Игра в одни ворота

Эва улыбнулась. Его энтузиазм был заразителен.

– Это очень опасно, – пошутила она. – Вы подрываете мою дисциплину.

– Иногда самые лучшие вещи случаются именно так, – парировал он с легким поклоном. – Вы не пожалеете.

Эва сдалась. Вечер и так пошел наперекосяк, почему бы не добавить в него немного незапланированной сладости?

– Ладно, вы меня убедили. И чай, что-нибудь успокаивающее.

– Ройбуш с лепестками сафлора, – мгновенно предложил официант. – И десерт. Будет через пятнадцать минут.

Пока он уходил, Эва внимательнее рассмотрела чашку, что стояла перед ней. Она была шероховатой на ощупь, теплой, цвета темного песка с вкраплениями битой ракушки. Чувствовалась рука мастера.

Когда официант вернулся с чаем, Эва не удержалась и спросила:

– Простите, а посуда у вас потрясающая. Это местный мастер?

Молодой человек засиял.

– Это работа владелицы заведения, Алины. Она у нас и шеф-кондитер, и керамист. Все, что вы видите, сделано ее руками.

Эва была впечатлена.

– Невероятно. Талантливо и очень атмосферно.

– Позвольте, я позову нашего директора, он расскажет лучше, – предложил официант и скрылся в глубине заведения.

Через минуту к ее столику подошел мужчина лет сорока пяти в простой льняной рубашке. У него было спокойное, уставшее и по-настоящему доброе лицо.

– Здравствуйте. Я директор этого милого кафе. Слышу, вы интересуетесь нашей керамикой?

– Да, она восхитительна, – искренне сказала Эва. – У вас потрясающее место.

Мужчина смущенно улыбнулся.

– Спасибо. Это наша общая с женой душа. Мы открыли это кафе пять лет назад. Я раньше был бухгалтером, а она – архитектором. Надоел офис, захотелось чего-то своего. Алина всегда увлекалась керамикой, это было ее хобби, отдушина. А я обожал готовить. Решили совместить. Первые полтора года были адом, – он засмеялся. – Я стоял у плиты, она лепила горшки, а мы оба мыли полы и считали каждую копейку. Но мы делали это вместе. И знаете, что самое главное? Мы никогда не спорили о том, кто главнее в нашем общем деле. Я доверяю ее вкусу в дизайне безоговорочно, а она моему – в меню. Мы просто… дополняем друг друга.

Эва слушала, завороженная. Перед ней была живая иллюстрация тех идеальных отношений, о которых она тщетно размышляла всего полчаса назад.

– Это удивительная история, – произнесла она. – Вам очень повезло. – Не повезло, – мягко поправил ее Артем. – Мы работаем над этим каждый день. Просто мы выбрали не только друг друга, но и общее дело, которое нас обоих вдохновляет. Это и есть наш секрет.

В этот момент официант принес десерт. Тарт и правда выглядел как произведение искусства.

– Приятного аппетита, – сказал директор и сделал движение, чтобы удалиться, но затем обернулся. – А вы, если не секрет, чем занимаетесь? У вас очень целеустремленный вид.

Эва чуть не поперхнулась чаем. Ирония судьбы была поразительной.

– Я… я организую медовые месяцы, – сказала она, впервые за долгое время представившись без привычной скороговорки «гендиректор туристической компании».

– Вот как! – лицо Артема озарилось. – Тогда вам наверняка известны все самые романтичные уголки мира. У нас тут молодожены частенько бывают. Все ищут что-то особенное, не как у всех.

И в этот момент его слова, словно ключ, повернулись в замке ее сознания. Что-то щелкнуло. «Не как у всех». Все ее клиенты искали именно этого. Не просто пятизвездочный отель с бассейном-«все включено», а историю. Уникальный опыт. Место, где пахнет не только дорогим парфюмом, но и любовью. Где чувствуется душа.

Она смотрела на грубую, сделанную с любовью чашку в своей руке, на этот уютный, неповторимый зал, на счастливого мужчину, рассказывающего о своей жене-керамисте. И поняла, что ее проект в Эмиратах, каким бы технологичным и роскошным он ни был, не имеет самого главного – этой самой души. Этой подлинности.

– Да, – тихо сказала она, больше себе, чем ему. – Я кое-что поняла. Спасибо вам. Вы не представляете, как вы мне помогли.

Директор вежливо кивнул и отошел. Эва отломила кусочек тарта. Он был идеальным. Сладким, но с пикантной горчинкой розмарина. Таким же контрастным, как и этот вечер.

Она думала о Вичуге, о заводе, о паре, прожившей вместе пятьдесят лет. И о том, что самое большое богатство – не в деньгах, а в том, чтобы найти человека, с которым ты захочешь мыть полы в своем общем кафе, строя свою общую мечту.

А в это время за окном, в машине, Максим злобно стучал пальцами по рулю, наблюдая, как она улыбается чужому мужчине и ест тот самый десерт. Его план «извиниться» быстро превращался в план «устроить сцену».

Артем уставился в экран ноутбука, пытаясь сосредоточиться на расписании поездов до Ивановской области, но цифры расплывались перед глазами. Он все еще переживал дневной провал. Рука сама потянулась к стакану с водой, но вместо этого задела край чашки с латте. Тяжелая вилка с тихим звоном упала на пол и покатилась под соседний столик.

Сгорбившись, он наклонился, чтобы ее поднять. Вынырнув с вилкой в руке и легким румянцем смущения на щеках, он бросил взгляд на зал и замер. В нескольких метрах от него, у окна, сидела она. Эва Викторовна. Не ледяная босс в строгом костюме, а удивительно земная и даже задумчивая женщина. Она смотрела в свою чашку с какой-то мягкой, печальной улыбкой, которую он никогда бы не увидел в офисе.

В этот момент дверь в кафе резко распахнулась. На пороге возник, как черт из табакерки, тот самый тип в дорогом пиджаке, что устроил недавний скандал. Максим. Его взгляд метнулся по залу, нашел Эву, и лицо исказилось от злости. Он направился к ее столику тяжелой, уверенной походкой.

Артем почувствовал, как у него сжались кулаки. Инстинктивно он выпрямился, готовясь к худшему.

– Нашла где устроиться! – раздался громкий, язвительный голос Максима, заставивший пару за соседним столиком вздрогнуть. – Я тебя по всему городу ищу, а ты тут пирожные уплетаешь? После того, как выставила меня на посмешище?

Эва медленно подняла на него глаза. В ее взгляде не было страха, лишь усталое раздражение.

– Максим, ты меня слышишь? Уходи. Сейчас же. Мы не будем говорить здесь.

– А где будем? В твоем кабинете, под присмотром твоего клерка? – он язвительно огляделся и тут же заметил Артема, который не смог скрыть своего присутствия. – А, вот и он! Что, охраняешь свою начальницу? Дежурство продлили?

Артем встал. Он был ниже Максима и субтильнее, но стойкая мысль защитить ближнего била прямо сердце, поднимая волну адреналина.

– Оставьте ее в покое, – прозвучало тихо, но четко.

– А тебе какое дело, ничтожество? – Максим сделал шаг в его сторону, и несколько посетителей замерли с открытыми ртами.

Хозяин заведения появился как из-под земли. Он не повышал голоса, но его спокойный, весомый бас мгновенно привлек все внимание.

– Господа, в моем заведении есть одно правило: здесь отдыхают. Если вы хотите выяснять отношения, есть полиция и ближайший сквер. Я предложу вам другой вариант: успокоиться и разойтись по своим столикам. Или покинуть мое заведение. Выбор за вами.

Его авторитет и абсолютное спокойствие подействовали как ушат холодной воды. Максим фыркнул, но отступил на шаг.

– Ладно, ладно… Не кипятись, дядя. Я просто пришел поговорить со своей девушкой.

– Она, по всей видимости, не хочет с тобой разговаривать, – мягко, но неумолимо констатировал хозяин. – Или может быть мне составить вам компанию?

Максим посмотрел на Эву. Она отвернулась от него, демонстративно рассматривая узор на своей чашке. Ее молчание и презрение были красноречивее любых слов. Плюнув сквозь зубы, он развернулся и вышел из кафе, громко хлопнув дверью.

Наступила неловкая тишина. Управляющий обвел взглядом зал.

– Приношу извинения за беспокойство. У всех десерт за счет заведения.

Затем он повернулся к Артему.

– Все в порядке?

– Да, спасибо, – смущенно пробормотал тот, чувствуя себя полным идиотом и украдкой глянул на начальницу.

Но Эва молчала.

– Я, пожалуй, пойду, – он был готов провалиться сквозь землю и, не глядя по сторонам, почти бегом направился к выходу, стараясь поскорее оставить этот вечер позади.

Артем так торопился, что совсем забыл о пакете, который стоял рядом с его стулом. В нем лежал аккуратно сложенный тот самый испачканный кофе костюм цвета пыльной розы. Марина, пытаясь загладить вину подчиненного, попросила его по пути домой занести вещь в элитную химчистку, которая как раз работала в этом районе допоздна.

За окном взревел мотор, и его водитель, все еще кипя от злости, лихорадочно придумывал новый план, как вернуть расположение Эвы. План разыграть ревность с треском провалился. Максим в ярости вырулил на набережную и резко затормозил, чуть не врезавшись в парапет. Он бил кулаком по рулю, матерился сквозь зубы, представляя, как бы он сейчас размазал по стенке этого очкастого задохлика и этого самодовольного хозяина кафе. Его унизили. Его, Максима Левицкого, выставили идиотом на глазах у всей этой богемной публики.

В этот момент зазвонил телефон. На экране сияло фото матери. Максим фыркнул и принял вызов.

– Ну что, Максимка? Как успехи? Она уже растаяла в твоих объятиях? – послышался сладковатый, но требовательный голос Ольги Николаевны.

– Растаяла, мам, как ледник в адском пламени! – выпалил он, срываясь на крик. – Ты знаешь, что она устроила? Выставила меня из офиса, как какого-то придурка! А потом я нашел ее в каком-то хипстерском кафе, где она коротала время с тем самым своим клерком! И какой-то самозванец-хозяин меня чуть ли не вышвырнул!

Он выложил все, сгущая краски, выставляя себя единственной жертвой обстоятельств.

Ольга Николаевна выслушала его, не перебивая. На другом конце провода повисла короткая пауза, а затем раздался ее ледяной, размеренный голос, полный презрительного спокойствия.

– Успокойся, Максим. Ты опять все портишь своей эмоциональностью. Ты ведешь себя как подросток, а не как будущий муж женщины ее уровня.

– Но, мам.

– Никаких «но»! – ее голос зазвучал жестко, как удар хлыста. – Слушай меня внимательно. Твоя истерика – это лучшее доказательство для нее, что она права. Ты показал ей, что ты – проблема, а не решение. Она устала, она в стрессе перед поездкой, а ты устраиваешь публичные сцены. Идиот.

Максим смолк, сжав телефон так, что треснул чехол.

– А теперь слушай план, – продолжила она, и в ее голосе снова зазвучали сладкие нотки. – Ты сейчас же едешь домой. Берешь самый большой букет тех орхидей, что она любит. Не этих дешевых, а тех, что из оранжереи на Красной Поляне. И коробку трюфелей от того шоколатье, помнишь, мы ему заказывали на Новый год?

– Но мам, это стоит, как самолет!

– Заткнись о деньгах! – взорвалась она. – Это инвестиция! Ты везешь все это к ее дому и оставляешь у двери. Никаких звонков, никаких смс. Просто оставляешь. К утру она остынет, увидит подарок и подумает, что ты не полный кретин, а просто вспыльчивый, но раскаявшийся мужчина. Она улетает завтра утром?

– Да, в восемь сорок пять.

– Идеально. Ты поставишь будильник на шесть утра и отправишь ей одно-единственное сообщение. Слушай текст и запоминай: «Эва, прости за вчерашний идиотизм. Я был не прав. Ты уезжаешь, и я понял, что не могу отпустить тебя на такое расстояние в ссоре. Эти цветы и сладости – ничто по сравнению с твоим спокойствием. Пожалуйста, просто позвони, когда приземлишься. Я буду ждать. Целую.» И все. Никаких упреков, никаких оправданий. Чистое раскаяние и забота. Понял?

Максим молча кивал, хотя она этого не видела. План звучал гениально.

– Понял, – буркнул он.

– И еще одно, – голос ее снова стал опасным. – Забудь про этого клерка. Он – никто. Пыль под ногами. Ты концентрируешься на главном призе. На Эве и на том, что она унаследует. Ты должен быть камнем, о который разобьются все ее волны, а не еще одной проблемой. Теперь действуй.

Связь прервалась. Максим выдохнул. Гнев его поутих, сменившись привычным чувством облегчения, что мать все продумала и указала путь. Он завел мотор и рванул с места, уже представляя, как завтра утром Эва прочтет его сообщение и растает. Он даже на секунду поверил в свои чувства, которые так красочно описаны в продиктованном матерью тексте.

Он не знал, что в тот самый момент, пока он мчался за дорогими орхидеями, Эва, закончив свой десерт, попросила у директора кафе бумагу и ручку. Под впечатлением от услышанной истории она спешила записать свежий, гениальный маркетинговый ход для своего нового проекта, который только что пришел ей в голову. Ход, который окончательно вытеснил из ее головы Максима и его глупые сцены.

Глава 7. Исповедь по телефону

Алла Васильевна сидела в своей маленькой, но уютной гостиной в старом питерском доме на Петроградской стороне и безуспешно пыталась сосредоточиться на вязании. Клубок путался, спицы выскальзывали из пальцев. В голове крутилось одно: завтрашняя встреча. Виктор Леонидович и Эва. Отец и дочь.

Она проработала с Виктором Соколовым больше двадцати лет. Пришла молодым юристом в его только набирающую обороты фирму и с первого дня поняла, что останется здесь навсегда. Не из-за денег или карьеры. Из-за него. Он был ураганом, гением, одержимым своими идеями, и ей, тихой, педантичной и невероятно эффектной девушке из простой семьи, выпала честь быть его штурманом. Она научилась предугадывать его настроение, сглаживать острые углы, помнить то, что он забывал. Она стала его тенью, его правой рукой, его хранителем.

И незаметно для себя самой – безнадежно и преданно влюбилась.

Она видела, как он сходил с ума по Кате, как переживал ее потерю, как закрылся ото всех, оставив лишь ее, Аллу, единственным человеком, которому доверял. Она была рядом, когда его сразила болезнь, и именно она, а не сиделки, проводила ночи у его постели, читая ему вслух бизнес-отчеты, потому что знала – это лучшее лекарство. Она любила его молча, безропотно, как служили царям в старину – не надеясь на взаимность, а по велению сердца.

И теперь его единственная дочь, его Эвочка, выросшая в холодную, целеустремленную льдину, должна была узнать правду. Версию правды, которую сконструировал Николас Баринов. Алла Васильевна знала, что Виктор Леонидович, ослабленный болезнью и чувством вины, поверил Николасу, но не знала, какой именно договор подписали тогда два партера в больнице. Она чувствовала, что Баринов мог сотворить подлость. До конца не уверенная в своих догадках, она не сказала ни слова Виктору. Считала, что не имеет права. А теперь было уже поздно.

Нервы сдавали. Ей нужно было выговориться. И был только один человек, который мог ее понять. Странная, маловероятная подруга, связь с которой поддерживалась годами – Ольга Николаевна Левицкая.

Они познакомились лет пятнадцать назад на одном из светских приемов. Две одинокие женщины, умные, проницательные и по-своему несчастливые в любви, нашли друг в друге родственную душу. Ольга видела в Алле не служанку, а стратега, человека, обладающего ценной информацией. Алла же в Ольге находила ту самую «железную леди», которой ей самой не хватало, и восхищалась ее силой и умением добиваться своего. Их дружба была странным симбиозом, но она работала.

Алла набрала знакомый номер.

– Ольга? Прости, что поздно. – ее голос дрогнул.

– Аллочка? Что случилось? – на том конце провода голос Ольги Николаевны прозвучал бодро, но настороженно.

– Завтра она прилетает. Эва. И он… Баринов, тоже, – Алла Васильевна с трудом сдерживала слезы. – Они должны встретиться. Виктор Леонидович так ждал этого. Говорит, последняя воля Кати. А я боюсь, Оленька. Боюсь, что этот Баринов что-то задумал.