Долгая жизнь одного маньяка

Он выдержал паузу.

– Поступим так. Подготовьте от моего имени два постановления об отмене этих фиговых листков. И о возбуждении уголовных дел по каждому по статье сто восемнадцатой. Пока по развратным действиям. А там посмотрим.

– Хорошо. Сейчас же напечатаю.

Уже в своем уютном кабинетике Лазовой напечатал на машинке два постановление, о которых говорил прокурор. С его опытом это было сделать не трудно.

Тот подписал их, почти не читая. Чувствовалось, что он доверял опытному следователю.

– Приступайте к расследованию.

– А…

Лазовой хотел спросить, как быть с оперативниками. Ведь он прекрасно понимал, что те очень даже не обрадуются такому повороту событий.

Прокурор, скорее всего, догадался, о чем он хотел спросить у него. Потому что сказал:

– А с руководством отдела я переговорю сам. Объясню, что пусть еще радуются, что дисциплинарки не выношу. Хотя имею на это законное право. Работайте.

Воодушевленный словами прокурора, Лазовой сразу же позвонил Кирикову. Естественно тот не обрадовался тому, что решила прокуратура.

– А что остается нам бедным милиционерам делать. Только исполнять Ваши поручения. Но Вы же понимаете, что в конце года две темнухи очень даже некстати.

– Короче, дело к ночи. Нужно завтра же обеспечить явку обеих девочек с их законными представителями ко мне, начиная с десяти часов. Потом возьмемся за свидетелей.

– Так они же все малосведущие. Как были совершены нападения, никто из них не видел. Реально что – то могут показать только девочки. Но тут с одной из них загвоздка.

– Не понял. Что с ней случилось?

– Да, понимаете. После всего случившегося по рекомендации врачей ее отправили на лечение в санаторий. Она вообще плохая. Я имею в виду, на голову плоха. И серьезно.

– Хорошо. Вернемся к ней позже. Главное закрепить сейчас то, что есть. И двигаться дальше. Чувствую, что мы на правильном пути. Только вот самого пути пока не видим.

– Хорошо. Как скажете. Значит, к десяти?

– Да.

Распрощавшись с собеседником, Лазовой заполнил учетные карточки по делам. Отнес их секретарю. И попросил передать через водителя в ГОВД для регистрации.

– Пусть скажет, что я позже перезвоню и узнаю номера дел.

– Хорошо.

Вернувшись в кабинет, он начал составлять планы расследования по обоим делам.

Кто – то может решить, что это плевое дело. А, вот и нет. От правильно и грамотно составленного плана многое зависит в расследовании дела. Конечно, со временем в этот план будут вноситься коррективы. Особенно, если будет установлен подозреваемый. Но пока нужно было наметить первоначальные следственные действия. И подготовить официальные отдельные поручения начальнику милиции о проведении необходимых оперативно – розыскных мероприятий по установлению этого самого подозреваемого, очевидцев совершения преступления и так далее и тому подобное.

Лазовой на собственном опыте убедился в том, что грамотное планирование расследования по сложным уголовным делам на основе полной отработки следственных версий является одним из важнейших условий установления объективной истины.

Хотя еще более полувека назад отмечалось, что ошибки и недочеты в работе следственных органов обусловливаются, прежде всего, бесплановостью расследования, с подобным состоянием дел можно встретиться и сейчас.

И если в 30-е гг. ХХ в. это объяснялось недостаточной теоретической подготовкой следственного аппарата, а также слабой разработанностью научных основ планирования расследования, то теперь положение коренным образом изменилось. Теория сделала большой шаг вперед. Практика же порой не в полной мере использует достижения теории. Причина такого положения заключается в том, что до сих пор не изжита психологическая установка некоторой части следователей обходиться набросками, напоминающими конспективный план работы на день.

Кроме того, молодые следователи из-за недостатка опыта не всегда умеют составить развернутый план расследования сложных либо много эпизодных дел. Наконец, к планированию расследования нужно приступать сразу же, на первоначальном этапе работы по делу.

8. Утро следующего дня выдалось пасмурным. Небо затянуло облаками. Хорошо еще, что не тучами. По крайней мере, обошлось без дождя.

Вероятно, отсюда у Лазового было, скажем так помягче, не очень хорошее настроение. Но нужно же было работать. Никто за него расследовать дела не будет. Как говорил его хороший товарищ из       Бобруйска: нравится, не нравится, спи моя красавица. Хотя сегодня днем спать ему как раз и не получится.

Около десяти часов оперативники привезли к нему для допросов маму и дочку Тюхаевых, а так же маму Никитовой. С ее слов девочка находилась на лечении. Об этом же свидетельствовала справка, которую представила Никитова – старшая.

С нее Лазовой и начал допросы.

Любовь Брониславовна Никитова была не по годам дородной женщиной, выше среднего роста. И вообще внушительных размеров.

Знаменитые строки Николая Некрасова из его поэмы «Мороз, красный нос» удивительно точно дает определение таким женщинам:

В беде – не сробеет, спасет;

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет!».

Лазовой начал с того, что попросил рассказать о дочери.

– Дочка? – Переспросила Любовь Брониславовна. – Я о ней могу сказать только хорошее. Прилежно учится. Точнее училась. Сейчас она в санатории. Проходит курс лечения. У нее очень сложный диагноз. И пока врачи не дают никаких обнадеживающих прогнозов. До этого случая, она вела себя хорошо. Послушная. Мне помогала. Мы ведь живем вдвоем. Папа ее ушел от нас, когда девочке было годиков семь.

– Скажите, а ей разъяснялось, что с незнакомыми людьми, в особенности с мужчинами, не надо не то, что куда идти, разговаривать и то не стоит?

– Конечно. И не один раз. Так ведь она сама рассказывала, что и в школе им разъясняли это.

– Как же тогда получилось, что она пошла с насильником. Ведь Вы не допускаете мысли, что это был кто – то знакомый ей или Вам мужчина?

– Нет, конечно же. Таких знакомых у нас не было, и нет. А то, что она пошла с этим извергом, то я могу объяснить только тем, что он обладает каким – то даром уговаривать людей делать то, что он хочет.

– Уговаривать, говорите, – как бы сам с собой разговаривал Федор. – Интересная мысль.

– Ну, и еще тем, – продолжала женщина, – что моя дочка по характеру отзывчивая. Хотя скажу прямо, я не понимаю, как она согласилась на его уговоры, помочь спасти каких – то котят.

– Почему?

– Она с малолетства не любит кошек. Она больше склонна общаться с собаками. Тем более, со щенками. Просила даже завести собаку для нее.

– Значит, она не любит кошек?

– Определённо она такого не говорила. Но и никогда не заводила разговор о них.

– Да. Ситуация, – Лазовой задумался:

«Почему же она тогда пошла спасть именно котят?»

А потом продолжил:

– Как дочь описывает напавшего на нее?

– Да, никак. Мужчина взрослый. Не старый. Приятный. Ласковый. А внешность его описать не может. Ее уже спрашивали об этом Ваши работники.

– Скажите, а сможет она опознать насильника?

– Говорит, что сможет. Только…, – женщина замялась. – Мне не хотелось бы еще раз тревожить ее, показывать того, кто напал на нее. Психологи говорят, что ей еще долго придется лечиться и приходить в себя от этого стресса. И гарантий того, что она полностью вылечится, не дает никто из них. Она ведь спит только после того, как ей дадут снотворное. Это в ее – то годы! Иногда бредит во сне. Все зовет кого – то на помощь. Но, вы знаете, я заметила, что она не плачет. Я уж думала, что может, лучше всплакнула бы. И легче бы стало. Вообще ужасно все это! Я бы этого изверга растерзала на месте. Не судить таких надо. А вешать! Или, как у нас, расстреливать!

– Я Вас понимаю.

– Что Вы можете понять! Такое пережить и девочке нашей, и мне! Я еще бывшему мужу ничего не говорила. Хотя мы с ним развелись, но дочку он любит по–прежнему.

Лазовой почувствовал, что женщина держится из последних сил, чтобы не заплакать. Поэтому он быстро записал то, что она сказала. И отпустил ее.

Следующими в кабинет вошли мама и дочка Тюхаевы.

Лазовой внимательно рассматривал девочку.

Она ему чем – то не понравилось. В общем – то девочка, как девочка. У него тоже есть дочка примерно одного возраста с ней. Но эта ни в какое сравнение с его Анютой не шла.

В отличие от других девочек, которых приходилось ему допрашивать по другим делам, эта вела себя спокойно. Даже уверенно. Самоуверенно.

Внимательно осмотрела кабинет. Его не богатое убранство и обстановку. И, что особенно поразило Фёдора, то она села на стул у стола, еще не получив от него разрешения. В отличие от матери, которая скромно стояла рядом с ней.

«Да! Этой палец в рот не клади – руку отхватит. Знаю я таких. С ними нужно быть осторожнее. Эта девочка еще та пигалица! Но делать нечего. Придется потерпеть. Может хоть она что – то путное скажет», – недовольно подумал Лазовой.

И, обращаясь к женщине, предложил:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Подождав, пока та села, продолжил.

– Я старший следователь прокуратуры города Борисовглебска Лазовой. Представьтесь, пожалуйста.

Это, в общем – то относилось в первую очередь к маме. На нее и смотрел Федор.       Но неожиданно для него первой ответила дочка:

– Тюхаева Екатерина Андреевна.

Даже мама укоризненно посмотрела на дочь. Но ничего не сказала. А повернувшись к Лазовому, ответила:

– Тюхаева Елена Владимировна.

– Вот ознакомьтесь и подпишите постановление о признании Вас законным представителем потерпевшей Тюхаевой Екатерины.

Он сознательно опустил отчество девочки. Не очень – то она выглядела на Екатерину Андреевну. И вообще с самого начала не понравилась она ему.

Когда Тюхаева–старшая подписала постановление, он продолжил:

– Сейчас я буду задавать вопросы Вашей дочери. А Вы, как ее законный представитель будете присутствовать при этом. Договорились?

– Да.

– Если у Вас возникнут какие – либо вопросы по поводу показаний дочери или моих действий, то по окончании допроса Вы сможете давать мне вопросы.

– Понятно, – согласно кивнула женщина.

И вообще она располагала к себе своей простотой. Не то, что ее дочушка.

– Итак, Катя, расскажи все по порядку, что с тобой случилось 5 октября.

Девочка пожала плечами.

– Так я же уже все рассказала Вашим мильтонам.

– Катя! – Укоризненно посмотрела на дочь мама.

Федор же решил пока не обострять отношения с этой потерпевшей.

Поэтому спокойно предложил:

– Повтори, пожалуйста, если тебе не трудно.

– Хорошо. Я шла со школы. Этот мужик встретил меня около шестого подъезда нашего дома. Попросил помочь ему спасти котят, которые остались одни в подвале. Я согласилась. А когда мы вошли в подвал, он толкнул меня. Я упала. Он навалился на меня, зажал рот и нос. Я чуть не задохнулась.

Она перевела дух.

– Мне было больно. И я задыхалась. Понимаете?

– Это – то я понимаю. Но не понимаю, зачем ты пошла в подвал, да еще не твоего подъезда, с незнакомым мужчиной.

– Так ведь нужно было помочь котятам. А я люблю котов. Хотя родители не разрешают заводить кота в квартире.

– Он предлагал тебе раздеться?

– Ну, да.

Весь ее вид показывал, что она не понимает, зачем следователь задает эти дурацкие вопросы.

– А ты понимала зачем?

– Конечно, понимала. Он хотел меня изнасиловать. Вот и все.

– Значит, ты считаешь, что он заманил тебя в подвал для того, чтобы изнасиловать?

– Конечно. А для чего еще?

Всем своим видом она показывала, что не понимает, зачем следователь уточняет то, что и так всем понятно.

– Ну, разные бывают случаи, – уклонился от прямого ответа Лазовой. – И еще. Давай с тобой договоримся, что пока вопросы буду задавать я. А ты будешь отвечать, если сможешь.

Девочка молча кивнула в знак согласия.

– И все же, ты не ответила на мой вопрос.

– На какой? – Удивилась Катя.

– Почему вообще ты пошла в подвал? Тебе, что никто никогда не говорил, что с незнакомыми дядями нельзя никуда идти?

– Говорили. И в школе. И дома. Но я ему поверила. Он выглядел таким добрым. И говорил спокойно. Ласково даже.

– Хорошо. Ты говорила, что возвращалась со школы.