Хранители Черной Розы

Позже, за пышным завтраком, я сполна ощутила всю хрупкость своей маски. В роскошном зале, освещённом канделябрами, за длинным столом сидел человек, способный одним взглядом развеять мой тщательно выстроенный карточный домик лжи. Маркиз де Эмириэль. Её отец. И теперь – мой.

Он был старше, чем я осмеливалась предположить, словно сама Вечность оставила свои отметины на его лице. Не пылкий герой любовных баллад, а человек, испивший до дна чашу горя. Морщины прорезали кожу вокруг глаз, словно русла иссохших рек, осанка выдавала усталость, копившуюся годами. Но взгляд… он жил, он был полон острой, пронзительной внимательности. Поднявшись при моём появлении, он шагнул навстречу, не пытаясь скрыть волнение. Его руки дрожали, как осенние листья на ветру, когда он коснулся моего плеча.

– Доченька… Ты вернулась к нам.

Я едва сдержала вздох, готовый вырваться из самой глубины души. Доченька… Он произнёс это слово так искренне и нежно, словно заключал в нём всю свою оборванную жизнь. Я лишь слабо кивнула, не в силах произнести ни звука.

– Ты не помнишь, как очутилась под проливным дождём без сопровождения?.. – Голос его стих, словно замирая от боли. – Зачем… зачем ты тогда пошла за ним?

Я медленно подняла взгляд. Ни тени гнева. Лишь бездонная печаль. Он страдал. За неё. За меня?

– Я… я больше не хочу говорить об этом, отец, – прошептала я, чувствуя, как ком подступает к горлу.

Он понимающе кивнул, и его пальцы чуть сильнее сжали моё плечо, словно пытаясь удержать меня от падения в бездну.

– Хорошо, хорошо. Ты ещё слаба и не окрепла. Отдыхай, сколько потребуется твоей душе. Я распоряжусь, чтобы никто не тревожил тебя без крайней нужды.

В каждом его слове сквозила забота, неподдельная, живая. И впервые за всё это безумное время во мне зародилось сомнение: а что, если всё не так однозначно, как кажется на первый взгляд? Что, если Астра не была чудовищем, каким её рисовали злобные языки? Что, если она просто не знала, как любить, не умела выражать свои чувства? Что, если единственное, что у неё было в этом мире – этот роскошный особняк, любящий отец, преданная горничная и бездонная, леденящая пустота внутри, пожиравшая её изнутри? А теперь – я.

Я вернулась в свои покои и опустилась на подоконник. В саду за окном шелестели листвой вековые деревья, словно перешептываясь о тайнах, а за каменными стенами особняка мир продолжал жить своей жизнью. Мир, в котором я – чужая. Мир, в котором мне предстоит либо окончательно затеряться, растворившись в чужой личности, либо – выжить, во что бы то ни стало, и одержать победу над злом, поселившимся в этих стенах. "Ты уже начала эту сложную игру,"– прошептал кто-то, словно тень, крадущаяся за спиной.

"Первая песчинка упала в чашу времени. Проклятая история началась…"

Глава 3

– Держу пари пять к семи, сейчас выпалит какую-нибудь несусветную глупость, – проворчал Камио, склонившись над хрустальным шаром, словно над алхимическим горном. – Готов расстаться с крылышком.

– Ты должен мне уже шесть, – невозмутимо отозвался Рамиэль, облокотившись на свой посох, точно денди на трость из слоновой кости. – Да и твои крылышки с третьего круга годятся разве что пыль гонять. От их былого пафоса осталось чуть больше, чем от утренней росы под жарким солнцем.

– Обидно, как серпом по… самолюбию, – пробормотал Камио, усиливая сияние шара. – Так, стоп. Она… улыбается. Семейному совету! Улыбается, словно ей там горсть звёзд отсыпали! Да что она творит, эта комета без хвоста?!

В мерцающем экране возникла Астра, некогда Ки Ин Хе, а ныне пленница проклятого рода де Эмириэль. Она стояла в родовой гостиной, и во взгляде её читалась… не высокомерная надменность аристократки, как того требовал долг, а скорее растерянность актрисы, выдернутой из зрительного зала прямо на сцену, в пьесу, которую она и в глаза не видела.

– Сейчас извергнет что-нибудь этакое… – протянул Камио, напряжённо жмурясь, словно пытаясь разглядеть будущее сквозь пелену предубеждений. – Вот-вот. Слушайте.

– А где моя младшая кузина? C веснушками… или… они у неё вообще были?

– АСТРА НЕНАВИДЕЛА ЭТУ КУЗИНУ ЛЮТОЙ НЕНАВИСТЬЮ!!! – завопил Камио, подпрыгнув, словно его ужалила оса, величиной с кулак. – У неё не веснушки, а мерзкие родимые пятна, и она швыряла в Астру хлебными шариками, будто та – мишень в тире, на последнем званом ужине!

– Успокойся, Камио, – Рамиэль взмахнул пером, словно дирижёр, укрощающий бурю в оркестре. – Сейчас… деликатно подретушируем фамильную память.

Легким движением пальца он соткал в воздухе нить воспоминаний, и в голове кузины расцвела новая мысль: «Пусть Астра и кричала, как сирена на тонущем корабле, но в глубине души… она просто стеснялась выражать свою пламенную любовь, да, именно так!».

Камио обречённо вздохнул и закинул ноги на краешек золотой облачной консоли, словно на край пропасти:

– Мы тут чудеса творим, как волшебники из сказок Шехерезады, а она спускает их в унитаз светской улыбкой. Что дальше? Начнёт говорить слугам "спасибо"? Почтительно кланяться конюху?

– Благодарю, Эллис. Сегодня ты просто чудо, словно соткано из солнечного света и ангельских перьев.

Оба хранителя застыли, как мухи в янтаре.

– Она… действительно это сказала, – прошептал Рамиэль, словно наблюдал рождение новой вселенной, или, наоборот, её неминуемый конец.

– Или апокалипсис, – хмыкнул Камио. – Дворня решит, что её подменили, сплетни до самых конюшен поползут. А, ну… собственно, так оно и есть.

Тем временем в парадном зале замка:

Астра-Ки стояла перед тётушкой, похожей на алебастрового питона в кружевной мантии. Холодный, как лед, взгляд той пронзал её насквозь.

– Ты… сильно изменилась, Астра. Даже голос твой стал… мягче, как шёлк.

В этот момент Ки Ин Хе едва сдерживала нервный смешок, готовый вырваться наружу, как джинн из бутылки. Слова липли к языку, как патока, ладони вспотели, словно после забега на марафонскую дистанцию, а губы дрожали предательски.

Она сделала реверанс. Но не идеальный – не грациозный поклон благородной дамы. Скорее нечто среднее между поклоном айдола на концерте и извинениями перед строгим начальником южнокорейской корпорации.

– Только не упади, только не упади, только не… – прошептал Камио, затаив дыхание.

Он щелкнул пальцами, и под каблуком героини невидимая нить воздуха удержала равновесие. Реверанс получился более-менее пристойным.

– Спасибо, – прошептала она, даже не подозревая, что только что чудом избежала купания в кадушке с вином.

– Ага, пожалуйста, как с гуся вода, – проворчал Камио. – Вино, кстати, урожая 1467 года. Было бы до смерти жалко. Ну ладно. Что дальше? Ужин при свечах? Серенады под балконом?

– Сцена в саду. Тётя Аделин собирается выведать, почему Астра исчезла тогда, в грозу. Возможно, подстроить скандал. Возможно, яд в чай подмешать.

– Очаровательно. Можно я тоже отравлюсь? – Камио показательно скорчил страдальческую гримасу.

Сад. Ки Ин Хе сидела на скамье, как приклеенная. Прямо, чинно, будто её дрессировали в дурацком сериале, а не суровой реальности. На лице – печать напряжения. Она отчаянно пыталась вспомнить, что бы сказала Астра, но в памяти всплывали только сопливые фразы из корейской мелодрамы эпохи Чосон.

– Тётушка… я просто устала быть пешкой в вашей игре.

Тишина. Даже птицы в саду умолкли, словно испугавшись собственных мыслей. А потом…

– Ты… взрослеешь, – произнесла тётка, и в её голосе впервые прозвучало не презрение, а… одобрение? Что-то похожее на слабое мерцание света на дне колодца.

Камио захлопал в ладоши, словно на премьере шедевра:

– Ты это видел? Эмоциональное проникновение! Глубина, как у Марианской впадины! Слова с двойным дном, словно в них спрятан клад! Мы взращиваем настоящую актрису!

Рамиэль спокойно кивнул:

– Магия истины. Мы всего лишь усилили её интонации – слегка подтолкнули её восприятие в нужном направлении. Человеческие сердца жадно тянутся к вере в лучшее, как подсолнухи к солнцу. Особенно, если злодейка вдруг становится… живой.

– Да, но не забывай о семейном ужине. Там будет он. Эрцгерцог Высокомерный. Мужчина мечты и армия проблем в одной сверкающей упаковке.

Рамиэль с печалью взглянул в хрустальный шар, будто в нем отражалась судьба несчастной девицы:

– Нужно готовить план эвакуации. Или хотя бы заготовить убедительную отговорку на тот случай, если она вдруг ляпнет что-нибудь вроде «токсичный красавчик» или «абьюзер».

– Уже записываю, – Камио вытащил потрепанный блокнот. – Падение давления, головокружение, бред из-за лихорадки, внезапный духовный рост и отработка кармы. Сработает?

– Более чем. Это как красная тряпка для быка, только для придворных сплетников.

В небе над хрустальным шаром медленно закрутилась надпись, словно зловещее предзнаменование:

"Наблюдение продолжается. Объект: Астра/Ки. Состояние: стабильное. Скрытие личности: на тончайшей грани, но пока удаётся. Эмоциональная адаптация: 23%."

– Мы справимся, – обречённо произнёс Рамиэль.

– Да, – зевнул Камио. – Если она перестанет пытаться благодарить каждого встречного. Это Средневековье, дорогуша. За излишнюю вежливость тут сжигают на костре инквизиции.

***

– Рамиэль, кажется, в тенистых кущах притаилась гадюка, – процедил Камио, лениво вращая в холеных пальцах малюсенькую молнию чистого эфира. – Подслушивает. Фрейлина. Из тех, у кого на лице навеки застыло выражение: "Я знаю, где закопаны все скелеты в вашем шкафу".

– Луиза, – подтвердил Рамиэль, не отрывая взгляда от магической проекции, словно читая судьбу по звездам. – Верная подруга детства Астры. Зависть и гордость – её верные слуги, нос – выше самой высокой башни, а уши способны вместить все сплетни королевства. Она всегда словно тень Аделины. Несомненно, ей не терпится узнать, почему Астра перестала метать громы и молнии.

– Что ж, – усмехнулся Камио, в глазах его зажегся лукавый огонек. – Пусть отведает… информации. Весьма пикантной.

Легким щелчком пальцев он соткал чары. Над головой Луизы, притаившейся за мраморной колонной, раздался едва уловимый перезвон – призрачное, невесомое… мяуканье.

– Мяу?

Луиза вздрогнула, словно от удара хлыстом. Осмотрелась с подозрением. Никого.

– Мррр…

Она замерла, настороженно, как лесной зверь. Левое ухо дернулось, словно от щекочущего прикосновения.

– Мяу… мррр… брысь, нечистая сила!

– Ты вселился в кошку? – с сомнением вопросил Рамиэль.

– О нет, – невинно улыбнулся Камио. – Всего лишь немного эха, щепотка магической акустики и… легчайшая иллюзорная дымка, искажающая границы её восприятия.

Тем временем на щеках Луизы расцветает смертельная бледность. Она шепчет, словно молитву:

– Это проклятие! Она колдует! Хочет изгнать меня кошками! Я всегда это чувствовала!

И вот – апогей представления. Камио, словно маэстро перед самым громким аккордом, щелкает пальцами в третий раз.

Сначала у Луизы начинает зудеть спина, словно там распускается невидимый розовый куст. Затем шея, словно кто-то осыпал ее лепестками, но эти лепестки – колючие. Затем – всё тело охватывает безумный зуд.

– Ээээ, ты уверен? – Рамиэль едва заметно приподнимает бровь, словно сомневается в последнем штрихе картины.

– Чистейшая психосоматика, – непринужденно произносит Камио. – Ментальная проекция. Легкая форма наваждения + совесть, давно позабытая, но предательски зудящая где-то в глубине.

Луиза с воплем вылетает из-за колонны, словно демон, изгнанный из тени:

– Она что-то подсыпала в мой чай! Я вся чешусь! Это черная магия! Срочно призовите лекаря! Или экзорциста!

Одна из служанок, с олимпийским спокойствием, будто наблюдая за представлением уличного театра, отвечает:

– Миледи, вы просто присели в заросли крапивы. В саду. Там, где испокон веков растет крапива. Где вы и прятались. Целых тридцать минут. Без видимой причины.

– Н-не было там никакой крапивы!

– Всякое случается.

– А кошка?!

– Мяу, – доносится из кустов.

Стук каблучков удаляется в коридорах замка. Луиза несется прочь, зажав подол платья в руках и бормоча что-то бессвязное про дурной глаз и ведьминские чары.

Камио развалился на эфирном диване с царственной небрежностью:

– Классика жанра. Дезинформация, смятение, позор – и всё без прямого вмешательства. Здесь не балаган, а школа изящной дипломатии.

Рамиэль хладнокровно замечает:

– И ты обеспечил ей пикантную запись в дневнике под грифом "Всё чешется, и никто не верит".

– Зато никакого магического скандала, – пожал плечами Камио. – Я, в сущности, гуманист.

Он вновь обратился к магическому шару:

– А наша Астра? Ах, она… все так же непоколебима, держит лицо. Милая улыбка. Ни малейшего представления о том, что от докучливой Луизы избавились посредством вежливого зуда.

Рамиэль, сдержанно:

– Пока она не узнает правду.

– Что вы, – ухмыляется Камио, – пусть думает, что это вмешательство самой судьбы.

Он моргнул, и на экране над шаром вспыхнула новая надпись:

"Вмешательство: минимальное. Степень магического заражения ситуации: 4/10 (зуд + кот). Пробой маскировки героини: предотвращен."

Камио довольно хмыкнул.

– Одной фрейлиной меньше. Что ж, это определенно стоит… чая.

– Без крапивы, надеюсь, – уточнил Рамиэль.

Рамиэль бесстрастно констатировал:

– Она идёт, – не отрывая взгляда от магического кристалла. В нем, словно тень на золотом шелке, скользила гибкая фигура в сапфировом платье, чей вырез дразнил воображение запретным искушением.

Камио, как ленивый барс, нехотя потянулся, машинально смахивая с плеча фантомную бабочку.

– Посмотрим, кто первым сломается под тяжестью протокола: эта заблудшая овечка… или ледяной колосс, по недоразумению именуемый "женихом". Клянусь звездной пылью, если у него дрогнет хоть единый мускул – это будет сенсация галактического масштаба.

Двери парадной столовой распахнулись, словно врата в царство мертвых. Астра – точнее, душа Астры, заточенная в хрупкую смертную оболочку – вошла, стараясь сохранить осанку королевы. Каждый шаг отзывался в сердце предательским эхом страха: одно неверное слово, один неуместный жест – и карточный домик самообладания рухнет в прах. Ноги налились свинцом, но спина оставалась прямой, как натянутая струна арфы, даже когда каждая клеточка тела молила о пощаде, вопя о тайм-ауте, о запасном выходе.

За столом восседал цвет и гордость рода Эмириэль. Отец – герцог, с челом, нахмуренным, словно грозовая туча. Тетка Аделин, окутанная паутиной белых кружев, одарила её ядовитой полуулыбкой, за которой, казалось, скрывался смертоносный цианид. И он…

Эрцгерцог Теодор Эфериол, будущий Император, холодный истукан, златовласый демон с глазами цвета расплавленного серебра и выражением лица, высеченным из камня вечной скуки.

Она исполнила реверанс, едва заметно споткнувшись, словно у края пропасти.

– Ваше высочество, – прошептала она, и тут…

Заминка. Роковая. Героиня намеревалась провозгласить лживое: «Рада вас видеть».

Но в голове, словно призрак, возникла истинная Астра, опаленная пламенем унижения и презрения. После горького отказа после того, как он предпочел ей "ту самую святую", Астра никогда бы не произнесла эту лицемерную фразу. Никогда.

– …Ваш визит неожиданен, – вырвалось у нее вместо этого. Голос, на удивление, звучал ровно, как натянутая тетива лучшего лука. Почти.

Рамиэль, наблюдая за представлением в магическом зеркале, едва заметно кивнул:

– Искусно. Холодно, но не вызывающе. У него не будет повода для упреков.

Камио скептически скривился:

– Но она чуть не выплюнула это «рада». Я почувствовал эту… предательскую дрожь. Вибрацию.

Рамиэль устало вздохнул:

– Помоги ей. Что-нибудь едва уловимое.

– Едва уловимое? – Камио хищно ухмыльнулся. – Столь тонкое, что ни одна магическая инквизиция не сможет придраться?

Он протянул ладонь к мерцающему шару, пробормотал что-то на забытом наречии времени… и запустил в эфир едва ощутимый эмоциональный импульс, легкий, как дуновение лепестка: спокойствие, уверенность и щепотку самодовольства. Настроение: «Я здесь хозяйка бала, и это вы, а не я, за столом – мои гости».

Астра почувствовала внезапный прилив сил, словно неуловимая дрожь в душе утихла, словно шторм уступил место штилю. Она плавно опустилась на стул, сложила руки перед собой и впервые за весь вечер осмелилась взглянуть Теодору прямо в глаза, без панического ужаса, сковывающего сердце. Он неспешно приподнял бровь, словно оценивая диковинную бабочку, попавшую в его коллекцию. Медленно кивнул. И… погрузился в ледяное молчание.

– Мы рады, что ты достаточно окрепла, чтобы разделить с нами трапезу, – произнесла тетка Аделин, грациозно разливая искрящееся вино. В ее голосе прозвучала паточная доброжелательность, от которой у Астры мгновенно вспотели ладони. Добрая тетушка – предвестник неминуемой бури.

– Благодарю, тетя, – ответила она, стараясь не выдать дрожь в голосе, и сделала осторожный глоток вина. Вкус… показался странным. Навязчивый мятный привкус. Слишком свежий.

«Что это?» – промелькнуло в голове. – «Меня пытаются отравить?»

Камио немедленно вмешался.

Он тихонько хихикнул, активируя защитный контур в ее желудке, и мысленно прокомментировал ситуацию:

– Нет, дорогая, это всего лишь мелисса. Нежный транквилизатор. Не все, что блестит, – яд. Хотя, признаться, от Аделин я бы даже безобидную булочку проверил на наличие смертоносных шпионов.

Астра безмолвно вздохнула, решив просто следовать правилам игры.

Весь вечер прошел, как отчаянный танец на лезвии бритвы: она говорила осторожно, словно взвешивая каждое слово на apтекарских весах; следила за интонациями, безупречно соблюдая этикет; помнила, когда нужно вовремя замолчать, словно опытный шулер, сбрасывающий ненужную карту; отвечала уклончиво и сдержанно, стараясь не озарять лицо фальшивой улыбкой. И, слава звездам, ни разу не сорвалось с языка оскорбительное прозвище Теодора: «айсберг в штанах».

Камио и Рамиэль наблюдали за ее усилиями с нескрываемым восхищением.

– Прямо как на смертельном экзамене, – заметил Рамиэль. – И, надо признать, она справляется превосходно.

– Держится молодцом, – промурлыкал Камио, отпивая, как ни в чем не бывало, из призрачного кубка. – Подумаешь, вилка лежит не с той стороны тарелки, взгляд выдал слишком живой интерес. Главное – она не сломалась.

Кульминация наступила, когда отец обернулся к ней и задал решающий вопрос:

– Ты уверена, что готова вновь вернуться в общество? К балам? К тягостным дворцовым обязанностям?

"НЕТ! НЕТ! НЕТ!"– надрывно вопила душа, запертая в клетке благопристойности.

– Безусловно, – прозвучал отстраненный голос. Уверенно. Холодно. Без тени колебаний.

Камио театрально захлопал в ладоши:

– Браво! Маска выкована из несгибаемого железа! Наша девочка, наша восходящая звезда!

Рамиэль скептически хмыкнул:

– Пока да. Но долго она так не протянет. Ей необходим наставник. Проводник в этом змеином клубке интриг и лицемерия. Кто-то, кто…

– …кто сможет научить ее быть Астрой, не становясь при этом Астрой, – закончил фразу Камио. – Да уж, не знаю, кого ты имеешь в виду, старый лис, но надеюсь, что это не моя забота.

Оба не отрываясь смотрели в магический шар. На мгновение воцарилась тишина, полная скрытого напряжения. За столом Астра вдруг подняла глаза и впервые за вечер одарила их спокойной, чуть снисходительной улыбкой. Почти как настоящая Астра. Почти… Слишком идеально.

Рамиэль невольно отшатнулся назад:

– Она начинает вживаться в роль. Камио медленно проговорил:

– Да. И боюсь, это уже не просто игра.

Глава 4

Коридоры замка разверзались, словно пасть древнего чудовища, поглощая свет в бездонной тьме. Лишь жалкие огоньки масляных светильников и багровые отблески грозы, безумным танцем плясавшие на витражах, осмеливались пронзить этот мрак. Каменные стены источали ледяное дыхание вечности, и каждый шаг Астры отзывался гулким эхом, словно замок, живой и всепомнящий, вплетал её поступь в свою каменную летопись.

Астра двигалась с выверенной медлительностью, её походка – заученный танец, где каждое движение отточено до совершенства, словно репетиция перед роковой премьерой. Но за маской ледяной уверенности бушевал хаос: усталость свинцовой тяжестью тянула к земле, а страх, подобно ядовитому плющу, обвивал сердце, нашептывая о мрачных тайнах, что скрывались под позолотой этой обманчивой жизни.

За поворотом её ждал он – Теодор.

Неподвижный, словно изваяние изо льда, он прислонился к колонне. Руки скрещены на груди, а на лице – маска вечной надменности, словно высеченная на кости: "Я здесь случайно, но разочарую вас с безукоризненной элегантностью, если потребуется".

– Ты не изменилась, – слова упали в тишину, как камни в бездонный колодец. Голос – глубокий, ровный, лишенный тепла, словно зимний ветер, пронесшийся над заброшенным кладбищем. Лишь едва уловимая дрожь выдавала бурю, скрытую за ледяной маской.

Внутри Астры раздался отчаянный лай Камио, её внутреннего голоса, кричащего в панике: "НЕ РЕАГИРУЙ! НЕ ДЫШИ! НЕ ДУМАЙ! Просто кивни и уйди! Конец представления! Занавес! Хватит с тебя романтических самоубийств на сегодня!"

Но Астра – новая Астра – не послушалась.

Медленно подняла взгляд, и в уголках её губ промелькнула улыбка. Не надменная и обиженная гримаса прежней леди, а нечто иное: теплое, мягкое, словно луч солнца, пробившийся сквозь серые тучи. В этой улыбке плескалось нечто человеческое, долгожданное, словно глоток чистой воды в знойной пустыне.

– Люди редко меняются за три дня комы, – произнесла она спокойно, словно цитируя забытую книгу. – Разве что внутри.

В магическом шаре Ремиэль едва не выронил свой артефакт от изумления.

– Она что, цитирует себя?! Это импровизация? Без страховки? Без сценария?!

– Она что-то чувствует… – прошептал Камио, нахмурившись. – И это уже не просто игра.

Теодор сделал шаг вперед, медленно, выверенно, словно ступая по хрупкому льду. В его глазах мелькнуло легкое замешательство, словно он пытался разгадать непостижимую головоломку: перед ним все еще Астра или уже нечто совершенно иное?

– Ты… не винишь меня? – вопрос прозвучал почти неслышно, и в этом шепоте, на мгновение, обнажилась честность, редкая и драгоценная, словно первый дождь в раскаленной пустыне.

Астра смотрела на него долго, пристально. В её глазах не было ни злости, ни обиды, ни сожалений о прошлом. Она просто пыталась разглядеть за маской надменности живого человека, отчаянно ищущего спасения в этой каменной тюрьме.

– Я еще не решила, – ответила она, наконец. – Но, кажется, теперь я лучше понимаю, что значит – выбирать себя.

Тень промелькнула на лице Теодора.

– Ты говоришь не так, как раньше.

– И ты тоже, – парировала она. – Ты впервые говоришь со мной, а не о себе в моем присутствии.

Наступило молчание, густое и напряженное, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

Теодор медленно подошел почти вплотную. Между ними оставалось не больше шага, полушага, почти ничего.

– Ты больше не та Астра, – прошептал он тихо, словно боясь спугнуть момент.

– Возможно, – ответила она в тон. – Но, может быть, та… никогда и не была настоящей.

В магическом шаре разразилась настоящая паника.

– ЧТО ОНА ТВОРИТ?! – завыл Камио, метаясь по астральному полю, словно загнанный зверь. – Она же сейчас выбьет его из роли! По сценарию он должен отвернуться, уйти, холодно бросив фразу типа "я не обязан объяснять свои действия"!

– Знаешь, – вздохнул Ремиэль, не отрывая взгляда от происходящего. – Может, это и к лучшему. Потому что я впервые вижу, как Теодор слушает. Не судит. Не защищается. Просто – слышит.

– Мы теряем контроль, – простонал Камио, хватаясь за голову. – Она нас не слышит. Мы… больше не направляем её.

– А она и не нуждается, – сказал Ремиэль. – Похоже, она уже начала свой собственный путь.

Астра и Теодор стояли в тишине, словно два путника, заблудившихся в лабиринте собственных душ.

За окном раздался оглушительный раскат грома, и вдруг, неожиданно для всех, Теодор произнес:

– Завтра будет бал. Ты обязана быть там.

– И ты? – спросила она.

– И я, – кивнул он. – Но не как жених. Как… наблюдатель.

Ироничная усмешка тронула уголки губ Астры.

– Тогда надеюсь, тебе понравится то, что ты увидишь.

Он посмотрел на неё долгим, пристальным взглядом. И впервые – не ледяным, не отстраненным, а просто усталым, человеческим. В этом взгляде промелькнула искра надежды, словно росток, пробившийся сквозь асфальт отчаяния.

– Уже нравится, – сказал он тихо. – Не знаю, почему. Но… нравится.

Когда он ушел, Астра осталась в коридоре одна, погруженная в размышления, словно в омут.