Назад в СССР: Классный руководитель

Когда раздался звонок, я с облегчением взял учебник, вытащив из подставки классный журнал 10-А, вышел из учительской, просто физически ощущая, как злобно провожают меня взглядами.

Когда вошёл в класс, внутренне передёрнулся. Здоровенные, высокие, широкоплечие парни и девушки уже с прекрасно сформировавшимися формами. Через несколько месяцев эти, уже вполне взрослые люди, уйдут из школы.

– Садитесь, – сказал я. – Дежурный, почему доска не вытерта? – строго спросил я, бросив взгляд на доску, которую сплошь заполняла какая-то мешанина.

И так боялся услышать что-то наглое и грубое от этих учеников, многие из которых были выше меня на голову и шире в плечах.

– Извините, Олег Николаевич, – со второй парты в среднем ряду вскочил полноватый парень в очках в круглой черной оправе.

Схватив тряпку, начал вытирать.

– Так, а это что у нас такое?

Я встал с места и подошёл ближе. На черной поверхности проступали уверенные, резкие штрихи, изображавшие целый пантеон, или, скорее, зоопарк из личностей, в которых угадывались учителя. Меня изобразили в виде астролога в плаще, вышитом звёздами, в высоком колпаке, и с телескопом.

Я повернулся к классу, делая вид, что осматриваю всех гневным взглядом, хотя на самом деле мне хотелось расхохотаться.

Но всё молчали, отводили глаза, кто-то фальшиво пожимал плечами, мол, понятия не имею.

– Да, это Аркаша накалякал, – раздался ленивый басовитый голос.

Я метнул взгляд, но разглядеть, кто «доносчик», не успел.

– Ну и что тут такого? Да, я нарисовал, – с первой парты у окна поднялся высокий, худой парень в водолазке, джинсах, длинные волосы по плечам обрамляли остроносое бледное лицо с кругами под глазами, настоящий свободный художник. – Не нравится? – спросил с вызовом.

– Почему? – я попытался спрятать улыбку, наблюдая как парень смутился под моим взглядом, опустил глаза. – Очень нравится. Видна рука мастера, умеющего подмечать характеры тех, кого он изображает. Но все равно придётся твой шедевр уничтожить. Может быть, у тебя есть ещё рисунки, в альбоме, например?

– Есть. Только зачем они вам? К астрономии это отношение не имеет, – буркнул он.

– А может, имеет, Аркадий, – я подошёл к парте, вытащил из-под учебника блокнот. – Разрешишь посмотреть?

Я полистал. Парень действительно рисовал неплохо, некоторые вещи ему удавались лучше, что-то хуже. В основном людей он отображал карикатурно, даже злобно. Лишь на одном рисунке я задержался особо. Не узнать было невозможно. Марина Валентайн. Пацан изобразил девушку в виде богини: стройная фигура, целомудренно укутанная полупрозрачной тканью, волосы собраны в греческую высокую причёску. Парень явно влюблён. И я разделял его мнение.

– Держи, – я вернул ему блокнот, пытаясь всеми силами сдержать желание вырвать картинку с Мариной себе на память. – Знаешь, Аркадий, если бы директор разрешил, я бы устроил твою персональную выставку. Рисуешь ты здорово. Жаль, что к астрономии у тебя не такое отношение, – я вернулся за стол, нашёл фамилию с именем Аркадий Сенцов в журнале, рядом с которой выстроился печальный ряд из трояков.

– Я люблю живую природу, а не мёртвые звезды ваши, – буркнул он.

– Почему же мёртвые? Звезды – живые, в них постоянно бурлит жизнь, они меняются. Взрываются, образуются вновь из звёздной пыли, кружатся в хороводах, расходятся. Прямо, как люди. Если бы не только рисовал меня с телескопом, а сам бы взглянул в него, увидел бы настоящую красоту, и как художник смог бы оценить это. Ладно, давайте перейдём к уроку, – я бросил взгляд в журнал. – Синицына, прошу к доске. Расскажи нам, о чем мы проходили на прошлом уроке.

С последней парты третьего ряда поднялась девушка, сразу поразившая меня своими роскошными формами, особенно бюстом, который как-то даже слишком соблазнительно распирал черное школьное платье. Круглое румяное лицо с ямочками, полные красные губы, глаза подведены, голубые тени на веках, выщипанные брови. И взгляд с поволокой, чуть прикрытые глаза.

– Мы проходили, – каким-то густым, как сметана, голосом, начала девушка. – Созвездия.

– Прекрасно. И что мы понимаем под этим понятием?

– Мы понимаем…

– Область неба, – не выдержав, я начал подсказывать.

– Область неба с границами, – выдохнула она, наконец, с облегчением. – Чтобы увидеть созвездие, нужно соединить главные звезды прямыми линиями.

– Мысленно соединить. Прекрасно. Дальше. Какие названия у созвездий ты знаешь?

– Ну, это Рыбы, Телец, Дева, Рак, Весы, Козерог, – быстро затараторила она.

– Да, это все зодиакальные созвездия. А какие ещё?

Девушка растерялась, захлопала глазами.

– Кто ещё какие созвездия назовёт? – Обратился я к классу.

Над несколькими партами поднялись руки.

– Так, ну назови ещё.

– Большая Медведица, Малая Медведица, Возничий, Кассиопея.

– Хорошо. Кто ещё сколько знает?

С парты в ближнем ряду у окна поднялся невысокий коротко стриженный парень с оттопыренными ушами, отдёрнул куртку. И спокойно начал перечислять:

– Сорок три созвездия северного полушария. Они все видны на территории СССР. Малая Медведица, Дракон, Цефей, Кассиопея, Жираф, Гончие псы… – он перечислил всё по алфавиту. – Сорок пять созвездий южного полушария: Октант, Хамелеон, Муха… Они не видны на нашей территории.

Даже я не помнил наизусть все названия, а этот парень воспроизвёл их с такой лёгкостью, что меня кольнула зависть.

– Молодец, садись пока. Ну что, Синицына, а что ты нам расскажешь о том, какой цвет имеют звезды?

– Ну, жёлтый, красный, зелёный

По классу пронёсся смешок, широкие улыбки на лицах, а я лишь покачал головой.

– Синицына, мы можем видеть звезды любого цвета, кроме зелёного. Голубые сверхгиганты, белые карлики, коричневые карлики. Но только не зелёные. Ладно, садись, – взял дневник, поставил тройку и размашистую подпись.

– Хорошо, иди к доске, – я кивнул парню, который только что с таким блеском перечислил созвездия.

Положил дневник на стол, встал рядом и начал с таким вдохновением рассказывать, что я заслушался.

– Для того, чтобы создать карту созвездий, нужно знать координаты звёзд. Но измерять относительно горизонта, хоть наглядно, но неудобно. Они меняются. Поэтому в астрономии приняли систему координат, которая вращается вместе со звёздным небом. Она называется экваториальной. Первая координата здесь угловое расстояние звезды от небесного экватора. Вторая координата называется прямым восхождением.

– Почему это лучше, чем горизонтальная система?

– Эта система координат задана двумя движениями Земли: вращением вокруг оси и обращением вокруг Солнца. Оба эти движения стабильны, поэтому координаты звёзд остаются неизменными.

– Сможешь нарисовать?

Парень кивнул, подошёл к доске, быстро нарисовал сферу, которую пересекала от верха до низу линия, внутри неё круг и угол, под которым видна звезда. Отряхнул руки и продолжил:

– Прямое восхождение обозначают буквой альфа и измеряют в часах, минутах и секундах. Это удобно, поскольку разность прямых восхождений двух звёзд сразу указывает, с какой разницей по звёздному времени они пересекут небесный меридиан.

– Молодец, Юра. Рассказал отлично. Я лишь добавлю немного. Экваториальная система служила астрономам триста лет. Но сейчас она уже не отвечает современным веяниям.

Лицо парня вытянулось, напрягся – он чего-то не знает?

– А как сейчас измеряют? – решился он спросить дрогнувшим голосом.

– Сейчас, Юра, измеряют координаты по квазарам.

Это было нечестно с моей стороны. Парень не мог знать о современных исследованиях двадцать первого века. Но мне очень хотелось об этом рассказать.

– Квазары? А это что такое?

– Квазар похож на звезду, но имеет сильное радиоизлучение и очень маленькие угловые размеры, – быстро ответил Юрий.

– Да, верно. Так называли эти объекты, когда нашли. На самом деле, это, грубо говоря, черные дыры, которые поглотили слишком много материи, и начали излучать её в виде яркого пучка света – джета. В центре нашей галактики есть такой квазар. Их можно рассматривать как почти неподвижные, плюс они излучают сильные радиоволны. Поэтому их называют маяками Вселенной, – начал я рассказывать, но тут же одёрнул себя, быстро добавив: – Но это выходит за рамки школьного курса. Если кто-то хочет узнать побольше об этом, милости просим на мой факультатив.

– Молодец, Юра, – я взял его дневник, поставил пять с плюсом. – Теперь давайте приступим к изучению следующей темы.

– Олег Николаевич, а можно я расскажу об этом? Ну, пожалуйста.

Я чуть склонился, чтобы парень не увидел моей хитрой улыбки.

– Хорошо. Только скажи, Юра, а какая к нам самая ближайшая звезда?

– Двойная звёздная система в созвездии Центавра, – отчеканил он.

Я лишь отрицательно покачал головой, уловка удалась:

– Нет.

Парень побледнел, лицо вытянулось, даже жаль его стало.

– Кто скажет, какая звезда ближайшая к Земле? Давай, – я указал на хрупкую темноволосую девушку, которая подняла руку.

– Наше Солнце – ближайшая к нам звезда, – затараторила она, бросив победный взгляд на Юру.

– Я думал ближайшая к Солнцу, – расстроенно протянул парень.

– Понятно. А скажи, сколько планет в Солнечной системе?

Повисло молчание, Юрка уже ощущал подвох в моих словах. Обвёл класс взглядом, в котором отразился неподдельный страх опозориться ещё раз.

– Девять, Олег Николаевич. Четыре газовых гиганта и пять каменистых планет, – промямли он неуверенно. – Меркурий, Марс, Земля…

Я опять отрицательно покачал головой. Но теперь не стал спрашивать класс. Здесь, в этой комнате, только я знал правильный ответ.

– Восемь, Юра. Плутон разжаловали в карликовые планеты. Не переживай, Юра. Это всё за пределами школьного курса. А ты знаешь отлично.

Глядя на расстроенное лицо парня, я ощутил себя подонком. Разыграл парня, используя запрещённые методы. И стыд залил душу. Не все методы хороши для рекламы любимого предмета.

Глава 5. Дуэль

Когда прозвенел звонок, все вскочили с мест, подхватив портфели, выбежали из класса. Но Юрка остался. Он медленно, с кислым видом, аккуратно укладывал в портфель учебник, тетради. И я не выдержал, подошёл к нему, присел напротив на край стола.

– Юра, ты извини меня.

Он поднял на меня глаза, во взгляде горело такое удивление, что я даже растерялся на миг.

– За что, Олег Николаевич? Это я сам маху дал. Забыл элементарные вещи.

– Про Солнце – бывает. Смотришь слишком далеко. А про количество планет в Солнечной системе и про квазары ты знать не мог. Это современные исследования, о которых только-только начали писать в научных журналах.

Это была неправда, но не мог же я сказать парню, что я прибыл из будущего, где все эти вещи уже стали официально признанными?

– А вы расскажете о них на факультативе?

– Конечно, Юра. Обязательно буду рассказывать. И знаешь, что я хотел попросить тебя. Подготовь доклад. О чём хочешь. О том, что тебя больше всего интересует. Будто бы это диплом или диссертация. Мне хочется, чтобы ты сам творчески дал какую-то идею новую. Пусть даже фантастическую. Но интересную.

– А если я опять в лужу сяду? – в голосе звучала такая горечь, что стыд стал жечь душу уже невыносимо.

– Не сядешь. Это я виноват, что подставил тебя. Прости.

– Хорошо, Олег Николаевич. Подготовлю.

Юрка явно повеселел, в глазах зажегся неподдельный азарт. Сунув пенал в портфель, он быстрым шагом вышел из класса, словно торопился совершить новые открытия.

А я с облегчением отошёл к столу, начал складывать свои заметки, ежедневник в портфель. Но едва заметный скрип заставил меня поднять глаза. На среднем ряду сидела Синицына и смотрела на меня каким-то странным отрешённым взором.

– Синицына, тебе что?

Она медленно поднялась, подплыла ближе и ошарашила:

– Олег Николаевич, я… я замуж выхожу.

– Да? А я тут при чём?

– Я хочу экзамены экстерном сдать, получить аттестат.

– А, вон оно что. А что такая срочность? Уезжаешь куда?

– Нет.

Залилась краской, отвела глаза. И я понял, в чем дело.

– И сколько уже месяцев? – поинтересовался я. – Твой жених знает?

– Конечно, знает, – девушка подняла на меня удивлённый взгляд.

– Он у тебя кто? Сможете вы ребёнка воспитывать?

– Студент. На третьем курсе учится. В МАИ.

– Да-а-а, – протянул я. – И как же вы будете на стипендию втроём жить?

– Родители помогут, – вздохнула она. – А вы считаете, надо было аборт сделать? – уже совсем серьёзно спросила.

– Катя, я не разбираюсь в этом. Знаю лишь, что в таком возрасте это может для тебя кончиться тем, что ты вообще детей иметь не сможешь.

– Да, мне тоже так сказали.

Хотел бы я объяснить будущей маме, что надо думать головой, а не одним местом, когда решаешься на близкие отношения. Но мои слова слишком сильно запоздали.

– Ладно, Катя. Ты что от меня хочешь? Астрономию тебе сдавать не нужно. Поставлю тебе за год тройку. Достаточно?

– Конечно. И по физике – тоже.

– Хорошо, поставлю. А если ты мне какую-нибудь тему подготовишь, как доклад. То может и четвёрку поставлю.

Улыбнулась счастливо, но явно мысли её унеслись далеко прочь. Ни о физике, ни об астрономии она не думала.

– Спасибо, Олег Николаевич, – подскочила ко мне, чмокнув в щеку.

Выбежала радостно из класса. А я лишь покачал головой. Расслабляться я уже не мог – меня ждал адский ужас – урок в 9-Б.

Третий этаж, дверь подозрительно полуоткрыта. Перед тем, как войти, внимательно огляделся. Не поставили ли эти бандиты на косяк ведро с водой или банку с клеем. И лишь потом быстро прошёл к своему столу. Выложил классный журнал, учебник, записную книжку.

– Вас не учили, когда входит учитель, что нужно встать?

Послушались нехотя, начали вставать. Девочки охотнее, чем парни. В среднем ряду на второй парте сидела Ксения Добровольская и выглядела ещё обворожительней, чем на фото. Первое, что привлекло внимание: глаза, огромные, глубокие, в которых можно утонуть, яркого голубого цвета, миндалевидные, с густыми ресницами. И взгляд умный, и одновременно притягательно загадочный, словно она скрывала что-то в глубине их. Роскошные густые волнистые волосы, схваченные сзади, выбивались непослушными прядями. Утончённые аристократичные черты лица, кожа с лёгким румянцем. И все настолько гармонично, правильно, что я залюбовался на миг.

Но тут же взгляд зацепил парня на «камчатке» – он развалился на задней парте у окна. Одет в отлично сшитый пиджак в ёлочку цвета электрик, с отливающими золотистым сплавом пуговицами, с вышитым над карманом золотой вязью гербом, будто форма какого-то элитного британского колледжа. Когда я приказал всем встать, ушлёпок лишь лениво забросил в рот горсть семечек, прощёлкал и выплюнул шелуху.

– Звонарёв, тебя это не касается?

– Не-а, – протянул он нагло, демонстративно бросил в рот горсть семечек.

Но настаивать я не стал. Обернувшись к доске, увидел, что она вся изрисована неприличными рисунками, исписана матерными словами. Под ней валялось несколько раздавленных кусков мела.

– Кто дежурный? Почему доску не вытерли? Где мел, тряпка?

– Сам протирай, – подал голос Звонарёв. – У нищих слуг нет, – коротко хохотнул.

Я достал записную книжку, пролистал, нашёл фамилию.

– Архипов! Принеси от технички мел и тряпку.

В третьем ряду поднялся парень, осторожно глянул назад, на Звонарёва, на роже которого возникла брезгливая ухмылка. Но потом всё-таки выскользнул из класса и вернулся минуты через две. Положил пару кусочков мела, и тряпкой размазал по доске мерзкие художества. И также осторожно ушёл на своё место. И я понял, что Звонарёв не только терроризирует учителей, он и весь класс держит в повиновении.

– Кто мне ответит, что мы проходили на прошлом уроке? – я уселся за стол, обвёл класс взглядом.

Никто не отвёл глаза, никто не спрятался под парту, в мнимых поисках упавшей ручки. Все просто смотрели, как стая волков – на зайца. Я бросил взгляд в журнал, и назвал фамилию:

– Бессонов, иди к доске и расскажи нам о теме прошлого урока.

Белобрысый длинный парень в синей водолазке и мятых брюках, отдалённо напоминающих джинсы, поднялся и медленно вышел к доске. Близко посаженные глаза с хитрым прищуром изучали меня.

– Я слушаю, Бессонов.

– А сам чего забыл? – опять подал голос Звонарёв. – Память отшибло? – он хохотнул ещё обиднее.

Но я опять не среагировал.

– Мы начали раздел про электро… – Бессонов запнулся, взглядом искал помощи класса.

– Электродинамику, – прошелестела чья-то подсказка.

– Да, Бессонов, раздел «Основы электродинамики», – подтвердил я. – И что это у нас такое? Чем определяется этот процесс? Взаимодействием каких частиц?

– Электрически заряженных, – услышав очередную подсказку, промямлил парень.

– Бессонов, я из тебя клещами буду каждое слово тянуть? Или ты все-таки что-нибудь расскажешь? Какое место занимает электромагнитное взаимодействие среди четырёх типов взаимодействий?

В ответ – тишина.

– Иди на место, если к следующему уроку не подготовишься, поставлю неуд.

Бессонов ухмыльнулся, схватив со стола дневник, плюхнулся обратно за парту.

– Эх, Бессонов, что ж тебе так физика-то не нравится? Самая важная наука в познании окружающего мира.

– Да на фиг она мне сдалась, – выпалил парень с презрительной гримасой. – Она мне в жизни не понадобится.

– Да? – я вышел из-за стола, подошёл ближе к парте, где сидел Бессонов, и сложил руки на груди. – А кем ты хочешь быть, Бессонов?

– Музыкантом, – парень откинулся на спинку стула и бросил на меня взгляд с вызовом.

– Понятно. И каким именно? Классической или рок-музыки?

Последнее слово произвело на пацана ошеломляющее впечатление. Он замер, глаза широко открылись. Не ожидал, что от такого «старика», как я, услышит запретное слово «рок-музыка».

– Рок-музыки, – как эхо повторил Бессонов.

– Прекрасно. И на чем ты играешь? На клавишных, ударных, гитаре?

Глаза парня стали, как два блюдца, вытянулся свечой, вперился в меня диким, непонимающим взглядом, словно боялся, что я провоцирую его.

– На гит..гитаре, – он уже начал заикаться.

– На электрогитаре? Это замечательно. И ты считаешь, что музыканту физика не нужна? Правильно? А вот, знаешь ли ты, что есть такой прекрасный гитарист, один из лучших в мире. Брайан Мэй, гитарист группы Queen. Он окончил факультет физики и математики престижного лондонского Имперского колледжа.

При этих словах Звонарёв вдруг замер, заморгал глазами и даже семечки перестал щёлкать.

– В юности Брайан сам сделал электрогитару, – продолжил я. – Сейчас её называют «Ред Спешил» или «Каминной», потому что он сделал её из куска старого камина. И так у него хорошо это получилось, что, даже став знаменитым музыкантом, который имеет огромные гонорары, он по-прежнему играет на ней.

Я подошёл к доске и начертил силуэт гитары Мэя, провёл линии струн, обрисовал колки.

– И вот всё это Мэй подключил к звукоснимателю «Бёрнс Три-Соник», и к усилителю, – я начертил прямоугольник, к которому провёл линию от гитары. – Ты, возможно, и не будешь делать тоже, что Брайан. Но ведь все инструменты, на которых вы играете в группе, нужно правильно подсоединить к усилителю, а его к электричеству. А тут надо знать напряжение, силу тока. А ты ничего не знаешь. Это может привести к очень печальным последствия. В декабре прошлого года погиб прекрасный бард, поэт Александр Галич. Он хотел подключить антенну к телевизору, и воткнул её в розетку вместо того, чтобы вставить в антенный вход. И его убило током. А если бы он знал хотя бы основы электротехники, то прожил бы долгую жизнь.

Бессонов совсем сник, нахмурился, положив руки на парту, сжимал и разжимал кулаки.

– Ладно, будем изучать следующую тему, – я отошёл к доске и написал крупно «Заряженные тела и электризация тел».

И тут же на мою спину обрушился град ударов. Я бросил взгляд вниз, и предсказуемо обнаружил на полу горсть «пулек» из согнутой под углом алюминиевой проволоки для стрельбы из рогатки.

– И кто стрелял? – поинтересовался я. – Кто этот трус, который стреляет в спину и прячется? Стреляй в лицо!

Все молчали, отводили глаза, лишь Звонарёв смотрел победоносно, и ухмылялся во весь рот. Хотя я сомневался, что стрелял он. Всё-таки достать с последней парты трудно. Скорее всего, он лишь руководил процессом.

– Вы ведь взрослые парни, – я отошёл к окну, сложил руки на груди. – Через пару лет пойдёте в армию, там вам дадут оружие. Винтовку, пистолет. И вы будете стрелять в спину вашему командиру? А если кто-то из вас станет командиром и получит пулю в спину от своих же? Как вам это? – я сделал паузу и приказал: – Оружие на стол. Обещаю, что никому замечание в дневник писать не буду. И родителей вызывать не буду. И жаловаться директору тоже. Вы должны сами за себя отвечать. Я жду.

– А ты сам-то служил в армии? – лениво бросил Звонарёв, выплёвывая шелуху на пол. – А то наболтал тут с три короба…

– Я служил, Звонарёв. Каждый мужчина должен отслужить в армии. Я служил в ВДВ. Тридцать прыжков с парашютом, – я подошёл к столу, вытащил портмоне, а из него взял завёрнутый в мягкую ткань значок – стилизованный парашют из сине-белой эмали «Парашютист-отличник», где солидно поблёскивал золотом самолёт и цифра «30» под ним. Продемонстрировал.

Глаза Звонарёва сузились, ноздри раздулись. Ему явно не нравилось, что я переигрываю его. Хотя я не считал так. Отморозок все равно втягивал меня в перепалку, а мне совсем не хотелось играть по его правилам. Мучительно обдумывал, как выкинуть его из класса. Как найти повод. Но пока сделать этого не мог.

Повисло молчание, я не торопил ребят. Пусть обдумают, не спеша, не торопясь. И всё-таки я одержал маленькую победу. Вначале встал один парень, положил свою рогатку на стол, потом другой. И я вздохнул облегчённо.

– Ксения? Что ты хочешь сказать? – девушка, смотря прямо мне в лицо, подняла руку.

Она с достоинством встала, вскинула голову, и голос её прозвучал ясно и чётко.

– Хочу ответить по теме прошлого урока.

Боковым зрением я увидел, что Звонарёв напрягся, наклонился вперёд, глаза злобно сузились. Что это с ним такое? Кто-то не подчинился его приказу?

– Хорошо, Ксения, давай.

Девушка вышла к доске, вздохнула и начала отвечать:

– Среди всех типов взаимодействий – гравитационных, электромагнитных, ядерных и слабых – именно электромагнитные занимают первое место. Электромагнитные силы позволяют нам видеть, потому что свет – одна из форм электромагнитного поля. Если бы прекратилось действие этих сил, то все наши тела распались бы. Все тела состоят из элементарных частиц. Большинство их них обладают массой и взаимодействуют друг с другом. Поэтому говорят, что частицы имеют электрический заряд. Это взаимодействие и называется электромагнитным.

Ксения поразила меня не только знаниями, но и какой-то особой артистичной манерой, с которой она произносила каждую фразу. И все остальные в классе слушали её с таким вниманием, которого я редко мог добиться. Даже Звонарёв выпрямился и не сводил взгляда с девушки.

Когда Ксения закончила, прикусив губу, ждала моей реакции, а я очарованный её выступлением, не мог сразу найти слова.

– Ксения, прекрасный ответ. А скажи, кроме протонов и электронов существуют ещё частицы, которые имеют дробный заряд? – и все-таки я не удержался от желания испытать девушку.

– Да, – спокойно ответила она. – Это кварк. Он имеет заряд в одну третью, или две трети. Из них состоят протоны и нейтроны. Все из чего состоит вещество – это кварки и электроны. Они имеют массу, цветовой заряд и спин.

– Ксения, к сожалению, я не могу поставить тебе больше пятёрки.

Отдал дневник с пятёркой и двумя плюсами и увидел, какой взгляд она послала мне, в нем было столько восхищения, что даже стало неловко. Эта чудесная, обворожительная улыбка, лучистый взгляд её огромных глаз предназначался мне, и я не ощущал, что достоин этого.

Когда девушка заняла своё место, я вдруг обратил внимание, как изменилась физиономия Звонарёва, он побагровел, глаза выкатились из орбит, я даже подумал, что ему плохо. Тяжело дыша, он сидел, напряженно выпрямившись. Сжав кулаки, пытаясь прожечь во мне дыру. И понять, что вызвало такую реакцию, я не мог.

– Хорошо. Тогда давайте перейдём к изучению новой темы, – я вернулся к доске, где успел написать лишь первую фразу: «Заряженные тела».

– Убью! – резкий крик Звонарёва и свист за спиной.

Рефлекторно я отклонился в сторону: в то место, где только что я стоял, ударился горшок с кактусом, разбился вдребезги, мелкие светло-коричневые черепки усыпали пол, выпавший комок земли с кактусом откатился в сторону. Я еле успел отдёрнуть ногу, чтобы иголки не воткнулись мне в ногу.