Роман с конца

Игорь был другом моего отца, и именно от него я узнала об этой работе. На тот момент у меня и в мыслях не было искать работу в деревне, я наоборот выставила дом, который мне достался от бабушки, на продажу. Покупателей на дом было немного, а предлагаемые суммы были настолько смешными, что мы с Алей потратили бы эти деньги всего за полгода. Поэтому, когда Игорь внезапно позвонил и рассказал о богатом мужике из столицы, который выкупил местный отель и сейчас ищет сотрудников, я ухватилась за эту возможность руками и ногами.

А вчера ещё и ртом.

Я прикрываю глаза, покрываясь румянцем.

В четвёртый раз Игорь возвращается с сумками и тяжело выдыхает. Посмотрев на меня, он хмурит брови и спрашивает:

– А ты чего раскисла?

И правда, чего это я? Всего лишь сестра-инвалид на моих плечах и член босса у меня во рту. Жизнь прекрасна.

Выдавив из себя улыбку, я отмахиваюсь:

– Всё нормально, просто задумалась.

– Забот полон рот, а?

Мои щёки горят. Я уверена, ещё чуть-чуть – и покажется дым. От самого факта, что Игорь – дядя Игорь, который годится мне в отцы и знает меня с самого детства, может быть в курсе того, что я отсосала своему боссу, меня начинает тошнить.

– Заболела? – на лице Игоря написано искреннее беспокойство.

Полина, это оборот речи, поговорка. Нельзя везде видеть сексуальный подтекст.

Как будто прочитав мои мысли, Игорь добавляет:

– Стоишь, как воды в рот набрала.

Я трясу несколько раз головой, прогоняя мысли, и бормочу:

– Всё нормально, просто не выспалась. Как подготовка к походу? Нужна какая-нибудь помощь?

– Да как-как… Не выйдем мы вовремя. У половины группы нормальных вещей нет, не знаю, чем они думали, когда собирались. Слушай, а не заваришь мне кофейка?

– Конечно, сейчас сделаю.

Кинув сумку у ресепшена, я направляюсь на кухню – и чуть не спотыкаюсь на пороге. За столом сидит «оно» – начальство. Хоть в чём-то мне везёт, потому что «оно» хотя бы не одно. Я понимаю, что когда-нибудь мне придётся остаться один на один с Марком, возможно, даже обсудить то, что произошло. Но чем позже это случится, тем лучше.

За столом помимо Марка сидит Паша и молоденький парень, кажется, гид группы. Он поднимает на меня глаза, откровенно оглядывает с ног до головы и мерзко ухмыляется:

– Привет, бэйба!

Я недоуменно хлопаю глазами и даже оборачиваюсь, чтобы убедиться, что за мной никого нет и он действительно обращается ко мне.

Пашка начинает хохотать, представляя нас друг другу:

– Костя – Полина, Полина – Костя. Поля – хранительница очага центра, и попросим встать в очередь!

«Встать в очередь» – а это откуда взялось?

Я кашляю и, буркнув «Приятно познакомиться», направляюсь к кофемашине. Марк тем временем не удостаивает меня вниманием и сверлит взглядом гида.

– А ты из местных, да? – спрашивает Костя, провожая меня взглядом.

– Что ты имеешь в виду? – я делаю вид, что не понимаю, о чём он.

Но, конечно же, понимаю.

Моя мама была коренной алтайкой, и несмотря на славянскую внешность моего отца, мы с сестрой унаследовали мамины угольно-чёрные волосы и раскосые азиатские глаза.

– Выглядишь по-азиатски, – говорит Костя и добавляет: – Глаза узкие. Такая экзотичная. Люблю неконвенциональную красоту.

В конце этого сомнительного комплимента он мне подмигивает – и моментально Марк смещается с пьедестала мудаков, отдав первое место Константину.

Я и правда максимально далека от классической русской красавицы, но никогда не стеснялась своей внешности. Я горжусь своими корнями. Но это не делает его комментарий менее отвратительным. Завуалированно, но он назвал меня страшненькой – неконвенциональную красоту он любит, придурок!

Повисшее неловкое молчание нарушает Паша:

– Ладно, Костян, пошли собираться, выдвигаемся через час, – коллега смущённо смотрит на меня и извиняюще пожимает плечами.

– Да куда спешить-то? – гид вальяжно разваливается на стуле. – Только если вот, – он кивает на меня головой, – как там тебя зовут, с нами поедет.

Как-там-тебя-зовут? Серьёзно?

Тебе сказали, как меня зовут, меньше минуты назад.

Я не успеваю ответить, как Марк резко встаёт, одной рукой хватает лежащие на столе бумаги, второй – Костю за предплечье, и быстро направляется к выходу, буквально таща парня на улицу.

Мы с Пашей быстро обмениваемся недоумёнными взглядами – и он вслед за Марком и Костей выбегает из кухни.

Я замираю, не зная, что делать.

Что это было? Марк заступился за меня?

Или… Я не могу придумать другую причину его поведения.

Но если даже заступился, то не будет же он с ним драться?

Костя хоть и является гидом, но для нас он в первую очередь гость.

Успокоив себя данной мыслью, я включаю музыку и начинаю готовить обещанный Игорю кофе.

* * *

Выход, как и предсказал Игорь, откладывался больше чем на час. После утреннего инцидента я больше не видела ни Марка, ни Пашу, ни гида. Марк готовил лошадей. Паша уехал в магазин за резиновыми сапогами, которых не было у половины группы. Где был гид – я не знаю, главное, что не рядом со мной.

Помимо суматохи из-за сборов, сегодня не унимался телефон. Мой новый креатив для таргетной рекламы выстрелил, и я не успевала записывать людей в лист ожидания на случай, если кто-то отменит бронь. Рабочая суета – то, что нужно в данный момент: чем меньше времени вариться в собственных мыслях, тем лучше.

Ответив на очередной звонок, я откидываюсь на кресло, думая о третьей за сегодня кружке кофе. Краем глаза замечаю движение – к ресепшену, не спеша, смотря в пол, подходит Костя. Я нехотя поднимаюсь, готовясь к очередной порции сомнительных комплиментов.

Он поднимает голову, и я понимаю, что с кофе на сегодня нужно завязывать. Мятный чай, а лучше с валерианой – вот мой выбор. Он молчит. Я тоже молчу, не знаю, как реагировать. Он выглядит так, как будто его разом укусили три осы. Правый глаз заплыл, на опухшей скуле уже начали появляться синеватые кровоподтёки.

Гид краснеет, и, смущённо переминаясь с ноги на ногу, опускает голову и пялится в пол. От его недавней самоуверенности не осталось и следа.

– Полина… Я… я хотел принести вам извинения, – запинаясь, тихо бормочет он.

«Вам».

– Я был груб и вёл себя неподобающе, – продолжает он.

Я закрываю глаза, унимая внезапный прилив раздражения. И нет, не на гида. Да, он вёл себя, как последняя свинья. Но он наш клиент. И я могу сама за себя постоять.

– Константин, вам не за что извиняться. И если… Если это всё, – я рукой показываю на правую часть его лица, – дело рук нашего сотрудника, – вряд ли он знает, что Марк – владелец центра, и это к лучшему. Есть, конечно, ещё вероятность, что он встретился с Пашиным кулаком, но она слишком мала. – Это неподобающее поведение, и мне очень жаль. Мы в этом обязательно разберёмся, я сегодня же поговорю…

– Нет-нет-нет, – перебивает меня парень. – Всё в порядке. Это тут ни при чём. Я упал… П-просто хотел извиниться.

Язык чешется, чтобы спросить – на чей именно кулак он упал.

– Ещё раз – вам не за что передо мной извиняться и просить прощения.

Костя глубоко вдыхает, напоминая мне побитую псину, и как будто ждёт от меня чего-то.

Разрешения уйти?

Паша в очередной раз спасает ситуацию, подходя к ресепшену. В руках – огромные пакеты с резиновыми сапогами, а вид у него такой, что до магазина и обратно он не ехал на машине, а бежал.

Воспользовавшись ситуацией, Костя, не поднимая глаз с пола, разворачивается и молча выходит из здания. Паша провожает его взглядом, а после смотрит на меня так, как будто это я стала причиной побоев нашего гостя.

– Полииинааа? Ты мне ничего не хочешь рассказать? – спрашивает он, бросив пакеты в угол и подходя ко мне вразвалочку, играя бровями.

– Нет, а разве должна? И почему ты так на меня смотришь? Фингал ему точно не я поставила, и, как я понимаю, не ты, да?

– Нет. В том-то и дело! Хорошо, хоть легонько ударил, так-то и сотрясение могло быть – с его-то опытом…

Легонько? Это он легонько?

Паша продолжает на меня многозначительно смотреть и, покачав головой, произносит:

– Ну, Поля, ты даёёёшь!

Я не знаю, что происходит, но это точно мне не нравится.

– О чём ты?

– Ну, очевидно, что он из-за тебя так, а потом угадай что?

Паша смотрит на меня с видом, как будто он владеет какой-то суперсекретной информацией, которой ему не терпится со мной поделиться.

– Ну, что?

– Я поехал за сапогами, и Марк дополнительно скинул мне список того, что нужно было докупить, ну, так по мелочи. И знаешь, что там ещё было?

Не знаю и не хочу знать. Я беру бутылку с водой, делаю глоток – и чуть не захлёбываюсь, потому что Паша не выдерживает и в этот самый момент громким шёпотом произносит:

– Презервативы.

Мне требуется несколько секунд, чтобы откашляться. Часть воды попадает мне на футболку. Я злая, мокрая, очевидно красная до кончиков пальцев и еле сдерживаю себя, чтобы не выбежать отсюда, сесть в машину и никогда не возвращаться.

– А при чём тут я вообще?

Максимально равнодушный вид. Полина, изобрази максимально равнодушный вид.

– Ну, не прикидывайся, Поль, тебя обижают…

– Меня никто не обижал.

– Не важно, – отмахивается парень, – Марк думает, что тебя обижают, заступается за тебя, а потом просит меня купить гондоны. Вуаля!

– Что – «вуаля»? И с чего ты вообще решил, что он их для себя взял?

– А для кого ж ещё?

– Откуда мне знать? Может, Игорь попросил. Я не знаю.

– В поход? У него вроде жена есть… Хотя кого это когда-то останавливало. Но Игорь тогда очень самоуверен.

– А Марк, то есть, нет? – возмущённо спрашиваю я.

– Так вы с ним не того… – Паша снова играет бровями. – Не этого?

– Конечно, нет! Мы с ним не того и не этого!

– Ну, ладно-ладно, не заводись. Я просто подумал…

– А ты не думай, хорошо?

– Поль, ну, прости. Может, это он как бы намекнул, чтобы я себе купил? Пара девчонок там прям ничего так…

– Может. Я не знаю, – бурчу я и начинаю бездумно щёлкать мышкой, делая вид, что работаю. – Иди собирайся, вы и так уже на полтора часа позже выезжаете…

Коллега кивает, снова берёт сумки – и уже в дверях добавляет:

– Не терпится избавиться от нас и остаться наедине с Марком, да?

Брошенная в его сторону бутылка ударяется об угол.

Увернулся, зараза.

Марк

Костя свалился как тряпичная кукла с одного удара – что не принесло мне никакого удовольствия. Бить его было ошибкой. Я это прекрасно понимаю и без Полининых разглагольствований на тему гостиничного сервиса, её профессиональной репутации и простого здравого смысла, согласно которому людей бить нельзя.

Угу-угу, моя спортивная карьера полностью опровергает последний факт. Людей не только бить можно – я на этом сколотил неплохое состояние.

– Да, Костя вёл себя… – она закусывает губу, подбирая слова, – неподобающе.

Это мягко сказано, но хорошо.

– Но я сама могу за себя постоять.

Слабо верится, но ок.

– И ты попросил Пашу купить презервативы? Что с тобой вообще не так!?

На это мне даже самому себе нечего ответить. Если бы я знал. Если бы я только знал.

Очевидно, в тот момент решение принималось не головой, а той частью тела, которая сейчас возмущенно напоминает, что пора бы использовать покупку по назначению.

Я медленно поднимаюсь со стула и более жёстким, чем хотел, голосом спрашиваю:

– Всё сказала?

Полина крепко сжимает кулаки и нехотя кивает.

– Ну, во-первых, я и правда владелец центра. Это мой центр. Мои гости. И я могу вести себя так, как захочу. А во-вторых, с чего ты взяла, что мой конфликт с Костей был связан с тобой?

Мои слова заставляют Полину отвести глаза, на её щеках появляется стыдливый румянец.

– А, это… то есть… это не из-за меня?

Конечно, это было из-за неё. Но она только что возмущалась, что я не должен никого бить – тем более ради неё. А сейчас она выглядит… разочарованной?

– Н-ну… хорошо, – тихо произносит Полина и разворачивается, чтобы выйти из рабочей кухни, куда вбежала пять минут назад и начала отчитывать меня.

Видя её попытку удрать, мой орган – да-да, тот самый, из-за которого Паша поехал за гондонами, – берёт дело в свои руки.

– А в-третьих, – я дожидаюсь, когда она снова поворачивается ко мне лицом и наношу удар, – ты бы предпочла, чтобы я трахал тебя без презервативов?

Полина еле слышно вскрикивает и прижимает руку ко рту.

Полина

Причина моей ненависти, в лице моего босса, смотрит на меня с надменной усмешкой. Когда я думаю о том, что мне нужно ведро со льдом, куда я смогу опустить свою голову, Марк выглядит невозмутимо.

Мне стыдно, что я предположила – нет, обвинила – его в том, что он ударил Костю из-за меня. Почему-то до этого момента мне в голову не приходило, что ко мне это не имеет никакого отношения. И хотя я честно была зла на него за такое поведение, мысль, что он заступился за меня, была немного, чуточку, но приятна. Сейчас же я чувствую себя просто дурой.

Готовая сбежать, я замираю, вцепившись в дверной косяк, когда слышу голос Марка.

– А в-третьих, – он ждёт, когда я повернусь к нему лицом, и говорит то, что ни одна сотрудница не должна слышать от своего начальника: – Ты бы предпочла, чтобы я трахал тебя без презервативов?

Я не могу сдержать громкий возглас шока и прижимаю ладонь ко рту.

Улыбка сползает с лица Марка, и сейчас он смотрит на меня серьёзным, приковывающим к месту взглядом.

Беги, Полина. Беги.

Я должна сбежать.

Но вместо этого замираю, как опоссум перед фарами несущейся машины.

– Или у тебя изменилась ситуация, и ты сможешь нормально исполнить свои рабочие обязанности, которые прописаны в трудовом договоре?

У меня кружится голова. Я один раз мотаю головой. Нет. Обстоятельства не изменились и вряд ли изменятся в ближайшее время.

– Тогда открой дверь пошире, – Марк кивком указывает на дверь, ведущую в рабочую кухню, а сам медленно отодвигает стул от стола.

Как послушная кукла, я делаю именно это. На распашку открываю дверь. Отсюда мне виден не только вход в холл, но и несколько домов, в которых сейчас убирается Фая. Сейчас на всей территории центра только мы втроём: я, Марк и Фая. А ведь ещё несколько минут назад рабочая кухня казалась безопасным местом для разговора.

– Подойди сюда, – он кивком головы указывает на место рядом с собой.

На ватных ногах я медленно пересекаю разделяющее нас пространство, огибаю стол и подхожу к нему практически вплотную.

– Развернись лицом к двери.

Когда я подчиняюсь, Марк кладёт руку на мою поясницу и мягко, но настойчиво давит мне на спину, заставляя нагнуться и опереться руками о стол.

– Ниже. Плечи на стол.

Шаг за шагом. Шаг за шагом я спускаюсь всё ниже и ниже. На самое дно.

Мой босс планирует трахнуть меня посреди рабочего дня.

На кухонном, чёрт подери, столе.

В то время как в трёхстах метрах от нас Фая убирает дома.

Это правда происходит со мной?

Я опираюсь сначала на локти, а потом опускаю плечи и обхватываю ладонями противоположный край массивного дубового стола.

Тело напрягается ещё сильнее, когда в мои ягодицы упираются твёрдые бёдра Марка, и я начинаю быстро и часто дышать.

Полина, ты правда позволишь своему боссу трахнуть тебя ради чёртовых ночных дежурств? Ради изменения расписания?!

Руки Марка ложатся на мои бёдра. Он ведёт ими вверх и вниз. Это похоже на поглаживание.

– Тш-ш-ш, тш-ш-ш, – тихим, даже нежным голосом произносит он.

Спустя короткое время я и правда немного расслабляюсь, пытаясь вспомнить, почему этот тон голоса мне знаком.

Когда осознание накрывает меня, я резко открываю глаза.

Этот мудак разговаривает со мной как с лошадью! Он гладит и успокаивает меня как будто я лошадь!

Я не успеваю возмутиться, потому что Марк склоняется ко мне, и я чувствую его горячее дыхание на своей шее:

– А сейчас следи за улицей. Если кто-то будет подходить – скажешь.

Так вот зачем я открывала дверь.

Предусмотрительный ублюдок.

Просунув одну руку под меня, он расстёгивает пуговицу и молнию на моих джинсах. В этот момент я благодарю себя за выбор одежды – на мне свободного кроя mom's-джинсы, и он без труда спускает их до середины бёдер.

Странно, что тебя радует этот факт. По логике вещей должно быть наоборот.

Но я не знаю, почему думаю так, как думаю, и почему чувствую то, что чувствую. Префронтальная кора головного мозга ушла в спящий режим. Рептильный мозг взял бразды правления в свои руки.

Какое-то время ничего не происходит.

Что он делает? Пялится на мои ничем не примечательные чёрные хлопковые трусы?

Я громко выдыхаю, когда чувствую прикосновение тёплой мужской ладони между ног. Рука не медлит и начинает массировать меня круговыми движениями. Там.

Марк. Мой босс. Трогает меня там!

Его пальцы дотягиваются до нужной точки, и я закусываю губу.

То, что происходит… не неприятно.

Чёрт, это больше чем не неприятно.

Отдать пункт управления рептильному мозгу было ошибкой. Я чувствую, как ткань моего нижнего белья становится влажной, и меня захватывает паника.

Она сильнее, чем была до.

Если Марк узнает, что я возбудилась, то… то…

Марк не дает мне додумать, что будет, потому что подхватывает резинку трусов и аккуратно спускает их вниз к джинсам. Его рука ложится между моих ног – туда, где уже всё чертовски влажно. На секунду он замирает и я жду сального комментария, но слышу лишь многозначительное «Хмм».

Я не знала, что может быть что-то более унизительное, чем лежать на кухонном столе со спущенными штанами и трусами перед своим боссом, с которым за девять месяцев мы не обмолвились и ста словами.

Оказывается – может.

Я оказалась здесь, потому что у меня нет выбора. Я не могу потерять эту работу.

Но меня никто не принуждает возбуждаться от этой ситуации. Как реагирует тело – это полностью моя ответственность.

Что со мной, чёрт возьми, не так?

Хотя… может, у моего тела тоже нет выбора? Может, это защитная реакция? Естественный отклик на стимуляцию?

И вообще, стыдно должно быть ему, а не мне. Будь мой босс джентльменом – он бы сделал своё дело и мы бы разошлись по делам. Но нет. Марку некуда было спешить, и он лениво размазывает по мне мою же влажность. Массирует клитор круговыми движениями. Именно так, как нужно. С идеальным давлением.

Я сильно прикусываю щеку, сдерживая стон.

Приятные ощущения внезапно обрываются, и я слышу звук расстёгиваемого ремня, а затем – разрываемой целлофановой упаковки.

Это правда сейчас произойдёт.

А у тебя ещё были сомнения?

Марк кладёт обе руки на мои бёдра, и я чувствую, как что-то тёплое настойчиво толкается в меня – раз, другой, и на третий резкий толчок он входит. Полностью. Его бёдра прижимаются к моим ягодицам, волосы и ткань его штанов щекочут кожу.

– Вот так, вот так… – еле слышно, сдавленным голосом бормочет он.

Марк медленно выходит почти на всю длину и снова – резкий толчок, за которым следует шлепок от соприкосновения наших тел. Я не сдерживаю тихий стон, проклиная себя, своё тело, Марка, этот центр и свою жизнь.

И снова те же движения.

Я сильнее вжимаюсь в стол, пытаясь минимизировать толчки. Как метроном – Марк держит ритм и темп, и мне всё сложнее сдерживаться.

Почему? Почему это должно быть так приятно?

Но недостаточно приятно, чтобы…

Подлая мысль забирается в голову: а что, если я лягу плечами на стол? Тогда я смогу дотянуться до точки, так сильно требующей моего внимания.

Нет, нет. Всё, что происходит здесь, – это не про секс. Не про удовольствие. По крайней мере, не про моё.

Но Марк, видимо, считает иначе. Потому что именно в этот момент он медленно ведёт рукой по моему бедру и запускает её под меня. Именно туда, куда нужно.

Я издаю громкий стон и резко одёргиваю себя.

– Не мог бы ты не делать этого? – мой голос звучит хрипло.

Он наклоняется, придавливая меня своим телом, и я чувствую его тёплые, влажные губы на шее.

– Что именно? – его горячее дыхание обжигает кожу. Он не сбавляет ритма, продолжает толчки, и прикусывает особенно чувствительное место, где шея переходит в плечо.

– Вот это… рукой, – сдавленно выдыхаю.

– Тебе не нравится? – он снова прикусывает меня, вызывая очередной стон и волну удовольствия.

– Нет. То есть… да…

Как я вообще должна на это ответить?

Очевидно, что мне это нравится. Но это не делает происходящее менее унизительным – скорее наоборот.

В очередной раз он доказывает свой статус мудака, полностью игнорируя мои желания. Вместо того чтобы остановиться, он усиливает давление пальцев и ускоряет движения, с которыми его бёдра с громкими шлепками соединяются с моим телом.

Чёрт его побери, но если он сейчас остановится, я сама буду молить его о продолжении.

Все мысли ушли.

Остались только ощущения.

Резкие толчки, массирующие движения его пальцев, его громкое дыхание и губы на моей шее. Факт, что мой босс трахает меня на кухонном столе. Всё это сплелось воедино, смешалось в горячий, запретный коктейль.

Я крепко сжимаю бёдра, чувствуя, как меня накрывает волна удовольствия.

Моё тело снова предаёт меня.

Я обмякаю на столе, и темп Марка становится быстрым, рваным. Он издаёт глухой стон, совершает ещё два резких толчка – и замирает внутри меня.

Его тело сильнее придавливает меня к столу. Тяжёлое дыхание щекочет кожу.

Спустя несколько секунд давление исчезает. Он резко выходит из меня. Холодный воздух и отсутствие его прикосновений возвращают стыд. Мне хочется провалиться под землю.

Я медленно перевожу руки, чтобы приподняться, но его рука останавливает меня.

– Нет. Оставайся здесь, – произносит он, и у меня возникает ощущение дежавю.

Через пару минут я чувствую влажное полотенце между ног. И меня снова накрывает волна стыда.

Он только что был в тебе, Полина. Ты только что кончила, когда твой босс трахал тебя на рабочем столе. Но тебе стыдно, что он тебя протирает?

Марк проводит руками вниз по моим ногам до спущенных трусов и джинсов и подтягивает их до попы.

– Ок. Дальше сама.

– Спасибо, что разрешил, – не удерживаюсь я от саркастичного комментария и резко выпрямляюсь.

– Обращайся, – хмыкает Марк через плечо, выходя из кухни.

Сукин сын.

Быстро застегнув джинсы, я опускаюсь на стул.

Меня только что отымели на кухонном столе.

И самое ужасное – не это.

А то, что мне это понравилось.

Чёрт.

Полина

Одержав маленькую победу над кофе, я кладу кусок торта в рот и закрываю глаза. Приторно сладкое медовое тесто тает, и я перемещаюсь в детство – туда, где безопасно, где от меня никто ничего не ждёт, никто от меня не зависит, а моя самая большая проблема – отсутствие собственного телефона, когда у всех в классе он уже есть.

Мне стыдно признавать, но в эту минуту я завидую Але. Завидую, что ей не нужно просыпаться в такую рань, ехать на работу, беспокоиться о деньгах, нести ответственность за нас двоих, бояться потерять единственного родного человека. Если бы мы только могли поменяться местами… Прежняя Аля, до аварии, справилась бы с моей ролью гораздо лучше. Как минимум, она бы точно не вступила в сексуально-договорные отношения со своим начальником.

Мне кажется, последние дни я ощущаю только одну эмоцию – стыд. За свои мысли. За то, что делаю недостаточно. За то, что происходит на работе.

Как вообще осмыслить то, что происходит на работе?

Я никогда не была ханжой, но и секс-раскрепощённой меня не назовёшь. К двадцати шести годам у меня было три парня. Теперь – четыре. И хотя при должном старании и доверии к партнёру я без труда достигала оргазма, разрядка никогда не наступала так быстро и легко, как вчера. Хотя ни особого старания со стороны Марка, ни тем более доверия не было и в помине. Зато была грязная, непозволительная ситуация. Общественное место. И самое главное – полная потеря контроля.

Нет, это просто стресс. Тело так справляется со стрессом.

Мне даже обсудить это не с кем. Круг моего общения ограничен коллегами, сестрой и тётей Валей – пожилой соседкой, которая днём присматривает за Алевтиной.

Определённо, сейчас я – то самое бревно из метафоры моей бабули, которое несёт по течению горная река. Рано или поздно меня выбросит на берег – и я не уверена, что к этому моменту буду в целости и сохранности.

* * *

Несмотря на утренние попытки подбодрить себя и убедить, что в ситуации с Марком нет ничего сверхужасного, всю дорогу до работы я не могу унять дрожь в теле. Чем ближе к Усть-Коксе – тем хуже мне становится. Мне сложно усидеть на месте, и я нещадно превышаю скорость, что в сельской местности грозит не штрафами, а полётом в кювет.