Гавриловна

Елена Щетина

Гавриловна

Глава 1

Анна Гавриловна окинула усталым взглядом мирно сидящих вдоль стенок людей.

– Кто в триста четырнадцатый последний? – выплюнула она и недовольно прищурилась.

– Вызывают, – улыбнулась сидящая напротив женщина и, подвинув истаявшее тело, предложила Анне Гавриловне присесть.

Анна посмотрела на узенькое пространство, в которое не поместился бы ребёнок и попросила сердобольную не беспокоится.

Женщина опять улыбнулась и опустила взгляд в толстую книгу. И как хватило сил таскать? На её макушке затеплился ровный огонёчек, чуть трепыхнулся и потёк будто самогон по трубочке, куда-то вправо. Гавриловна осторожно проследила за огонёчком из-под прикрытых век и вперилась в забавно одетую девушку. Очень даже знакомую девушку! Анна Гавриловна в бешенстве поджала ярко накрашенные губки, но больше недовольство происходящим не выдала ничем. Да, измученных, отчаявшихся людей высасывать легче. Это как конфетку у ребёнка…. Но какой нормальный человек станет эту самую конфету отбирать? Разве что совсем отбитый! Так и с больными. Ни одна уважающая себя ведьма не пойдёт сосать энергию у больных. Низко, подло, но это ещё куда ни шло (ведьмы они по любому уже не свет). Это ещё и непрофессионально!

Во времена Анны Гавриловны ведьмы учились колдовать всю жизнь. Да не просто колдовать, а так, чтобы от колдовства вреда было меньше чем пользы. Они вычитывали и перепроверяли, считали и капали из пипетки…. А эти, новоиспечённые, нахватались по верхам и пошли размахивать своими кундалинями налево и направо. Мол, всё сниму, верну и даже климат на планете сменю, только деньги плати. И ведь платят!

Анна Гавриловна сосредоточилась, призвала на помощь всё, что смогла, по лошадиному фыркнула и огонёк заскользил по трубочке обратно к женщине. Глаза молодой ведьмочки испуганно расширились, розовые губки что-то пролепетали, и вся она, дрожа, как осиновый лист, сползла на пол. Такого эффекта Гавриловна не ожидала. Она растерянно пожевала губами, раздумывая к чему бы это, и тут её чуть не свалил хук слева. Удар был силён, скорее всего, Гавриловна не смогла бы его отразить, если б не амулет: простенькое колечко с обсидианом, не раз спасавшее хозяйку. Гавриловна слышала, как застонал от натуги рассыпаясь её верный защитник и горестно всхлипнула. И как она, старая карга, не догадалась, что молодая ведьмочка предвидя заслуженное возмездие, прихватит помощника! Гавриловна развернулась к агрессору и упёрлась взглядом в задрыпанного мужичка, прикрывающего узкой дланью царапину на щеке. Из царапины текло синеватое нечто. Анна горделиво подбоченилась и запустила незримые щупальца в неказистое тело. Мужичёк рухнул под ноги и противно заныл. Люди бросили уже надоевшую ведьмочку и сгрудились вокруг него. Несчастный выл сквозь жёлтые кривые зубы и сучил ногами.

– Хоспади, – пробормотала Гавриловна. – Ну почему эта нечисть всегда принимает такие мерзкие формы!

Внешность мужика начала меняться. Его зубы побелели и выровнялись, да и сам он помолодел и как то приосанился. Гавриловна, еле сдерживая смех, глядела как подорожал его костюм, как сверкнула золотая печатка на благородной руке, как большие, прозрачно зелёные глаза, томно посмотрели на неё из под невероятно чёрных ресниц…. Стоны несчастного зазвучали томно и даже призывно. Наконец, Гавриловна не выдержала и громко рассмеялась.

– Ну что тут за цирк вы устроили! – ткнула она пальцем в молодую ведьмочку. – Немедленно вернуть всё, что взяли!

– Да ладно тебе, – девушка резво поднялась на ноги. – Они всё равно скоро сдохнут, а у меня заказ большой, мне сила нужна!

– Чего? – опешила от подобной наглости Гавриловна.

– А того, – ухмыльнулась ведьмочка, отряхивая чёрный балахон.

– Ты бы ещё шляпу напялила или шапочку из фольги, – Анна скрипнула зубами. – Нам нельзя выделяться….

–Да, да, кодекс и так далее и тому подобное, – ведьмочка откровенно издевалась. – Вы старая, ни на что не годная рухлядь! Ваши правила устарели давно и только мешают. Ну, что ты можешь сделать а?

– Да я… – начала Гавриловна, ещё не понимая с какой стати, неопытная коллега так нарывается, но тут заметила прозрачную, еле видимую, но от этого не менее мерзкую кишку, что связывала девушку и мужичка на полу. – Ну, ты и дууура, – удивлённо протянула она и молниеносным движением руки разорвала магическую связку.

– Стой! Нет! – взвизгнула ведьмочка, обращаясь то ли к Гавриловне, толи к поднимающемуся с пола мужчине.

Люди вокруг растерянно переглядывались, уже ничего не понимая. Из кабинета выглянула медсестра, окинула весь этот бедлам профессиональным взглядом и пригласила Анну Гавриловну войти. Что та быстренько и сделала.

– Опять бузишь, Анюточка, – поприветствовал вошедшую старенький доктор.

– Бузю, – согласилась Гавриловна.

Доктор вопросительно приподнял кустистую бровь, отчего приподнялась и шапочка, открыв в меру лохматое ухо.

– Ну, устранила, – залепетала Гавриловна, она всегда терялась под ласковым взглядом Петра Ивановича и начинала оправдываться. – Скорее всего. В смысле, я нечисть, того, вызволила, а дальше он уж сам.

Доктор продолжал смотреть всё так же ласково, только где то в глубине зрачка блеснула алая искорка.

– Да не будет он по своей воле здесь пакостить! – набычилась Анна Гавриловна. – Он что, больной? Я не в этом смысле…. Тьфу! Пётр Иванович, перестаньте на меня давить! Я понимаю, что вы верховный маг всея Гузи, ой тоись Руси, да без разницы в общем. Вот!

Доктор тихонько засмеялся, алый огонёк в его глазах сменился на зелёный, что было немногим лучше.

– С девочкой что сделала?

– Ничего, – отрезала Гавриловна и вперилась упрямым взглядов в потолок.

– Ему оставила, – осуждающе покачал головой доктор.

– Она должна заплатить, – выдавила сквозь зубы Анна и отвернулась к обшарпанной двери.

– Не любишь ты молодёжь, – припечатал ей в спину Пётр Иванович. – Никак стареешь, Анечка?

– Да за что её любить? – взвилась Гавриловна. – Ленивые эгоисты, только бы бабла срубить побольше, а что дальше будет совсем плевать! Я после этой сучёнки людей буквально спасала….

– Бесплатно? – вклинился доктор.

Гавриловна выдохнула и распахнула дверь, которая тут же захлопнулась больно щёлкнув по носу.

– Я не закончил, Анюточка, – голос доктора построжел. Гавриловна затылком почувствовала, как наливаются кровью его зрачки. – Я просил тебя разобраться с твоей младшей коллегой и ты это выполнила, за что благодарю. Но я прошу тебя, зайка моя, стать наставницей этой заплутавшей малышке. Ты меня поняла?

– Проще убить, – процедила Анна Гавриловна.

– Мне бы этого очень не хотелось, – доктор вздохнул. – Я обещал твоему отцу заботиться о тебе и направлять, если что. Эх, Гаврила, Гаврила, какой ведьмак был…. Иди девочка моя, иди, гуляй….

Гавриловна выскочила из кабинета, осторожненько прикрыла дверь, и окинула недобрым взглядом очередь. Естественно пресловутой суч… то есть коллеги, давно и след простыл. Найти не проблема, а дальше-то что делать? Гавриловна всхлипнула и поплелась к выходу под жалостливые взгляды болезных.

– Вот ведь старый лис, – бормотала она под нос. – Зайкой обозвал, ох, нечаянно или с намёком, кто его знает, а? Что, сам не мог с нечистым этим разобраться? Да одним взглядом! А он меня…. За что? Деваха эта…. Убью!

Пётр Иванович был Петром Ивановичем последние лет сто. И столько же он приглядывал за магическим бытием их маленького городка. О его более ранней жизни не знал никто, но поговаривали, что он совершил настолько страшный грех, что теперь не может умереть, пока не искупит. Вот и работал Иванович онкологом в старенькой поликлинике, помогая больным методами современными и магическими. И туда же к нему приходили на аудиенцию обитатели волшебного мира. Они смиренно сидели в очереди, ожидая пока старый доктор вызовет их к себе, а по необходимости и делились силой. Пётр Иванович правил строго, но справедливо, хоть может и была эта справедливость немного звериной, что не удивительно, учитывая его лисью сущность. Так что, намёк на зайчика, и, правда, мог быть угрозой. Ивановича конкретно боялись, но при этом уважали и даже любили. И как старый маг добился этого, безвылазно торча в своём кабинетике, не известно.

Гавриловна увесистой пробкой выскочила из поликлиники и, не прекращая бормотать, потопала домой.

Глава 2

Глава 2

Рабочий день Петра Ивановича подошёл к концу. Пациенты больше не теснились под дверью в триста четырнадцатый кабинет. Доктор снял надоевшую белую шапочку, открыв остренькие лисьи ушки и устало сгорбился в кресле. Медсестра, заперев дверь изнутри и послав доктору воздушный поцелуй, выпорхнула в окно чёрно-белой сорокой. Пётр Иванович махнул рукой ей в след и кабинет начал преображаться. Стены вдруг потемнели и покрылись мхом, по ним быстрыми змейками поползли юркие плети хмеля. Пётр Иванович свернулся на уютной куче душистого вереска, спрятал остренький носик хвостом и с наслаждением прикрыл раскосые глаза. Блаженная тишина укутала старого лиса, даруя отдых и насыщая силой, необходимой для работы. Вдруг к лесному запаху примешался чужой, резкий и даже наглый. Лис рыкнул и вскочил на ноги. Перед ним стояла та самая девушка из коридора. Глаза Петра Ивановича налились кровью, хвост бешено замолотил воздух, доктор оскалился и рявкнул на незваную гостью.

Та только рассмеялась в ответ и помахала перед носом рассвирепевшего животного дохлой мышью.

– Лисик, хочешь кушать? – Она издевательски свернула губки трубочкой. – Ням–ням, вкусная мышка, жирная мышка….

Лес пропал в одно мгновение. Перед испуганной девицей возник Пётр Иванович. Правда он уже не был стар и немощен, это был стройный шатен с острыми чертами лица и насмешливым взглядом зелёных глаз.

– Что, глупышка, думала, я сплю зверем, потому что по-другому не могу? Я по-разному могу. Могу съесть эту дивную мышку, а могу тебя. Или сделать так, что ты сожрёшь эту падаль сама.

Девица взвизгнула, швырнула мышь в доктора и рванулась к наведённому порталу, но тот схлопнулся перед её носом. Несчастная вжалась в холодную стену, с ужасом глядя на незнакомца, надвигающегося на неё с дохлятиной в руке.

– Будешь жрать, – оскалился помолодевший доктор и мышка вдруг дёрнулась и тоже оскалилась.

Девушка грохнулась в обморок.

– Ох, правильно Анюта молодёжь ругает, – посетовал Пётр Иванович мышке. – Нервная уж больно. Вот Анечка бы тебя мне точно в глотку засунула, а если бы не смогла, заглотила и не поморщилась. Эх, ну ничего, как-нибудь воспитаем. Вот помню, Гаврила дочь свою Анечку порол. Ой и порол....

Старенький доктор погладил мышку и выпустил её за дверь. Туда же он отправил и девицу, наказав идти домой не останавливаясь. Ведьма сонно причмокнула губами и, пошаркивая, побрела по тёмному коридору.

Лис прилёг обратно на душистое ложе, но ему не спалось. Нет, глупая выходка девчонки не была чем-то неординарным. В магическом мире и не такое случалось! Но что-то беспокоило древнее существо, давно склонившееся в сторону добра, хоть и звериного. Кто-то стоял за всем этим, не менее древний и сильный. Но мудрый ли? Зверь сел, отряхнулся и поднялся стареньким доктором.

– Рышка, – тихонько позвал он. – Приди милая, без тебя никак.

Рышка явилась лиловым туманом, принеся запах дождя и свободы, она разгладила невесомыми губами морщины на лбу доктора и ласково пожурила:

– Ты совсем очеловечился, милый мой.

– Постой ещё немного, – попросил Пётр Иванович. – Плохо без тебя.

Он погладил призрачное тело, но почувствовал только сырость хмари. Губы туманной женщины поймали одинокую слезинку и улыбнулись:

– Я всегда с тобой, ты ведь знаешь.

– Да, да, – усмехнулся доктор. – Ветром, солнцем, и так далее…. А мне бы живого тепла.

– Вот я и говорю, совсем очеловечился, – Рышка присела у ног доктора, положив прозрачную голову ему на колени.

– Тревожно мне, родная, – Пётр Иванович скруглил руки, в нелепой попытке обнять то, чего давно не существует. – Чувствую, он где-то рядом.

– Почему, Рев, дорогой, он же твой брат! Вы всегда любили друг друга….

– Ага, – скривился доктор. – Буквально до смерти.

– Я уже не в обиде, – прошептала Рышка. – Это было так давно, в другой вечности.

– И я не могу простить ему эту вечность без тебя, – рявкнул доктор и вскочил, разрушив туманный мираж.

Женщина укоризненно покачала головой и ступила на лунную дорогу, идущую через окно.

– Постой, любимая, – взмолился Пётр Иванович. – Побудь со мной ещё минутку. Я хотел….

Но женщина растворилась в лунном свете. Доктор заметался по кабинету рыжим лисом, сбивая мебель и рассыпая по комнате бумажные листья с чернильными закорючками. Наконец, обессилев, он запрыгнул на кушетку и задремал. Во сне он дрыгал лапами и подтяфкивал, как будто никак не мог догнать кого-то очень нужного. Он так мало успел сказать….

Утро застало Петра Ивановича спокойным и сосредоточенным. Он уже навёл порядок в журналах и теперь подклеивал бумажки с замечаниями в амбулаторные карты пациентов.

– На всякий случай, – кивнул он медсестре, подлетевшей к началу приёма.

Та не поверила, но возразить не посмела.

Глава 3

Глава 3

Лифт опять сломался. Гавриловна простонала сквозь клыки нецензурное и поплелась на пятый этаж по замусоренной лестнице. С одной стороны, она могла бы одним щелчком и мусор убрать и лифт починить, но тратить силу на подобную ерунду не хотела. Мусор и подмести можно, если сильно мешает, конечно. Гавриловне не мешал. А пешком ходить полезно для фигуры. Анна шла, гордо задрав подбородок и представляя, как лишние килограммы сползают с её боков и текут рекой вниз, вниз…. Не то, чтобы помогало, но злость из-за сломанного лифта пропадала. Гавриловна представляла, как жирная река заплывает в четвёртую квартиру и липнет к заднему месту Анастасии Владимировны, не по возрасту стройной и потому слишком выделистой. Вот эту тощую выдру мусор на ступеньках беспокоил, так же, как и погнутые перила на третьем этаже (ну, да, не удержалась Гавриловна и влупила по вредному бесу), а так же разбитому окну, закопчённому мусоропроводу и ещё куче мелких и не очень свидетельств дурного характера Анны Гавриловны. О чём, Анастасия не догадывалась, приписывая бардак на непутёвую молодёжь. В чём женщины были солидарны.

Гавриловна допёрла роскошное тело до четвёртого этажа и остановилась передохнуть у мусоропровода. Она стояла, прикрыв глаза, наслаждаясь временной передышкой, когда почувствовала, как кто-то наглый потянул из неё силу.

– Вот ведь, – пожаловалась Анна пятну на стене, в виде перепуганного малюска. Собственно, размазанный Гавриловной бес и, правда, был похож на морского жителя.

– Ведь совсем недавно мусоропровод ремонтировали, Стаська опять на экскременты изойдёт. – Продолжила Гавриловна и шарахнула со всей дури по общедомовому имуществу.

Что поделать, не была снайпером Аннушка. С весёлым перезвоном осыпалось недавно врезанное окно, пробитое отлетевшей крышкой мусоропровода. Из глубины мусорной шахты повалил едкий дым, сиреной взвыла на первом этаже Анастасия Владимировна, ей вторила подруга с третьего…. Но Гавриловне было не до этого. Нагнув своё несгибаемое тело, она запустила руку в осколок зеркала, что приютился в уголке, и вытащила на свет божий недавнего мужичка.

– Что ты здесь забыл, – поинтересовалась Аннушка, заинтересованно прислушиваясь к стенаниям товарок.

– Драпать пора, – мужичёк потыкал пальцем в сторону лестницы.

– Пора, – согласилась Гавриловна и, приморозив на время крикливых соседушек, хрястнула мужичком о стену.

Милосердно хрястнула, потому как не о ту, где стёкла и гарь, а где чисто и кактус. Его бабушка Шура в очередной раз проветрится вынесла. У неё эти растения по всем подоконникам размножились, вот она периодически и выдворяла плодовитых из квартиры, в надежде, что кому-нибудь пригодятся. Соседи их потом втихаря в мусорку выкидывали, чтобы не расстраивать бабулю. А этот не успели.

Гавриловна самодовольно подбоченясь наблюдала за мужичком, который скрючился на бетонном полу с кактусом пониже спины.

– Как пригодился то! – хмыкнула она и потопала к своей квартирке.

– Да что я тебе сделал? – процедил ей в спину мужичёк. – Одна всё нутро вытянула, другая… эх!

Гавриловна не верила нечисти. К слову, она и людям не шибко доверяла, а уж ведьмам – колдунам тем более. Но что-то не давало ей спокойно нырнуть в своё уютное гнёздышко, оставив нечисть кактусу. Она протяжно вздохнула и повернулась к несчастному. Мужичёк и, правда, выглядел так себе. Серенько выглядел. На троечку с минусом. Сквозь дыры в одежде проглядывало тощее тельце, местами сочащееся противной жижей. От кактуса мужичёк избавился, но облик человека поддерживать у него сил явно не хватало и он подмерцивал потусторонним.

– Что, совсем силу растерял? – удивилась Анна, брезгливо одёргивая край драной рубахи.

– Руки убери, – выдавил мужичёк и прикрыл глаза.

Гавриловна постояла над ним с минутку, ухмыляясь чему-то своему, девичьему, а потом схватила за шиворот и домой поволокла.

Внизу дуэтом взвыли размороженные подруги, но Гавриловна успела. Она закрыла за собой дверь и сообщила в пустоту квартиры:

– Я дома.

Она это делала на всякий случай. Мало ли домовой кого в гости позвал, а то и просто заработался. Домовые и прочие кикиморы расстраивались, если их видели. Даже могли совсем уйти. А мыть посуду Анна не любила, равно как и пол.

Сгрудив больную нежить на обитый красным бархатом диван, Гавриловна растерянно опустилась в любимое кресло.

– И что ты со мной делать собираешься? – полюбопытствовал мужичёк.

– Да знать бы, – Аннушка махнула рукой и отправилась на кухню разбирать авоськи с продуктами.

Гавриловна неторопливо и тщательно, что обычно не делала, разложила продукты по полкам обширного холодильника и принялась скрупулезно нарезать овощи для окрошки. Офигевший домовой свесился с карниза, наблюдая за необычным действом. Анна аккуратно ссыпала очистки в ведро, протёрла стол и пошла мыть доску. Домовой, привыкший к тому, что после каждой готовки его ждал погром, от удивления грохнулся прямо в миску с овощами. Он заверещал, барахтаясь среди яиц и зелени, кое-как вылез, отряхнул с бородёнки липкую картошку и еле увернулся от трёхлитровой банки с квасом, которую Гавриловна по-хозяйски бухнула посреди стола. На метания домового, погружённая в нелёгкие думы женщина не обратила никакого внимания. Не до этого! Вся эта возня на кухне лишь отодвигала проблемы, не решая их. С другой стороны немного подумать не мешало. А с третьей…. С третьей Анна осознала, что мужичёк появился как нельзя вовремя, он наверняка мог кое-что рассказать про будущую подопечную Гавриловны. Да, очень вовремя, даже слишком! Анна недоверчиво поджала губы и, придерживая марлю на бутыли, налила в миску с почти готовой окрошкой коричневатую жижу.

В зале бухнуло. Гавриловна отправила квас мимо стола и ринулась в комнату. Домовой, еле успевший поймать банку, вытер пот с морщинистого лба, аккуратно поставил её под стол и засеменил вслед за хозяйкой.

Болезная нечисть уже не выглядела такой уж болезной, она выглядела скорее голодной. Аннушка, тихо зверея, смотрела, как её любимый крысик, растопырив лапки и выпучив глазки покачивался на собственном хвосте перед раззявленной пастью мужичка.

– Запасливая, – благодушно похвалил он Гавриловну. – Вон как раскормила! На жертвоприношение небось?

Анна пошарила за спиной в поиске чего по тяжелее, перехватила подсунутую домовым поварёшку и ринулась в бой.

– Положи крысика на место, – рявкнула она, опуская кухонную утварь на тощий загривок мужичка.

Тот испуганно попятился и даже икнул, но добычу не выпустил. Гавриловна наступала. Взглянув в лицо разъяренной женщины, крыс зажмурился и попытался юркнуть в рукав похитителя, но тот бессердечно пульнул несостоявшийся провиант в хозяйку. Та поймала и ласково прижала любимца к необъятной груди. Крысик испуганно описался.

– Запомни! – рыкнула Аннушка. – Главный самец здесь он.

Мужичёк нервно хохотнул, с удивлением посмотрел на крыса, потом на Гавриловну, ещё раз на крыса, уже почти с уважением на его причиндалы, свешивающиеся пониже лысого хвоста….

– Ну, вы даёте, – выдал он с восхищением в голосе.

– Идиот! – поварёшка опустилась на голову нежити. – Я не это имела в виду!

– Да? – увернулся мужичёк. – А это, это что? Кстати, меня Лейв зовут.

– Это что? – Лейв презрительно ковырнул содержимое миски.

– Окрошка, – выдавила Анна сквозь зубы.

– А где мяско? – мужичёк сменил выражение глаз с презрительного на жалобное. – Как без мяска то, Анечка.

– Там яйца! – припечатала Гавриловна.

– Да? – обрадовался Лейв. – Чьи?

Аннушка с силой втянула воздух, планируя рассказать наглой нежити всё, что о ней думает, но вместе с воздухом втянула кусочек огурца и закашлялась.

Мужичёк услужливо хрястнул по спине кулачком, получил мокрой ложкой по лбу и вернулся за стол с видом человека, сделавшего всё от него зависящее.

Это то и беспокоило Гавриловну. Она уже давно начала подозревать, что мужичёк находится именно там, где хочет. Понять бы ещё зачем! Не переставая кашлять, она осторожненько приподняла завесу морока и тут же была с немалой силой отброшена. Но острый взгляд колючих серых глаз она успела запомнить, так же как и будто высеченное из булыжника лицо, обрамлённое тёмными патлами. А ещё маячащие за горбатой спиной когтистые крылья….

Лейв же ничем не показав, что заметил вторжение, продолжал нести какую-то чепуху, громко хлюпал окрошкой и радостно болтал ногами. Анна поняла, что попалась, как… как, неопытная девчонка! Как та дурочка, что привязала к себе эту зверюгу, ликуя от собственной мощи и безнаказанности! Всё, что случилось за этот мутный день, было хитрой ловушкой на неё, Гавриловну. Вот только что было конечной целью этого действа? Где то по задворкам женской души пролетел ветерок надежды (а вдруг любофф!?), но был припечатан суровой волной скептицизма. Анна хмыкнула и улыбнулась правой стороной лица. Пусть она и попала в ловушку, но вряд ли охотник обрадуется, найдя бешенную росомаху вместо жирного кролика. Игра обещала быть интересной, а лапу, если что, можно и отгрызть. В конце концов, она дочь своего отца, ведьмака Гаврилы.

– Анечка, – прервал жалобный голосок мужичка. – Не надо так на меня смотреть, мне боязно.

Лейв картинно прижав кулачки к груди, юркнул под стол и своротил банку с квасом, забытую домовым. Плюхнуло, булькнуло и потекло.

– Анечка, у тебя со здоровьем вообще плохо, да? – распереживался мужичёк, старательно заплюхивая квас в банку ладошкой. – У тебя в моче хлебушек, это вообще нормально.

– Какой моче? – растерялась Анна.

– Суточной, – принюхался мужичёк. – По Зимницкому.

– А окрошку ты с чем ел?! – рявкнула Гавриловна, тыкнув в недоеденное явство.

– С… с этим? – изумился Лейв, прикрыв испачканной ладошкой рот.

Гавриловна вдохнула и шмякнула. Мужичком о стену. Домовой шлёпнулся рядом, с недополированным чайником в руках. Анна смотрела на двух испуганных самцов налитыми кровью глазами и была как никогда похожа на своего отца – могучего Гаврилу.

Глава 4

Глава 4

Работу свою Гавриловна люто ненавидела, и поэтому ходила туда со всей ответственностью. Что бы коллегам жизнь мёдом не казалась. Вот и сегодня, после ночного бдения над приблудной нежитью, которая нагло дрыхла в соседней комнате издавая посторонние, а точнее потусторонние звуки, Анна собралась на работу. Домовой, смирившийся, что его присутствие больше не тайна, сердито бухнул кружкой крепко заваренного кофе под нос Гавриловне и скосил глаза на комнату с похрапывающим и порыкивающим гостем. Аннушка развела руками и скорчила страшную рожу, это должно было означать: она понятия не имеет, что делать с этим нахалом, но домовой обиделся и забрался под стол. Убирать квасную лужу.

Гавриловна бухнула в кофе три столовых ложки сахара, отхлебнула, скривилась и добавила перца. Домовой из вредности досыпал паприки и соли.

– Горчички? – хрипнул он и полез на свою любимую полку с чайничками.

Анна выплеснула кофе в раковину и пошла изгонять беса.

Лейв нагло раскинул шипастые крылья на диванчике, обитом красным бархатом. Гавриловна с большим неодобрением уставилась на грязные патлы, скрывающие большую часть иссечённого шрамами лица, потом её взгляд упал на клочок бархата, повисший на давно не полированном чёрном когте….

От яростного вопля женщины домовой уронил чайник, а крыс зарылся с головой в кормушку, оставив на поверхности только розовый хвостик. Лейв приоткрыл серый глаз, лениво потянулся, распялив крылья, и, выгнув тело которому явно был маловат диван, благосклонно воззрился на Гавриловну.