Уездный Отаку

И все же я чувствую, как моя стена отрицания и уверенности в том, что это просто сверхреалистичный VR-мир, трещит по швам. Хватаюсь за лоб, за затылок, пытаясь снять шлем… Ни хрена! Я даже не ощущаю там ничего лишнего! Начинаю гипервентилировать и пытаюсь хоть как-то разложить все полочкам.

В сущности, что мне теперь остаётся? Если я и вправду типичный попаданец, то по законам жанра, мне тут надо хрен знает сколько подвигов совершить и пройти арку становления героя, так ведь? Разница с игрой лишь в том, что я просто так не смогу ткнуть кнопку паузы. Надо привыкать…

«Так, Алексей, глубоко вдохни и выдохни, – лихорадочно говорю я себе. – Говорящие самовары – это новая норма. Просто прими это, как очередную сюжетную линию. Если ты при просмотре даже самого зашкварного аниме можешь смириться с говорящими котиками или с избитым поворотом сюжета, что какой-то абсолютно левый чувак оказывается главным злодеем, то и говорящий самовар переживёшь».

– Вот, уже лучше, – одобрительно произносит дед, добродушно положив руку мне на плечо, очевидно, заметив, что я выдохнул и немного успокоился. – Ты, барин, главное – не паникуй. Чем меньше удивляешься, тем больше толку будет. Поймаешь гуся, станешь байрином.

– Я же и так тут барин… Или вы хотели сказать «боярином»?

– Да нет, барин, бояре – это ж прошлый век. Нынче такие, как вы, байринами только и именуетесь.

Догадываюсь, что это, наверное, от слова «bae». Больно любят за бугром это слово совать во всякие мемы, хотя это просто измененное «baby». Ну, и на том спасибо, что меня тут заранее хоть немного, но ценят.

– Этот самовар-то Прокопия, нашего умельца. А ты, барин, глядишь, как освоишься, так и свой собственный самовар заведёшь.

– Надеюсь, хотя бы молчаливый, – ворчу я, глядя на Яшку.

Самовар слегка оскорблённо шипит паром и отворачивается:

– Неблагодарный! Вот справишься хотя бы с гусем, тогда и поговорим. У меня, между прочим, свобода выбора и передвижения! Может, если мы поладим, я что-то важное тебе расскажу. Чай, не все тут будут к тебе настолько расположены. Всякому герой свой антагонист, знаешь ли…

Я не особо задумываюсь, на что он намекает. Оглядываюсь и снова смотрю на дверь. Гусь, кажется, даже и не убегал. Кто знает, может, его тут какая-то околоволшебная сила поставила на паузу. Он всё ещё спокойно стоит на улице у порога и насмешливо наблюдает за мной. Я глубоко вздыхаю:

«Что ж, Алексей, добро пожаловать в мир, где твой новый знакомый – говорящий самовар. Впрочем, почти как у меня в квартирке… И если тебе это уже кажется почти нормальным, то, возможно, проблема не в мире, а в тебе самом…»

Я выхожу из избы, морщась от непривычно яркого света, словно от вспышки камеры на очередном аниме-фесте. Им бы сюда в графику облачков завезти не помешало. Гусь, конечно, уже стоит в стороне и с явным высокомерием щиплет траву.

– Ну что, герой, ещё жив? – насмешливо раздаётся знакомый голос. Поворачиваюсь и вижу Варвару, удобно расположившуюся на низком деревянном заборе. Она широко улыбается и задорно болтает ногами в высоких сапогах.

– Жив пока, – вздыхаю я, пытаясь хотя бы частично очистить одежду от остатков лапши и борща. – Хотя этот ваш гусь, кажется, решил меня прикончить не физически, а морально.

– Уже неплохо, – весело говорит Варвара, с лёгким любопытством оглядывая меня с головы до ног. – Ты, Алексей, продержался дольше, чем прошлый попаданец. Тот вообще после встречи с гусем сразу пытался в колодец прыгнуть.

– Уверен, у него были на то причины, – бормочу я, бросая хмурый взгляд на предмет нашего разговора, который, кажется, наслаждается своим триумфом.

– Да не переживай ты так! – Варвара спрыгивает с забора и подходит ближе. – Вон, даже Яшка тебя не отпугнул. Не сразу, по крайней мере. А это уже много значит! Ты выжил после гуся – значит, не самый слабый.

– Спасибо за комплимент, – неуверенно отвечаю я. – Только хотелось бы понимать, что вообще здесь происходит?

Варвара хитро прищуривается и снисходительно хлопает меня по плечу:

– Понимание здесь дело десятое. Главное, привыкнуть. Кстати, у нас в деревне во время Гусячьей недели всегда происходят гусячьи баталии. Вот и докажешь всем, на что способен.

– Гусячьи баталии? – недоверчиво переспрашиваю я. – Что это вообще такое?

– Главное событие года! – гордо заявляет она, будто рассказывая о чемпионате мира по футболу. Впрочем, здесь это, наверное, одно и тоже. – Байрины, да и просто зажиточные гусевладельцы со всей округи собираются и выставляют своих лучших гусей на бой. Победитель получает уважение и, главное, авторитет среди гусей. И людей тоже, наверное…

Я тяжело вздыхаю и качаю головой:

– Варвара, ты уверена, что у меня в таком действе есть хотя бы минимальный шанс? Я даже одного гуся поймать не могу.

– Ну, ты его почти нагнал. По очкам у вас ничья. Поэтому шанс, конечно, есть! – она жизнерадостно улыбается. – В тебе явно что-то есть особенное, Алексей. По крайней мере, я ещё не видела, чтобы кто-то так умело совмещал панику и храбрость в одном лице!

– Очень утешительно, – грустно улыбаюсь я. – И когда эти ваши баталии?

– Скоро, скоро, – загадочно отвечает Варвара и подмигивает. – Ты только потренируйся пока, гусей изучи. И борщ научись варить. Вдруг пригодится.

Меня от этих гусей, борщей и прочего начинает уже тошнить.

– А кроме этих задачек у вас тут ничего интересного нет? Или новые локации и элементы потом разблокироваться должны?!..

И тут, как по заказу, я краем глаза замечаю за спиной Варвары… нечто.

– Осторожно! – кричу я девушке, но она даже бровью не ведёт.

За её спиной что-то проходит. Нет – проплывает, – причём как будто с разными скоростями своих же частей тела одновременно.

Фигура человека, но перекрученная. Лицо дёргается, как видео с плохим битрейтом. Штаны – современные, куртка – крестьянская, а руки – то ли пиксельные, то ли прозрачные. Все почти как у монстров из «Закулисья». И вот это нечто идёт по тропинке сквозь гуся, решившегося его атаковать. Плохая идея – для гуся. Тот и сам в момент становится похожим на горстку гогочущих пикселей. Но человек (человек ли?) его словно не замечает. Вокруг него воздух шуршит, будто кассета перематывается.

– Варвара… ты это… – шепчу я, не сводя глаз с этого чуда-юда. Она даже не оборачивается:

– Ага. Пропаданец. Был когда-то попаданцем. Слишком серьёзный оказался.

– Это… опасно?

– Если не трогать – нет. Если тронешь – начнёшь глючить сам. И говорить лучше осторожней. Один вот решил помочь ему. До сих пор говорит на двух языках одновременно – на нормальном русском и на каком-то сленге будто из старого форума.

Пропаданец исчезает за поворотом, словно его стерли.

– Это не баг? – бормочу я.

– Это жанровое последствие, – говорит Варвара и протягивает мне кружку кваса. Ну хоть не борща. Понятия не имею, откуда она его взяла, хотя, скорее всего, из бездонного инвентаря. – Пей. Напоследок скажу тебе только: земля местная должна знать, чего жаждет твоё сердце.

Варвара удаляется. Я смотрю ей вслед, чувствуя, что в моей голове прибавилось не вопросов, а настоящих чёрных дыр. Но тут внезапно снова возникает фигура в длинных варежках и гогглах – это Прокопий, весь в репейнике, как будто только что из леса.

– Алексей, хорошо, что ты тут! – возбуждённо восклицает он, хватая меня за руку. – Я тут подумал, пока своего самовара искал… вот, держи!

Он быстро засовывает мне в руки ещё один листок бересты. Я ошеломлённо смотрю на новую схему, изобилующую непонятными стрелками и надписями вроде «душа прибора» и «обратная тяга смысла».

– Что… что это за новые каракули, Прокопий? – осторожно спрашиваю я, не особо доверяя его формулировкам.

– Это схема устройства, которое поможет тебе понять, зачем ты сюда попал! – гордо заявляет изобретатель, поправляя гогглы на лбу. – Или хотя бы попробует умерить твою печаль. Глядишь, и смысл жизни отыщешь.

Кажется, у меня дежавю.

– Ты мне уже давал такое… Вон, у меня в кармане свернутая лежит.

– Так это улучшенная версия! Перепрошивка новейшая, все просто летает! Ну, должна летать, по крайней мере, когда я ее сделаю, – почти не сбавив уровень энтузиазма, добавляет Прокопий, не пояснив, правда, говорил ли он про «летать» фигурально или буквально. – А, и ещё тут пара бонусных функций.

– Ты точно уверен, что эта штука сработает? – неуверенно спрашиваю я, всё ещё вглядываясь в таинственные чертежи.

Прокопий задумчиво вздыхает и хлопает меня по плечу:

– Ну, если честно, не очень. Но хуже тебе уже точно не будет. Ты ведь даже гуся сегодня пережил, значит, справишься и с этой мелочью!

Ах да, гусь. А он всё ещё гогочет и глитчует, пусть уже и меньше. Стало быть, это поправимо. Но всё же мне его не жалко. А вот Прокопий…

– Эм, а знаешь, – окликаю я нового знакомого. – Твой товарищ в этой избе прячется. Только он, кажется, не хочет тебя видеть. Зато хочет автономности.

– Что, опять?! Сбежал к этому деду с еловыми шишками? Яшка, мы же договаривались, только угли, только хардкор! – всплескивает руками Прокопий, бросаясь к двери.

Напоследок он оборачивает и добавляет:

– Ах да, Алексей, спасибо, барин, удружил! Мой тебе совет: всё, что не нужно, за спиной носи!

И ринулся в дом, наспех поблагодарив меня.

Я остаюсь стоять один посреди улицы, сжимая в одной руке две берестяные схемы от Прокопия, во второй – пустую кружку от кваса, и ощущая себя героем какого-то странного квеста, сделанного на волне вдохновения от весьма запрещённых веществ.

– Ну и что теперь? – тихо спрашиваю я у самого себя.

К чему вообще эта фраза про спину? У меня же нет с собой рюкзака.

Стоп. А ведь Варвара откуда-то взяла эту кружку. А что, если…

Завожу руку с кружкой за спину, прикидываю, что она мне сейчас не нужна, и… она пропадает!

Удивительное ощущение! Интересно, сколько слотов у меня в инвентаре? Главное, чтобы не пришлось там наковальню или рояль таскать…

Впрочем, кусочки бересты я пока стремаюсь вот так откладывать себе в… кхм… за спину! Потому что я себя знаю, вечно теряю записи и тетрадки в ящиках. Нет уж, лучше в своем нынешнем доме место найду.

И вот так, сжимая в руках бересту, я медленно шагаю по улице обратно к избушке, где и очнулся в самом начале, размышляя, насколько глубоко я влип и почему именно мне выпала честь участвовать в гусиных баталиях и разговаривать с самоварами.

И только сейчас замечаю на деревенских воротах красиво вырезанное старославянскими буквами слово: «Кривоборовка».

Подходящее название. Лучше и быть не может. Да, это сарказм.

– Добро пожаловать, Алексей, – мрачно шепчу я сам себе. – Добро пожаловать в Кривоборовку…

***

Вечер на деревню опускается довольно быстро. Точнее, это просто смена дня на ночь, почти без полутонов, как в ранних версиях «The Sims». Хорошо, что тут не вечный день и вместо облаков хотя бы прописали код наступления ночной фазы.

Я сижу в небольшой комнатке, устало глядя в потрескивающую свечу на столе. Снаружи ещё доносится шум гусей и приглушённые голоса деревенских жителей, но здесь, внутри, спокойно и почти уютно.

«Так, Алексей, давай ещё раз сначала, – начинаю я мысленный монолог. – Ты обычный московский парень, анимешник, в прошлом даже немного косплеер, и вот ты теперь здесь, в деревне, где говорящие самовары и самобеглые валенки – часть повседневности. Это вообще реально?»

Я задумчиво перебираю в руках берестяные схемы, врученные мне Прокопием. В голове крутятся отрывочные воспоминания сегодняшнего дня: надменный гусь, самовар Яшка с лекциями про Чехова, Варвара с её невероятной уверенностью, что я когда-нибудь стану «годным» байрином, пропаданец…

«Гусиная мафия… чайные интриги…, – я с улыбкой качаю головой, стараясь осознать происходящее. – А ведь странно, но я вроде и вправду начинаю привыкать. Может, это всё-таки сон? Очень уж живой сон, со вкусом борща и запахом соломы. Нет, такой реалистичной графики даже у моего VR-шлема не могло быть».

Интересно… может, всё дело не в чайнике и не в шлеме, а в самой проводке? А может, в квартире?

Когда я только вселился туда, студенческий рюкзак был сильно больше, чем мой бюджет. Из общежития меня выгнали с формулировкой «за неподобающее поведение». Почему-то косплеер Лайта из «Тетради Смерти» в восприятии вахтёрши оказался равносилен извращенцу и сатанисту, как я перед ней не оправдывался. На моё счастье, тогда в объявлении на форуме я увидел строку: «Сдаётся дешёвая однушка. Без ремонта. Рядом с магазином "Мясо и магниты"».

Квартиру сдавал мужик по имени Серега Погодин, лет под сорок пять, вечно с сигаретой в зубах и фразой: «Да там чёт дед жил, потом крякнул».

Позже уже, за чаем (и, кажется, полторашкой пива) Серега рассказал подробнее: жил тут раньше его родич – дед Серафим Митрофанович, краевед, коллекционер всякой старорусской херни. Говорил, что «каждая ступка и каждая ложка – это магия». Квартира была заставлена до потолка иконами, коробами, прялками с «личностями» (что бы это ни значило), книгами по северному орнаменту и картинами «в стиле Билибина, только жирнее».

Потом дед, корпевший над диссертацией по теме «образ гуслей в народном бытии», так и не завершил свой опус – умер прямо у самовара. Сердце. Завещания не оставил. Наследнички – троюродные и вообще какие угодно племянники – вцепились в квартиру, как в свежий пряник. В ход пошли скандалы, проклятья, кресты, кулаки и даже молоток. Всё разворовали. Коллекции пропали. Осталась только сама квартира и злая аура чая без сахара. Ну, так, по крайней мере, говорил Серёга. Ему-то самому было плевать на всю эту «древнерусскую рухлядь», а вот квартирку он считал своей по праву. Почему-то.

Серёга тогда отмахнулся: «Мне-то что. Сдал и сдал. Главное – не влезай в кладовку». Я и не стал влезать. Въехал, прижился, окончил универ, нашел удалёнку, вот и стал в итоге хикковать, даже на косплей забил.

Правда, однажды я нашёл на антресоли старый берестяной футляр с надписью «Воображение – это главное». Подумал, что это дед прикалывался. Теперь не уверен.

И вот я тут. Среди гусей, бересты, самоваров и чайной философии. А что, если я просто стал последним слоем пирога из аниме и старорусской дедовщины? Что, если мой VR-шлем – своего рода мост? Соединились вайбы деда и моя школьная травма от рекордного количества просмотренных за ночь серий «Наруто». И вот – я тут.

Я откидываюсь на спинку деревянного стула и прикрываю глаза. Только я успел всё более-менее рационально разложить по полочкам в своей буйной головушке, как вдруг внезапно ощущаю, что в комнате стало прохладнее. Свеча на столе слегка колышется. Я икаю и резко вздрагиваю.

В лучших традициях крипипаст из 2010-х в тёмном углу избы уже кто-то есть. Это пожилая женщина в длинном тёмном платье, а в руках у неё большая чашка, из которой поднимается пар.

– Добрый вечер, анимешник, – произносит она низким, спокойным голосом. – Не ожидал гостей?

Я нервно сглатываю, стараясь скрыть испуг:

– Кто вы? И как вы сюда попали?

Женщина выходит из тени, и я вижу её лицо, освещённое тёплым светом свечи: строгие черты, проницательный взгляд поверх круглых очков и лёгкая улыбка на губах.

– Зови меня Матрёна, – говорит она, присаживаясь напротив. – Или Сэмпай. Как удобнее. Я тут местный хранитель порядка среди таких вот, как ты, заблудившихся попаданцев.

«А вот того заблудшего пропаданца вы, дамочка, не уберегли!» – подумал я про себя, но что-то подсказывало мне, что женщина могла как-то угадать мои мысли.

– Тогда скажите мне, Матрёна-сэмпай, пожалуйста, что вообще здесь происходит? – как можно более дипломатично спросил я. – Почему я здесь?

Она внимательно смотрит на меня поверх чашки:

– А вот в этом-то и загадка, барин. Здесь свои правила. И у каждого попаданца свой путь. Ты получил схему от Заваркина, и это только первая подсказка. Сможешь её разгадать – поймёшь смысл своего попадания. Или не поймёшь, и тогда придётся смириться с ролью деревенского дурачка.

Я вздыхаю:

– Почему никто просто не объяснит мне нормально?

– А потому что нормально здесь ничего не бывает, – улыбается Матрёна. – Придётся привыкать к тому, что вокруг магия, гусиные баталии и иногда подозрительные взгляды инквизиции. Кстати, скоро Гусячьи баталии – не пропусти.

– Опять эти баталии… Так, стоп! А инквизиция-то тут откуда взялась? – с тревогой спрашиваю я.

– Увидишь, всему своё время, – загадочно отвечает Матрёна, допивая чай и медленно вставая. Ну конечно, типичный персонаж-наставник, говорящий лишь туманными намёками.

– Но помни: здесь главное – не быть шаблонным героем, – добавляет Матрёна. – Будь собой, Алексей. Смейся над абсурдом, дружи с гусями и не бойся разговаривать с самоваром.

Она подходит к двери и уже почти исчезает в сумраке, как вдруг оборачивается и добавляет:

– Это только начало, анимешник. Если освоишься, станешь не просто байрином… а героем собственного жанра.

Матрёна выходит, мягко прикрыв за собой дверь. Ну спасибо хоть, что в воздухе не растворилась и не на метле улетела. Я остаюсь один в полной тишине.

Несколько долгих мгновений сижу неподвижно, пытаясь осознать услышанное. Потом медленно встаю, снимаю с себя улапшённую и проборщённую футболку и, устало плюхнувшись на кровать, вытягиваюсь на жестковатом матрасе.

– Что ж, Алексей, – тихо говорю я вслух, обращаясь к самому себе, – если это и правда сон, то пусть он хотя бы будет с субтитрами…

Закрываю глаза, пытаясь расслабиться, но за окном вдруг раздаётся тонкий, протяжный гогот гуся, подозрительно напоминающий мотив моего любимого аниме-эндинга.

– Да ты издеваешься, птица… – сонно бурчу я, накрывая голову подушкой.

Засыпаю с мыслью, что завтра придётся принять эту новую реальность полностью – со всеми её безумными самоварами, гусями и непонятной магией.

И, чёрт побери, я уже начинаю не то, что привыкать, – считать это всё нормой.

Глава 3. Герой по техническому заданию

Просыпаюсь резко, будто кто-то из-под меня выдернул кровать. Хотя нет, кровать вроде на месте, а вот чувство подозрительной бодрости явно лишнее. В окно, пробивая баррикаду из хлипкой занавески, уже давно нагло лезет солнце с излишне выкрученной яркостью, а откуда-то с улицы раздаются громкие, подозрительно ритмичные звуки.

– Так, стоп, Лёха, – бормочу я, садясь на постели и сжимая голову в ладонях. – Ты что, реально теперь будешь просыпаться каждое утро бодрым и счастливым? Это уже попахивает аниме-штампом.

За дверью вдруг слышится металлический лязг и торжественный голос Яшки:

– И вот под цветущей сакурой судьбы разливается аромат любви и чая!

Я очень надеюсь, что это просто дружеский визит с утра пораньше, а не подкат старого говорящего самовара. Я, конечно, анимешник, но на такой яой я не подписывался! Да и незаконно у нас это всё-таки.

Приоткрываю дверь своей комнаты и ошеломлённо замираю на пороге. Вся прихожая увешана разноцветными бумажными фонариками, которые слегка покачиваются сами по себе. В центре всей этой композиции стоит самовар, гордо нацепивший на крышку подобие соломенной шляпы. Дамской, с бантиком. Красивее, чем сапог, но менее практично.

– Яшка, это… что вообще? – осторожно спрашиваю я.

– Ах, барин, это чайная церемония по канону драмы Синкая! – восторженно объявляет самовар и слегка наклоняется, выпуская струйку ароматного пара. – Любовь и одиночество, бесконечная дорога и чашка горячего чая… Сможете ощутить всю глубину момента?

Я молча смотрю на фонарики, на Яшку и снова на фонарики. Да, не скрою, я пару лет назад спиратил трилогию Макото Синкая в самом хорошем качестве. Но не думал, что мне это аукнется такой вот кармой…

– Не знаю, насколько я готов к такому уровню метафор в столь ранний час, – честно признаюсь я, протирая глаза.

– Не волнуйтесь, барин! Героем романтической линии будете не вы, а вон тот гусь, – спокойно сообщает Яшка, указывая носиком на улицу.

Подхожу к окну и чуть не падаю обратно в кровать. Во дворе гуси маршируют под строгий счёт той самой бабки, что встретила меня в самом начале:

– Раз-два, гусь, крылья выше, лапы шире! Три-четыре, не сбиваемся с ритма! Пять-шесть, готовимся к гусячьим баталиям!

Гуси двигаются идеально ровными рядами, вытягивая шеи и изредка гогоча, явно обсуждая нелёгкую гусиную жизнь. Но больше всего мой взгляд притягивает один особенно крупный экземпляр, накинувший на плечи простыню и отчаянно размахивающий крыльями, явно пытаясь взлететь.

– Что он делает? – ошарашенно спрашиваю я у Яшки.

– Репетирует драматический финал своей истории, – торжественно объявляет самовар. – Каждый герой должен стремиться к мечте! А бабка Агафья эта им спуску не даёт, всегда напоминает о важности драматизма и о том, что мир – театр, гуси – актёры!

Я бессильно опускаюсь на стул и тяжело вздыхаю:

– Вот это да. Слишком всё какое-то театральное получается. И как будто у вас тут одни гуси… Это ведь не может быть совпадением?

– Совпадений не бывает, барин! – многозначительно пыхтит самовар. – Особенно когда речь о законах жанра. Сцены сами находят героев. Или наоборот…

– Вот и я о том же, – обречённо киваю я и прислушиваюсь к звукам снаружи. – Тут же эта ваша Кривоборовка вроде хутора, да? Где же там, я не знаю, курицы, индюки, да хоть облезлые голуби?

– Да они, чай, есть где-то в дальних частях Кривоборовки. Но у них код плохо прописан, они глючат, да ещё и часто в текстурках застревают, – махнул своей железной ручкой Яшка. – Прокопий всё меня пытается усовершенствовать, а лучше бы пылесос для высасывания куриц из забора придумал! Авось, и разнообразие бы появилось…

Я чувствую, как внутри поднимается знакомое чувство тревоги. Тонкости отношений местного Кулибина-на-минималках и его напыщенного самовара меня уже не удивляют, а вот моя дальнейшая судьба… Почему-то кажется, будто все вокруг уже давно знают сценарий, кроме меня самого. И каждый играет свою роль с таким подозрительно искренним энтузиазмом, что становится не по себе.

Вдруг дверь резко открывается, и на пороге появляется сияющий Прокопий Заваркин:

– Яшка, опять ты здесь? Ну, как тебе твоя новая вживленная тяга к прекрасному?

Самовар немного булькнул (икнул?), ведь только что словесно промывал Прокопию косточки, поэтому лишь дипломатично ответил:

– Мне этот апдейт даром не сдался, но главное, что барину понравилось.

– Да, кстати, о барине! – воодушевленно воскликнул Прокопий, протянув мне очередную бересту.

– Алексей, замечательное утро для новых открытий! Я тут подумал и решил создать что-то в духе твоей родины! Назову это «Берестяной VR-шлем»!

– Э-э… – я пытаюсь подобрать слова. – Прокопий, ты уверен, что это будет работать? Мы и так вроде внутри VR, но… у вас тут вроде другая эпоха?

Он делает драматическую паузу и уверенно заявляет:

– Абсолютно не уверен! Но именно в этом вся красота эксперимента! Вдруг он забросит нас в другой мир? Где нет нескончаемых гусей и борщей?

Я невольно вздрагиваю и качаю головой:

– Только не в другой мир, пожалуйста. Я и к этому-то ещё не привык.

– Ну, или, может быть, шлем сработает наоборот и вернёт тебя домой. Клин клином вышибают, как говорится.

Меня пробирает дрожь. А вот это уже интересно.

– Ты… сможешь такое сделать?

– Говорю же, ещё не знаю! Но попробую! Конечно, для безопасности испробую первый раз на себе, и кто знает, может, получится обратный исекай. Интересно будет посмотреть на твой мир…

– Эх, да нет там ничего интересного… – удручённо отвечаю я.

– Интересность – категория относительная! Я бы точно не отказался увидеть мир, где столько свободы выбора… Ну, бывай, барин, и про первую мою бересту не забудь.

Ах, да. Та береста с загадкой. Да блин, я ж вам не герой Тома Хэнкса из «Кода да Винчи»…

Прокопий тем временем по-дружески хлопает меня по плечу и убегает обратно во двор, крича что-то про «магическую бересту» и «невидимые валенки».

Я снова поворачиваюсь к самовару, надеясь хоть на каплю здравого смысла:

– Яшка, скажи честно, у вас точно нет какого-то сценария? Потому что это уже перебор. Одни повторения, как у зациклившейся на описании воздуха нейросети…

Самовар печально качает крышкой и философски отвечает:

– Барин, жизнь всегда сценарий. Вопрос лишь в том, кто его пишет. Если тебе кажется, что всё слишком правильно – может, пора начать импровизировать?

Я задумчиво смотрю на марширующих гусей, драматически взлетающего гуся-героя и улыбаюсь собственной беспомощности.

– Ладно, Яшка, – вздыхаю я, примиряясь с неизбежностью. – Если быть героем, то хотя бы по-хорошему смешным. А не посмешищем… Скажи, у тебя там чай ещё остался?

Самовар удовлетворённо пыхтит и подставляет краник под мою чашку:

– Для вас, барин, всегда. Сегодня, кстати, с сакурой.