Роман с конца

Марина Сом

Роман с конца

Предисловие от автора

Дорогая читательница и дорогой читатель,

Книга предназначена для читателей старше 18 лет в связи с обилием откровенных эротических сцен. Если одна из следующих тем является для тебя неприемлемой или травмирующей – пожалуйста, закрой книгу и удали её со своего устройства.

Контентное предупреждение:

сексуальные домогательства на рабочем месте;

злоупотребление властью;

нарушение личных границ;

эмоциональное насилие;

неактивное согласие.

Что я могу точно гарантировать – это эмоциональное напряжение, противоречивых персонажей и гарантированный счастливый финал между главными героями.

С уважением и искренней признательностью, Марина Сом

Полина

Крупные капли разбиваются о лобовое стекло машины, превращаясь в прозрачные кляксы. Я в третий раз обшариваю заднее сиденье в надежде на чудо – но вместо дождевика и запасной обуви там всё те же верные спутники: пара пустых бутылок из-под воды, видавший виды шерстяной плед и нераспакованная пачка чипсов. Данный представитель фаст-фуда был куплен мной в порыве слабости больше недели назад и то, что он до сих пор в целости и сохранности – вот где настоящее чудо.

Я включаю заднюю передачу и выжимаю педаль газа до упора. Колёса моей старенькой «Тойоты Короллы» из последних сил перемешивают грязь, и машина ещё глубже вязнет в месиве из земли и гравия – теперь уже по самый капот.

До пункта моего назначения – парковки ретрит-центра «Единение души с природой» – всего пятьдесят метров, но если я продефилирую по этой трясине в своём платье, от него ничего не останется. Сам факт, что я оказалась в этой ситуации именно сегодня, когда все ритуалы были соблюдены, когда на мне не просто какое-то платье, а моё счастливое платье, – противоречит законам вселенной.

Суеверия можно считать блажью, если у тебя есть рычаги давления на свою жизнь. Если же ты зависишь от благотворительных фондов, соседей, врачей, коллег и кучи других незнакомых тебе людей, то остаётся полагаться исключительно на платье. Тем более что до сегодняшнего дня оно меня ни разу не подводило.

Темно-синее, чуть ниже колен платье-футляр отлично подходит и для получения диплома, и для устройства на работу, и для свидания. Именно в нём я получила работу в ретрит-центре, и сегодня оно должно было мне помочь эту работу сохранить.

Я вздрагиваю от резкого стука в окно.

Перед глазами – нижняя часть мужского торса: бёдра обтянуты светло-синими полинялыми джинсами, рабочая куртка прикрывает ремень, одна рука засунута в карман, другая крепко сжата в кулак. Именно они – руки – полностью разбивают мои надежды, что на моё спасение придёт Паша или Игорь. За окном стоит мой босс и владелец ретрит-центра «Единение души с природой» – Марк.

Прикрыв на секунду глаза, я опускаю стекло на треть и, виновато улыбаясь его тазу, наигранно весело произношу:

– Доброе утро! Я тут застряла. Снова. Воот…

Марк бурчит что-то себе под нос и, поднеся запястье с часами к лицу, уже внятно произносит:

– Ты опоздала на десять минут.

Ещё на первой неделе работы я поняла, что мой босс – мудак.

По правде говоря, это было понятно ещё на собеседовании, но я не склонна судить по первому впечатлению и как можно дольше отрицала данный факт. Но нет, это та ситуация, когда первое впечатление не было обманчивым – и сегодня он в очередной раз подтвердил своё звание «худший-начальник-года», приняв непосредственное участие в уничтожении моего счастливого платья.

Раз – я бы не застряла, отремонтируй он дорогу, о чём я говорила по меньшей мере десяток раз.

Два – счастливое платье мне в принципе не понадобилось, если бы у него не было болезненной фиксации на расписании. В мире Марка график – это святое, и человек не имеет права на болезнь, форс-мажор и – боже упаси – личную жизнь. Тем более в середине июня. Тем более когда я хотела не просто внести маленькое изменение в график. Я планировала, по мнению Марка, непростительное…

Три – я бы не откладывала этот разговор до последнего, если бы его лицо умело выражать какие-либо эмоции, помимо недовольства и надменности.

Глубоко вздохнув, я открываю дверь, готовая соединиться с природой не только душой, но и телом. Тянуть дальше нельзя: во-первых, вот-вот начнётся ливень, и хотя до входа в центр всего пятьдесят метров – этого хватит, чтобы промокнуть до нитки. А во-вторых, придурок-босс сверлит меня взглядом, видимо, мысленно подсчитывая сумму, на которую меня оштрафует.

Возможно, у счастливых платьев есть срок годности, по истечении которого они становятся несчастливыми? Или же моя ситуация настолько безнадёжна, что оно просто сдалось?

Присмотрев наиболее устойчивый камень и прижав сумку и снятые лодочки к груди, я готова к прыжку. Справа от меня раздаётся покашливание, и я поднимаю взгляд на Марка.

Он откровенно меня разглядывает.

И хотя платье плотно облегает фигуру, оно деловое, без открытого декольте и прикрывает колени… прикрывало колени. До того, как я его подтянула для дополнительной манёвренности, тем самым открыв боссу вид на свои голые ляжки. По выражению его лица не понятно, то ли он осуждает мой выбор одежды на сегодня, то ли наслаждается зрелищем. Хмыкнув что-то в бороду, он делает два шага в мою сторону и, приблизившись вплотную к машине, протягивает мне руку.

А ещё говорят, что галантность умерла.

Не раздумывая, я хватаюсь за предложенную помощь – и секунду спустя понимаю, что Марк стоит так близко, что у меня просто нет места, куда встать, кроме как ему на ботинки, которые, кстати, уже изрядно увязли в грязи.

Просьба подвинуться застревает у меня в горле, когда Марк неожиданно нагибается, закидывает мою руку себе за плечо и, бесцеремонно просунув одну руку мне за спину, а вторую – под колени, выпрямляется в полный рост вместе со мной на руках.

– Ой, – я тихо вскрикиваю. – Что… что ты делаешь?

Проигнорировав мой вопрос, Марк устойчивым шагом и как будто без особых усилий направляется ко входу в здание.

Меня нельзя назвать толстой, но с ростом 170 я точно не Дюймовочка, и мой мозг рисует картину, как Марк падает вместе со мной, я лежу в грязи, он – сверху. В панике я крепче цепляюсь за его плечо и, как будто, ещё больше сокращаю дистанцию между нами.

Куда уж больше, Полина. Ты видишь мелкие морщинки вокруг его глаз, наклон головы – и его борода будет царапать твою щёку. Ты так глубоко находишься в его личном пространстве, что вдыхаешь его запах.

Чёрт, а он неплохо пахнет.

Большую часть времени Марк проводит в конюшне, но ноздри приятно щекочет запах хвои и свежераспиленного дерева.

В том, чтобы находиться так близко к своему боссу, есть что-то противоестественное. Думать о том, что он приятно пахнет, – чистое извращение.

И жесткое нарушение субординации. Начальники не должны носить подчинённых на руках. Точка.

Дойдя до асфальтированной дороги, Марк аккуратно опускает меня на землю.

– Спасибо… но не надо было, – смущённо благодарю его.

– Да? – Марк демонстративно ещё раз оглядывает меня с ног до головы. Сейчас очевидно: мой внешний вид ему не нравится. Он смотрит на меня, как на идиотку, надевшую туфли в поход.

Что, в общем-то, недалеко от истины.

– Тринадцать минут, – добавляет босс, посмотрев на часы.

– Что?

– Ты опоздала на тринадцать минут.

При-ду-рок.

– Да, прости. Очевидно, что моя машина не пред… – я запинаюсь на полуслове, так как Марк, не дослушав, разворачивается и идёт в сторону гаража. – Не предназначена для бездорожья Алтая. Ещё раз спасибо, придурок, – тихо заканчиваю я, зная, что он меня не услышит.

– Воу-воу-воу, что за вид, Полиныч?

Я разворачиваюсь в сторону голоса. Мой коллега Паша, прикрыв рукой глаза, смотрит на меня сквозь пальцы.

Нагнувшись поправить платье, я осознаю, что юбка с середины бедра поднялась до самого верха и сейчас еле-еле прикрывает ягодицы. Быстро опуская юбку вниз, я вспоминаю взгляд Марка – и заливаюсь краской.

Дождь, как будто ждал, когда я окажусь в безопасности, и входит в полную силу. Не обращая внимания на шуточки Павла, я захожу в здание и принимаюсь за работу, мысленно проклиная свою машину, босса и платье, которое не вовремя решило перестать быть счастливым.

Марк

Когда вместо обещанных трёх опытных гидов я вижу перед собой одного сопляка, опасливо глядящего на лошадь, я злюсь только на себя.

Покупка этого недоразумения – ретрит-центра в богом забытой глуши – за два года превратилась в постоянную головную боль. Организация же походов и сплавов по Катуни грозила стать обострившимся геморроем всего за пару дней.

Двадцатилетний пацан последние полчаса уверяет нас с Игорем, что он со всем справится, ведь это, цитирую, "easy-peasy". Пока что он не справился даже с выбором одежды и каждую минуту оглядывает свои белые мокасины, проверяя, не вляпался ли в дерьмо.

Мы в конюшне, кретин!

Сначала Полина со своим платьем, теперь он.

Но платье Полине хотя бы идёт. И это то самое платье.

Я знал, что нанимать её было плохой, отвратительной идеей. Но у неё было образование, опыт и, честно говоря, я был уверен, что со временем интерес, если не пройдёт полностью, то точно угаснет.

Но оказалось, что если запереть себя вдали от цивилизации и ежедневно смотреть на одну и ту же особь женского пола, то интерес не то что не угасает – он перерастает в обсессию.

В какие-то моменты я напоминаю себе сталкера. Хотя и в этом я не особо преуспел. Всю информацию, что у меня получилось собрать, помимо фактов из её резюме, – это то, что она живёт вместе с сестрой в часе езды от Усть-Коксы. Несколько лет назад их родители погибли в автокатастрофе. И она обожает рухлядь, которую называет машиной – на половине постов в её социальных сетях красуется разбитая «Королла», которую мне сегодня ещё предстоит вытягивать из грязи.

А ещё у неё отвратительный музыкальный вкус. Когда я впервые услышал Джастина Бибера, доносящегося из её машины, я обрадовался. Ну, не может у меня стоять на женщину, которая добровольно слушает эти звуки. Но это было до того, как я увидел, как она пританцовывает под него на кухне, готовя кофе. Оказывается, старина Бибер не так уж плох.

Не ожидал, что спермотоксикоз накроет меня в тридцать два года.

Мне сложно сосредоточиться на словах недогида, пока загадка платья остаётся нерешённой. Свидание – это веская причина надеть платье. Возможно, мне стоит придумать для неё работу, которая вынудит её задержаться на работе и сорвёт планы.

Вот он – поступок настоящего мужчины!

И нет, идея пригласить её на свидание самому не посещала мою голову. За всю жизнь я был на свидании единожды, мне было 16, и инициатором был не я. Жизнь до травмы складывалась таким образом, что мне нужно было приложить минимум усилий, чтобы привлечь женское внимание. Говорят, что женщины не любят насилие. Но чем более напряжённым и кровавым был бой, тем больше было претенденток, чтобы согреть мою постель.

Тем временем стоящая передо мной ошибка природы в белых мокасинах напоминает мне, почему я добровольно сбежал от цивилизации на Алтай.

– Лошади – такие одухотворённые создания. Кстати, мой любимый фильм – «Боевой конь», смотрели? – спрашивает «мокасины» и, не дождавшись ответа, продолжает: – Я очень любил в детстве прогулки на лошадях.

Да, ты же мой хороший. Захотелось его погладить.

Кулаком по челюсти.

Игорь один не справится. Двенадцать туристов и один любитель прогулок. Придётся идти самому или отправлять Пашу. Скорее второе. Если поеду я, то в том же составе мы точно не вернёмся. А тюрьма пока не входит в мои планы.

Хотя кого я обманываю? Мысль остаться наедине с Полиной ночью, пусть нас и будут разделять три этажа, звучит уж слишком соблазнительно.

– В общем, не парьтесь, это не "rocket science", в конце концов, разберусь, – пацан делает шаг назад и всё-таки вляпывается в дерьмо.

Карма существует.

– Рокет что? – непонимающе спрашивает Игорь.

– Сайенс, что означает наука. Я к тому, что это не высокоинтеллектуальный труд, поэтому я справлюсь, не переживайте.

Моё воображение никогда не работало так ярко. Хруст носа и красные капли катятся по подбородку, ложась крупными каплями на уже не такие уж и белые мокасины. Я мотаю головой, чтобы прогнать это прекрасное видение. Игорь же всего лишь усмехается, то ли не поняв, то ли не приняв оскорбление на личный счёт.

Нужно распечатать и повесить над кроватью. «Клиент всегда прав», – любит напоминать мне Полина.

Полина

– Полиныч? У меня для тебя плохие новости, – по лицу Паши видно, что плохие новости для меня – это отличные новости для него.

– Я ииидуууу в поход, – подтверждает он мою догадку и раскидывает руки в стороны, как статуя Христа в Бразилии.

– Что? Какой поход, Паш? Ты же должен меня замещать!

– Только что видел Марка, сказал, что гидов не хватает, так что иду я, – коллега безуспешно пытается изобразить сожаление на лице. – Слушай, а Марк и правда ничего не сказал про ночную смену. Может, он сам подежурит? Иначе предупредил бы тебя.

В отчаянии я опускаюсь на кресло и прикрываю лицо ладонями:

– Я ещё не говорила с ним, он не в курсе.

– Поля, ну ты попала… – хотя бы сейчас в его голосе появляется намёк на сочувствие. – Слушай, а давай я с ним поговорю, а?

– А смысл? Не, Паш, всё хорошо, не парься. Я разберусь.

– Это хорошо, потому что, честно говоря, я не хочу с ним говорить, – он театрально смахивает пот со лба. – В прошлый раз он чуть морду мне не набил. Ну а ты – девушка, он точно пойдёт тебе навстречу.

Марк? Пойдёт кому-то навстречу? Да не смешите мои тапочки.

* * *

Часы показывают 18:00. Моя смена заканчивается через час. Я бы многое отдала, чтобы перенести разговор на завтра. Но я прибегала к этой опции последние несколько месяцев, и мой лимит исчерпан.

Попросив Пашу присмотреть за ресепшеном, я собираюсь с духом и поднимаюсь на третий этаж. У меня есть ровно час на то, чтобы убедить босса не увольнять меня. Задержка на работе идёт в копилочку к вещам, которые я не могу себе позволить.

Центральный корпус ретрит-центра состоит из трёх этажей. На первом находятся рабочие помещения: холл с ресепшеном, кладовая и кухня. На втором – пять номеров, рассчитанных на сотрудников, где сейчас занят только один, в котором живёт Паша. Игорь с Фаей живут в самом Усть-Коксе – ближайшем к ретрит-центру посёлке. Весь же третий этаж полностью занят Марком.

Уже стоя перед дверью и нажав на звонок, меня осеняет поистине гениальная мысль, что стоило его предупредить о своём приходе.

Вдруг он спит. Или в душе. Или голый.

Если он в душе, то, конечно, он голый, Полина.

Стресс определённо не самым лучшим образом влияет на мои умственные способности. Сейчас не самое подходящее время представлять своего босса голым.

Десять. Двадцать. Тридцать секунд.

Тишина.

Подождать? Позвонить ещё раз? Или уйти и позвонить с ресепшена?

Последний вариант звучит благоразумнее. Лучше уйти.

Как только решение принято, дверь открывается. Сегодня определённо не мой день. Приеду домой и сожгу это чёртово платье.

– Марк, прости, что беспокою, я хотела с тобой кое-что обсудить, у тебя есть минутка? – быстро выпаливаю я.

Прежде чем ответить, мой босс в очередной раз за сегодня оглядывает меня с ног до головы. По всей видимости, я прохожу «дресс-код», потому что он делает шаг в сторону, приглашая меня войти.

Я бы предпочла всё обсудить в коридоре, но, увы, нахожусь не в той позиции, чтобы выдвигать какие-либо условия. И, не буду скрывать, мне немного любопытно – а что там, за дверью?

Пройдя несколько шагов вглубь, я оказываюсь в просторной гостиной, посередине которой находится огромный угловой диван с шерстяной обивкой. На противоположной стене висит плазма, в углу напротив окна – массивный рабочий стол с креслом. Позади меня – закрытая дверь, вероятно, ведущая на кухню, а вот дверь в спальню приоткрыта, и я мельком бросаю туда взгляд, замечая идеально заправленную king size кровать.

Попав к Паше я сразу поняла, что там живет молодой парень, мое первое впечатление попав сюда, что здесь никто не живет. За исключением нескольких личных вещей, пространство выглядит как апартаменты, готовые к сдаче: минимум личных вещей и идеальный порядок. Надо уточнить у Фаи, убирается ли она тут каждый день, если нет, то психологические проблемы Марка намного глубже, чем я подозревала.

Пока я осматривалась, он расположился на диване и сейчас продолжает пристально меня разглядывать. Я вежливо жду минуту, ожидая, когда он предложит мне присесть.

Галантность всё же умерла.

Неловко переминаясь с ноги на ногу, я чувствую себя школьницей, которую вызвал к себе директор и сейчас будет отчитывать.

– Я слушаю, – наконец произносит Марк, скрестив ноги.

Я сцепляю руки в замок перед собой.

Ещё один минус платья – отсутствие карманов. Точно пущу на тряпки!

Глубоко вдохнув, я начинаю заготовленную и хорошо отрепетированную речь:

– Я хотела обсудить изменение графика работы. Дело в том, что…

– Ты увольняешься? – резко перебивает меня Марк.

Вопрос ставит меня в тупик, и я несколько секунд тупо смотрю на него, часто моргая. Что из сказанного могло привести его к выводу, что я увольняюсь?

– Эмм, нет, я только хотела…

– Тогда ответ – нет.

Вот так вот? Просто нет?

Я готовила речь три месяца. Я репетировала её перед зеркалом. Я надела своё счастливое платье, чёрт побери!

– Меня полностью устраивает моя работа, но…

– Вот и отлично.

Что за идиотская привычка – постоянно перебивать. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Сжав руки в кулаки, начинаю свою вторую попытку построить разговор.

– Я не смогу работать в ночные смены, и так как завтра должна быть первая такая смена, то думаю, что нам…

– Нет.

Да, можешь ты заткнуться и дать мне договорить? Проглотив свой вопрос и его заклинившее «нет», я продолжаю:

– … думаю, нам нужно обсудить, как поступить в этой ситуации.

– Обсуждать нечего, – на этих словах Марк достаёт из заднего кармана телефон, давая понять, что разговор окончен.

Ну уж нет.

Если бы у меня была хоть минимальная возможность не менять график…

Но у меня её нет.

– Марк, я правда не смогу завтра выйти на ночную смену и… кхм, в течение всей следующей недели тоже и… Ну, в общем, я не смогу брать ночные смены. Вообще. Никогда.

– Значит, ты всё-таки увольняешься? – ровным голосом спрашивает босс, не отрывая глаз от экрана телефона.

Мои внутренности сжимаются в тугой комок. Разговор идёт совершенно не по плану и у меня начинается паника. Я не могу работать по ночам, но я и не могу позволить себе потерять эту работу.

Не могу.

– Марк, ты же знаешь, что я люблю свою работу, и мне кажется, я очень хорошо с ней справляюсь, и у тебя нет претензий ко мне. Разве нет?

– Претензий не было, – он медленно откладывает телефон и пристально смотрит на меня, – до того, как ты пришла просить об изменении графика менее чем за сутки до смены. Тем более зная, что тебя некому заменить.

Мне хочется сунуть телефон ему обратно в руки – смотри туда, туда. Не на меня.

– Я договорилась с Пашей, чтобы он заменил меня, но… Учитывая обстоятельства и то, что остаёмся только мы с тобой, я–я подумала, что…

– Что я поработаю за тебя? – спрашивает Марк, вопросительно поднимая брови.

– Нет… Эмм, то есть да. Но я отработаю эти смены.

– Отработаешь? И как же?

Кажется, платье услышало мои угрозы, и разговор наконец-то начал переходить в конструктивное русло.

– Я могла бы помогать Фае, также…

– Ты хочешь отобрать работу у пожилой женщины?

– Конечно, нет! Но июль у нас весь забронирован, и помощь ей точно не помешает. И она не такая уж и старая… Сколько ей? Пятьдесят пять?

Марк пожимает плечами:

– Это всё, или ты ещё что-то можешь предложить?

– Могу, конечно, могу! Я составила план развития центра на ближайшие три и пять лет вперёд, и отп…

– Я видел. Только как это связано с предметом нашего разговора?

Полина, хватит мямлить, соберись!

Если бы я сидела, я бы смогла формулировать мысли яснее. Но когда меня перебивают, я стою в своём «несчастливом» платье – да, это официально. Платье приобрело статус несчастливого. Единственное, что мне хочется – это чтобы этот разговор закончился.

И если бы не абсолютно безвыходная ситуация, я бы наплевала на всё и сказала, что выйду на смену завтра. Хотя нет. Я бы послала Марка с его идиотскими сменами на три буквы.

Не дождавшись моего ответа, Марк продолжает:

– Отличный план, Полина, – внезапно стоять стало чуть легче, и в сердце заглядывает надежда. Правда, всего на секунду – до следующих его слов:

– Но это часть твоей работы, и я не понимаю, как это влияет на тот факт, что ты не можешь выполнить другую часть своей работы.

Что за бред он несёт? Я описание своих должностных обязанностей в глаза не видела. План по развитию – это чисто моя инициатива.

– Марк, я работаю здесь девять месяцев. За это время у нас не было ни одного отрицательного отзыва. Я подключила новые системы бронирования, которые увеличили поток клиентов. Мне жаль, что я подвожу тебя, правда. Но я не могу оставаться на ночные дежурства. Мы можем обсудить эту ситуацию как взрослые люди? Я отработаю эти смены, честно! Если тебе не нравятся мои варианты – хорошо. В центре очень много работы. Я уверена, что мы можем найти вариант, который устроит нас обоих.

В конце своей короткой тирады я выдыхаю.

Марк пристально смотрит мне в глаза, и мне жутко хочется отвести взгляд, но, может быть, с моим боссом нужно обращаться как с зверем?

Хищнику нельзя смотреть в глаза, если ты жертва.

Но я не жертва.

Мне кажется, проходит вечность, прежде чем Марк в итоге ухмыляется. Отчётливо. Меня не обманывают глаза – это действительно что-то похожее на улыбку. Это должно быть хорошим знаком, так ведь?

– Отработаешь смены, значит?

– Да-да, конечно! – мой голос сквозит энтузиазмом.

– Ок. Тогда ты можешь отработать завтрашнюю смену здесь и сейчас.

– Прямо сейчас? – недоумённо спрашиваю я.

– Тебе надо где-то быть?

– Да. То есть, нет. Эмм… точнее, ровно в семь мне надо будет уехать.

Он подозрительно прищуривает глаза:

– Не переживай. Максимум через полчаса ты будешь свободна.

– Тогда прекрасно. Что нужно делать?

Мы почти договорились. Он идёт мне навстречу. Но почему тогда меня не покидает ощущение, что я всё-таки жертва, которую загнали в ловушку? Вроде бы я получила, что хотела.

Подавшись вперёд, Марк упирается локтями о колени и, не меняя тона голоса, произносит:

– Ты можешь подойти ближе. Встать на колени, – кивком головы он указывает на пол, – и отсосать мне.

Полина

Ба-бах. Ба-бах. Ба-бах.

Я готова поклясться, что слышу, как кровь стучит в моей голове.

– А-а-м… Ч-что?

В опасных ситуациях между «бей», «замри», «беги» моё тело всегда выбирает «замри». И вот сейчас я чувствую себя прикованной к месту и просто пялюсь на своего начальника, надеясь, что он расплывётся в улыбке и скажет, что пошутил. Это всего лишь розыгрыш. Он похлопает меня по плечу, и мы вместе посмеёмся над этой ситуацией.

– Мне кажется, ты услышала, что я сказал, но всё же повторю, – произносит Марк всё тем же спокойным, нейтральным голосом, как будто мы обсуждаем погоду. – Отсоси мне, и я заменю тебя завтра на ночной смене.

Это действительно происходит со мной?!

Он правда это сказал. Мне не показалось!

– Н-но… – отлившая от лица кровь активно возвращается, и я моментально становлюсь пунцовой.

Я громко сглатываю.

Чёрт! Надеюсь, он не воспримет это как предвкушение.

Марк хмыкает, снова тянется за телефоном и говорит:

– Я так и думал. Жду тебя завтра на дневную, – он делает демонстративную паузу, – и ночную смены.

Нет-нет-нет.

Я не могу выйти на ночную смену!

Я не могу потерять эту работу!

Но я и не могу… не могу сделать то, о чём он попросил.

Это же домогательство чистой воды. За такое, как минимум, канселят. В цивилизованном мире со стабильным интернетом.

А посреди лесов, гор и полей есть владелец отеля, который оказывается не только мудак, но ещё и женоненавистник – потому что я уверена, что у всего этого одна цель – унизить меня.