Семь прях. Книга 7. Школа дорог и мостов

– Ну, вот тут можно приодеться.

Комната была узкая и очень длинная, будто коридор. Вдоль стен на вешалках висела в два ряда (выше и ниже) самая разнообразная одежда. Саша увидела кафтан, как на картинках в русских народных сказках, и невесомое платье, подходящее королеве эльфов.

– А вы уверены, что это школьная форма? – спросила она.

– Э-э-э-э-э-э… нет? А на что это похоже?

– Ну… на костюмы в каком-нибудь театре.

– Что ж, пожалуй. Ну, если тебе ничего не подходит, можешь остаться в своей одежде, – подозрительно бодро сказал Алехин.

– То есть формы на самом деле нет? – уточнила на всякий случай Саша и поняла наконец, что ее смущало в учениках, встреченных по дороге.

– Нет, – сдался Алехин.

– То есть вы соврали моей маме?

Он развел руками.

– Мне показалось, что ей это важно. Ну, форма, дисциплина, все такое.

Саша вздохнула.

– Пожалуй, я возьму вот этот шарф, – она потянула из массивного, окованного медными пластинами сундука пестрый палантин. – Мама потребует фото, сами понимаете.

– Что ж… отличный шарфик. Кажется, из шерсти высокогорных хофоларских овец, но я не уверен, надо у Яны спросить, она у нас специалист по империи Вандербутов.

– Нет такой империи.

– Есть, есть, – засмеялся Алехин. – Всё есть, даже такая империя. Ты поймешь потом.

«Ладно», – подумала Саша, намотав себе на шею широкий и длиннющий шарф. Он лег уютными складками, и вдруг… в нем кто-то пошевелился!

– Ай!

– О! Маат, иди ко мне, не пугай первоклассников.

Алехин протянул руку, и из складки шарфа в районе Сашиного левого уха выскользнула ярко-синяя…

– Ящерица?!

– Ну, ну… всего лишь бородатая агама. Она красавица и умница. Зовут ее Маат, она очень любит всякие теплые тряпочки.

– Это не тряпочка, – приходя в себя, буркнула Саша. – Это шарф из… какой там шерсти?

– Высокогорных хофоларских овец. Кажется. Хотя может быть и из козьей шерсти острова Птичка. Или из ралинской? Не могу сказать наверняка. Ладно, с формой разобрались, пойдем, выберешь себе расписание.

– В смысле? Сама выберу?

– Ну… у нас тут что-то вроде самообслуживания, да.

Саша подумала, что вот этого маме точно знать не надо и что ШДиМ все меньше похожа на Хогвартс.

Минуты три Саша изучала расписание.

Геометрия, ботаника, иностранные языки (да, именно так. Во множественном числе)…

– А сколько у вас языков? У меня в школе был английский, а с пятого класса еще испанский. А у вас сколько?

– Все.

– Что все?

– Все языки.

– И английский, и испанский?

– Нет, все языки, какие существуют.

Саша хмыкнула:

– Прикалываетесь, да?

Но Алехин был серьезен.

– У нас другая программа. Ты поймешь потом.

– Ладно. А что такое СМиСИУ?

– Создание миров и способы их удержания.

– Э-э-э-э… это урок такой?

– Да.

– У вас тут типа литературные курсы? Книжки писать учите?

– И не только, – Алехин даже развернулся к ней всем корпусом и посмотрел так, будто она невесть что сказала.

– Вот стоило ради этого меня в такую даль тащить? – проворчала уставшая и голодная Саша. – У нас этих курсов по сто штук на каждом углу. Хочешь онлайн, хочешь офлайн, хочешь экстрим, хочешь…

– Экстрим – это как?

– А вам не попадались такие? Это когда вас запирают, например, на турбазе посреди острова без интернета, без других людей, без книг и телика, и от тоски ты по-любому начинаешь книжки писать или музыку. Или рисовать. Ну, или утопишься, такой тоже вариант есть.

Алехин засмеялся, потом спросил:

– А ты не пробовала на такие курсы ходить?

– Не. Я ж не писатель. Слушайте, а при чем тогда лабиринты?

– А тебе не кажется, что каждый писатель блуждает в лабиринте, когда пишет книгу?

– Понятия не имею! Я не писатель. С чего бы им блуждать?

– Ну, все-таки они пытаются описать чужие мысли и чувства, ведь не каждый герой – авторское альтер эго. А чужая душа – потемки, слышала такое выражение? Ну, или лабиринт.

Саша пожала плечами, увидела в расписании еще аббревиатуры и спросила:

– А что я сейчас выберу, то и буду изучать? Навсегда?

– Ну почему же навсегда… Вообще, конечно, у нас есть обязательный набор предметов…

– Ну вот!

– Да, – улыбнулся Алехин. – В первом классе – стандартный набор. Но! От одного из них ты сможешь отказаться, если через месяц точно поймешь, что неинтересно. Но только от одного. Плюс еще два предмета по выбору для углубленного изучения. Однако, раз ты следопыт, тебе не обойтись без навигации, СД и углубленного изучения языков, а в третьем классе обязательно надо взять УиВМ.

«Если я доучусь до третьего», – хмуро подумала Саша и решила, что не будет спрашивать, что такое УиВМ и СД. Узнает на уроках. Она чувствовала огромную усталость. Казалось, голова вот-вот лопнет, пытаясь вместить все, что на нее сегодня обрушилось. Алехин, наверное, по глазам это увидел, а может, мысли прочитал. Улыбнулся и сказал ласково, будто любимый дядюшка:

– Пойдем-ка спать, следопыт Саша.

Нулевой урок

«Итак, я следопыт. Я – следопыт. Почему следопыт? Ну, слово понравилось. А Алехину понравилось, что мне понравилось слово. Точнее, что я выбрала по понравившемуся слову… Как все запущено! Лужи, слова, синие ящерицы, какие-то империи… И что ты теперь будешь делать, следопыт Саша Сидорова?»

Саша сидела на своей новой кровати в своей новой комнате. Она слопала пачку печенья и выпила коробочку молока, которые ей вручил Алехин, когда проводил до комнаты, объяснив, что столовая уже закрыта. Через окно от нее стояла еще одна кровать, а у противоположной стены – еще. Первая была идеально заправлена, накрыта нежно-бирюзовым пледом. На столе и полках рядом с ней тоже был порядок: учебники, толстые книги, тетради в ряд, карандашница, стильная керамическая овечка в позе лотоса. «Похоже, в соседки мне досталась Гермиона Грейнджер», – подумала Саша.

Вторую кровать наспех застелили покрывалом, сшитым из джинсовых лоскутов, сверху валялись три мягкие игрушки (кит, лошадка и какой-то улыбчивый монстр), куртка, пестрая юбка, синий кед. На столе и вовсе был такой бардак, что Саша только хмыкнула: «И Рон Уизли». Разглядела среди прочего гладкий округлый камень, серый и довольно большой, морские стеклышки, рассыпанные по тетрадям, и надкушенный зеленый помидор. «Ну, или Полумна Лавгуд».

Саша открыла свой чемодан, достала Шар. Устроила его на подушке, погладила прохладный бок. Чуть-чуть качнула, и шарик, серебряно сверкнув в глубине, начал свой путь по лабиринту. И показалось вдруг, что дом очень, очень, очень далеко, на другой планете или сто лет назад…

Она достала телефон – три пропущенных от мамы. И как она не услышала?

Мама ответила после первого же гудка.

– Ну слава богу! Я уже готова была вызывать полицию! Почему так долго не звонила?

– Да пока доехали, пока устроились…

– Все нормально?

– Да, да, тут здорово!

– А чего голос такой? Точно нормально? Может, мне приехать? Сашунь, еще не поздно отмотать обратно! В любой момент!

– Мам! Все хорошо! – Саша старательно сделала бодрый голос. – Я устала просто с дороги, и столько информации! Хочешь, я свою комнату покажу?

Саша перевелась в видеозвонок. Медленно повела камерой по комнате.

– Как соседки? – спросила мама.

– Еще на уроках.

– Как школа вообще?

– Ну… необычная, – уклончиво ответила Саша. Помахала в камеру шарфиком. – Вот форму выдали.

– Там тепло?

– В школе? Да. Все босиком ходят…

Дверь распахнулась, в комнату ворвалась девочка, с головы до ног испачканная землей с прилипшими травинками, птичьими перьями, колючками…

– Привет, – буркнула она и метнулась в ванную.

Саша сказала быстро:

– Ладно, мам, я потом еще перезвоню, хорошо? Соседки пришли, надо познакомиться.

– Давай, котенок, люблю тебя!

– И я тебя!

Не успела Саша нажать отбой, как в комнату влетела еще одна девочка, и тоже грязная. Она замерла на пороге, прислушалась, потом в один прыжок пересекла комнату и стукнула кулаком в закрытую дверь ванной.

– Петра! Как ты меня опередила? Там и луж-то не было!

– Не слышу-у-у! – раздалось из-за двери.

Вторая девочка устало сползла на пол и посмотрела на Сашу.

– Ни разу мне не удалось ее опередить. Ни ра-зу. Жизнь – боль.

Она уткнулась в колени, и Саше показалось, что она плачет. Саша даже хотела подойти, но девочка уже подняла голову, вздохнула, спросила:

– Первоклашка? Только приехала? Алехин обещал нам новую соседку. Меня Варя зовут. А тебя?

– Саша.

– Окей. Сама сюда захотела?

– Ну… да, наверное. Сергей Иванович предложил, я согласилась. А ты?

– Я в интернете школу нашла, подала заявку. Сначала не хотели брать, но я их убедила.

– Да? А как? А почему не хотели?

– Ну… они любят сами искать учеников. Но раз на сайте висит заявка на поступление, значит, такая возможность есть, логично?

– Логично, – кивнула Саша. – А как ты их убедила?

– Я была очень настойчива, – улыбнулась Варя. – А потом… я строю идеальные мосты, – и она кивнула в сторону стола с оглушительным порядком.

Саша не успела спросить, как это связано и неужели они и правда будут учиться строить мосты, как замок щелкнул и Петра попыталась приоткрыть дверь ванной.

– Вот и сиди теперь там, – буркнула Варя.

– Пусти! Я же не виновата, что успела раньше! Что мне, грязной на кровать валиться? Я еле стою!

Варя с трудом поднялась, выпуская соседку.

– Не понимаю, как ты успеваешь. Ну правда. Какой у тебя алгоритм?

– Да тот же самый, клянусь!

Варя вздохнула, стянула с себя грязную куртку, сказала устало:

– Как-нибудь я сварю сыворотку правды и подолью тебе в чай.

– Здесь есть зельеварение? – встрепенулась Саша.

Обе соседки посмотрели на нее. Петра была невысокой, рыженькой, с россыпью мелких веснушек по лицу и рукам. Варя – чуть выше, темноволосая и темноглазая, худая и гибкая. Но вздохнули они одинаково.

– Это не Хогвартс, – сказала Варя. – Чем скорее расстанешься с иллюзиями, тем проще тебе будет жить. Поверь.

Утром второго дня в школе Сашу разбудил Варин будильник и стон Петры:

– Да выключи ты своего петуха!

Про петуха Саша не очень поняла: мелодия на телефоне была приятная и резкое кукареканье, которое им давали послушать в музее живой природы, даже отдаленно не напоминала. Она мысленно поблагодарила Варю: сама будильник поставить не догадалась. А ведь, наверное, скоро уроки!

– Во сколько начинаются уроки? – спросила Саша. – Я пока даже расписания не знаю. Алехин сказал выбрать, но я не разобралась, все эти сокращения…

– Аббревиатуры.

– Что?

– Это называется аббревиатурами. – И, вскинув голову, Варя прошествовала в ванную.

– Ну и подумаешь, – еле слышно буркнула Саша.

– А, не обращай внимания, – сказала Петра. – Варька не ту мастерскую выбрала. Ей надо было в смотрители идти.

– Она следопыт?

– Не, проводник.

– А ты?

– И я проводник. Найду дорогу куда угодно и где угодно, а если не найду, то проложу. Любишь пешком ходить?

– Не очень.

– Зря! Следопыты с проводниками часто в связке работают, и нам приходится много ходить.

Саша вздохнула. Еще и это.

Она нервничала оттого, что ничего не знала: куда идти, что надевать, где поесть?

Но вот вышла из ванной Варя, оделась: белая блузка, юбка в складочку, значок с изображением выгнутого дугой моста посреди звезд. Сама строгость и организованность. Наверное, ходить по построенным Варей мостам удобно и безопасно.

– Ой, – сказала Саша и улыбнулась.

На ногах у Вари были ярко-оранжевые носки в голубую полоску. Вязаные, теплые.

Варя хмыкнула:

– Надеюсь, у тебя в чемодане есть хоть одна пара интересных носков. У нас тут, знаешь ли, мода на дурацкие носки. У кого самые уродские – тот круче всех.

Саша посмотрела на Петру. Та натягивала на левую ногу длинный полосатый гольф. На кровати лежал второй – кислотно-зеленый в малиновый горошек. Саша обреченно вздохнула.

– Не переживай, – утешила ее Петра. – Найдутся где-нибудь.

– Просто научись вязать, – посоветовала Варя.

Саша надеялась, что соседки ее подождут, но, когда вышла из ванной, в комнате никого не было. Стало грустно и немного обидно.

– Ну и ладно.

Она быстренько оделась, намотала на шею вчерашний шарф, со вздохом натянула обычные серые носки, бросила в рюкзачок пару тетрадок, ручку и карандаш, вышла из комнаты.

Сразу от двери разбегалось три коридора. «Направо пойдешь… ничего не найдешь», – чуть не расплакалась Саша. А потом задумалась. Ведь когда они вчера шли в комнату с Алехиным, этих коридоров не было, она точно помнит. Был один длинный, чуть-чуть извивающийся влево, и двери с номерами комнат с двух сторон, как в гостинице… «Неужели так трудно было меня подождать? Им бы самим такое вот…» – рассердилась она на соседок.

И вдруг что-то скользнуло по левой ступне. Саша глянула вниз – на ноге сидела вчерашняя ящерица, Маат, только сейчас она была серо-голубой, в тон Сашиным носкам.

– Привет, – тихо сказала Саша, стараясь аккуратно стряхнуть ящерицу с ноги.

Та подняла голову и посмотрела на Сашу умными черными глазками. Тогда Саша подумала, что в коридоре же никого нет, никто не станет смеяться, что она болтает с ящерицей, и спросила:

– Ты не знаешь, куда мне идти сейчас? На завтрак или сразу на уроки? Может, надо отыскать Алехина?

Маат мигнула, сползла с ноги на пол и быстро-быстро посеменила к левой двери. Которая была закрыта. Но Маат как-то просочилась через нее. «Там внизу, наверное, узкая щель… которую даже не видно человеческим глазом. Откуда я вообще знаю, на что способны бородатые агамы, может, проходить сквозь стены», – успокоила себя Саша и открыла дверь.

* * *

Она оказалась во внутреннем дворике, закрытом прозрачным куполом. Кажется, это называется «атриум». Но Саша не была уверена. Вдоль стен стояли мольберты, в центре – стол, а на нем – разные краски (Саша опознала акварель и гуашь, а еще – пастель, цветные карандаши и палочки угля), бумага, стопка дощечек (видимо, палитры), букет кисточек в банке из-под мацони… Это было красиво и как-то вдохновляюще, хотя Саша никогда не умела рисовать. Вдруг дверь в атриум открылась, и забежали шумной стайкой человек десять: все они были в разной одежде (от классических брюк и блузок до свитеров оверсайз и легинсов), в ярких веселых носках. Среди них шла молодая женщина в темном трикотажном платье: строгое каре, пронзительные глаза, точеный нос. Она что-то быстро и эмоционально говорила.

– О, – увидела она Сашу. – Ты новенькая? Первоклашка? Заблудилась? – Она глянула на часы. – Ну, сейчас уже поздно отсюда выбираться, куда бы ты ни шла. Оставайся с нами до перемены, потом кто-нибудь из ребят проводит. Любишь рисовать? Меня зовут Юнона Эдгаровна, можешь занять вон тот мольберт, Митя на полевой практике.

У Саши от ее напора слегка закружилась голова. Она послушно кивнула и встала у мольберта, на который указала учительница с таким экзотическим именем. Старшеклассники смотрели на Сашу с любопытством, но беззлобно, скорее снисходительно.

– Так, ищем свои работы, мои дорогие, – с этими словами Юнона Эдгаровна открыла шкаф, который Саша не заметила сразу, и достала целую стопку листов формата А3. Саша привстала на цыпочки, чтобы разглядеть из-за спин старшеклассников, что там, но не помогло, конечно, слишком она была маленькая. Стопку быстро разобрали, стали прикреплять бумагу с эскизами к мольбертам малярным скотчем. Саша только через какое-то мгновение поняла, что на всех нарисованы разные города.

– Держи, можешь нарисовать свой город, – Юнона Эдгаровна протянула ей лист.

– Я не очень-то рисую, – смутилась Саша.

– Это тебе так кажется, – улыбнулась Юнона Эдгаровна и положила на край мольберта простой карандаш и ластик.

Вышла на середину атриума, хлопнула в ладоши. Видимо, это означало «хватит болтать – рисуйте», потому что все старшеклассники тут же замолчали, взяли в руки кто карандаши, кто мелки, кто кисти и принялись рисовать – точнее, доделывать свои эскизы. Саша же застыла перед белым, очень белым и очень пустым листом. Покрутила головой, стараясь разглядеть, что рисуют старшеклассники. Все их рисунки были очень здоровскими – Саше так никогда не нарисовать. «А с другой стороны, почему я должна что-то сейчас рисовать? Я вообще тут по ошибке оказалась! Спросите у моего желудка, который умирает с голоду!» – подумала Саша и… взялась за карандаш. Почему-то стыдно было спорить, что-то доказывать… А еще хотелось понравиться улыбчивой Юноне Эдгаровне, которая ходила между старшеклассниками (и перед ними позориться не хотелось, чего уж там). Подошла наконец и к Саше.

– Ну, что же ты? Не знаешь, с чего начать? Сначала попробуй свой город просто представить. Мысленно, в голове.

«Почему «представить»? Наверное, правильнее было бы «вспомнить», – подумала Саша, но ничего не сказала, прикрыла глаза.

– Да, это всегда помогает, – кивнула Юнона Эдгаровна и отошла к столу в центре атриума.

Саша вспомнила свой дом – обычную пятиэтажку, каких уже совсем мало осталось в их мегаполисе. Вспомнила квадрат двора, засаженный липами и кустами сирени по периметру. Песочницу, пластмассовый городок, два сломанных тренажера. Она вздохнула и начала рисовать.

Рисунок получился маленький, в самом центре огромного белого листа. И, наверное, линии на нем были кривоватые, и, может быть, никто, кроме Саши, не узнал бы в нем дом номер пять по Первомайской улице, квадрат двора с липами и сиренью, песочницу и городок… Но Саша знала, что это они – ее дом и ее двор. И ей было этого достаточно.

– Какое большое паспарту. Что ж, в этом даже что-то есть… Очень выразительный рисунок получился, поэтому… – Она достала из кармана монетку и протянула ее Саше. – Вот, держи. Это, наверное, первая? Не потеряй. – И тут же отвернулась, глянула на запястье, на котором зажегся экран умных часов. – До конца урока пять минут. Раскрасить сегодня уже не успеешь, но…

– Я не хочу, – сказала Саша. – Можно оставить так?

– Конечно, – улыбнулась Юнона Эдгаровна. – У тебя же сегодня нулевой урок, так что можно.

Саша боялась испортить рисунок. Вдруг не подберет цвета и станет непохоже?

Она отклеила малярный скотч, прижала лист к груди. Умные часы на запястье Юноны Эдгаровны бодро пискнули.

– Все, дорогие мои, заканчивайте работу. Давайте я посмотрю, что у вас получилось.

Саша незаметно выскользнула в приоткрывшуюся вместе с писком часов дверь.

Посмотрела на монетку, что заработала своим корявым рисунком. Монетка была необычная: медная и слишком тонкая, чтобы быть деньгами в реальном мире, скорее жетон, а не монета. С обеих сторон нарисованы скрещенные кирки. Саша пожала плечами и положила монетку в карман.

И увидела, что попала совсем в другой коридор, не в тот, из которого зашла в атриум. Но ведь других выходов не было! Или были? Она оглянулась на дверь… которая исчезла. Мрачная стена из темного камня, пустые подставки для факелов, неглубокие ниши… Тусклый свет лился из очень узких высоких окон, больше похожих на бойницы. Саша вцепилась в свой рисунок, сделала несколько шагов. Где она? Куда попала? «Я хочу домой», – поняла Саша, но тут же тряхнула головой. Мечтала о школе чародейства и волшебства? Ну так вот она! Коридоры скачут и меняют обличье, двери то появляются, то исчезают, учителям наплевать, что ты опоздал на завтрак, и, пожалуйста, будь добр, разберись во всем сам.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – завопила Саша, зажмурилась и рванула по коридору – вперед, только вперед!

Через минуту она споткнулась, перекувыркнулась и грохнулась на пол. Рисунок родного двора выпорхнул из рук и мягко спланировал к закрытой массивной двери. Саша поднялась, отряхнула джинсы, взяла рисунок и толкнула дверь. Дверь была заперта. Саша снова толкнула ее плечом, потом пнула. Дверь ответила каменным молчанием. Но тут Саша заметила около ручки тонкую щель. Размером как раз с монетку, которую ей дала Юнона Эдгаровна. Почти не думая, Саша сунула монету в щель, что-то щелкнуло – дверь медленно и важно отъехала в сторону.

Саша задержала дыхание и переступила порог. И сразу поняла, что попала в столовую, где толпился разномастный школьный народ.

Груздянка и буйабес

Столовая была самая обычная: столы, раздача, окно для грязной посуды. У входа на низкой тумбочке стояла на подставке прозрачная копилка, на треть заполненная медными монетками, почти такими же, какую Саша получила от Юноны Эдгаровны и бросила в щель массивной двери. «Значит, я все правильно сделала, – подумала Саша. – Интересно, за вход в столовую всегда надо будет платить? И где брать эти монетки? Их будут на уроках выдавать?»

Никто не обратил на нее внимания: хватали подносы, вставали в очередь, выбирали еду, болтали… Саша тоже взяла поднос веселого оранжевого цвета и подошла к раздаче. Худенькая девушка с двумя косичками улыбнулась ей и помахала половником:

– Борщ, щи, харчо, солянка, груздянка, тыквенный суп-пюре, том-ям, кукси, буйабес или гаспачо?

Саша потерянно молчала. Гаспачо? Буйабес? Кукси? Что это? Наверное, безопаснее взять борщ.

– Бери груздянку – объедение, – сказал кто-то над ее ухом.

– Буйабес круче.

Саша обернулась. Рядом стоял Кирилл из электрички и высокий светловолосый паренек в тельняшке, пестром шейном платке, брюках клеш, жилетке и ядовито-голубых носках.

– Савва, – он протянул Саше руку. – А это Кирилл.

– Мы знакомы, – пожав Савве руку, она кивнула Кириллу. – В одной электричке ехали.

– А, ну да, – сказал Савва и повернулся к девушке с половником.

– Как обычно? – спросила она.

– Два буйабеса, – ответил Савва. – Если новенькая не попробует твой буйабес, считай, не поступила в школу.

– Я за груздянку, – быстро сказал Кирилл.

– Может, я вообще хочу борщ! – пискнула Саша.

– Да ну, брось, что интересного в борще? А буйабес – это романтика! Море, сейнеры, крики чаек… Отважные моряки, бросающие вызов стихии…

– Остатки улова, которые никому не нужны, – фыркнул Кирилл. – То ли дело груздянка: прелый запах осеннего леса, лучи неяркого солнца сквозь желтую листву, мох и далекий клич журавлиных стай…

– Борщ, – сказала Саша девушке с половником, и та улыбнулась ей.

Налила полную тарелку борща, щедро положила сметаны, посыпала зеленью и сказала:

– Успеешь все попробовать. А тебе, Савва, придется есть две тарелки буйабеса, я уже налила.

– Легко, – отозвался Савва с большим энтузиазмом.

Саша отыскала свободный столик. Надо порадовать маму, что кормят тут отменно. В борщ, например, добавляют вишню. Не успела она попробовать вишневый борщ, как Савва с Кириллом подсели к ней. И буйабес, и груздянка пахли невероятно, и Саша немножко пожалела, что не послушалась мальчишек.

– Итак, ты выбрала мастерскую… – начал Савва.

Саша, давясь горячим борщом, пробурчала:

– Следопыты.

– Что-что?

– Савва, хорош, – сказал Кирилл. – Ты же знаешь, что она следопыт.

– Я просто стараюсь поддерживать беседу. Раз уж гастрономические изыски ее не интересуют.

– А откуда ты знаешь, что я следопыт? – удивилась Саша.

Кирилл кивнул на значок, приколотый к Сашиной рубашке. Ах да.

– Я тоже следопыт! – улыбнулся Кирилл и накрыл на секунду ладонью свой значок.

Саша повернулась к Савве. На его одежде значка не было.

– А ты? – спросила она.

– Я, детки мои, целитель. И если вы разобьете коленки или свернете шеи, разыскивая то, чего не может быть, приходите ко мне, я вас вылечу.

– Сначала выучись, – фыркнул Кирилл. – Ты в школе всего неделю.

– Зато какую!

Саше стало немного легче. Получается, что они все новенькие. И она спросила о том, что ее давно мучило:

– А почему здесь так странно организовано все? Ну, удобнее же, чтобы все вместе начинали учебный год, нет? Мы ведь отстанем от программы, раз позже всех приехали…

– Да нет, учебный год начался пока только для старшаков, а у нас так, увертюра. Они сейчас наберут первоклашек, а потом начнут, – сказал Савва. – Сейчас как бы подготовка. Ну, чтобы каждый вник в систему, спокойно, без стрессов привык к школе и ее учителям… Тут нагрузки большие, вот они и стараются, чтобы помягче.

– И откуда ты все знаешь? – усмехнулся Кирилл.

– То есть пока у нас даже уроков не будет? – изумилась Саша, чувствуя внутри какое-то блаженное тепло. Наверное, от борща.

– Ага.

Кирилл продолжил есть свою груздянку, а Савва, хоть и взял двойную порцию, продолжал болтать. Буйабес между тем исчезал из тарелки стремительно.

– Понимаешь, здесь ведь много странного. Ну, непривычного. Вот коридоры эти! Я до сих пор без Кирилла из комнаты не рискую выходить. Мы вместе живем, а ты с кем?