Роман с конца

И есть я, которая не может себе позволить потерять работу, потому что в радиусе ста километров другой работы просто нет.

Неужели ты правда пойдёшь на это?

Мысль проносится в моей голове одновременно с тем, как я делаю неуверенный шаг вперёд. Я не смею поднять глаза и смотрю в район его торса. Как раз на своё будущее рабочее место.

Мой шаг не остаётся незамеченным, и Марк откладывает телефон. Прежде чем совершить своё окончательное падение, я еле слышно бормочу:

– Хорошо.

Какое-то время Марк молчит, и у меня начинает загораться надежда, что он всё же скажет, что это шутка. Но нет.

Сегодня день несбывшихся надежд и уничтоженных счастливых платьев. Мой босс повторяет низким голосом: «Хорошо», – и откидывается на диван, принимая удобное положение и расстёгивая ремень джинсов.

Мой мозг тем временем отправляется в энергосберегающий режим.

Я не помню, как преодолеваю эти семь-десять шагов между нами и опускаюсь на колени. Узкую юбку платья приходится приподнять, чтобы я потом смогла подняться. Диван стоит на овальном мягком ковре, который приятно щекочет колени.

Так, я уже здесь. Между ног своего босса.

Не могу назвать себя фанатом минета, но ничего сложного в этом нет. Он же не сможет меня уволить, если ему не понравится? Такого уговора не было. Возможно, если сделать максимально плохо, то он больше и не попросит. Но если делать плохо, то и длиться это будет дольше.

Тем временем Марк расстегивает пуговицу на джинсах, а после убирает руки. Оставшуюся работу, видимо, придётся делать мне.

Что в целом логично, ведь завтра он будет работать за тебя. Натуральный обмен во всей красе.

Ситуация была бы комичной, если бы это не мне сейчас предстояло сосать член своего босса взамен на изменение графика работы.

Дрожащими руками я тяну за собачку и расстёгиваю туго натянутую молнию. Ну, хоть не придётся работать с вялым членом.

Ничего сложного, ты уже это делала.

Да, не в подобных обстоятельствах, и уж точно не человеку, который каждый месяц начисляет мне зарплату. Но член есть член, нужно всего лишь забыть, кому он принадлежит.

Мой мозг отстранённо фиксирует, что объект моей работы, спрятанный за тонкой тканью чёрных боксёров, вполне себе ничего. Определённо немаленький, но и не гигантских порно-размеров. Учитывая ситуацию, в которой я оказалась, это безусловно играет мне на руку… Или правильнее будет сказать – играет мне на горло?

Я понимаю, что таращусь на член моего босса, когда слышу его тихий, с лёгкой хрипотцой голос:

– Достань его.

Резко подняв голову, огрызаюсь:

– Спасибо, но я знаю, что делать.

Марк поднимает руки ладонями вверх, показывая, что не будет вмешиваться, и, чуть изогнув левую бровь, бросает взгляд вниз, как бы говоря: «давай, покажи, что ты знаешь, что делать».

Мудак.

Я стискиваю зубы и начинаю вдыхать и выдыхать на четыре счёта, пытаясь одновременно успокоиться, заставить себя перейти к действию и дистанцироваться от ситуации.

Ок, ок. Как там поётся в песне? Чем скорее уйдешь, тем скорее вернешься? В моем случае чем скорее начну, тем скорее это все закончится.

Надеюсь, он не дрочил сегодня и это действительно закончится быстро.

Немного умерив сердечный ритм, я провожу рукой снизу вверх по члену и, зацепив резинку боксёров, опускаю их вниз.

«Ну, вот и здравствуйте», – приветствует меня агрессивно стоящий мужской половой орган. Ровный, идеальной толщины, обрезанный. Отрезать бы его от владельца – и цены бы ему не было.

Марк рвано выдыхает, и я облизываю губы. Нет, не из желания, а потому что от стресса они пересохли. Вообще, я бы не отказалась от стакана воды. А лучше – от того, чтобы свалить отсюда, но, учитывая, что мне даже не предложили присесть, а вместо этого опустили на колени… Что ж, вряд ли стоит ожидать какой-либо заботы.

Понимая, что нахожусь слишком далеко, чтобы приступить к делу, я чуть приподнимаюсь и неловко перемещаюсь ближе, опираясь на бёдра Марка. Его колени обхватывают мои плечи, и расстояние между моим лицом и его членом составляет сантиметров десять, не больше.

Мои утренние переживания о непозволительной близости к боссу, когда он нёс меня на руках, сейчас кажутся жалкой насмешкой.

Я медлю ещё несколько секунд, давая Марку последний шанс обратить всё это в жестокую, отвратительную, но всё же шутку. Но, судя по тому, как под моими руками напряжены его бёдра, смеяться он не настроен.

Я не уверена, что он в принципе умеет.

Устроившись поудобнее, я обхватываю его член правой рукой и делаю несколько тестовых движений снизу вверх, чем заслуживаю громкий вздох Марка.

Хорошо. Это хорошо. Значит, процесс не будет длиться долго.

Полина, да ты могла бы стать первоклассной шлюхой, никаких эмоций – только бизнес.

Я подношу лицо ближе и в нос ударяет лёгкий мускусный запах с примесью аромата стандартного мужского геля для душа.

Если бы я вела дневник благодарностей, то моя сегодняшняя запись звучала бы так: «спасибо, что мой босс регулярно моется и его член хорошо пахнет». Я закусываю губу, подавляя желание рассмеяться. Боюсь, что смех в подобной ситуации заденет самолюбие любого мужчины, и тогда я точно потеряю работу.

Плотно обхватив орган у самого основания, я обвожу языком головку члена. Марк издаёт тихий стон, и я заглатываю его полностью, доходя до руки и возвращаясь обратно.

Стандартный, довольно приемлемый солоноватый вкус – ещё один пункт в мой несуществующий дневник благодарностей.

Все происходящее кажется нереальным. Факт, что я делаю это своему боссу, не укладывается в голове.

А вот его член вполне себе укладывается у тебя во рту.

Я снова обвожу головку члена языком, прежде чем заглотить его полностью и пытаюсь сосредоточиться на процессе. Кажется, то, что сейчас происходит в моей голове, называется диссоциацией, и это точно не здоровая история, но я подумаю об этом позже.

Мои повторные действия не вызывают никакой видимой реакции со стороны Марка, поэтому я сосредоточиваю внимание на самой чувствительной части – обсасываю головку члена, играюсь языком с уздечкой.

На голову ложится рука.

Марк запускает пальцы в мои волосы, массирует затылок и направляет движения. Каждый раз, дойдя до основания, он удерживает мою голову несколько секунд, прежде чем дать выпустить член изо рта. В очередной раз, когда мой рот полностью наполнен и твёрдая рука крепко прижимает меня, Марк произносит:

– Посмотри на меня.

Нет-нет-нет.

Это чересчур. Одно дело – сосать член босса, другое дело – при этом смотреть ему в глаза. Это напрочь разрушит ту тонкую преграду, что выстроил мой мозг, ограждая меня от реальности.

Я пытаюсь отвести голову, но крепкая рука только сильнее сжимает мои волосы, член два раза ударяется в горло, на глаза наворачиваются слёзы. Я впиваюсь обеими руками в бёдра Марка. Меня захлёстывает паника, мне нечем дышать.

– Дыши носом, – как будто услышав мои мысли, произносит Марк, – и глаза наверх.

«Обучение глубокой глотке в ретрит-центре „Единение души с природой“» – считаю, что это шикарное название для порно.

Я сдаюсь и медленно поднимаю глаза на Марка. И замираю. От его обычной холодной маски не осталось и следа. Глаза горят, рот приоткрыт, грудь вздымается.

– Умница, – с ухмылкой произносит начальник и ослабляет хватку на голове, давая мне отстраниться. Он проводит рукой по моей щеке и добавляет:

– Мне нравится, как ты выглядишь с моим членом во рту.

От шока моя челюсть расслабляется, и Марк снова надавливает на мою голову, возвращая меня обратно и добавляя лёгкий толчок бёдрами. Действия повторяются. То, что сейчас происходит, уже не напоминает минет, это похоже на…

На то, что твой начальник трахает тебя в рот, Полина.

Да, именно на это. Я никак не контролирую, что происходит.

Раздаётся стон.

Мой.

Чёрт.

Я сжимаю бёдра, понимая, что внизу живота разлилось тепло.

Нет-нет-нет.

Ты не можешь сейчас возбудиться, Полина. Не смей!

Движения Марка становятся более рваными, хаотичными. Я сосредоточиваю всё своё внимание на том, чтобы спрятать зубы. Собранные слёзы в глазах сейчас стекают по щекам. Я сильнее сжимаю бёдра, пытаясь подавить это, но только усиливая своё возбуждение. Которого не должно быть. Которое просто незаконно в данной ситуации.

«Мне нравится, как ты выглядишь с моим членом во рту.»

Чёрт-чёрт-чёрт.

Мне хочется просунуть руку между своих ног, чтобы хоть как-то унять пульсацию.

Толчки Марка становятся быстрее. На каждом он громко выдыхает, пока с хриплым рычанием не прижимает мою голову к своему торсу. Нос щекочат его волосы, я чувствую пульсацию, и тёплая жидкость стекает по горлу.

Как только хватка его рук ослабевает, я резко отстраняюсь, выплёвывая остатки спермы перед собой. И, конечно же, попадаю на своё платье.

Вот так вот за один день моё счастливое платье превратилось в обдроченное.

Сожгу! Пущу на тряпки! Одену в него пугало!

Тяжело дыша и игнорируя своё недопустимое в данной ситуации возбуждение, я поднимаю взгляд на Марка. Он оценивающе смотрит на капли спермы на ковре и на моём платье, цокает языком и, укоризненно качая головой, бросает:

– Жди здесь, – резко поднявшись, он направляется в другую комнату.

Что? Жди здесь? Я что, собака? И мы ведь уже закончили, разве нет? Будет что-то ещё?

Попытавшись подняться, я понимаю, что мои ноги затекли. Надо было хотя бы снять туфли. Я оглядываюсь, ища опору, без которой сейчас не встать. Дотянувшись рукой до стеклянного журнального столика, пытаюсь на него опереться, когда над головой раздаётся ворчливый мужской голос:

– Я же сказал, жди здесь.

Крепкие мужские руки подхватывают меня под мышки и легко ставят на ноги. Марк обходит меня, поправляя моё платье и опуская его ниже колен. В его руках бумажные салфетки; одной он вытирает сперму с моего платья. Затем внимательно осматривает моё лицо, проводит большими пальцами по щекам, стирая дорожки от слёз и промакивает полотенцем мои губы.

Я ещё не пришла в себя от произошедшего. Только это объясняет, почему я стою и позволяю ему это делать.

Полина, ты только что позволила ему кончить себе в рот.

Ещё раз оглядев меня с ног до головы, Марк делает шаг назад и произносит:

– Ты в порядке. Можешь идти.

Да ладно? В порядке? Могу идти?

Со злости я крепко сжимаю руки в кулаки, разворачиваюсь и встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале: волосы всклокочены, на платье некрасивые складки в районе коленей, ярко-красные припухшие губы, глаза блестят.

В порядке. Ага.

Схватившись за остатки самообладания, я медленно направляюсь к двери, чему я обязана только своим лодочкам. Будь я в кедах – то бежала бы, сверкая пятками.

Марк

Марк:

Привет. Не смогу сегодня провести сессию, деньги перевёл.

Кирилл:

Деньги платишь, на встречи не ходишь – мечтааа. Я тебе говорил, что ты мой идеальный клиент? 😄

Марк:

Говори это почаще – может, и приду.

Кирилл:

Ты же не закапываешь трупы вместо наших сессий??? ☠️

Марк:

Спасибо за наводку.

Кирилл:

Ещё одна отмена – и я прилечу к тебе лично. И не один… 😎

А вот это – удар ниже пояса.

Хуже занудного мозгоправа только мозгоправ, женатый на твоей сестре. Которая, в свою очередь, является той ещё занозой в заднице. Именно с её лёгкой подачи моё желание сбежать от цивилизации и минимизировать контакты с людьми обернулось тем, что я стал владельцем ретрит-центра с самым идиотским названием на планете. В своё оправдание скажу: я был уверен, что сюда никто не будет приезжать.

Но к моей неискренней радости, даже без рекламы у нас были брони. А после того как я нанял Полину, поток клиентов увеличился в разы. Ещё в начале весны мы были забронированы на весь сезон.

Забавно, что она преподнесла этот факт как достижение.

Дождь барабанит по крыше, солнце давно зашло, а я по-прежнему сижу на том же самом месте и смотрю на точку перед собой – туда, где несколько часов назад стояла Поля.

Пожалуй, сессия с Кириллом была бы кстати. Но пока я не могу произнести вслух то, что произошло. Мозг захвачен образами: она передо мной, мой член у неё во рту, её блестящие чёрные глаза смотрят вверх, стон – её.

Нет, Марк. Ты не будешь дрочить третий раз за сегодня.

Я вспоминаю историю про подростка, который умер, подрочив 42 раза. Я пока далёк от этой цифры, но мне и не шестнадцать.

Помимо красочных образов с Полиной в главной роли, в голове – полный штиль. Последний раз я чувствовал себя так… Я открываю календарь на телефоне, чтобы убедиться.

Да, с боя, который привёл к разрыву манжеты плеча и стал концом моей карьеры, прошло ровно три года и двадцать один день. Несмотря на то что мне удалось восстановить подвижность сустава, двери в профессиональный спорт для меня навсегда закрылись.

Я не скучаю по прежней жизни, но мне отчаянно не хватает ринга. Бой всегда приносил долгожданное ощущение легкости и умиротворения. Постоянно кипящий котёл эмоций остывал, воздуха начинало хватать, и я мог на какое-то время отпустить контроль.

Не так жалко было уходить из спорта, как страшно было вернуться в состояние до. Но вот прошло более трёх лет – и хотя иногда я чувствую себя на грани, всё же я ни разу не сорвался. Не последнюю роль сыграл, конечно, Кирилл. Мало кто знает, но за моими плечами восемь лет психотерапии. И то, что я до сих пор не убил ни одного человека – включая самого Кирилла после того, как он соблазнил мою сестру, – его личная заслуга. И немного – Уголовного кодекса Российской Федерации.

Этот штиль, похожий на послевкусие от боя, никак не вяжется с тем, что произошло. Никогда раньше минет не приносил мне таких ощущений. И я точно не назову то, что случилось, лучшим минетом в своей жизни. Мне есть с чем сравнивать.

Полине определённо есть чему поучиться. Может, стоит дать ей обратную связь? Или отправить на курсы – повышение квалификации, так сказать.

Хотя, если честно, я бы сильно удивился, если бы Полина сосала как профи. Моя челюсть и так чуть не отпала, когда она встала на колени. Я ещё не договорил предложение, а уже хотел затолкать свои слова обратно. Никогда я не желал машину времени так сильно, как в тот момент.

Я просто хотел, чтобы она как можно скорее убралась из номера. Маску спокойствия становилось держать всё сложнее. Сначала платье, потом её внезапная невозможность брать ночные дежурства… Что это? Ревнивый парень?

Но будь она в отношениях – она бы точно не согласилась. Хотя сейчас я ни в чём не уверен. Ни в каком сне до сегодняшнего вечера я не мог представить, что она пойдёт на это.

Моя идеальная Полина оказалась не такой уж идеальной.

Отменять встречу всё же не стоило. То, что произошло… неправильно. Я её начальник. Мысль, что я её принудил, неприятно гложет. Но я отмахиваюсь. Я не удерживал её силой. Не угрожал. Она могла уйти в любой момент.

Это точно нужно обсудить. Но Полине предстоит отработать ещё минимум четыре дежурства. Как раз наберу материал с полей.

Знал бы Кирилл, на какие жертвы я иду ради наших сессий.

Полина

Я просыпаюсь от жуткого грохота. Не разлепляя глаз, тянусь за телефоном.

Пять-чёрт-тебя-подери-утра!

Медленно сползаю с кровати и, скрестив пальцы, надеюсь, что это грабители, насильники, инопланетные захватчики, да кто угодно, только бы не…

В нашей деревне на сто домов я знаю всех жителей, если не по имени, то в лицо. Мозг судорожно пытается подогнать хотя бы одно из этих лиц под возможного взломщика, но не успевает.

Я дохожу до кухни, и мои опасения сбываются.

На кухне царит раздрай. Кастрюли вперемешку с тарелками, кружками и прочей кухонной утварью раскиданы по полу. Все шкафы открыты, их содержимое большой грудой свалено на столе. Холодильник с морозилкой нараспашку, под ними уже растеклась лужа.

И посреди этого хаоса на стуле стоит Аля и сосредоточенно оглядывает опустевшие полки.

Вдох-выдох.

– Дорогая, что ты ищешь?

– Мне нужно испечь торт, – отвечает Аля, не поворачивая ко мне головы, – но я не могу найти мёд…

Вдох-выдох.

Так. Если ищем мёд, значит, печём медовик.

Мысленно прикидываю возможные варианты развития событий. Коих всего два. Первый – я соглашаюсь с ней, и мы начинаем печь торт – в пять-чёрт-тебя-подери-утра. Второй – я пытаюсь достучаться до её рациональной части и убедить отложить кулинарные подвиги до более подходящего времени.

Второй вариант ещё ни разу не заканчивался успешно. Медовик в пять утра мы печём первый раз, но у Али было много других приступов, если не безумных, то довольно нерациональных затей.

Но я так сильно хочу спать, что готова рискнуть. Мне нечего терять, а если есть хотя бы малипусенький шанс, что я смогу вернуться в постель, я им воспользуюсь.

– Алечка, дорогая, посмотри на меня, пожалуйста. – сестра разворачивается и смотрит с раздражением. – У нас закончился мёд. А магазины ещё не работают. Давай испечём торт сегодня вечером? Я приду с работы, и мы сразу этим займёмся. Или вы испечёте торт вместе с тётей Валей, пока я на работе?

Аля раздражённо хмурит брови и произносит:

– Вечером будет поздно.

– Поздно для чего? Ты хочешь сладенькое? У нас остались вафли. Давай я заварю тебе чай с вафлей?

Нижняя губа Али начинает дрожать, она стискивает зубы. Вариант два в очередной раз себя не оправдал. У меня был шанс, и я его просрала.

На пол летит пакет с мукой, покрывая белой пылью половину кухни.

– Это ты виновата! – кричит сестра.

Я начинаю переживать, что не заставила её спуститься со стула. За последний год она совершила феноменальный прогресс в восстановлении своего здоровья. Но даже малейшая травма головы может быстро откинуть нас в состояние сразу после аварии.

– Я подниму, ничего страшного не случилось, – говорю нейтральным голосом и приседаю за упавшим пакетом.

– Случилось! – Аля кричит. Из глаз катятся слёзы. – Сегодня день рождения сестры, мне нужно приготовить торт!

В голове проносится эгоистичная мысль вернуться в спальню, закрыть дверь и лечь спать. Но вместо этого я тру глаза руками и говорю мягким голосом, как меня учил невролог сестры:

– Солнышко, но мой день рождения не сегодня, он через месяц, – делаю паузу, давая ей осознать сказанное, – и мы можем…

– Да при чём тут ты?! У моей сестры! У Полины день рождения! – кричит Алевтина.

– Но… я Полина. Я твоя сестра.

– Нет, уйди! Уйди! Уйди! Уйди! Ненавижу тебя!

Как же сильно я хочу уйти.

Или хотя бы крикнуть в ответ, что я устала, что я спала четыре часа, что я не знаю, как жить после вчерашних событий. Но я стою и молчу.

Аля слезает со стула. Она тяжело дышит, по щекам катятся слёзы. Я знаю, что она не понимает, что с ней происходит, она не ведёт себя так, чтобы позлить меня.

– Алечка, дорогая, мне нужно прибраться тут…

Взмах руки – и кастрюли с грохотом обрушиваются на пол. Сестра берёт в руки злосчастный пакет с мукой и бросает его на пол.

Ну почему именно мука? Почему не макароны или гречка?

Белой пылью теперь покрыта не только половина нашей маленькой кухни, но и половина меня и половина Али.

Ирония нашей жизни.

Девушка, которая стоит передо мной, – это всего лишь половина моей когда-то жизнерадостной, мудрой и заботливой старшей сестры. А моя жизнь – лишь наполовину моя. Вторая часть принадлежит Але. И я готова отдать её всю, лишь бы сестре стало лучше, лишь бы она больше не смотрела на меня, как на чужого человека. Лишь бы я могла сказать ей, как сильно мне её не хватает, как сильно она мне нужна.

* * *

Что может быть лучше уборки в шесть утра?

Да, в принципе, всё что угодно.

Мне удалось успокоить Алю только через час. Хотя зачем себе льстить? Подобные приступы сильно её изматывали, она просто устала и уснула. Так происходило всегда. У неё бывали хорошие и плохие дни. В последнее время хороших становилось всё больше. И только я начинала верить, что теперь всё наладится, как плохой день бил меня мешком по голове.

На уборку кухни ушёл ещё один час. Ложиться обратно спать нет никакого смысла, поэтому я ставлю вариться кофе в турке, планируя забыть произошедшее и начать день правильно.

Задача в том, чтобы дождаться, когда пенка на кофе начнёт подниматься, и только тогда влить туда столовую ложку холодной воды и снять турку с огня. Маленькая победа, с которой я начинаю свой день.

Не знаю, как я пришла к точке в своей жизни, когда считаю несбежавший кофе по утрам победой, а моё главное оружие в важном разговоре с боссом – счастливое (уже несчастливое) платье.

Чем больше я думаю об этом, тем яснее мне становится, что сюда меня занесло стечением обстоятельств. Моя бабушка, которой раньше принадлежал этот дом, считала, что нельзя противиться естественному потоку жизни. Она всю жизнь прожила здесь, на Алтае, и верила, что жизнь – это горная река. Прям как Катунь. Сильная и безжалостная. И только дурак будет пытаться плыть против течения. Но ещё больший дурак – тот, кто полностью отдастся течению. Катунь проглотит тебя, а потом выкинет на обочину, как безжизненное бревно.

На мой логичный вопрос – как же себя вести, если ни против течения, ни по течению плыть нельзя, бабуля только пожимала плечами и отвечала: «А хрен его знает».

Я усмехаюсь и снимаю кофе с огня в самый последний момент, перед тем как вода закипит и уничтожит напиток. Один ноль в мою пользу, жизнь! Выкуси!

Вчера я проиграла без шансов.

Вспомнив своё падение, мои щёки начинают пылать от стыда.

Как я сегодня приду на работу? Как я посмотрю ему в глаза?

До вчерашнего дня Марк не оказывал мне никаких знаков внимания. Если не считать собеседования, мой самый долгий разговор с ним длился минуту и касался исключительно работы. А на мои ежедневные «Доброе утро» и «Хорошего вечера» он в лучшем случае угукал в ответ. Он ни разу не спросил, как у меня дела. Даже когда я слегла с гриппом на неделю, он не поинтересовался, как я себя чувствую.

Я задаю себе вопрос – стала бы эта ситуация хоть чем-то лучше, если бы я привлекала Марка как женщина?

Нет, не думаю.

И почему мне должно быть стыдно? Я не сама встала на колени… Технически, конечно, сама, но у меня не было выбора. Мне нужна эта работа!

Я не то что не найду что-то с подобной зарплатой, я в принципе не найду работу в радиусе ста километров. Разве что устроиться помощницей в местном магазине «У Розы» за десять тысяч рублей. И это максимум.

Помимо того, что нам с Алей нужно что-то кушать, я должна откладывать деньги на реабилитацию. Часть покрывает страховка и фонды, но не всё.

Так что придётся стиснуть зубы и…

Мдааа… сосать со стиснутыми зубами будет проблематично.

Я откидываюсь на спинку стула. Взгляд падает на настенные часы, громко отсчитывающие секунды.

Чёрт. Я не заметила, как пролетел ещё один час. Я безбожно опаздываю, что крайне непозволительно в моей ситуации.

Полина

Мой рабочий день начался двадцать минут назад. Мне надо заставить себя выйти из машины. Но вместо этого я вспоминаю, как в мультфильме «Головоломка» эмоции пытались договориться друг с другом, чтобы помочь девочке принять верное решение. Я уверена, что-то подобное происходит со всеми нашими мыслительными процессами, и вчера в отделе памяти кто-то очень сильно накосячил.

Иначе я не могу себе объяснить, почему я помню запах и вкус члена своего босса, но забыла детали нашего разговора, результатом которого этот самый член оказался у меня во рту. Какой логикой они там, в моей голове, руководствовались, когда решили стереть информацию о том, на каких условиях я совершила своё моральное падение, а вот само падение во всех деталях записали на жёсткий диск?

Я не знаю, чего ждать от сегодняшнего дня. То ли вчера была разовая акция, и я «отработала» все будущие дежурства, то ли ублажать босса теперь часть моих постоянных обязанностей. Если я согласилась на второе, то мне нужна срочная психиатрическая помощь.

Мне хочется удариться головой о руль. Тупее от этого я точно не стану.

Я выхожу из машины только когда вижу за стеклянной дверью основного здания ретрит-центра Игоря, нагруженного двумя огромными походными сумками. Быстро пересекаю разделяющее нас расстояние и придерживаю для него дверь.

– Спасибо, Поль. Постой-ка тут, пока я всё не отнесу.