будто взяли твой внутренний монолог, пропустили через фильтр «аниме и самовары» и выдали тебе в формате ежедневного испытания.

– Знаешь… Вот так я жил. От универа до моей хибарки, и обратно. Затем – работа из дома и редкие вылазки в магазин. И так каждый день. Словно лежу и жду, пока меня кто-нибудь в сюжет втолкнёт. А сам… ничего.

– Значит, пора встать. Здесь, в этом мире нерешительность принимает форму. Она растёт. Питается отговорками. А потом затягивает тебя в сюжет, который ты даже не выбирал. Знаешь, почему у тебя всё начинает складываться, когда ты ошибаешься?

– Почему?

– Потому что ты начинаешь быть собой. Не тем, кем пытаешься казаться.

Мы замолкаем. Тёплый ветер шуршит травой. Гуси кричат вдалеке – похоже, репетируют оперу.

Я смотрю на неё. На её лицо, которое будто пропитано сразу несколькими жизнями. Она не выглядит старой – скорее, усталой, но очень… настоящей.

– А если я всё-таки решу остаться? – спрашиваю я. – Как ты? Не буду сбегать, стану этаким созидателем, буду жить-поживать и куда-то двигаться. Хотя бы по чуть-чуть.

Матрёна улыбается.

– Тогда этот мир начнёт меняться вместе с тобой. Только не забывай: ты не обязан становится кем-то великим.

Она достаёт из-за пазухи тонкую бересту и протягивает мне.

– Это из старых запасов клуба. Анимешного, в котором я была. У нас было одно правило: каждый, кто чувствует, что начинает что-то понимать, получает свой девиз.

На бересте каллиграфическим почерком, красивым, каждая буква будто выведена в стиле старой манги из 50-х, – написано:

«Быть собой – важнее, чем быть героем».

Я сжимаю бересту, и между нами возникает неловкое молчание.

Здесь Матрёна должна либо таинственно исчезнуть в лесных зарослях, выдав мне надпись: «Продолжение следует», либо откуда-то из кустов заиграет романтичная музыка.

Но вместо этого случилось третье: меня вдруг окатило довольно-таки прохладной водой. Спасибо хоть, что не кипящим борщом или чаем!

– Тестовый запуск моего потаённого судна прошёл удачно! – раздаётся радостный голос Прокопия, всплывшего со дна реки на своей деревянной подводной лодке, расписанной под хохлому преимущественно жёлтой краской. – Скоро мы сделаем Кривоборовку подводной державой!

Я невольно умиляюсь его искренней радости. Вроде всё в духе Прокопия, а вроде и вне его привычных рамок.

Надеюсь, это я отчасти смог его вдохновить!

Глава 4. Глубинный лор с пасхалками

После разговора со мной Матрёна и вправду куда-то торжественно удалилась – то ли растворилась в баге текстур, то ли просто пошла за чаем с жасмином. А я остался вытаскивать из воды Прокопия, который поскользнулся на верхней ступеньке и торчал вверх ногами из своей подлодки, как свежепойманная зимой щука – хвостом из ведра.

Когда мне, наконец, удалось выволочь Прокопия на берег, он с хлюпаньем поднял руку вверх и гордо издал победный клич: «Да здравствует подводная деревенщина!». Тот же час к нашему импровизированному митингу стали подтягиваться и остальные. Бабка Агафья пришла с табуретом, чтобы воодрузить на две ближайшие березы транспарант «Слава водяному!», а Варвара даже выдала перед гусями тост, в котором как-то совместила Прокопия, Жюля Верна и святого Николая.

Я смотрел на всё это и… улыбался. Не «ха-ха, мем смешной», а по-настоящему, от уха до уха. Как будто во мне что-то – нет, не сломалось окончательно от зашкаливающего уровня кринжа, а наоборот – встало на место.

Как бы сказали в каких-нибудь сказках, подходящих под местный сеттинг, Матрёна истину молвит. Я ведь и правда давно не был частью никакой движухи. Не ездил ни на Комик-Коны, ни на фестивали, даже на сходку по любимому «Евангелиону» не попал – то денег не было, то желания из-за переизбытка лени.

Потому что какая к чёрту разница, если в общем в жизни всё равно ничего не меняется? Вот я и жил в каком-то фоновом режиме, как NPC. Из чего вообще состоял мой обычный день? Выйти на онлайн работу, лечь в кровать, смотреть, как другие живут. И вот теперь, в деревне с гусями и борщом, мне аплодируют за то, что я вытащил сумасшедшего из реки. И самому этому сумасшедшему за его закос под капитана Немо тоже аплодируют. И мне это даже не кажется тупым.

Когда кипиш немного сходит на нет, бабка Агафья внезапно подходит ко мне, довольно улыбаясь, и достаёт из кармана здоровенный ключ на верёвке. Я внимательно присматриваюсь и понимаю, что он сделан в форме гусиной лапы. Как символично.

– Это что? – растерянно беру я ключ, чувствуя его тяжесть.

– Как что? Ключ от усадьбы вашей, барин! В благодарность от нас, да за то, что Прокопия вытащили. Всё по-честному, со всеми регалиями и полномочиями.

– Полномочиями? – я оглядываюсь на пыхтящего рядом Яшку, который сочувственно покачивает крышкой.

– Ну да! Хозяйством заведовать, как байрину полагается.

– Да я ж… Я же анимешник! – пытаюсь протестовать я.

Бабка Агафья отмахивается, словно от мухи.

– Это ничего. Тут всякие попадали. Один вообще электромонтёром был. Так тот сразу в запой ушёл, а вы держитесь бодрячком. Значит, годный. Разберётесь по ходу, барин.

Она подмигивает и направляется обратно к березовой рощице, ведя за собой свою когорту гусей.

– Стойте! А инструкции к этому какие-нибудь будут? Ладно с вашими баталиями, а это? Что мне с этим делать? – отчаянно спрашиваю я, крича ей в спину.

Бабка оборачивается, удивлённо вздёрнув бровь:

– Какие ещё инструкции? Ты барин теперь, значит, сам инструкция и есть. Что барин сказал – то и закон.

Эх, и почему я не мог попасть в мир с эльфийками и вайфу?

Выдыхаю и возвращаюсь в выделенную мне этой виаркой усадьбу. Всегда в глубине души мечтал о дачном домике – а теперь вот, получите и распишитесь! Свет бьёт в глаза так, будто кто-то включил HDR прямо в моей голове. С трудом прищурившись, я оглядываю двор, ещё не осознавая, что всё это теперь моё – от покосившегося забора до удивительно гордой гусиной стаи посреди двора. Птицы стоят строго в ряд, словно почётный караул, а самый большой, явно лидер, медленно поворачивает голову и подозрительно подмигивает мне левым глазом. Нет, серьёзно, гусь только что мне подмигнул?

Мне надо побыть одному и собрать в кучку все свои мысли.

Я сажусь на веранде своей бревенчатой усадебки. В руках – береста, та самая, с девизом Матрёны.

«Быть собой важнее, чем быть героем».

Вчитываюсь снова и думаю: а ведь, чёрт возьми, может, это правда? Не метафора или пафосная сахарная цитатка для статуса ВКонтакте, а чёткая инструкция.

Рядом суетятся гуси. Ведут себя на удивление тихо – вот как они умеют чувствовать настроение. Один, с серым оперением на шее, – тот, что вчера то ли репетировал Шекспира, то ли падал со стогов сена, – подходит ближе и щиплет меня за ногу. Почти по-дружески. И даже почти по-человечески пытаясь меня поддержать.

– Спасибо, дружище, – говорю я.

Он кивает. Клянусь, кивает. А может, это просто баг. Или… не баг, а фича? Главное, чтобы опять не та глитчевая буря. Или что бы это ни было, как тогда, как я со ступенек падал и словил кринжовую кат-сцену.

Даже небо у них тут какое-то слишком ровное. Или как недоработанный рендер в старой игре из конца девяностых. Мир вокруг застыл, как будто ждёт команды. Или кого-то, кто нажмёт заветную кнопочку «запустить сценарий» – или перепишет его.

Наверное, этот мир – отражение души каждого попаданца. Вот потому эта Кривоборовка – абсурдная, цикличная, странно однородная – точь-в-точь, как моя жизнь раньше. Может, все-таки я тут «типичный протаг», а не просто игрок в чужой проге. Бета-тестер. Или даже дизайнер!

Я с усмешкой вспоминаю «Матрицу». Нео сначала тоже ничего не знал. Просто уклонялся от пуль. А потом понял: код мира зависит от восприятия и от выбора. И в итоге реальность гнулась, потому что он менялся.

Может, и я могу погнуть тут реальность?

Может, не сразу и не так эпично, хотя бы слегка. Начну с себя. Перестану бояться быть странным и неловким, обрету уверенный внутренний голос. И… Что дальше? Что делать со всем остальным? И остальными?

Например… Прокопий делает подлодки. А что, если мне создать… гусей? Новых!

Кибер-гуси. Гуси с дронами. Гуси, умеющие цитировать философов или хотя бы варить борщ. А что? Новое поколение из уже привычных элементов! А потом – прокачанные гуси. Целый элитный отряд! «ГусИнКом» – Гусиная Инженерная Команда. Или хотя бы «Боевой отряд».

Да и Матрёне мне уже успела более-менее помочь освоиться. Но сама она мне кажется какой-то… Потерянной и печальной. Как сапожник без сапог. Она меня, конечно, ещё ни о чём не просила, но я чувствую, что по закону жанра ей точно надо будет как-то помочь, хотя бы в знак благодарности. Восстановить её старый анимешный клуб. А может, даже построить что-то новое. Ага, реабилитационный центр для новых попаданцев, где даже набивший оскомину борщ – это не просто еда, а средство самопознания.

Я прижимаю бересту к груди.

– Знаете, ребята? – говорю я, глядя на гусей. – Даже если я всего лишь герой странного аниме… я собираюсь сделать его своим.

Гуси синхронно кивают. Один даже хлопает крыльями, как на финальной сцене опенинга.

Я поднимаюсь и смотрю в ярко-голубое небо.

– Если мне суждено быть героем – то хотя бы тем, у которого борщ не только согревает, но и вдохновляет.

Мне показалось, или в небе действительно мелькнула фиолетовая вспышка, как будто кто-то… сохранил прогресс?

***

Вечер подкрался незаметно, как типичный местный гусяра с затаённой мечтой ушатать тебя и стырить все ХП.

Небо над Кривоборовкой в одночасье окрасилось в такой драматичный, анимешно-вырвиглазный цвет, что я даже на секунду подумал: не пора ли встать в стойку и прокричать пафосное название кунг-фу приёма, заняв добрых полминуты. Но вместо этого я сажусь за стол, откладываю бересту с девизом Матрёны – уже зачитанным до состояния духовной мантры – и смотрю в сторону полки, где покоится стопка старых, пыльных, но подозрительно аккуратных берестяных листов.