Исповедь киборга

Нужно выиграть время. Вирус должен завершить загрузку.

Он быстро осмотрел помещение и заметил вентиляционную шахту в дальнем углу. Слишком маленькая, чтобы использовать её как путь бегства, но достаточная для отвлекающего манёвра.

Алексей оторвал решётку, сорвал со стены огнетушитель и установил его так, чтобы при активации струя пены ударила в шахту, создавая шум и впечатление, что кто-то пытается бежать через вентиляцию.

Затем он спрятался за серверной стойкой, как раз когда дверь распахнулась. В помещение ворвались трое охранников с оружием наготове.

– Проверить все углы! – скомандовал один из них. – Он где-то здесь.

Алексей дождался, пока охранники разойдутся по комнате, затем активировал огнетушитель дистанционно, используя свой кибернетический имплант для отправки простого электронного импульса.

Огнетушитель с шипением выпустил струю пены в вентиляционную шахту. Охранники мгновенно развернулись в ту сторону.

– Там! Он пытается уйти через вентиляцию!

Двое бросились к шахте, оставив путь к двери открытым. Алексей воспользовался моментом и выскочил из укрытия, двигаясь с нечеловеческой скоростью, которую обеспечивали его импланты.

Третий охранник успел заметить движение и развернулся, поднимая оружие, но Алексей уже был рядом. Короткий точный удар в солнечное сплетение, второй – в основание шеи, и охранник осел на пол без сознания.

Алексей выскользнул в коридор и побежал к аварийному выходу, активируя коммуникатор, вшитый в воротник его куртки.

– Вирус загружен. Выхожу через восточный вход. Нужна эвакуация.

– Принято, – ответил голос Макса. – Будем на позиции через две минуты.

Алексей мчался по коридорам подвала, используя свой усиленный имплантами интеллект для построения оптимального маршрута. Тревожные сирены уже вовсю звучали по всему зданию, мигали красные аварийные огни.

Он нашёл лестницу, ведущую наверх, и поднялся на первый этаж. Восточный выход был совсем рядом, но между ним и дверью находились четверо вооружённых охранников.

Слишком много для прямого столкновения. Нужен другой путь.

Алексей заметил служебную дверь слева от себя и быстро проскользнул туда. За ней оказалась небольшая комната с медицинским оборудованием и окном, выходящим во внутренний двор клиники.

Он подбежал к окну, оценивая расстояние до земли – второй этаж, около пяти метров. Для обычного человека – опасный прыжок, для него с усиленными имплантами мускулами и скелетом – вполне выполнимый.

Выбив стекло, Алексей вылез на узкий карниз и прыгнул, группируясь в воздухе. Он приземлился, перекатился, гася инерцию, и тут же вскочил на ноги. Внутренний двор был пуст, но он слышал крики и топот с другой стороны здания.

Восточные ворота были всего в пятидесяти метрах. За ними, если всё шло по плану, должен был ждать Макс с машиной.

Алексей помчался к воротам, используя всю скорость, на которую были способны его модифицированные ноги. Он почти достиг цели, когда за спиной раздался выстрел.

Пуля просвистела у самого уха. Он обернулся на бегу и увидел фигуру на крыше клиники – снайпера, готовящегося сделать второй, более точный выстрел.

Алексей нырнул за бетонное ограждение как раз вовремя – вторая пуля ударила в бетон, выбив осколки. Он перекатился и побежал зигзагами, делая себя более сложной мишенью.

Третий выстрел всё же достиг цели – пуля задела его левое плечо, вызвав вспышку боли. Но адреналин и боевые протоколы имплантов не позволили ему замедлиться.

Достигнув ворот, Алексей увидел, что они заблокированы – электронный замок был активирован, закрывая путь к бегству.

Чёрт! Нужно другое решение.

Он заметил дерево рядом с забором – достаточно высокое и сильное, чтобы использовать его как точку опоры. Не теряя времени, Алексей подпрыгнул, схватился за нижнюю ветку и подтянулся, игнорируя боль в раненом плече. Быстро взобравшись выше, он перепрыгнул с ветки на забор, а оттуда – на землю с другой стороны.

Как и было обещано, там ждал Макс за рулём неприметного фургона. Задняя дверь открылась, и Алексей нырнул внутрь. Макс сразу тронулся с места, набирая скорость.

– Тебя подстрелили, – заметила Анна, сидевшая на заднем сиденье. Она быстро достала аптечку и начала обрабатывать рану.

– Царапина, – отмахнулся Алексей. – Вирус загружен. Он сработал?

– Пока рано говорить, – ответила Вера с переднего сиденья, не отрываясь от ноутбука. – Но есть признаки, что система «Кукловод» испытывает сбои. Некоторые узлы сети уже отключились.

– А что с Васильевой? – спросил Алексей. – Она помогла мне. Дала ключ от серверной.

Анна и Макс обменялись тревожными взглядами.

– Её взяли под стражу, – мрачно сказала Анна. – Наш человек в клинике сообщил, что полковник Громов лично прибыл, чтобы допросить её.

Алексей почувствовал укол вины. Ещё одна жизнь, разрушенная из-за него.

– Нужно вернуться. Вытащить её.

– Исключено, – твёрдо сказал Макс. – Сейчас там всё оцеплено. Военные, спецслужбы. Мы едва выбрались сами.

– Куда теперь? – спросил Алексей, понимая, что спорить бесполезно.

– К Новикову, – ответила Анна. – Нам нужно убедиться, что вирус действительно работает, и оценить его влияние на твои импланты.

Алексей откинулся на сиденье, чувствуя волну усталости. Действие адреналина заканчивалось, и боль от раны становилась более ощутимой. Но была и другая боль – понимание того, что его свобода может стоить свободы или даже жизни Васильевой.

Ещё одно имя в списке жертв. Ещё один долг, который придётся выплатить.

Фургон мчался по улицам города, петляя и меняя маршрут, чтобы сбросить возможное преследование. Вскоре они выехали на трассу, ведущую за город, к укрытию Новикова.

Внезапно Алексей почувствовал странное ощущение в основании черепа – знакомое покалывание, которое обычно предшествовало активации имплантов. Но на этот раз оно было другим – не острым, не настойчивым, а словно затухающим.

– Что-то происходит, – сказал он, касаясь затылка. – С имплантами.

Вера быстро активировала сканер и проверила его показания.

– Вирус работает, – сказала она с ноткой восхищения. – Связь между твоими имплантами и центральным сервером «Кукловода» прервана. Они пытаются восстановить её, но сталкиваются с ошибками при синхронизации.

– Что это значит для меня?

– Это значит, что они больше не могут активировать протоколы удалённо, – объяснила Вера. – Не могут загружать новые программы или воспоминания. Импланты всё ещё функциональны, но автономны – больше не являются частью их сети.

Алексей закрыл глаза, пытаясь прислушаться к своему внутреннему состоянию. Да, что-то определённо менялось. То постоянное ощущение наблюдения, присутствия чего-то чужеродного в его сознании, начинало ослабевать. Впервые за долгое время он чувствовал, что находится действительно наедине с собой.

– Я свободен? – спросил он тихо.

– Не совсем, – осторожно ответила Вера. – Импланты всё ещё интегрированы с твоей нервной системой. Их программное обеспечение, боевые протоколы, встроенные навыки – всё это осталось. Но теперь они принадлежат только тебе, а не тем, кто их создал.

– Как дорогой, но больше не подключенный к интернету компьютер, – добавила Анна с лёгкой улыбкой. – Всё ещё мощный, но полностью под твоим контролем.

Алексей не был уверен, радоваться этому или нет. Импланты сделали его быстрее, сильнее, умнее – но также превратили в оружие, которое использовали для убийства невинных. Они были одновременно и его проклятием, и его силой.

– А что с другими операторами? – спросил он. – Такими же, как я?

– Если вирус работает, как задумано, их импланты тоже отключились от «Кукловода», – ответила Вера. – Но насколько это изменит их ситуацию, зависит от многих факторов. Некоторые могут даже не осознавать, что ими управляли. Другие могут быть слишком глубоко запрограммированы, чтобы вернуться к нормальному состоянию.

– Я должен найти их, – твёрдо сказал Алексей. – Помочь им, как вы помогли мне.

– Одно испытание за раз, – мягко возразила Анна. – Сначала нужно убедиться, что ты действительно свободен от контроля и твои импланты стабильны. Потом мы сможем думать о помощи другим.

Алексей кивнул, понимая логику. Но в глубине души он уже принял решение. Он не успокоится, пока не найдёт всех жертв проекта «Прометей» и не поможет им вернуть контроль над своими жизнями. И не остановится, пока не привлечёт к ответственности тех, кто стоял за этим проектом.

Полковник Громов. Руководство «НейроТех». Все, кто превращал людей в марионеток для своих грязных игр.

Они создали меня как оружие против своих врагов. Теперь я стану оружием против них самих.

Фургон продолжал движение по пустынной дороге, удаляясь от города. Впереди ждало убежище Новикова, относительная безопасность и возможность оценить результаты их дерзкой операции. Но Алексей знал, что это только начало.

Охота продолжалась. Только теперь он был не жертвой, а охотником.

Глава 7: Сеанс второй

Лаборатория Новикова, спрятанная в лесной глуши в часе езды от Москвы, была оборудована всем необходимым для работы с нейроимплантами. Старый учёный не терял времени, и как только они прибыли, сразу приступил к тщательному сканированию мозга Алексея.

– Удивительно, – бормотал Новиков, изучая трёхмерные проекции нейронной активности. – Вирус не просто блокировал связь с центральным сервером. Он фактически переписал некоторые базовые протоколы имплантов, сделав их автономными.

Алексей сидел в специальном кресле, опутанный датчиками и электродами. Рана на плече была обработана и перевязана – пуля прошла навылет, не задев кости и крупные сосуды.

– Это хорошо или плохо? – спросил он.

– С технической точки зрения – это чудо инженерной мысли, – ответил Новиков с профессиональным восхищением. – С практической – для тебя это определённо хорошо. Твои импланты теперь работают в закрытом контуре, взаимодействуя только с твоей нервной системой, без возможности внешнего доступа.

Он указал на участок проекции, где переплетались синие и красные нити – органические нейронные связи и цифровые каналы имплантов.

– Но есть и проблема. Без регулярной синхронизации с центральным сервером некоторые функции имплантов начнут деградировать. Уже через несколько дней ты можешь заметить нестабильность в работе кибернетических конечностей, ухудшение обработки сенсорной информации, возможно – головные боли и дезориентацию.

– Но они не смогут вернуть контроль? – это было самым важным для Алексея.

– Не дистанционно, – покачал головой Новиков. – Для этого им пришлось бы физически получить доступ к твоим имплантам и перепрограммировать их. Но даже в этом случае вирус создал своего рода «иммунитет» к стандартным протоколам «Кукловода».

Анна, следившая за разговором, вмешалась:

– То есть, он действительно свободен?

– Настолько свободен, насколько может быть человек с интегрированными в мозг компьютерными системами, – с лёгкой иронией ответил Новиков. – Импланты всё ещё влияют на его мышление, эмоции, восприятие. Но теперь это влияние не направляется извне.

Он отключил электроды и помог Алексею подняться с кресла.

– Однако остаётся вопрос о имплантированных воспоминаниях и личностных конструктах. Они внедрены на более глубоком уровне, чем просто цифровые команды. Они стали частью твоей нейронной архитектуры.

– Я всё ещё не могу отличить реальные воспоминания от имплантированных, – признался Алексей. – Например, та деревня в пустыне… иногда я вижу, как убиваю там людей, иногда – как отказываюсь выполнять приказ, а иногда – как обнаруживаю, что все уже мертвы от газа.

Новиков задумчиво кивнул.

– Возможно, все три версии содержат элементы правды. «НейроТех» разработал методику, которая не просто создаёт искусственные воспоминания, но модифицирует существующие, накладывая на них новые слои интерпретаций и эмоций.

Он подошёл к компьютеру и вывел на экран схему, иллюстрирующую этот процесс.

– Представь, что твоя память – это картина. Они не создают новую картину с нуля, а берут существующую и перерисовывают отдельные элементы, меняют цвета, добавляют или убирают детали. В результате ты помнишь событие, которое действительно произошло, но в искажённом виде.

– И как мне узнать, что реально? – с отчаянием спросил Алексей.

– Я могу помочь с этим, – неожиданно раздался женский голос от двери.

Все обернулись. На пороге лаборатории стояла доктор Елена Васильева. Бледная, с синяками под глазами, в простой тёмной одежде вместо привычного белого халата, но решительная.

– Васильева? – Алексей инстинктивно принял защитную стойку. – Как вы здесь оказались?

– Меня привёз ваш друг Стрелок, – ответила она. – После того, как я помогла вам в клинике, моё положение стало… небезопасным. Мне пришлось инсценировать собственную смерть.

Анна недоверчиво посмотрела на неё.

– Инсценировать смерть? Под носом у военной разведки и службы безопасности «НейроТех»?

– У меня были подготовлены пути отхода, – просто ответила Васильева. – Я давно знала, что однажды мне придётся бежать.

Новиков шагнул вперёд, протягивая руку.

– Елена. Давно не виделись.

– Андрей, – она пожала его руку. – Последний раз мы встречались на конференции по нейроинтерфейсам в Киото. Ты тогда предупреждал меня о военном применении нашей технологии, а я не слушала. Следовало прислушаться.

Алексей наблюдал за этим обменом с недоверием.

– Подождите. Вы знаете друг друга?

– Мы были коллегами, – объяснил Новиков. – Давно, до того, как проект «Химера» превратился в то, чем он стал.

– И оппонентами в научных кругах, – добавила Васильева. – Я считала его взгляды слишком консервативными, а он называл мои исследования неэтичными. Как оказалось, он был прав.

Она повернулась к Алексею.

– Я помогла создать технологию, которая сделала возможной имплантацию ложных воспоминаний. Теперь я хочу помочь отделить реальность от этих имплантаций.

– Почему я должен вам доверять? – спросил Алексей. – Вы работали с ними всё это время. Проводили со мной «терапевтические сеансы», которые на самом деле могли быть сеансами программирования.

– Справедливо, – кивнула Васильева. – И я не прошу доверия. Я предлагаю доказательства.

Она достала из сумки небольшой защищённый планшет и передала его Анне.

– Здесь моя личная копия всех протоколов работы с субъектом «Северов А.В.» Все сеансы, все модификации памяти, все имплантированные воспоминания и поведенческие паттерны. С временными метками, подписями ответственных лиц и техническими деталями процедур.

Анна быстро просмотрела данные, затем передала планшет Вере для более тщательного анализа.

– Если это подлинные документы, то это именно то, что мы искали, – сказала она. – Прямые доказательства незаконных экспериментов над людьми.

– Эти данные настоящие, – подтвердила Васильева. – И они не только доказывают преступления «НейроТех», но и могут помочь Алексею разобраться в своих воспоминаниях.

Она подошла ближе к Алексею, внимательно глядя в его глаза.

– Я знаю каждое воспоминание, которое было модифицировано или имплантировано. Знаю, когда и как это делалось. И я готова провести сеанс, чтобы помочь вам отделить реальность от вымысла.

– Сеанс? – насторожился Алексей. – Как те, что вы проводили в клинике?

– Похожий, но с одним важным отличием, – ответила Васильева. – В клинике я работала под наблюдением. Каждый сеанс записывался и анализировался службой безопасности. Я не могла показать вам правду, даже когда хотела.

Она посмотрела на Новикова.

– Если у тебя есть нейрокартограф, Андрей, мы могли бы использовать его для визуализации процесса. Показать Алексею разницу между его настоящими воспоминаниями и имплантированными конструктами в реальном времени.

Новиков задумчиво потёр подбородок.

– Он есть. Модифицированная версия стандартного медицинского. Но ты уверена, что это безопасно? После того, что произошло с его имплантами?

– С отключением от «Кукловода» риск непреднамеренной активации протоколов минимален, – ответила Васильева. – И это может быть единственный шанс для Алексея узнать правду о себе.

Все посмотрели на Алексея, ожидая его решения. Он колебался. Доверять Васильевой было сложно – она была частью системы, которая лишила его личности и свободы воли. Но если она действительно могла помочь ему отделить реальность от имплантированной лжи…

– Хорошо, – наконец решил он. – Давайте попробуем. Но при одном условии – все остаются в комнате и наблюдают за процессом. При первых признаках чего-то подозрительного вы меня останавливаете.