Хранители Черной Розы

(В обсерватории)

– Черт возьми… она снова взламывает границы! – Камио в панике метался над панелью, судорожно перебирая руны, словно играя на клавишах безумного органа. – Если она не остановится, мы материализуемся здесь, хочешь ты этого или нет!

– Может, стоит? – Ремиэль, напротив, небрежно поправляла серебристые локоны, словно собиралась на светский раут. – Мне не терпится увидеть ее лицо.

– Ага, а потом наш сюжет рассыплется в прах, и нас обоих выкинут… куда вообще выкидывают хранителей? В пыльный архив забытых историй?

Но сопротивление было тщетным. Лента сияла мягким золотом, и из ночной дымки перед фонтаном, словно сотканные из ткани сновидений, начали проступать два силуэта. Первый – высокий юноша с вороньим гнездом растрепанных волос и насмешливой ухмылкой, в чьих глазах всегда мерцал какой-то слишком сложный план. Вторая – стройная дева с волосами цвета лунного серебра, надменным взглядом и походкой королевы, привыкшей повелевать.

Астра сделала шаг вперед.

– Значит, вы – мои «невидимые стражи».

Камио криво усмехнулся, словно пробуя на вкус горькое лекарство.

– Скорее, редакторы твоей жизни. Но ты, похоже, решила сама переписать книгу судеб.

Ремиэль скрестила руки на груди, словно каменная статуя.

– И мы здесь, чтобы ты не разорвала сюжет на тысячу мелких кусочков.

Астра вскинула бровь, словно ее оскорбили в лучших чувствах.

– Тогда, возможно, пришло время для переговоров.

Фонтан снова ожил, но капли воды, падая в чашу, казались застывшими в воздухе, словно время решило танцевать в такт их напряженному диалогу. Камио не спешил с ответом, разглядывая Астру, словно она была древним манускриптом, который он мечтал расшифровать долгие годы.

– Должен признать, ты удивительно быстро адаптировалась, – произнес он, наконец, покачав головой. – Обычно на твоем месте героини устраивают недельные истерики.

Астра скрестила руки на груди, одарив его холодной улыбкой.

– Простите, что разочаровала. У меня нет времени на бессмысленные слезы.

Ремиэль шагнула вперед, и ее плащ зашуршал, словно потревоженное крыло ночной птицы.

– И все же, ты слишком рано начала вмешиваться в ход событий. Это опасно. Для тебя и для этого мира.

– Опасно… – Астра задумчиво провела пальцами по краю фонтана, словно ощупывая грани реальности. – А может, полезно? Вы называете это «сюжетом», а я вижу лишь цепь, сковывающую чужую свободу.

Камио хмыкнул, но в его взгляде промелькнула тень серьезности.

– Проблема в том, что, разорвав эту цепь, ты можешь утащить за собой весь мир в бездну.

– И что? – Астра встретила его взгляд, не дрогнув. – Может, он заслуживает быть переписанным?

Ремиэль резко повернулась к Камио, словно обвиняя его во всех смертных грехах.

– Видишь? Вот почему я говорила, что нельзя было давать ей доступ к каналу!

– А я говорил, что она все равно прорвется, – отозвался он, пожимая плечами. – Так хоть мы можем с ней поговорить, а не просто наблюдать, как горит мир.

– Разговоры ни к чему не приведут. Мы должны закрыть канал и вернуть ее в рамки, – Ремиэль сжала кулак, и воздух вокруг фонтана задрожал, словно натянутая струна.

Астра почувствовала, как от ленты пошел легкий жар – предвестник разрыва связи. Она подняла руку и, не колеблясь, выпустила тонкий поток золотых искр в воду фонтана.

Вода вспыхнула, отражая звезды в миллионах маленьких осколков света, и магия Ремиэль словно натолкнулась на невидимую стену, рассыпаясь в прах.

Камио изумленно присвистнул, словно оценивая фокус опытного иллюзиониста.

– Ух ты. Она нас переиграла.

– Это временно, – холодно бросила Ремиэль, но ее глаза выдавали удивление и восхищение.

Астра шагнула ближе, и ее голос прозвучал тихо, но уверенно, словно удар колокола.

– Я не пешка в чужой игре. Если вы хотите, чтобы я следовала сюжету – убедите меня. А пока… я играю по своим правилам.

Глава 8

Едва заметная усмешка тронула уголок губ Камио, но взгляд оставался пронзительным, изучающим, словно шахматная партия уже разворачивалась в лабиринтах его сознания.

– Знаешь, Ремиэль, чтобы удержать птицу в клетке, порой достаточно позволить ей расправить крылья на самом краю.

– Камио, иногда ты изрекаешь такую бессмыслицу, что диву даёшься, как мы ещё не растеряли все звёзды с небосклона, – процедила Ремиэль, и в голосе её послышался ледяной скрежет металла.

– Потеряны не звёзды, а лишь пара скучных глав, которым я добавил немного искр, – невинно развел он руками, словно предлагая полюбоваться на безобидную бабочку.

Астра наблюдала за этим изящным словесным фехтованием, чувствуя, как колкие реплики сплетаются в невидимый щит вокруг неё. Ещё немного, и я найду трещину в этой броне, – подумала она.

– "Улучшил"? – Ремиэль стремительно приблизилась к нему, и серебряные пряди её волос вспыхнули в лунном свете, словно россыпь заточенных кинжалов. – Ты называешь "улучшением"тот кромешный ад, что ты развязал в анналах Вентарии?

– Зато стало интересно, разве нет? – парировал Камио, чуть склонив голову, словно принимая невидимый поклон. – И героиня выжила. А это, как говорил классик, жить, по крайней мере, стоит.

Астра притворилась, что изучает причудливый узор фонтана, но пальцы её уже незаметно вычерчивали в воздухе древние символы. Лента отозвалась мягким теплом, и по зеркальной глади воды побежали круги, заставив Камио и Ремиэль замолчать, словно поражённых раскатом грома.

– Что ты творишь? – резко спросила Ремиэль, но былой уверенности в голосе как не бывало.

– Измеряю глубину вашей темницы, – спокойно ответила Астра. – И знаешь, Ремиэль… дно не так уж и далеко.

В глазах Камио промелькнуло нечто, похожее на восхищение безумством.

– Ещё пара таких па, и, Реми, ты сама выроешь себе могилу.

– Это не игра, Камио, – тихо, но стальным тоном произнесла Ремиэль. – Если она зайдёт слишком далеко, мир обратится в пыль.

Астра усмехнулась, глядя ей прямо в глаза:

– Возможно, это того стоит.

В этот момент Камио сделал едва заметный шаг вперед и, почти незаметно для Ремиэль, подал Астре едва уловимый знак рукой – жест, понятный только им двоим. Словно безмолвно шептал: Дерзай. Я прикрою твою спину.

И в этот миг Астра почувствовала, как рушится монолит их власти: между хранителями нет единства. А значит, у неё есть шанс вырваться на свободу и переписать всё, что они так отчаянно пытаются сохранить в неприкосновенности. Переписать саму судьбу.

***

Золотые волны музыки омывали зал, как выдержанное вино – хрустальные бокалы, а люстры рассыпали по стенам мириады искр, словно осколки застывшего звездного дождя. В этом мерцающем великолепии гости, утопая в смехе и шепоте интриг, не чувствовали, как натянулась до звона ткань предопределенности.

Астра, словно изваяние из темного сапфира, застыла у балюстрады с напускной небрежностью. Глубокий сапфировый шелк обтекал ее стан, словно вторая кожа, а горло обвивало тончайшее кружево, сотканное из утреннего инея. По подолу струились нити серебряной вышивки, воплощая мотивы лилий и огня – родовой герб, пылающий во тьме.

И тут, словно тень, мелькнул Рикардо Ванар. Высокий, с ленивой грацией хищника, он скользил взглядом по залу, но на мгновение его темные глаза задержались на ней. Взгляд, словно удар хлыста, – слишком пристальный, слишком внимательный.

«Момент истины…» – прошептал внутренний голос, вторя бешеному биению сердца. По плану она должна была лишь презрительно отвернуться, уязвленная недавними унижениями. Но сегодня – нет.

За мерцающим витражным окном, в танце света фонтана, Астра уловила силуэт Камио. Он молча поднял бокал и едва заметно кивнул – немой знак поддержки. Ремиэль же, словно привязанная, стояла рядом с королевой, поглощенная ее бесконечными вопросами.

Астра медленно двинулась вперед, и с каждым шагом в ее груди разливалось тепло магии, словно распускался огненный цветок. Лента под кожей, спящая доселе, пробуждалась, вплетая в ее движение невидимые искры. Она чувствовала: стоит лишь позволить себе, и сюжет можно будет согнуть, словно прут, изменить его течение.

– Лорд Ванар, – ее голос прозвучал мягко, как шепот ветра, но в нем таилась глубокая, завораживающая сила, словно зов сирены.

Рикардо повернулся, и зал словно затаил дыхание.

Астра небрежно провела пальцами по бокалу с вином, и тонкая струйка золотого свечения перетекла с ее ладони в алый напиток. Невидимая магия, доступная лишь тем, кто умеет видеть за гранью обыденного.

Ее рука случайно коснулась его, заставляя сделать глоток. И в этот миг она вложила в напиток тонкий импульс: неудержимое желание покинуть этот шумный бал. Уйти. Остаться наедине.

Он едва заметно улыбнулся, словно почувствовал легкое прикосновение к своей душе.

– Леди Астра… – его голос, бархатный и низкий, словно шепот ночи, коснулся ее слуха. – Не желаете ли прогуляться?

Сработало. Нити судьбы дрогнули в ее руках.

За колоннами, в тени, где мгновение назад стоял Камио, воздух зазвенел от раздраженного шепота Ремиэль:

– Ты что творишь? Она меняет узловую точку!

– Я лишь позволяю ей… проявить себя, – ухмыльнулся Камио, не отрывая взгляда от Астры, наблюдая за разворачивающейся драмой.

Астра, взяв Рикардо под руку, скользнула в боковой коридор, не удостоив никого даже мимолетным взглядом. Впервые в жизни она чувствовала, что не просто беспомощно плывет по чужому течению, а сама стала бурей, способной сокрушить все на своем пути.

***

Хрустальным шёпотом ночи зимний сад окутывал полумрак. Под куполом из стекла, словно в ларце сказочном, мерцал лунный свет, а в сердце оранжереи, в окружении безмолвных стражей-цветов, вечную песнь шептал мраморный фонтан. Каждая капля, падая, казалась слезой застывшего времени, что текло лишь для неё.

Астра позволила Рикардо увлечь себя к фонтану, где воздух дрожал от влажной прохлады. Его взгляд, словно клинок, пронзал её насквозь, видя не надменную герцогскую дочь в роскоши, а женщину, в чьих глазах-омутах тонули тайны и невысказанные желания.

Едва коснувшись губ улыбкой, Астра ощутила, как в груди расцветает лента магии, согревая сердце неведомым теплом. Чувства, сплетённые с горечью и стальной решимостью, рвались наружу, словно ростки сквозь мерзлую землю. Лёгким движением, будто поправляя прядь волос, она начертила в воздухе древний символ.

И сад откликнулся. Воздух вокруг фонтана задрожал, как натянутая струна, а лепестки, до этого безмятежные, восстали, закружившись в завораживающем танце. Свет фонарей, словно кисть безумного художника, скользнул по ним, и сад ожил, став таинственной и опасной сказкой.

– Ты… – Рикардо шагнул ближе, в его взгляде читался нескрываемый интерес, граничащий с восхищением. – Это… твоя магия?

В улыбке Астры вспыхнула дерзкая искра. – А если да? Что тогда?

Он открыл рот, чтобы ответить, но сад содрогнулся от зловещего треска, словно хрусталь дал первую трещину. Лепестки бешено закружились, фонтан издал утробный звук, и вода взбурлила угрожающей волной.

В этот миг, словно тень, между ними возник Камио. В его руке сиял золотой жезл, которым он, словно дирижёр, рассеял вихрь в мириады искр.

– Эй-эй, леди, – весело произнёс он, но в глазах плясали серьёзные огоньки. – Ты, конечно, талантлива, как сама ночь, но не стоит взрывать сюжет ради фейерверка.

С другой стороны сада вспыхнула серебряная вспышка, и появилась Ремиэль, бледная, словно луна. В её голосе звенела сталь. – Камио! Я же предупреждала! Ещё немного, и все нити судьбы затянулись бы в узел!

Астра стояла посреди бури, дыхание сбилось, сердце колотилось в груди. Но страх отступил, уступив место единственной мысли:

Я могу. Я действительно могу изменить эту историю.

Она переводила взгляд с Камио на Ремиэль, и в тишине сада прозвучал её голос, тихий, но полный силы: – И вы этого боитесь. Признайтесь.

Ремиэль приблизилась к фонтану, и хрустальный перезвон её каблуков, рикошетом отскакивая от мраморных плит, заставил сад затаить дыхание. Розы, до того робко трепетавшие на ветру, вспыхнули серебром, и в этом призрачном свечении проявились сложные, витиеватые узоры, напоминающие рунический круг, сотканный самой судьбой.

– Довольно, – голос её был хрупок, как лед под первым морозом, но властен, как раскат грома. – Ты слишком рано возомнила себя демиургом. Эта история – не песочница для твоих забав.

Она протянула руку, и тончайшая сеть ослепительного сияния обвилась вокруг запястья Астры, словно оковы, сотканные из лунного света. Астра почувствовала, как магия утекает сквозь пальцы, оставляя лишь ледяной ожог в венах, словно прикосновение самой смерти. Сердце болезненно сжалось в тисках отчаяния, внезапно и мучительно.

– Эй, полегче, королева, – лениво протянул Камио, прислонившись к колонне, словно изваяние из тени и порока. – Девочка всего лишь хотела приукрасить серые будни, добавить красок в унылый пейзаж. Немного романтики еще никому не сломало крылья.

– Немного романтики?! – Ремиэль обрушила на него взгляд, подобный испепеляющей молнии. – Она чуть не разорвала ткань мироздания, не обрушила хрупкий карточный домик судьбы. Ты видел, как вода уже начала отражать её безумные фантазии? А если бы Рикардо увидел слишком много? Заглянул за завесу?

Камио лишь пожал плечами, на его губах играла змеиная ухмылка. – А что, если бы и увидел? Может, это добавило бы пикантности этой пресной пьесе, подбросило бы искру в эту унылую рутину.

Астра безмолвствовала, скованная страхом. Руки её дрожали: одна – от ноющей боли, словно пронзенная тысячами игл, другая – от ярости, клокочущей в душе, как лава в жерле вулкана. Печать жгла огнем, но под её нестерпимым сиянием, в самой пучине отчаяния, Астра почувствовала, как крошечный осколок её силы, словно искра надежды, успел укрыться в сердце. Лишь еле теплящаяся искорка, но своя.

Вы можете заковать мои руки в цепи. Но не мою душу.

Ремиэль наклонилась к ней, и шелковистый водопад её волос коснулся плеча Астры, словно прикосновение крыла ночной бабочки. Она прошептала так тихо, что слова коснулись лишь слуха Астры, словно секрет, доверенный самой тьмой: – Запомни: если ты еще раз попытаешься переписать историю, изменить предначертанное… твоя вторая душа исчезнет без следа. Ки Ин Хе умрет окончательно, и даже боги не смогут её вернуть.

С этими словами серебряные нити сжались мертвой хваткой, а затем исчезли, растворившись в коже, не оставив и следа.

Рикардо, стоявший в стороне, наконец моргнул, словно пробудился от колдовского сна. Он провел рукой по волосам и усмехнулся, словно ничего странного не заметил, словно был слеп и глух к буре, пронесшейся мимо. – Простите, леди Астра, я, кажется, увлекся беседой. Позвольте проводить вас обратно в зал, туда, где льется вино и сверкают огни.

Он протянул ей руку, словно предлагая билет в забытье. Астра колебалась, словно стоя на краю пропасти, но затем приняла её, словно утопающий хватается за соломинку.

И лишь когда их шаги зазвучали в длинных коридорах, подобно эху в пустом склепе, она ощутила в груди ту крошечную искорку, словно уголек, тлеющий под пеплом. Её тайное оружие. Её личный секрет, сокрытый от чужих глаз.

***

Они вернулись в бальный зал, где музыка, словно терпкий нектар, дурманила воздух, а смех и блики люстр, словно золотые нити, оплетали пространство, возвращая в объятия ослепительного праздника. Но для Астры всё звучало фальшиво, отстранённо, словно она застыла за хрупкой стеной из венецианского стекла, наблюдая за чужим триумфом.

Рикардо, с галантностью шулера, увёл её в боковую галерею, где толпа гостей поредела. Его учтивые, ледяные слова, с привкусом скрытой насмешки, скользили мимо сознания. Всё её внимание, словно заколдованный компас, указывало внутрь, в потаённый уголок души.

Там, в глубине груди, мерцала слабая искра надежды, словно уголёк, укрытый пеплом отчаяния.

Она не угасла. Не растворилась в ледяных объятиях печати Ремиэль, словно неуловимая бабочка, вырвавшаяся из кокона.

Астра, едва заметно прикрыв ладонью змеиное ожерелье, словно поправляя его, украдкой вдохнула глубже. Искра отозвалась – мягко, игриво, словно озорной солнечный зайчик. Магия не исчезла, она затаилась, словно дикий зверь, притворившийся мёртвым, решив принадлежать ей, а не холодным, бездушным хранителям.

Искривив губы в подобии улыбки, она рассеянно слушала сладкоречивого Рикардо, но мысли её, словно вольные птицы, парили далеко за пределами бального зала. "Если хранители верят, что я сломлена, что я всего лишь марионетка, – рассуждала она, – значит, я могу искусно играть их игру, притворяясь покорной овечкой. И при этом плести свою собственную паутину интриг, вести свою партию, где ставкой будет не только моя жизнь, но и их жалкое существование."

Музыка, словно капризная дева, сменила настроение, и зал наполнился чарующим вальсом. Рикардо, словно механическая кукла, протянул ей руку. Астра, приняв её, решилась на рискованный эксперимент: крадучись, словно вор в ночи, выпустила крошечную искорку магии наружу.

Не ослепительной вспышкой, не яростным вихрем, как прежде, а лишь едва уловимым шёпотом, нежнее прикосновения крыла бабочки.

И в тот же миг ткань её платья, словно по волшебству, заискрилась серебристым блеском – россыпь росинок, подсвеченных лунным светом, рассыпалась по подолу. Ни один гость, опьянённый праздничным угаром, не заметил этого магического вмешательства – решили, что это лишь хитрость ткани или игра света в хрустальных гранях люстры.

Астра, почувствовав, как искра отозвалась тихим смехом внутри, поняла, что нашла ключ к своей свободе. Она могла прятать магию в мелочах, словно драгоценные камни в вышивке платья. Не рушить чужой сюжет, а украшать его своими штрихами. Не ломать навязанную историю, а переписывать её между строк, оставляя скрытые послания для тех, кто умеет читать между ними.

И впервые с момента пробуждения в этом чужом, ненавистном теле она ощутила пьянящий, сладкий вкус власти, словно глоток запретного вина, опьяняющий разум и дарящий иллюзию всемогущества.

***

Камио, полулежа в кресле напротив хрустального ока, лениво кружил бокал с янтарным напитком. В глубине шара, словно бабочка, навеки застывшая в янтаре, парила Астра. Ее платье мерцало призрачным ореолом, а во взгляде плескалось нечто, манившее Камио в смертных – бездонная глубина непрочитанной тайны, "вещь в себе".

– Прячет, – проворковал он, и усмешка скользнула по губам, подобно змее.

Ремиэль, застывшая у окна, словно изваяние из алебастра, обернулась, и водопад ее платиновых волос взметнулся от малейшего дуновения. – Что?

– Магию, – Камио щелчком пальцев приблизил изображение в шаре. Мириады искр, словно звездная пыль, рассыпались по ткани платья – узор, невидимый для обычного глаза. Но его взор пронзал завесу иллюзий. – Видишь? Капли росы на паутине… Но это не ткань. Это она сама.

Ремиэль, нахмурив брови, подошла ближе, силясь разглядеть ускользающее. Шар являл ей лишь прекрасную девушку, кружащуюся в танце, – невинное дитя, не тронутое тенью колдовства. – Пустое. Игра света, не более. Ты вновь охотишься за тенями.

Камио расплылся в довольной ухмылке, откинувшись на спинку кресла, как кот, нежащийся в лучах солнца. – Конечно. Отражение. – В голосе сочился яд сарказма. – Тогда объясни мне, почему это "отражение"трепещет в унисон с ее сердцем?

Ремиэль замерла, словно громом пораженная, но промолчала, пряча смятение за маской бесстрастности. Камио, будто не замечая ее замешательства, поднял бокал и медленно отпил, в глазах вспыхнули хищные огоньки.

Итак, девочка решила сыграть с ним в кошки-мышки. Что ж, это обещало быть куда более пикантным развлечением, нежели пыльная театральщина, сочиненная скучающими богами тысячелетия назад.

– Что ты намерен предпринять? – голос Ремиэль был холоден, как сталь.

Он ухмыльнулся шире, наклоняясь к хрустальному шару так близко, что его отражение зловеще смешалось с образом Астры. – Ничего. Пусть тешит себя иллюзией собственного величия.

И, выдержав паузу, добавил, словно смакуя каждое слово: – А я… понаблюдаю. Кто знает, быть может, именно ее маленькая тайна окажется тем самым роялем в кустах, который обрушит на нас неожиданный и восхитительный финал.

Ремиэль хранила молчание, лицо оставалось непроницаемым, но в глубине ледяных глаз на миг мелькнула тень тревоги – словно зарница, прорезавшая ночное небо.

Глава 9

Бал, словно зачарованный сон, вился в танце, и музыка, сменив томные вздохи вальса на игривые переливы, увлекала за собой разношерстную вереницу гостей. Шампанское искрилось рекой, утоляя жажду праздности, а сплетни о политике плели паутину интриг в укромных уголках, где ненасытные чревоугодники, казалось, соревновались в искусстве обжорства.

Астра, чуть освоившись в этом зыбком мире показного великолепия, скользила под руку с Рикардо. Её внешность – сама безупречность: осанка горделивая, улыбка – лишь легкая тень на алебастровых устах, кивок – выверенный до последнего нюанса. Но в глубине души её, словно птица, тоскующая в золотой клетке, билось нетерпение – искра, алчущая свободы, подобно щенку, рвущемуся на волю, чтоб резвиться в утренней росе.

И тут, словно гром среди лазурного неба, раздался роковой аккорд.

Юный паж, с подносом, полным хрустальных бокалов, потерял равновесие прямо перед ней. Вино, словно живая кровь, взметнулось в воздух, готовое обрушиться багряным ливнем на белоснежное платье супруги канцлера. Мгновение растянулось до бесконечности, застыло в хрустальном шаре времени.

"Вот он, миг истины,"– пронеслось в голове Астры. "Испытаем, кто же сильнее, – искра или лед рассудка?"

Небрежным движением, словно поправляя кружевную перчатку, она едва уловимо шевельнула пальцами. И искра вырвалась наружу – не яростным вихрем, не ослепительной молнией, а тихой, но властной волной… чистой импровизацией, сотканной из магии и вдохновения.

Бокалы, вместо того чтобы расплескаться алыми ручьями по белоснежному шёлку, замерли в воздухе, повинуясь невидимой силе, и плавно, словно по мановению волшебной палочки, сложились в изящную пирамиду на ближайшем столике. Сам паж опустился на ковер, словно на пуховую перину, избежав неминуемого крушения.

Но самое невероятное ждало впереди.

Пятно вина, уже готовое запятнать мраморный пол, вдруг вспыхнуло ярким пламенем и превратилось в россыпь крошечных алых бутонов, словно кто-то щедрой рукой рассыпал горсть рубиновых искр.

Зал замер в восхищенном оцепенении. Тишину разорвал восторженный возглас:

– Кудесник!

Музыка на мгновение затихла, но оркестр, словно по негласному сигналу, тут же подхватил ритм, превратив случившееся в часть грандиозного представления. Гости разразились оглушительными аплодисментами. Паж, залившись багрянцем смущения и непонимания, кланялся направо и налево, и, словно во сне, побрёл прочь, цепляясь за злополучный поднос.

Астра стояла, озарённая невинной улыбкой, словно именно она была вдохновителем этого дивного представления. Лишь легкое покалывание в кончиках пальцев выдавало её волнение, а внутри искра хохотала – звонко, дерзко, как озорной ребенок, которому удалось обвести вокруг пальца всех взрослых.

Рикардо, склонившись к ней, прошептал тихим, бархатным голосом:

– Миледи, я и не подозревал о вашем мастерстве сценических иллюзий.

– О, – она едва заметно приподняла бровь, сохраняя невозмутимое выражение лица, – у меня есть несколько… маленьких талантов. Словно принцесса отвечала искушенному чародею.

Где-то в тени, за пределами зала, Камио сотрясался от неудержимого хохота так, что едва не опрокинул свой бокал.

– О боги! Она превратила неминуемый позор в феерический дивертисмент! Реми, ты видела выражение её лица? Она сама не ожидала!

Ремиэль молчала, сжав зубы до побеления костяшек пальцев. Но даже она не могла отрицать очевидного: Астра, словно опытный драматург, только что переписала одну маленькую сцену – и мир не рухнул, а заиграл новыми, волшебными красками.

После этого "фокусного"инцидента с бокалами Астра почувствовала себя гораздо увереннее. Искра в груди вибрировала, словно натянутая струна арфы, подстрекая её: "Смелее, попробуй ещё раз! Ты же видела, как прекрасно это может получиться!"

Под предлогом "подышать свежим воздухом"она вышла в сад. Ночной воздух был прохладен и напоён ароматами диковинных цветов; фонари, словно светлячки, мягко освещали извилистые дорожки, а в самом сердце сада журчал фонтан, чьи струи переливались в лунном свете, завораживающе маня её испытать свои силы ещё раз.

– Хорошо… – прошептала она, глядя на танцующие струи. – Только чуть-чуть. Совсем капельку.

Она протянула ладонь к воде. Искра вздрогнула, вырвалась наружу, словно выпущенная из лука стрела – и в следующий миг из фонтана взметнулся… гигантский карп, сотканный из воды и лунного света. С полупрозрачными плавниками и хвостом, переливающимся серебром, он величаво подпрыгнул в воздух, словно воздушный змей на невидимой нити, и… рухнул обратно в воду, окатив Астру с головы до ног ледяными брызгами.