Эксперимент Ева

Пират хищно оскалился, палец уже опустился на спусковой крючок, но стройная фигура Айи преградила обзор.

– Эй, давай-ка не горячись, – спокойно произнесла она, отводя дуло в сторону, а затем обернулась к Еве и нахмурилась. – И всё же его подозрения не беспочвенны. Мы действительно ничего о тебе не знаем, так что потрудись объяснить, кто ты такая. Что ты делала на станции? И почему помогла нам?

Ева поджала губы. Она с самого начала знала, что всё это было дурной затеей, но там ей пришлось выбирать меньшее из зол, а теперь… Воспоминания пострадали у всех, не только у вспыльчивого капитана, и это была хорошая новость. Однако сочинять на ходу Ева умела неважно, и это уже плохо, ведь ей нужна была правдоподобная история, причём быстро.

– Меня зовут Ева. Я… – неуверенно начала она, судорожно ища пути к отступлению, которых и быть не могло. – Я не должна была там оказаться. Я всего лишь участвовала в протесте за права рабочих на Энцеладе и Тритоне. Не успела убежать, когда случилась облава.

От сердца отлегло. Она и сама не ожидала, что выйдет так складно. Выражение лица Айи смягчилось, но вот Кай совсем не спешил опускать пушку.

– Херня. Видел я, как ты бегаешь. Плюс я вообще ни слова не понял из твоих отмазок. Какой ещё Тритон? Какой Энцефалит?

– Энцелад, – поправила Айя и разочарованно покачала головой. – Снова в школу, чтоб тебя! Это спутники Юпитера и Нептуна. Я знаю, о каких протестах она говорит. Потом объясню, если чердак свой не починишь.

Кай, вроде бы, немного расслабился, откинулся назад, положил ствол на колени и усмехнулся.

– Ну вы и чудилы. Что, на Земле уже ничьи права защищать не нужно?

Айя потёрла виски и вновь издала протяжный вздох человека, который заколебался нянчиться с несмышлёным ребёнком.

– Не знаю, как сказать тебе это, дружочек, но никакой Земли нет уже почти четыре сотни лет. Разлетелась, как дженга1, после последнего столкновения с астероидами. Последствия катастрофы до сих пор гуляют по космосу, несмотря на все усилия мусорщиков, – пояснила она и недовольно процедила сквозь зубы уже куда-то в пустоту: – Поэтому все, как идиоты, продолжают молиться на «Генезис». «Святая» корпорация занялась освоением планет задолго до крушения Земли.

Все ненадолго притихли, словно, не сговариваясь, решили почтить память исторически родной планеты. Кай первым открыл рот, явно собираясь сыпать новыми вопросами, но Айя одним взмахом руки остановила его.

– Нет! Даже не думай! У меня нет сил зачитывать тебе весь курс мировой истории. Потом спросишь у БАКа, если захочешь. А мы ещё здесь не закончили. – Она вновь развернулась к Еве и продолжила тихо, но требовательно: – Допустим, я тебе верю. Но как ты сумела выбраться из стазиса? Да ещё и одна. И почему разбудила нас?

Ногти до боли впились в ладони. Сглотнув напряжённый ком в пересохшем горле, Ева решила, что лучшая ложь – это частичная правда.

– Мне просто повезло. Лаборанты хотели что-то сделать со мной… Может, испытать какой-то препарат, или взять органы… Не знаю, с них станется. Но наркоз не подействовал. Моё пробуждение застало их врасплох, поэтому мне удалось избавиться от них. Я забрала халат, пропуск и компьютер, так что смогла добраться до капсул стазиса. Имея допуск, нетрудно было найти в системе тех, кто умеет пилотировать корабль. Так я вас разбудила, – торопливо выдала Ева и, поймав на себе очередной настороженный взгляд Кая, фыркнула. – Кто же знал, что у него с головой беда?

– Опять нарываешься, дохлятина?!

Что-то тревожно ёкнуло в груди.

– Эй, какого… – возмутилась Ева, но голос предательски дрогнул. Впрочем, никто этого не заметил, и раззадоренный пират продолжил.

– А что? Сама-то себя видела? Бесцветная вон вся, от волос до пяток! Кожа синюшная! А глазищи? Видала когда-нибудь, как рыбу взрывчаткой глушат? Вот, проваляется такая брюхом кверху пару дней – такие же зенки стеклянные!

– Так, всё! Прекратили! – рявкнула Айя. – Потом отношения будем выяснять. Сейчас у нас есть более насущные проблемы. Но для начала предлагаю наконец переодеться. Я не выдержу больше ни минуты в этом кошмаре, – произнесла она, с отвращением оттянув двумя пальцами ворот оранжевого комбинезона, всё ещё влажного от склизкой жижи капсулы стазиса.

Ева замялась, не решаясь спросить. Поджала замёрзшие пальцы на босых ногах, сильнее запахнула халат на груди и всё же поинтересовалась:

– Не хочу навязываться, но… найдётся что-то и для меня?

Айя как будто только сейчас заметила весь её странный вид целиком. Сперва на лице отразилось удивление, затем понимание. Шагнув вперёд, она кивнула.

– Что-нибудь придумаем. Если, конечно, тебя не смущает пусть и чистое, но чужое бельё.

Ева просияла. Вряд ли после того, что с ней делали, подобные мелочи можно было назвать даже «лёгкими неудобствами».

– Нет, сойдёт буквально всё что угодно!

– Тогда пойдём. – Айя призывно махнула рукой и на ходу бросила через плечо: – Чувак, напомни нашему капитану, где его каюта!

Тот, казалось, был совсем не в восторге от перспективы остаться наедине с неадекватным пиратом, но выбора ему никто не оставил.

Когда через некоторое время все собрались в столовой, то уже куда меньше походили на компашку психов, сбежавших из лечебницы через канализационную систему, и куда больше – на разношёрстную команду непутёвых преступников.

Айя поразительно легко и грациозно вышагивала в нечеловечески тесном и неприлично коротком платье из хромированного красного полимера. Как ей вообще удавалось дышать в нём – настоящая загадка, но девушка выглядела абсолютно довольной.

Ева же семенила за ней, стыдливо оттягивая края то любезно выделенных ей ярких жёлтых шорт, то без конца задирающегося белого топа, высокое горло которого, казалось, норовило её придушить. У неё была уйма вопросов относительно функциональности подобных нарядов, но дарёным полимерам в звенья не смотрят, да и обувку заодно выдали – полуботинки из «умной кожи» идеально подстраивались под ногу, такой приятный бонус компенсировал любой дискомфорт.

Скучающий Чувак уже бесцельно крутился на стуле, но, приметив Айю, тут же приободрился. Он, похоже, с одёжкой вообще не заморачивался. Так и остался в комбезе, просто сменил тюремный рыжий на болотный зелёный.

Кай же ворвался в столовую с шумом. Буквально. Его огромные ботинки весили, должно быть, не меньше трёх кило каждый, судя по звуку, который издавали шаги. Напыщенная физиономия так и напрашивалась на какую-нибудь колкость, но всё же Ева не могла отрицать, что в мешковатых брюках карго и чёрной майке, особо не скрывающей спортивное тело, он выглядел довольно неплохо. Не знай его, она, возможно, задержала бы взгляд подольше. Но там, на станции, была отнюдь не первая их встреча…

– Боты – огонь! – с размаху пнув воздух, провозгласил он. – Что ж вы сразу не сказали?! Такими и лица ломать можно!

Айя, похоже, уже не знала, как реагировать на его перлы.

– Ломать-то, конечно, можно, но они не для этого. А весят столько из-за встроенной системы магнитного поля. Чтобы иметь сцепление с обшивкой, если нужно вылезать наружу.

Повисло молчание. Неожиданно у всех будто закончились темы для споров. Айя стучала острыми ногтями по столу, Чувак рассеянно глядел в пустоту, считая проплывающие в воздухе редкие пылинки, а Кай не мог усидеть на месте и потому нервозно наворачивал круги, похрустывая костяшками пальцев.

– Так… и какой план? – нерешительно заговорила Ева. – Я собиралась попросить бросить меня в любом порту где-нибудь подальше, но не настолько же.

– Да уж, задачка… – безрадостно протянула Айя.

Разумеется, беспокойный капитан не мог не вставить свои ценные замечания, и заданный им вопрос, на удивление, даже показался Еве вполне резонным.

– А что, у этой штуковины нет никакого автопилота? Пускай просто запульнёт нас обратно по тому же маршруту, по которому мы прилетели.

Айя задумалась. На секунду и на её лице промелькнул проблеск надежды, но он потух так же быстро.

– В теории это возможно, но только в теории. Без точной навигации в червоточине любое гравитационное поле из обычного пространства на пути вырвет нас из гипера грубо и без церемоний. То, что мы смогли долететь сюда целыми и невредимыми – невероятная случайность, статистическая погрешность, не более. Полагаться на неё второй раз я не стану. Мне моя шкура дорога. Даже вездесущие корпораты освоили только два разлома и не рискуют соваться в остальные. Неизвестно ещё, какие тут могут всплыть сюрпризы. Только оторвались от одних агрессивных тварей, встретить других, да ещё и хрен знает какого происхождения, точно не хочется…

Что было лучше: оставаться там или зависнуть в неизвестности? Здесь Ева могла хотя бы попытать счастья.

– И что? Остаётся только ждать, когда у этого мозги на место встанут? – с сомнением буркнула она, ткнув пальцем в Кая, который продолжал беспечно радоваться обновкам и наносить сокрушительные удары невидимым противникам.

– Не знаю… Запаса тория в реакторе должно хватить ещё надолго. Повисим денёк-другой на месте, посмотрим. Может, и правда какие-нибудь улучшения появятся? Я ведь тоже не помню, как оказалась в стазисе, но мне память отшибло не до такой степени.

Чувак согласно закивал. Меж тем Кай, наигравшись, уже добрался до кухонных ящиков и принялся греметь дверцами шкафов.

– А как вам такой план: пожрать чего-то для начала? Лично я прямо сейчас хочу огромный сочный стейк с кровью, бутылку самого крепкого пойла и сигарету.

Айя злорадно захихикала.

– Ну, удачи тебе в поисках! Дай знать, если найдёшь что-то, кроме сои, грибов, сублимированных пайков, белковых порошков и… ещё грибов. Мясо – удовольствие дорогое. А из того, что я помню, последние деньги ушли на ремонт, дозаправку и твои гулянки.

– Поправочка, мисс Айя. В моём архиве ещё хранится запись вашей прекрасной речи о том, как вы просадили треть куша в казино. Вы такая милая, когда оправдываетесь…

– Эй! Не просадила, а попалась на мухлеже! Большая разница! Я же не знала, что они обновили систему мониторинга! Ты на чьей стороне вообще, БАК?!

– На вашей, конечно.

Чувак поднёс к лицу кулак, пряча беззлобную улыбку. Кай разочарованно отступил от ящиков и внезапно качнулся, потеряв равновесие. Оперевшись о стол, он согнулся, лицо исказила болезненная гримаса.

– Ты в порядке?

Айя взглянула на него с беспокойством, но он лишь глубоко вдохнул, выпрямился, тряхнул головой и вновь натянул свою глупую ухмылку.

– Нормуль. Просто что-то башка закружилась. Ничего такого, с чем не могли бы справиться горячий обед, пара таблеток и стакан чего-нибудь забористого. – Он приблизился к раковине, открыл кран и сунул лицо под струю воды. Сделал пару жадных глотков, и тут же, скривившись, выплюнул обратно. – Фу, дрянь какая! У вас тут всегда вода со вкусом грязных носков?

– Ой, а я не говорил? – пролепетал БАК, точно сама невинность. – У нас возникла неисправность в системе очистки.

– А ещё «хорошие» новости сегодня будут? – простонала Айя и, уронив голову на стол, обессиленно вздохнула. – Чувак, проверишь? Попробуешь починить?

Тот задумчиво прищурился и неопределённо кивнул. На этом череда неприятных сюрпризов, казалось, закончилась, и все, включая даже экзальтированного капитана, предпочли замолчать. Меньше открываешь рот – меньше дерьма на вентилятор.

Неунывающий Чувак попытался поднять общий боевой дух, сварганив нехитрый обед из того, что было. Выглядело, конечно, крайне сомнительно, и похожие на серую слизь блюда с нитевидными вкраплениями хрустящих грибов аппетита особо не вызывали, но на вкус оказалось вполне сносно, если закрыть глаза на тошнотворную текстуру. А после было единогласно решено, что решать проблемы стоит на свежую голову. Ева слегка удивилась тому, что кто-то ещё хотел спать после стазиса, но, видимо, прыжок в червоточину – достаточный стресс для организма, да и совокупность последних событий выбила из команды последние силы. Кай ушёл к себе, Айя проводила Еву до свободной каюты, и лишь Чувак собирался залезть в коммуникации и оценить масштабы повреждений.

Выделенная комнатушка встретила Еву звенящей тишиной, а нетронутая постель – прохладой. Зарывшись в чуть грубоватые простыни, она закрыла глаза, однако, несмотря на пульсирующую в теле усталость, сон не шёл. Множество мыслей роились в голове. Что, если Кай так ничего и не вспомнит? Придётся остаться в неизвестной галактике навсегда? Не о таком шансе начать новую жизнь она мечтала… Но что, если память вернётся к нему? И ко всем остальным? Если они вспомнят её? Не будет ли это ещё хуже?

С каждым новым вопросом нервы натягивались всё сильнее. Ева ворочалась, пряталась под одеяло с головой, но тело отказывалось расслабляться. Она не была уверена, сколько провалялась в тщетных попытках, прежде чем сдалась и решила пройтись до столовой, чтобы рискнуть вскипятить себе стакан воды. Грохот за одной из дверей посреди коридора заставил её остановиться на полпути.

Из открытого прохода лился холодный свет. Что-то хлопнуло, бахнуло, послышался шорох, неразборчивая ругань и звон бьющегося стекла. Это явно был не Чувак… Нерешительно пройдя вперёд, Ева обнаружила пугающую картину: то, что должно было быть медблоком, оказалось перевёрнуто вверх дном; распахнутые шкафы, усыпанный коробками, инструментами и разбитыми колбами пол, выпотрошенные полки и мертвецки бледный, невнятно бормочущий что-то Кай посреди всего этого хаоса, продолжающий остервенело прочёсывать каждый угол и разбрасывать трясущимися руками бутыльки.

– Ты что творишь?! – воскликнула Ева и в ту же секунду пожалела о том, что вообще открыла рот.

Он обернулся к ней, как по команде, весь взмокший, с каким-то абсолютно нечеловеческим взглядом, как у дикого животного в приступе бешенства, только пены из оскаленной пасти не хватало. Ева невольно отшатнулась, но отступать было поздно. Словно сорвавшись с цепи, пират подлетел к ней в мгновение ока и, сжав горло, с утробным рыком впечатал её в стену.

– Пусти! Что ты… – прошипела Ева, но крепкая хватка перекрыла воздух, и наружу теперь вырывались только хрипы.

– Это ведь всё ты, да?! Зуб даю, вся эта херня – твоих дохлячьих рук дело!

Горячее дыхание обожгло щёку. Ева замахала руками в жалкой попытке если и не ударить, то хотя бы нанести урон, но ему её трепыхания – всё равно что жужжание назойливой мухи. Он лишь сжал её шею сильнее, продолжая в упор смотреть обезумевшими чёрными глазами.

– Говори, сука! Кто ты такая?! Что ты сделала?! Отвечай!

Ева открыла рот, но всё ещё не могла ни вдохнуть, ни просипеть что-то в ответ. Она чувствовала, как прилила кровь, как капилляры лопнули в глазах. И устрашающее лицо пирата тоже начало терять свои очертания. Всё размывалось, плыло, и она уже не могла даже поднять рук. В этот момент кто-то вбежал внутрь. Ева не могла увидеть, но, судя по полному молчанию, это был Чувак. Она только уловила краем глаза, как зелёное пятно его силуэта приблизилось и попыталось оторвать от неё слетевшего с катушек капитана, но тому хоть бы что – он отбросил от себя бортмеханика без усилий, не разжав ни пальца на её шее. Тело отчаянно сопротивлялось, горящие огнём лёгкие рефлекторно пытались сделать вдох, но всё без толку, и вскоре оставшиеся цветные пятна и вспыхивающие звёздами точки перед глазами начали чернеть. А затем, когда Ева уже проваливалась в темноту, её будто ледяной водой окатило – грудь поднялась, кислород обжигающим потоком прорвался в бронхи, и мир вокруг вновь начал обретать чёткость.

Откашлявшись, она обнаружила себя на полу. Бессознательное тело Кая лежало рядом, а напротив стояла заспанная Айя с инжектором в руке.

– Ты цела? Что здесь произошло?

– Не знаю… Я услышала шум, – начала Ева каким-то чужим, трескучим голосом и кое-как поднялась на ноги. – Он громил тут всё, как в припадке, искал что-то, а потом просто накинулся на меня.

– Искал? Что?

– Из того, что я смог уловить, – включился БАК, – цитирую: «должны же здесь быть хоть какие-то грёбанные колёса». Конец цитаты.

– Нет, это уже слишком, – пробормотала Айя, схватившись за голову, а после обернулась и скомандовала: – Эй, давай-ка, помоги мне затащить его в диагностическую капсулу. С ним точно что-то в корне не так.

Чувак, поднялся с пола, потирая ушибленный зад, и они вдвоём принялись тянуть бесчувственного капитана к аппарату посреди комнаты. С горем пополам закинув его внутрь, Айя нажала несколько кнопок на панели.

– БАК, врубай анализ!

Машина низко загудела, вспыхнувший синим светом полумесяц над головой Кая пришёл в движение, плавно крутанулся и начал скользить взад-вперёд, пока не раздался короткий сигнал. Все замерли в ожидании.

– Сканирование выявило незначительные повреждения в ретроспленальной коре головного мозга. Ничего критичного, но это объясняет проблемы с памятью. Температура тела – девяносто девять целых и пять десятых градуса2. Артериальное давление повышено на пятнадцать процентов, частота сердечного ритма превышает норму на десять процентов, – заключил БАК, а затем неожиданно аж присвистнул. – О, а вот это уже интересно! Помимо успокоительного, которое вы вкололи, в крови капитана обнаружены остаточные следы нейролептиков – производных дибензодиазепина, а также… Ого! Целый коктейль из снотворного и анестетиков: метаквалона, кетамина, декстрометорфана…

– Давай попроще, – раздражённо бросила Айя. – Что с ним?

– Ну, если говорить простыми словами – все симптомы и результаты анализа указывают на то, что у капитана мощнейший отходняк.

Глава 4. Побочные эффекты

Воспоминания, иллюзии, чувства, мысли – всё смешалось в кучу. Вместо мозгов в голове был один сплошной гудящий кисель. Ему казалось, он ещё слышал отзвуки острова: тихий шёпот шелестящей на ветру листвы, щебет птиц, шум волн, накатывающих на песок… Но стоило чуть напрячься, сфокусировать взгляд – и мираж рассеивался, оставляя лишь холодный металл и ощущение пустоты. Даже воздух тут был странным, сухим, каким-то… безвкусным.

Всё это место было неправильным, оно… дышало. Да, он видел это. Видел, как стены медленно, едва заметно глазу, ходят, расширяются и сокращаются. Если быть достаточно внимательным, если хорошенько прислушаться, можно было услышать утробный гул гигантского железного сердца. Как будто находишься глубоко в чреве огромного механического кита.

Это… реально?

Последнее, что Кай помнил – как маялся от скуки в одной из комнат, куда его проводили, наказав чувствовать себя как дома, потому что технически это и было «дома». Бродил кругами, лежал, глядя в серый потолок, наблюдал за этим монструозным пульсом. А потом боль начала нарастать. Мигрень не проходила с самого пробуждения, но теперь она будто распространилась всюду, как агрессивная опухоль. В ушах снова начинало звенеть. Тело бросило в жар, суставы ломило. Его подташнивало, а вскоре и удары сердца стали настолько нестерпимо оглушительными, что пробивались сквозь этот мерзкий звон. Было ли то сердце чудовища, или его собственное?

Очертания предметов размывались, искажались. В одну секунду он смотрел на дверцы шкафа с барахлом, а в другую из него уже начинали прорастать лианы и папоротник. Кай подскочил с постели – и всё окончательно пошло кругом. Держась за стены, он побрёл прочь. В конце концов, должны же были в этом месте быть хоть какие-то обезболивающие? Чем сильнее – тем лучше.

Всё обострялось. Удары ботинок о пол походили на взрывы снарядов, свет ламп в потолке резал сетчатку, и вспышки боли прошивали от кончиков пальцев до самого ствола мозга. Он готов был поклясться, что слышит, как электричество бежит по проводам, там, внутри, в глубине этих стен… А потом появилась она. Единственный образ, который преследовал всюду. Какой бы из миров ни оказался настоящим – её мёртвые глаза были в них обоих. Это не могло быть простым совпадением.

На сей раз ей не сбежать. Он поймал её, был так близок к цели… почти выбил из неё правду, но вдруг собственные руки начали весить целую тонну, даже воздух в лёгких, а тело сделалось ватным, вялым. Затем, точно благословение свыше, всё исчезло в один миг, и сознание провалилось в непроглядный туман.

Во мгле было тихо, одиноко и ужасно холодно. Она обволакивала, обхватывала своими ледяными когтистыми лапами, убаюкивала и уносила бурным течением. Даже боль отступила под её устрашающим натиском, и он, скованный и обездвиженный, просто позволил нести себя вперёд, окружённый темнотой, пока зловещую тишину не нарушил девичий голос. Совсем далёкий, он доносился скорее неясным эхом, но, чем дальше несло течение, тем яснее звучала мелодия. Кто-то пел ему. На мотив колыбельной голос ласково повторял по кругу, что всё в порядке, что нет никаких забот и можно закрыть глаза и забыть обо всём. Он казался знакомым, и всё же Кай не узнавал его, но мелодия отзывалась воспоминаниями, старыми и тёплыми, которые, впрочем, ему всё ещё не удавалось распознать, и словам так сильно хотелось верить, что, как только песня затихла, иллюзия покоя начала трещать по швам, и короткий штиль сменился нарастающей бурей.

Ему мерещились шорохи. Темнота словно была живой, сотканной из теней, окруживших его, из которых в любой момент должно было выскочить неизвестно что. И неясно, что было лучше – плыть одному в этой тьме или вдруг узнать, что ты здесь совсем не один. Так или иначе, Каю не оставалось ничего иного, кроме как вслепую блуждать в этом месте, которому, казалось, не было конца, в надежде увидеть просвет, и чем сильнее росло отчаяние, тем более ясно он начинал понимать, что потеря курса – явление не только топографическое. Оно может идти изнутри. Оно сидит в голове.

У пустоты не было границ, не было здесь и ощущения времени, однако, когда он уже готов был смириться, отдав себя на волю судьбе, свет, столь яркий, что невозможно смотреть, вспыхнул впереди. Больно. Кай зажмурился, прикрыл глаза рукой и, дождавшись, когда сияние утихнет, вновь взглянул туда, где теперь виднелся белый тоннель, в конце которого пробежал силуэт. Один раз, другой, третий. Образ подкрадывался всё ближе и выглядел при этом смутно знакомым, но рассмотреть его никак не удавалось – все детали словно нарочно размыли, оставив лишь мутное пятно с едва различимыми очертаниями. Чёткими и яркими оставались только волосы – розовые, собранные в мелкие косы. Кай силился вспомнить, до скрежета зубов пытался заставить мозги работать, но без толку. Чем сильнее он старался, тем более размытой становилась картинка. И пусть не получалось выудить из памяти ничего, по какой-то причине он отчаянно не желал, чтобы фигура исчезала.

Она не могла оставить его здесь одного. Снова.

– Не уходи… – взмолился он, но собственный голос растворился во мгле.

Это… реально?

***

Все трое стояли вокруг спящего капитана в некоторой растерянности и только озадаченно таращились.

– И… что с ним делать теперь? – заговорила первой Ева. – Полагаю, медика в вашей команде нет?

Айя пожала плечами.

– Да как-то не было нужды. С ранами и травмами сами справлялись – дело привычное. А это… Не знаю, оставим тут. Пускай проспится. Сам как-нибудь оклемается.

– А если очнётся и снова начнёт барагозить? Или ему станет хуже? Видала я несколько наркош в своей жизни. Зрелище то ещё.

– Подтверждаю, – вклинился в дискуссию БАК. – Тошнота – распространённый симптом в подобных случаях, а асфиксия, вызванная рвотными массами, – частая причина летальных исходов.

Айя брезгливо скривилась.

– Гадость какая. Слишком бесславная и нелепая смерть даже для этого придурка.

– Придётся приглядывать за ним, – подытожила Ева, и все вдруг подозрительно притихли.

В воцарившемся молчании можно было услышать глубокое и рваное дыхание дрыхнущего Кая. Ева ждала хоть каких-то дельных предложений, но вместо ответа Айя и Чувак только переглянулись и, не сговариваясь, словно читая мысли друг друга, дёрнулись в едином порыве, и каждый застыл, коснувшись пальцем кончика собственного носа.

– Чур не я! – воскликнула Айя, а бортмеханик просто замотал головой, и оба с гладенькими ухмылками перевели взгляд на ничего не понимающую Еву.

– Погодите-ка…

Чувак отсалютовал и припустил к выходу так быстро, будто где-то вспыхнул пожар, Айя же подошла ближе и похлопала Еву по плечу.

– Что ж, добро пожаловать на борт! Поздравляю со вступлением в дружные ряды экипажа! С этого момента ты будешь исполняющей обязанности младшего медицинского персонала!

– Чего?

Огорошенная новостями, Ева с трудом улавливала масштабы свалившейся на неё подставы, но было уже поздно.

– Рассчитываю на тебя! Хорошенько постарайся! Удачки! – Айя подняла кулаки в подбадривающем жесте и, плохо сдерживая злорадные смешки, пулей рванула за слинявшим бортмехаником, не оставив Еве никакого выбора.

Тут-то до неё и дошло. Наглядный пример того, что инициатива наказуема, а скудный паёк и койко-место хочешь не хочешь, а отрабатывать придётся. Даже если в пассажиры, и уж тем более – в члены экипажа, ты совсем не рвалась. Не умеешь – научишься, не хочешь – заставят.